Брат за брата, или Синее пламя Аида

Перед нами возвышался высокий, плотно сплетённый металлический забор, верхнюю грань которого венчала колючая проволока, так же вплетенная в его структуру. Судя по всему, ранее он был под напряжением, но электричество уже давно не проходило по оголенным проводам. Совсем недалеко от того места, где мы вышли, находились громоздкие врата, по бокам, соединяя их с ограждением, расположились два высоких фонарных столба, а с территории выходила старая, местами разбитая и зарастающая мхом с высокими сорняками, блочная дорога, уходившая куда-то вглубь лесного массива, теряясь среди деревьев и огороженной территории. Одна створка ворот висела на последней петле, углом упираясь в землю и покачивалась с неприятным скрипом под редкими сильными порывами ветра. Ко всему этому я заметила, что близлежащие территории густо засажены раскидистыми деревьями, большинство из которых были хвойными, однако встречались редкие деревца других пород. Я ошарашенно глянула на Пятифана, который смотрел на меня удовлетворённо, явно упиваясь моей реакцией. Остальные, видимо, были осведомлены о месте назначения, поэтому реагировали не так бурно, как я. Мы всей компанией медленно зашагали к распахнутому проходу, а я оглядывалась по сторонам, ощущая, как в душе что-то тревожно ворошится, елозит и ноет, даже несмотря на жаркую солнечную погоду. Оставив Санька его другу, с которым у них уже завязалась беседа, я отошла к Бяше и слабо дёрнула его за одежду. Парень перевел на меня взгляд карих глаз, в которых проскочило лёгкое волнение и мотнул головой, спрашивая: «Что такое?». — Что это за место? — полушепотом заговорила я, держась чуть позади, не выпуская из руки край его футболки, другой плавно провела по воздуху, демонстрируя территорию. — Ну… — замычал он и задумался на некоторое время. После небольшого затишья также тихо заговорил, иногда останавливая речь, чтобы правильно сформулировать мысль, — Это вроде брошенный военный объект, на… Как я сам понял, тут была какая-то секретная лаборатория, основной комплекс которой находится под землёй, но из-за того, что тут почти никто не был, — информации крайне мало. Правда, Рома где-то отрыл план подземной части и, насколько известно, отсюда работники бежали, когда она ещё действовала, не задерживались тут, мол, что-то странное происходило. Поговаривают даже, что тут раньше капище языческое было или что-то подобное, но кто его знает, спустя столько-то лет… — я кивнула в ответ, сигнализируя о том, что поняла, приняла и обработала, а мой мозг пытался разжевать полученную информацию. Так, по мере продвижения вглубь территории, до меня дошли причины произрастания тут преимущественно хвойных деревьев: они удобнее для маскировки, ведь, в отличие от остальных, не скидывают свою листву на несколько месяцев, закрывая обзор сверху. За ограждением расположилось несколько невысоких зданий советской постройки, которые выглядели как обычные лагерные домики для детишек и, к всеобщему удивлению, внешне сохранились достаточно неплохо (не разваливались на глазах, как это иногда бывает). Голосом большинства было решено устроить небольшой привал, а обследовать здания уже после обеда и небольшого отдыха, поэтому мы расположились на бетоне меж зданий, образующем своего рода площадку. Мы расселись кругом, снимая рюкзаки и вытаскивая из них заранее собранную еды; я же устроилась между бурятёнком и Пятифаном, присутствие которых по-своему успокаивало меня, давая надежду на то, что все пройдет хорошо (я, конечно, не слабая пигалица, которая будет распускать слёзы по любому поводу, но все же не всесильна и, как любой нормальный человек, имею определенные страхи). Достав коробочку с заботливо приготовленными Бяшей сэндвичами, я вытащила верхний и, развернув его, начала трапезу, через силу запихивая в себя еду (было, конечно, вкусно, но будто ком в горле застрял), вполуха слушая разговоры остальных. Честно говоря, лично мое желание разговаривать (как и есть) отпало напрочь, уступая место нервному предвкушению и волнению. Ожидание чего-то съедало меня изнутри, необычная тишина и ощущение, будто все вокруг, от самого леса, до пустых тёмных проемов в бетонных коробках, наблюдает за нами, давило со всех сторон, даже воздух был каким-то тяжёлым, душным, застоявшимся… Я невольно поёжилась от таких мыслей, а по телу пробежалась волна прохладных мурашек, пока я медленно дожёвывала свой обед. Бяша, кажется, заметил это и, склонившись надо мной, обеспокоенно зашептал мне в ухо: — Ты чего, на? — Не знаю. Сама не особо понимаю… — растерянно ответила я, переводя на него взгляд, — не так тут что-то… — Да, на… словно смотрит кто-то. Я это тоже заметил, но значения не придавал. Это же всё-таки заброшка, место новое… — протянул он с ноткой неуверенности в голосе и замолчал на пару секунд, а после почти бесшумно выпалил, — я буду рядом. Я защищу тебя. Обещаю. Я лишь вздохнула, опуская взгляд в серый, горячий бетон, и достала из рюкзака уже начатую бутылку воды, отпила, утоляя жажду, пытаясь пробить всё ещё стоявший ком в горле. Все потихоньку доели, а разговоры в нашей небольшой группе затихали, становясь все более неловкими и переходя в такое же молчание. Так, просидев в тишине пару минут, обдумывая каждый своё, мы наконец решили продолжить наше приключение и обойти здания, начиная с ближайших. Разделившись на две группы, разошлись по разные стороны площади, на которой до этого сидели. Пятифан пошел с нами. Кажется, его абсолютно не волновала ни странная молчаливость окружения, ни смутная тревога. Он единственный, кто в затихающей компании всё ещё пытался продолжить диалог и выглядел наименее напряжённо… — Ром, тебе не кажется, что тут что-то не так? — начала я, когда мы заходили в первое здание. — Ну такое. А должно? — коротко кинул он, оборачиваясь на меня через плечо. — Без понятия… Просто, насколько я могу видеть, многие почувствовали тут неладное. Да и обычного лесного шума тут как-то не хватает… — я настороженно оборачивалась по сторонам, стараясь идти как можно ближе к парням. — По поводу звуков согласен, тоже обратил на это внимание. Только я думаю, что вы все слишком впечатлительные и накручиваете себя, вот и все, — продолжил он умиротворенно, ведя за собой нашу группу. Я решила больше не тревожить его своими вопросами, понимая, насколько глупо сейчас звучал наш небольшой разговор. В могильной тишине, которую перебивали только наши шаги и дыхание, продолжали обходить постройку, заглядывая в однообразные комнаты. Сходство с лагерем подтверждалось ещё больше: в комнатах были расставлены обычные пружинные кровати и тумбочки, на некоторых полках до сих пор лежали забытые бытовые предметы, какая-то макулатура и прочее барахло. Нарушали эту атмосферу лишь советские агитационные плакаты и фрески, виднеющиеся почти на каждой стене, как в комнатах, так и в коридорах. Следующие здания были почти идентичны, поэтому так досконально их осматривать смысла не было, хотя проверить наличие входа в подземную часть было надо. Я, проходя по ним, не переставала поражаться чистоте. Бесспорно, пыли было много, кроме которой то тут, то там валялись куски облупившейся штукатурки, но не было характерного мусора и прочих следов человеческого или животного пребывания уже после прекращения работы данного комплекса. Покончив с нашей частью, мы снова вышли на площадь, остановившись перед входом в последнее здание в ожидании наших попутчиков, обследующих противоположную сторону типовых строений, абсолютно таких же, которые мы уже прошли. Честно говоря, я молилась, чтобы информация о подземной части была лишь фейком, чьей-то глупой шуткой, и мы бы покинули это угнетающее место несолоно хлебавши… Саня с Вадимом вернулись к нам также с пустыми руками рассказывая то же самое, что мы уже видели в пройденных кирпичных коробках. Дружно мы зашли в последний дом и решили для начала бегло пройтись по верхнему этажу, вдруг там найдётся что-то эдакое. Он представлял из себя несколько крупных кабинетов, один из них, судя по размерам и вытянутому столу с закруглёнными углами, а также стоящим по его периметру резным стульям, был, скорее всего, комнатой для собраний начальства, а наряду с уже знакомыми плакатами на одной стене висел советский флаг, служащий фоном для гипсового бюста Сталина. Правда, кроме него, ничего интересного наверху больше не нашлось. На первом этаже располагалась большая столовая с кухней, в которой до сих пор сохранилась посуда, стопками стоящая на полках и год за годом собирающая на себя пыль, кроме этого, в столовой была расставлена простая мебель, а в кухне осталась старая техника, с помощью которой тут когда-то кормили, судя по всему, немалое количество людей. Вернулись к лестнице. Каждый достал свои фонари, а главарь группы, идя впереди, нёс самый крупный, освещая путь ярким рассеивающимся лучом холодного света. Ступени спускали нас ниже и ниже, пролёты были достаточно высокие, но их было всего четыре, в конце последнего нас ждал небольшой коридор, пройдя который, мы увидели большую гермодверь с вентилем. Пятифан покрутил его, рывком отворяя проход и заливая светом помещение. Пахнуло спертым воздухом, с какими-то странными, едва ощутимыми запахами, хотя это было неудивительно: вентиляционные системы, которые должны обогащать подземную часть, давно прекратили свою работу за ненадобностью и отсутствием подачи электроэнергии. Правда, я думаю, что, учитывая значимость и размеры объекта, в нём имеется как минимум две системы электроснабжения: основная и запасная, — но никто не знает, да и не горит желанием проверять, работает ли хотя бы одна… За открывшимся проходом виднелось продолжение коридора, дальше по которому выхватывался силуэт стойки, похожей на больничную регистратуру. Рома шагнул внутрь первым, стараясь сохранять все ту же уверенность, но было заметно, как он сам заколебался на секунду, а я смогла уловить, как напряглось его тело. Мы последовали за ним, освещая стены коридора и пол, они были вымощены обычной квадратной белой плиткой, хотя почему-то на подсознательном уровне это нагоняло ещё больше жути. На пыльном слою были видны какие-то мутные следы, но я не придала им значения, проходя дальше, держась поближе к остальным, что создавали хоть какую-то иллюзию защищенности, правда, крайне хрупкую. Так мы гурьбой продвигались вглубь сооружения. Помещения в итоге не представляли собой особого интереса ни на первом, ни на втором этажах, но иногда мой глаз примечал отпечатки на полу и стенах, что лишь угнетало мою истрепанную нервную систему. В некоторых комнатах находилось большое количество приборов и установок непонятного, по крайней мере для нас, назначения, в других были разбросаны какие-то бумаги, документы, стояли столы, стулья и прочая мебель. Я попробовала прочитать что-то из подобранной с пола папки, но ее содержание выглядело скорее как собрание мифов и легенд, что вызывало ещё больше вопросов к происходящему тут в далёком прошлом. Вообще этажи было достаточно большими, кабинетов было много, но мы старались не останавливаться лишний раз; каждый хотел как можно быстрее покинуть это место, но по непонятным причинам мы упорно продолжали двигаться вперед, заглядывая в некоторые комнаты. Третий этаж оказался наиболее пугающим: помещения по большей части напоминали клетки или камеры заключённых, а также гнилостный запах чувствовался тут сильнее с продвижением вглубь, что наводило на неприятные мысли. Иногда под ногами что-то похрустывало. В какой-то момент, когда этот звук стал разноситься чаще и чаще, мне он настолько осточертел, а я решила всё же глянуть, что в очередной раз затрещало у меня под ногой и… моё сердце пропустило пару ударов… это была кость. Нет, не человеческая, какого-то небольшого животного или птицы, разобрать было сложно. Я остановилась, нервно сглатывая и судорожно хватая дрожащими руками ближайшего человека, им был бурятёнок, который оглянулся на меня обеспокоенно и откровенно не понимая, что произошло. Я уже набирала воздуха в лёгкие, хотела объясниться, но в отдалении, где-то чуть глубже на этаже послышалась возня и шуршание, все переглянулись между собой, а Рома конкретно убавил свет фонаря, однако так, чтобы можно было что-то видеть и жестами, показав вырубать свои, подозвал нас к себе. — Так, слушайте меня внимательно. Мы сейчас дружно берём ноги в руки и максимально быстро драпаем отсюда нахуй, — говорил он совсем тихо, максимально спокойным голосом, пытаясь не создавать лишнюю панику. — Меня все поняли? Поняли все; дружно закивали в ответ на его слова. Пятифан повел нас обратно, выводя на основную лестницу. Именно в этот момент я поняла, что он настоящий лидер, без глупой трусости за свою жопу; он понимает, что несёт ответственность за каждого поголовно, пытается защитить и смотрит за каждым. Я понимаю, почему за ним идут люди и также почему его боятся. Он сильный, не боится говорить то, что думает; просто превосходит их всех, а они это чувствуют, чёртовы падальщики… Только что не на цыпочках мы крались наверх, как мыши, аккуратно ступая за ним. Бяша крепко сжимал мою ладонь, тянул за собой вверх. А что-то незримо следовало за нами по пятам, по темноте, гремело, снося предметы в каких-то комнатах, мимо которых мы прошли, видимо, надеясь, что глупые людишки заныкались где-то там; недовольно рычало и издавало нечленораздельные звуки, будто пыталось сказать: «Вам не уйти». Но мы неумолимо уходили, выскальзывали у него из лап, всё ближе подходя к выходу. До него оставалось совсем немного, всего-то — завернуть за угол, пробежать по пролётам и вылететь на теплый свет, но… Вадим, шедший с Сашей в конце, случайно задел небольшую каталку (похожую на те, на которых в хороших гостиницах развозят еду). По помещению моментально раскатился оглушающий звук падающей металлической конструкции; на несколько мучительно долгих секунд все затихли, даже существо, кажется, притаилось, готовясь к броску, разобравшись; сердце вырывалось из груди, в ушах зазвенело, все нутро просто орало: «Беги! Беги! Беги!». А это вдруг снова зашевелилось, быстро зацокало когтями по плитке, приближаясь к нам и… мы побежали. К выходу первыми рванули как раз замыкающие парни, а Рома с бурятёнком подтолкнули меня, хватая за руки и таща быстрее к выходу. Я не заметила, как мы оказались на улице, однако не останавливаясь бежали дальше, за ворота. Позади раздался оглушительный, разочарованный рев, от которого моё тело затрясло. Лёгкие горели, сердце продолжало ставить рекорды по частоте ритма… Остановились, только наткнувшись на знакомый ручей, когда выброс адреналина уже прекращал свое действие. Там, где были слышны обычные, настоящие, живые звуки, где тишина постоянно нарушалась переговорами птиц, стуком клюва дятла о ствол. Там, где угроза осталась позади. «Главные бегуны» нашлись чуть выше по течению, но совсем недалеко, их было видно: они сидели в абсолютной прострации, опустив ноги в воду и жадно глотая кислород. Мое измождённое тело рухнуло на травяную подстилку, как подкошенное. Оно не привыкло к таким физическим нагрузкам, было абсолютно к ним не подготовлено, в отличие от парней. Я была на грани обморока, но, крепко схватив свое ускользающее сознание за хвост, старалась удержаться. Бяша, слегка отдышавшись, сел рядом, переложив мою голову к себе на бедра и мягко поглаживая, зарываясь руками в мои сине-голубые волосы. Этим он пытался успокоить, кроме меня самой, и себя, а лицо его передавало весь спектр эмоций сразу. Откровенно говоря, странное сочетание, которое сложно описать словами: тут и ужас, пробирающий до глубины души, и счастье, и волнение, и, кажется, вообще все эмоции, которые может испытывать человек. Пятифан тоже сел рядом, облокотившись на дерево и прикрыв глаза. Сквозь веки было видно, как судорожно бегают его зрачки, пока он пытался понять, что произошло. Главное — все верили в миновавшую, прилетевшую мимо со скоростью пули, беду. Мы выжили, мы сбежали. Но надолго ли?..