Только падая в бездну, я расправляю крылья

      На перемене Роман вразвалочку приблизился к зажатому в углу новичку. Уперев кулаки в бока, презрительно осмотрел ботаника. У последнего от напряжения даже очки соскользнули на кончик носа.       — Слышь, пацан, подь сюды! Не трясись, бить не буду… пока. — Стоящие за спиной байкера парни громко заржали, довольные бесплатным развлечением. С ходу придумав очередную шутку, он двумя пальцами потянул за дужку окуляров, снял их и бросил на пол. Тонкие линзы хрустнули под тяжёлой подошвой знаменитых ботинок с металлическим носком. — Что – жалко очочки, мудак?! Ну давай, ну разревись! позови ма-а-мочку!       В глазах паренька действительно показались прозрачные капли, он беспомощно сморщился и громко всхлипнул.       — Отстань! Дурак! — выкрик его потонул в одобрительном гоготе развеселившейся компании.       Наступая грудью, брюнет больше куражился, чем действительно угрожал. Очки стали единственной его жертвой. Вытащив из кармана Северина телефон – простенький, без наворотов, – спустя минуту, пощелкав кнопками, вернул, заявив, что подобные аппараты были хитом в прошлом веке и держать в руках подобный раритет ему даже страшно. Народ оценил юмор – к байкерам подтянулись жаждущие развлечений подростки, решили понаблюдать за травлей новичка. Всеобщее внимание только раззадорило Романа. Настроенный лишь показать ботану, кто в доме хозяин, он неожиданно передумал.       — А чего ты лыбишься, крысиная морда?       Но паренёк вовсе не улыбался, напротив, крупно дрожал как зверек, загнанный охотниками, озирался, надеясь на помощь. И она пришла. В разговор влез лучший друг Романа, Антон:       — Брось ты его, Ромыч. Пойдем лучше курнем.       Разочарованный вой зрителей был ему ответом. Многие предвкушали если не драку, то хотя бы громкую разборку, и предложение Антона сводило на нет их чаянья. Понимая, что просто уход сильно огорчит публику, Роман с разворота и без предупреждения врезал ботану ногой в живот. Толпа охнула и откатилась от парней как волна. Согнувшись, новичок жалобно заскулил. Упав на колени, схватился за низ живота и, больше не сдерживаясь, по-девчачьи заревел. Антон схватил Ромку за руку.       — Уходим!       Прогрохотав ботинками по широкому коридору, они миновали здание колледжа и, застряв под козырькам запасного входа, нервно закурили. Антон не выдержал и спросил:       — Что на тебя нашло, Ромыч? Как с цепи сорвался.       — Не нравится он мне, понимаешь, Антоха. Не нравится и всё! Одна его моська чего стоит – раздражает!       — А бить-то зачем? У тебя же пудовый удар, ты ж ему мог печёнку разорвать.       — Мог… но не разорвал же. — Присев на корточки, Роман глубоко затянулся горькой сигаретой. Перед глазами возник образ хнычущего Северина, его немой приказ: «Ударь меня!» Еще никогда Ромка не был так бережен: носок ботинка не коснулся Инквизитора, какой-то миллиметр остался между ними, а тот чисто по-актерски сложился почти пополам. Роман поразился, как словно по заказу из глаз парня хлынули слезы. Видел он притворщиков, но чтобы таких! — Ладно, пора по домам.       Смяв недокуренную сигарету, бросил её под ноги. На стоянке, вынув из запирающегося бардачка шлем в виде оскалившегося черепа – гордость и красу всех байкеров, – оседлал свою «ямаху». Разрисованные челюсти щелкнули, надежно сохраняя черноволосую макушку. Застегнув косую молнию до горлышка, проверил высокие, на кнопках, манжеты. Не удержался и перекрестился (незаметно, как всегда делал перед выездом), только в этот раз в привычном жесте проскользнула тревога… не за себя. «Помоги ему, Господи!» — попросил в глубине души и завел байк. Машина с рёвом сорвалась с места.       Привычная езда вскоре выветрила беспокойные мысли и, забыв об оставленном новом друге, Роман включился в обыденную жизненную гонку.       Изяслав по паспорту, для мамы – Изя и Мрак – для друзей, почувствовав настоятельную потребность опустошить мочевой пузырь, тяжело вздохнул и потащил своё бренное тело в нужном направлении. Грязный сортир колледжа встретил его зловонием. Сморщив нос, парень справил малую нужду и, собираясь выйти, обратил внимание на едва слышные всхлипы из соседней кабинки. Посмотрев чисто механически на пол, вздрогнул: крупные капли крови, падая, растекались по голубым плиткам.       — Эй! Ты… ты чего?       Дверца в соседнюю кабинку оказалась не заперта. На унитазе сидел сегодняшней новичок и тупым лезвием пытался вскрыть себе вену на левом запястье. Красное зареванное лицо и дрожащие руки, неумело тыкающие острие в кожу, выдавали в нем отчаявшегося человека. Изя проследил, как тонкие струйки, медленно стекая по белой ладони, пачкали кафель, и неожиданно для себя подсказал:       — Вдоль вены резать надо, дурень. Так ты только себя измучаешь, а результат нулевой. — Не слушая и не поднимая на пришедшего глаз, парнишка продолжил кромсать запястье. «Дело серьезное», — сообразил Изя и, перехватив ладонь с лезвием, остановил глупца. — Погоди, еще успеешь!.. Тебя что, житуха заела? предки достали?       Бросив окровавленное лезвие, паренек закрыл лицо руками, утвердительно кивая. Изе ничего не оставалось, как обнять его, вздрагивающего от пережитого, и, прижимая к себе, думать о том, что на майке останутся пятна от настоящей крови.       Спустя час Северин познакомился с Пургой, Крисом и девушками, представившимся как Лилит и Мелисента. Они с уважением рассматривали окровавленное запястье светловолосого новичка, перетянутое тряпками. Решив поддержать его, Крис, вынув из уха один наушник, дал послушать музыку группы «Лакримоза» с её нагнетающими тревогу басами.       — Класс! — мечтательно пробормотал Северин, возвращая наушник хозяину. — Меня прямо выворачивает наизнанку. Где можно купить такое?       Изя победоносно хмыкнул:       — Есть местечко. Были бы бабки.       Уроки закончились, и друзья отправились в старую часть города, к одному из частных магазинов. В подвале, поделенном надвое тонкой перегородкой, торговали западным секонд-хендом, а проще говоря – подержанными вещами. Высились горы брошенных кое-как, попахивающих гнилью и химией маек и толстовок. Отдельно на плечиках висели куртки. Найдя залежи брюк и рубашек новоиспечённому готу, а именно так ребята окрестили свое движение, общими усилиями выбрали узкие, немного драные штаны с заниженной линией талии, сильно обтягивающие зад; безрукавку не первой свежести с лоснящимися подмышками и пару маек мрачноватого окраса с обязательными гробами и крестами.       Здесь же, за перегородкой, можно было совсем недорого сделать пирсинг. Нелегально, конечно, но очень качественно, как уверял продавец. Почитав про себя молитву, Северин решил подвергнуться операции.       — С тату подождём? — спросил почти всегда молчавший Крис. — Когда определишься, тогда и набьем.       Стараясь не глядеть на грязные иглы, которые доморощенный мастер без всякой стерилизации просто протер ваткой с одеколоном, Северин с безысходной готовностью нагнул голову. Правое ухо украсилось ежиком из семи проколов со вставленными в них миниатюрными пиками из хирургической стали (опять же по заверению мастера). Левое, напротив, приняло в себя с десяток тонких колечек и два крестика. Разгорячившись податливостью клиента, мужчина уже хотел приступить к другим частям лица и тела, как вдруг Северин остановил умельца, заявив, что денег в обрез.       После обработки ранок новоявленный гот предстал перед друзьями совсем иным человеком. Худощавая фигура и бледная кожа выигрывали от соседства с черным цветом. Выпросив у подруги лак для волос, Мелисента, проявив недюжинные способности в парикмахерском деле, с помощью одной расчёски создала на голове новичка нечто напоминающее ирокез. Из-за того, что волосы у Северина оказались жидкие, прическа постоянно заваливалась то на один бок, то на другой.       — Терпи! — гордясь своей работой, сообщила Мелисента. — Ты привыкнешь.       Всю последующую ночь Инквизитор мучился от сильной боли в ушах, каждый час поливая покрасневшие места перекисью водорода. Уснуть удалось только под утро. Отец Сергий по просьбе Северина снял для него угловую комнатку в коммунальной квартире с общим коридором и туалетом. От хозяев осталась кое-какая мебель, но, обследовав продавленную, со следами клопов, кровать, парень предпочёл спать на полу, постелив себе тонкий матрас, взятый из сторожки.       Появление Северина в новом прикиде произвело фурор, особенно среди одногруппниц. В одно утро из заурядного мешковатого пацана он преобразился в источник тайных девичьих грез. Подведенные черным карандашом глаза с длинными, опять же тщательно подкрашенными ресницами мерцали таинственным блеском. Чуть тронутые темной помадой губы и мертвенно-бледные скулы создавали образ загадочный, почти неземной. Ромыч чуть с дуба не рухнул, узнав в готе недавнего знакомого. Ругнувшись сквозь зубы, он лишь смачно сплюнул в его сторону и отошел подальше.       Их взаимное неприятие длилось уже несколько дней, и всё это время Северин не сделал ни одного шага навстречу, даже не звонил, хотя Ромка и набрал ему свой номер в телефоне, отобранном в первый день. Чувство нарастающей тревоги не покидало парня. Украдкой бросая взгляды на тусующихся в сторонке готов, он неизменно выхватывал из общей толпы стройную фигурку Инквизитора. Его жесты, разговор, взгляды… казалось, Северин настолько вжился в образ вечно мрачного эпатажного героя, что стал для всех своим. Разделив с Крисом, рослым парнем с цепочкой в носу, пару наушников, они неизменно на всех предметах усаживались рядом, прижимаясь друг к другу боками, будто срастаясь телами. Брюнет чувствовал что-то вроде мук ревности, глядя, как вешаются на шею Инквизитора его, Ромкины, вчерашние девчонки, шепчут уже не ему свои секреты. Байкер бесился, не находя выхода гневу.       В субботу на последней паре он, от злости закинув ноги на парту и послав матом учителя, сделавшего ему замечание, схлопотал вывод из аудитории. Пиная углы и стены, добрел в коридоре до низкого окна с широким подоконником и, уместившись на нем, решил подремать до звонка.       — Уймись, идиот, — вскоре раздался негромкий голос сбоку. Ромка подпрыгнул на пятой точке и ошарашенно уставился на Северина, стоящего рядом. Мотнув головой в сторону лестницы, Инквизитор приказал ему следовать за собой в самый темный угол. — Ты выдаёшь меня!.. — ядовито зашептал, гневно пронзая байкера серыми иглами глаз.       Вместо ответной грубости Роман, приобняв Северина за талию, притиснул его к себе, словно закрывая от невидимого врага, выдохнул на ухо, почти касаясь губами ощетинившейся пирсингом ушной раковины:       — Как далеко ты можешь зайти?       Удивленный его реакцией, юноша решительно освободился и, встав напротив, четко произнес:       — Не твое дело, Роман. Я веду расследование, а ты мой щит! Не забывайся. Сегодня будь около двенадцати ночи у второго входа на городское кладбище. Не светись и приезжай с ребятами заранее.       — Ты уже выяснил кто?       — Нет, но есть подозреваемые. Надеюсь, ты не боишься покойников?       Чувствуя себя нашкодившим мальчишкой перед строгим учителем, байкер обиженно насупился и, глядя в пол, пробормотал:       — А чего их бояться? Жмурики они и есть жмурики.       — Тогда всё в порядке, — повеселев, Северин изволил слегка улыбнуться. Отодвинув брюнета, вылез из убежища под лестницей, осмотрелся и, утвердительно кивнув – дескать безопасно, – заторопился по коридору к туалету, куда, собственно, и отпросился с пары.

***

      Ночь на первое мая была необыкновенно светлой. Полная луна высоко стояла над верхушками густых кленов, которыми была обсажена обочина кладбища. Поеживаясь от вечерней прохлады, несколько человек, одетых в черное, просочились на погост сквозь полуприкрытые ворота. Подсвечивая путь карманными фонариками, готы двинулись вглубь, тщательно обходя захоронения.       Еще раньше Роман с дружиной занял наблюдательный пункт на небольшом холме неподалеку, в густом орешнике. Шестерка байкеров, замаскировав своих железных лошадок в кустах, для верности накидав на них веток, немного приняла на грудь для сугрева, а теперь давила комаров и, скорее по инерции, проклинала вожака. Впрочем, все были довольны предстоящим приключением и возможным мочиловом.       У Ромыча и его друга имелись отличные бинокли ночного виденья, приобретенные по случаю и долго пылящиеся дома без дела.       — Смотри! Еще одни! — едва удержался, чтобы не вскрикнуть, Антоха дернул друга за куртку.       К воротам медленно, с потушенными фарами, подъехал темный автомобиль. Вышедшие из него люди, тихо переговариваясь между собой, вынули мешки с чем-то мягким и шевелящимся. Антоха часто задышал, лежа на животе рядом с Ромычем и не отрываясь от бинокля. Остальные ребята также притихли, словно понимая: шалости закончились и начинается игра по-крупному. Семь рослых фигур, идя по следам готов, вскоре скрылись из виду.       — А теперь, — спросил как придурок Антоха, — что нам делать?       Курносый нос на круглом лице, весь в веснушках, смешно задергался, словно парень собирался чихнуть.       — Ждать, — мрачно ответил Роман, хотя и сам терялся в догадках.       Несомненно, там, в глубине кладбища, происходило нечто страшное, и его новый друг, возможно, именно сейчас рискует жизнью. А ему предназначено сидеть в кустах? как трусу? быть на подхвате? Он тяжело поднялся, отряхнул куртку от налипших травинок и отошел к байкам проверить, как там Тимка, самый младший член стаи.       Крис сделал знак всем остановиться.       — Здесь, — он показал на покосившееся надгробие с полустертой надписью. — Подсвети, — велел Северину и удовлетворенно прочел: — Хамова Галина Павловна.       Судя по годам, женщина умерла в очень преклонном возрасте, чуть ли не ста лет отроду. С выцветшей фарфоровой пластинки на ребят смотрела бабулька с двойным подбородком и колечками черных кудрей на лбу. Низкий вырез старинного платья открывал мощную шею с тремя рядами старинных жемчужных бус.       — Ведьма, — тоном, не допускающим возражений, заявил Крис. — Когда она умерла, по всей округе галки орали как сумасшедшие. Говорят, их уйма слетелась на кладбище, вот эти сосны буквально были облеплены ими.       — Ерунда! — неожиданно возразил Северин. — У птиц просто начиналась осенняя миграция. Взгляни, Крис, она умерла в октябре. Это вполне объяснимо.       Мелисента и Лилит, не удержавшись, нервно хихикнули, но тут же, приняв траурные выражения лиц, принялись расставлять на могильном холмике принесенные с собой свечи и пластиковые стаканчики. Крис, крайне недовольный репликой нового приятеля, сильно толкнул его, проходя мимо. Тот ойкнул, заискивающе посмотрел на рослого гота снизу-вверх и пролепетал:       — Извини, как-то само собой вырвалось.       — Странный ты… На, пей.       Откупорив бутылку красного вина, Крис наполнил стакан почти до плечиков. Северин решительно, одним залпом, до дна, опрокинул в рот предложенное питьё и отдал пустой стакан, вытирая красные усики над верхней губой. Изя довольно крякнул:       — Ну ты даешь! Сила!       Остальные готы пили по очереди, девчонки морщились и фыркали. Закуски не захватили, и оттого все скоро захмелели. Никто решительно не знал, что делать дальше. Обгорая, чадили дешёвые свечки. Тучи комаров, обрадованные появлением теплокровных, слетелись на дармовое угощение. Мелисента взялась читать стихи, вроде бы сочинённые ею накануне, – что-то о красоте смерти, душах невинных, ушедших без возврата. Интонации напоминали Мандельштама и отдавали сильным плагиатом, но вся компания крайне благосклонно внимала завываниям опьянённой девушки. Допивая остатки, Изя первым заметил исчезновение Криса и Северина. Пятый участник группы по кличке Пурга уже крепко спал, подтянув под себя ноги и положив голову на тёплую кочку. Решив его не будить, Изя нетвердым шагом направился к Лилит, властно обнял сзади, увлекая её на соседнюю могилку.       — Ты хотел видеть истинных властителей? — Крис сбросил с себя вечную угрюмость и разговорился. Спотыкаясь и задевая каждую кочку, за ним едва тащился абсолютно пьяный Северин, для верности держась обеими руками за пояс собрата. — Наша тусня – это быдло! Расходный материал. Но ты не такой! Тебе всего мало! Так?       — Ага, — едва пролепетал Северин, с трудом поспевая за быстро идущим Крисом.       — Ты хоть знаешь, как называется сегодняшняя ночь?       — Не-а, — чуть не падая, пролепетал пьяный напарник.       — Вальпургиева! Слышал что-то о ней? В эту ночь ведьмы и черные колдуны празднуют приход сатаны и его демонов на землю. Хочешь встретиться с ними? увидеть настоящее чудо?       — Ага! — у Северина от выпитого сильно заплетался язык, оттого он мог выговорить только самые короткие слова.       Парня сильно раскачивало из стороны в сторону. Незаметно, втайне ото всех, Крис подсыпал в вино белого порошка из припрятанной в кармане бумажки. Новичок не должен был догадаться о своей роли на празднике, и его сопротивление уж точно не входило в план будущего действа.       Пройдя еще пару-тройку метров, Северин окончательно сник и упал, зарываясь лицом в землю.       — Больше не могу, — ухмыляясь как помешанный, заявил он и сделал попытку улечься поудобнее.       Крис рывком подхватил его, ставя на ноги и взгромождая себе на спину.       — Уже недалеко. Давай не отключайся!       Между деревьями сверкнул огонек. На этот раз костер был разведен прямо на гранитном надгробии из заранее приготовленных углей. Ускользающим сознанием Северин почему-то отметил брошенную неподалеку бутылку из супермаркета с жидкостью для розжига. Вокруг застыли как статуи люди в черных плащах, с длинными мечами. Увидев Криса с ношей, показали ему остриями на вычерченную в земле пятиконечную звезду.       — Сюда, — раздался глухой твёрдый голос из–под капюшона председательствующего. Сгрузив Северина, Крис перевел дыхание и попытался скрыться, как вдруг его остановил предостерегающий жест: — Останься с нами! Сегодня ты пройдешь посвящение.       Рослый парень, трясясь всеми поджилками отнюдь не от ночной прохлады, отступил в тень. Северин, не шевелясь, лежал ничком. Пинками ему развели руки и ноги в стороны, устроив их по направлению лучей пентаграммы. Рядом опустили мешок, откуда явственно доносилось кошачье полузадушенное мяуканье. Подручный так называемого Велиара развязал тугие шнурки и вытащил за шкирку молотящего лапами черного кота. Подняв его на вытянутой руке, показал всем членам сообщества.       — Первая жертва демонам свиты! — завопили присутствующие, принявшись безобразно кривляться.       Встав гуськом, они начали выплясывать уродливый танец, похожий на конвульсии безнадёжно больных людей. Высоко поднимая колени и запрокинув головы назад, понеслись в своеобразном хороводе, громкими выкриками прославляя лукавого. Кто-то невидимый включил магнитофон. Изрыгая ритмичные звуки, загрохотали колонки, разнося звук далеко за пределы кладбища.       Огонь от зажжённой спички резво побежал по земле, разливаясь и очерчивая звезду.       — Сойди на нас, дух сатаны! — вопил жрец, потрясая котом и нанося ему удары ножом.       Предсмертные хрипы несчастного животного слились в один хор с беснующимися людьми и безумной музыкой. Теплая кровь капала на спину Северина. В воздухе пахло гарью, паленой шерстью и ужасом. Ужас ощущался сейчас как нечто материальное – то, что можно было пощупать и обжечься!       — Время человеческой жертвы, — прорвался сквозь безумные выкрики абсолютно спокойный голос.       Жрец в последний раз проткнул острием, похожим на шило, мертвого кота. Обмазав спину, руки и ноги Северина кошачьей кровью и отбросив ставшую ненужной первую жертву, перевернул юношу лицом вверх. Торопясь, нанес последние знаки: в свете догорающей пентаграммы, почти на ощупь, горячим пеплом из костра вымазал ему лицо, затем взялся за футболку. Разрезав одежду ножом, обнажил грудь и живот одурманенного человека.       Измотанные непрекращающимся танцем, адепты притихли, заметив смену действующих лиц, остановились. Повинуясь знаку, все как один, встав на четвереньки, поползли в круг, очерченный за пентаграммой. Из мрака выступил главный жрец – Велиар. На его лице красовалась маска с рогами.       — Приди, дух сатаны!       Задыхаясь от дыма костра, мужчина одним движением сбросил с плеч черное одеяние и нагнулся над человеческой жертвой. Ломая ногти и обдирая кончики пальцев о многочисленные цепочки на поясе гота, попытался раздеть его, как вдруг почувствовал ослепляющий болью удар. Пяткой в солнечное сплетение. Дыхание враз перехватило, и главарь, осовело вращая глазами, грузно осел назад. Метнувшись к нему, Северин схватил лежащий на траве нож и в одно мгновение всадил его на половину лезвия в горло! Вынул и, зажав рану большим пальцем, зашипел на ухо:       — Одно неверное движение, и вы, господин Старостин Виктор Николаевич, отправитесь вдогонку за котом. — От неожиданности, а скорее от совершенно спокойного и трезвого голоса жертвы, так называемый Велиар качнулся вперед. Северин слегка ослабил нажим, и в проколотый крупный сосуд начал засасываться воздух. — Без глупостей! Это яремная вена, не аорта. Не бойтесь. Если будете выполнять мои указания, то не умрете. Пока я закрываю доступ воздуха, вы продержитесь до приезда скорой, но стоит мне только отпустить…       — Кто?.. — покрывшись холодным потом, слабо прохрипел мужчина.       — Зачем вам знать? Сейчас мы начнем медленно отходить, и помните: если что-то случится со мной, вы умрете в течение нескольких секунд – воздушный тромб запечатает вам сердце.       Повинуясь мальчишке, главный жрец сделал несколько шагов назад. Разводя руками и показывая всем видом полное подчинение, только и ждал случая освободиться. Чувствуя, как напрягаются плечи врага, Северин закричал:       — Рома-ан!       Крик перекрыл все децибелы громыхающей из колонок музыки. По-прежнему удерживая большой палец на пульсирующей вене, Инквизитор отступал спиной к деревьям. Одурманенные, но не потерявшие силу служители дьявольского культа ползли за ними. Торчащий из земли корень заставил Северина покачнуться, и тогда Велиар локтем нанес ему удар в бок. Парень охнул, инстинктивно опуская руку, спасаясь от следующих ударов, а главарь, выскользнув из захвата и самостоятельно зажимая рану, взревел:       — Убить его!       Выхватив из костра горящую палку, Северин взмахнул ею наподобие меча. Грязный, полуголый, худой, он тем не менее представлял собой устрашающее зрелище. Будучи в здравом уме, никто бы не решился нападать на подобного типа, но бессмысленные глаза и перекошенные лица слуг Велиара говорили сами за себя – эти люди всего лишь были мышечной массой, управляемой вожаком.       — Убейте!       И они решились: как звери, как полудикие племена, готовые рвать голыми руками, толпой набросились на юношу. Добежав до валяющейся бутылки, Северин успел вылить её содержимое перед собой и, запалив огненный барьер, ждал по ту сторону, пройдут ли. Прошли. Не чувствуя ожогов, не обращая внимания на загорающуюся одежду, адепты переступили черту, заключая его в уже свой пылающий живой костер.       Ромка бежал так быстро, как мог. Перепрыгивая через могилы и виляя меж надгробий, он тем не менее только вторым выскочил в охваченное огнем пространство и поначалу не мог ничего понять. Антоха сориентировался быстрее: ударами ног и кулаков раскидал свалку из человеческих тел, вытащил из-под них помятого Северина и, не выдержав, расхохотался. Ромыч и Тим метнулись к ним, когда Инквизитор закричал:       — Ловите! Уйдет!       Главный жрец, воспользовавшись суматохой, побежал, падая и поднимаясь, торопился скрыться. Рана на шее хлюпала кровью, от бега он задыхался. Когда Роман обрушился на него всей массой, как-то странно задергался и затих.       — Сдох? — первое, что спросил Северин, кое-как натянув на себя жилетку. Упав на колени и приложив палец к шее, уловил едва заметную пульсацию. Велев Антохе зажать рану, порылся в кармане и извлёк оттуда полукруглую иглу, для верности запечатанную в бумажный пакет. — Слушай сюда, мразь. Я зашью тебя, но не для того чтобы ты продолжил свою скотскую жизнь. Тебя ждут настоящие судьи, и они уже приближаются.       Ромка стоял не в силах вымолвить ни слова. Друзья, разогнав сатанистов, вскоре подтянулись к вожаку. Горизонт светлел, тьма отступала. Инквизитор неподвижно сидел на поверженном мужчине, видимо поджидая еще кого-то. На все вопросы Романа отвечал молчанием. Тим подобрал брошенный молчащий магнитофон, подойдя, поставил его на одну из кладбищенских лавочек.       — Долго еще ждать?       Северин неопределенно пожал плечами:       — Обычно они не задерживаются. Ром, отпусти ребят, им домой надо.       Темноволосый байкер, подойдя к своим, сказал несколько слов, и они, кивнув, начали расходиться. Вскоре на вытоптанной площадке меж двух могил остались только трое. Роман не знал, как начать разговор. Он нервно выкурил три сигареты и, чертыхнувшись, сел прямо на могильный холмик, широко расставив колени.       — Это они сожгли крест?       — Кишка тонка, — жестко бросил в сторону Северин.       — Странно, разве они не поклонники сатаны? Или это твои готы замешаны?       — Ни те ни другие.       — Выходит, ты не нашёл виновного?       — Нашел. В день нашего знакомства я осмотрел место у родника. Хотя вы и наследили там достаточно, всё же кое-что удалось обнаружить. Например, мёртвую черную кошку в овраге неподалеку, убитую самое большее неделю назад. Труп еще не полностью разложился, и мягкие ткани…       — Уволь меня от подробностей, — вздохнул разочарованный Роман, посасывая сорванную травинку и оглядываясь по сторонам.       — Хорошо, — покладисто согласился Северин. — Смотри. — Он вынул из кармана брюк мелкую монетку – так, во всяком случае, показалось байкеру. На самом деле это был медальон с изображением мифического существа на четырех лапах, с крыльями. — Симаргл, — пояснил Инквизитор, вертя в тонких пальцах медную пластинку. — К его поклонникам так просто не подберёшься – жертвовать придется далеко не ушами. Кроме того, людей, почитающих идолов, уже нет в городе, значит, мне надо идти по следу.       — Ты уезжаешь? — Непонятно почему, но где-то посередине груди у Романа тихонько заныло.       — Прости, это мое служение. Я пес Господень, и если взял след, то зверю от меня не уйти.       Мужчина под Северином слабо пошевелился и застонал. За деревьями мелькнули какие-то силуэты. Ромка приподнялся. Достав из куртки стальной кастет, нацепил на правую руку. Вглядываясь в подходящих, Инквизитор несколько минут сидел неподвижно, как изваяние, но потом, узнав, просиял. Махнув рукой, крикнул:       — Мы здесь!       Люди были незнакомы Роману. Судя по дорогой одежде и золотым аксессуаром, не принадлежали к рабочей среде. Двое мужчин средних лет в элегантных костюмах и женщина в черном длинном платье с глубоким декольте.       — Покажи. — Не здороваясь, подошли почти вплотную – на Романа дохнуло приторно-сладким неизвестным парфюмом. Взяв лежащего ничком мужика за волосы, Северин без всякой жалости вздернул его голову, открывая прибывшим «судьям» лицо сатаниста.       — Он?       Мужчины переглянулись между собой, видимо сомневаясь. В отличие от них, женщина не колебалась:       — Сколько?       — Сто косарей.       — Давай, — незнакомка властно обратилась к одному из спутников, и тот вынул из сумки, висящей на поясе, нераспечатанную банковскую пачку тысячных купюр. Бросив на землю, свысока наблюдал, как подобострастно Северин поднял деньги, запихивая их уже себе в карман.       — Мы свяжемся с тобой. Бывай.       Ромыч на всем протяжении странного диалога и дальше, наблюдая, как пришельцы подхватили обмякшего Велиара и волоком потащили его вон с кладбища, стоял столбом. Когда они скрылись, Северин издал длинное:       — Уф-ф-ф! — Немного расслабившись, сел на скамеечку у одной из могил.       — Кто это был?       — Настоящие сатанисты. Да, я иногда выполняю и их заказы.       — Заказы?! Хочешь сказать, ничего личного?! Это только работа? А то, что ты обманул нас всех? Меня, отца Сергия?! Ты приехал, чтобы найти вот этого, не знаю, как его зовут…       — Старостин Виктор Николаевич. Да не переживай, этот подонок заслужил наказание. Я Инквизитор, мое дело выявить и передать, а уж те ребята сами казнят его.       — Хочешь сказать, ты отдал его на верную смерть?       — Возможно. Они серьезны, если дело касается вероучения. Впрочем, не об этом нам сейчас надо думать. Мне нужен твой байк, твоя квартира, твой комп, горячая ванна и, разумеется, защита днем и ночью. Сегодня у нас более встреч не запланировано, так что пойдем. Где ты оставил машину?       Слова Северина показались Роману издевкой, оттого он излишне запальчиво ответил:       — А не жирно ли будет? С чего бы я должен тебе помогать?       — Ты же хочешь найти своих обидчиков? Поэтому слушайся меня. Тем более уж у тебя искать меня точно не будут. Надеюсь, твои парни не сдадут.       — И я соглашусь?       — Да. Ты такой, как я. Ну… почти такой. И нам лучше сотрудничать.

***

      Вечером, зайдя в храм, Роман пересказал события последних дней. Отец Сергий весь рассказ молчал и тяжело вздыхал, время от времени тер морщинистый лоб. По окончании повествования, взяв выпускника воскресной школы за руку, слабо сжал его ладонь.       — Этого я и боялся – Северин взялся за старое… Хоть и каялся, и отрекался, но сидит в нем дух великой гордости, мешает он собственные желания с волей Бога. Но одно то, что он открылся тебе, – вот в этом я вижу высший промысел. Удержи его на краю бездны! Пусть Северин спасает души многих, а ты спаси его душу…       Весь в сомнениях Ромка вернулся домой. Обнаружил Северина за компьютером, увлеченно щелкающего мышкой.       — Ужинать будешь? — спросил как бы между прочим, и тот промычал:       — Всё что угодно.       — Понятно, — словно говоря со стенкой, буркнул под нос хозяин и пошел жарить яичницу.       В холодильнике нашлась ветчина, несколько помидоров и открытый кетчуп. По мнению Романа – роскошный ужин. Ели молча, со вчерашним хлебом, запивая немного забродившим квасом, сидя друг напротив друга. Ромка старался не спрашивать, но к концу ужина не выдержал:       — Завтра мои родаки с дачи приезжают. Типа, как им объяснить твое появление?       Северин глубоко вздохнул и, оторвав взгляд от тарелки, серьёзно уставился на Романа.       — За родственника не сойду?       — Не-а.       — А за друга?       — У друзей свои хаты. Да и все парни в округе им знакомы.       — Тогда… любовник?       — Чего?!.. — Ромка поперхнулся квасом. — Совсем сбрендил?! Скажи такое моей матери – и завтра мы оба окажемся на улице.       — Даже так?       Гость заметно погрустнел. Ковыряя вилкой полусырую яичницу, задумался. Потом, видимо приняв непростое решение, поднялся и пошел в комнату. Снова усевшись в кресло, немигающе уставился в монитор. Хозяин, помыв посуду и прибравшись, разложил диван в зале.       — Ты как хочешь, но я ложусь спать. Тебе постелил в спальне. Не засиживайся.       Решив, что выяснил все неопределённости, разделся до трусов и грохнулся ничком в подушки. Бессонная ночь, встреча с пугающими его людьми, сам Северин – жесткий, требующий, – всё это долго не давало Ромке заснуть. Он ворочался, вздыхал и, проваливаясь в тревожный сон, запомнил только одно: как вдруг стало тепло и уютно. «Вот и славно!» — возликовал про себя Ромыч. Ему почему-то привиделся отец Сергий. Старец стоял на облаке и грозил ему пальцем. Через плечо призрака был перекинут алый плащ, а лицо выражало крайнюю тревогу. Ромка уже хотел было спросить, чем вызван гнев доброго батюшки, как вдруг резкий толчок в бок и холод из-за сорванного одеяла заставили его испуганно скрючиться. Разлепляя сонные веки, он уже хотел возмущённо заорать, но громкий крик отца еще сильнее напугал его.       — Встать! — Семен Ильич, бывший военный, вышедший в отставку по ранению, не привык миндальничать.       Раньше, только заслышав его командный окрик, Ромка вытягивался как солдат, готовый рапортовать. Спросонья, еще ничего не понимая, парень попытался оторваться от подушки, как вдруг почувствовал, что лежит на диване не один. Кто-то тёплый и нежный мягко обнимает его за шею и дышит на ушко. Осознав кто, Ромычу показалось, что его сердце пропустило удар. Неужели Северин дошел до такого бесстыдства? А ведь отец Сергий предупреждал! Ну почему он так по-глупому подставился?! «Папа, это не то, о чем ты думаешь!» — вертелось на языке Романа, но от напряжения из горла вылетали только нечленораздельные звуки.       — Милый, ты нечто, — замурлыкали довольно на ухо, и тёплые губы коснулись щеки, точно каленым железом прижгли.       — А-а-а! — и это было всё, что мог произнести Ромыч в свое оправдание.       В дверях стояла бледная, как мел, мать. Её руки тряслись, она почему-то нервно застёгивала и расстегивала молнию на куртке. Отец возвышался напротив – с одеялом в одной руке, а другой, зажатой в кулак, потрясал в воздухе. «Как ты мог?!» — немой вопрос матери пугал Романа даже больше, чем ярость отца.       Приподнявшись на локте, абсолютно голый Северин, совершенно не смущаясь, нежно провел тыльной стороной ладони по щеке «любовника». Тот, неуклюже отпихнув руку, вскочил и бросился в ванную; защелкнув за собой дверь, привалился спиной к двери. Слушая крики в гостиной, желал только одного: навсегда исчезнуть из этой квартиры, а может, и из жизни. Когда всё смолкло и воцарилось временное перемирие, только тогда осмелился высунуть голову. Мать пила валерьянку, красные глаза не скрывали, что минуту назад она горько плакала. Отец с грозным лицом и плотно сжатыми губами ставил на плиту чайник и как мог утешал её. Северина нигде не было видно. Заметив дезертира, оба родителя выжидающе посмотрели на него, требуя объяснений. Не зная, как начать, Ромка сел за стол и напустил на себя строгий вид.       — Сынок, — в умоляющем тоне матери зазвучали нотки отчаянья, — мы с отцом даже не предполагали…       От её слов у парня засвербило в носу. Схватив мягкие ладони в свои, Ромка едва ли не заорал:       — Все неправда! Не верь ему, мамочка! Это Северин, он так по-идиотски шутит!       — Хороши шутки! — встрял в разговор отец. С грохотом бросив чайник на каморку, чиркнул спичкой. Сломал, еще раз чиркнул. Сломал. Чертыхнулся и, не включив огонь, встал за спиной матери, положив руки ей на плечи. — Выходит, ты́ нормальный? Тогда как объяснишь появление этого типа у нас в доме, голого и в обнимку с тобой? Давай! Выдвигай аргументы!       — Э-э, — Ромка пытался, но от волнения не мог выстроить цепь умозаключений и, тупо кивая, пошёл по более лёгкому и, как оказалось, неверному пути. Он начал чисто по-детски заводиться. — Я же говорю! Я не из их числа! Почему вы мне не верите?! Вы вообще меня понимаете? Я не голубой!       Из спальни родителей вышел Северин, полностью одетый, и, послав Ромке воздушный поцелуй, грациозно изогнулся.       — До встречи, сладкий.       Это было последней каплей…       — Во-он! — бешено заорал отец. — Вон, сволочь, из моего дома! — Схватив срамника за шкирку, поволок к двери.       — А деньги? Ты должен мне за ночь!       Пальцы даже видавшего виды военного невольно разжались от наглости заявления. Застыв столбом, он побагровел, затем посинел и схватился за сердце, медленно сползая на пол.       — Семен! — к нему с криком бросилась мать. — Семен, успокойся! Помоги, Рома!       Отшвырнув стул, Роман подхватил падающего отца за плечи, принялся трясти его как куклу.       — Папочка, папочка!       Оба, сын и мать, были на грани истерики, не зная, чем помочь.       — Положите его на пол! Нитроглицерин под язык и не сметь прикасаться! Возможен инсульт. Звоните в скорую. Живо! — вклинился в поднявшийся гвалт Северин.       Забыв, что буквально пару минут назад его пытались выкинуть за порог, принялся распоряжаться как у себя дома. Устроив больного и накрыв одеялом, сел рядом, никому не позволяя к нему прикасаться. До приезда скорой все находились в тревожном временном перемирии. Северин даже успел выпить чаю, а Ромка – немного успокоить мать. К счастью, всё обошлось и отцу прописали только постельный режим с лошадиными дозами успокоительных.       Проводив медиков, байкер наконец нашел в себе силы обратиться к Инквизитору:       — Не знаю, зачем тебе понадобилось позорить меня и пугать моих родителей, впрочем, и знать не хочу. Убирайся. Навсегда убирайся из моей жизни.       — А как же фотки?       — Какие фотки? — похолодел Ромыч, отчего-то чувствуя себя птичкой, попавшей в силок.       Северин делано пожал плечами, всем видом показывая свою невинность.       — Изображения тебя в пикантных позах. Если они просочатся в инет… мне продолжать?       — Ты блефуешь!       — Может, да, а может, нет. Даю тебе возможность проверить мои слова и подумать. Я оставил на твоем компе ссылку.       Сдаваясь, Роман устало спросил:       — Чего ты добиваешь от меня?       — Ты нужен Богу! Не я – он призывает тебя на служение! Кроме того, тебе тоже лучше уйти из города, они видели твое лицо. И это очень серьезно. В безопасности ты будешь только рядом со мной – меня им не провести.       — Я…       — Оставь своих родных, идем со мной! Я покажу тебе такие вещи, о которых ты даже не подозреваешь!       — Я…       — Идем со мной! Пора тебе выйти из провинциального мирка и увидеть: действительность страшнее и приятнее, чем вы привыкли считать у себя в городе.       От слов Северина веяло чистым демонизмом: глаза сверкали, зубы скалились, всё его существо напоминало огромного свернувшегося змея, смертоносного и, как ни странно, жутко интересного.       — Я… только возьму документы и попрощаюсь с мамой.       Спустя несколько минут со двора вылетел черный байк с двумя седоками в закрытых шлемах…