Беспросветное солнце Бажен

Хотелось сесть на диван и не шевелиться. Всё воскресенье, стараясь не думать ни о чём, я занимался уборкой. Внезапно прихвативший меня приступ хозяйственности отпустил только к вечеру, когда я уже жалел, что не потерял сознание ещё утром. Осматривая сверкающую чистотой квартиру, я честно пытался определить, стоит вся эта красота дрожащих рук и ног или нет. Я даже духовку помыл, чего за собой не припоминаю последние лет шесть точно. А смысл еë мыть, если я ей не пользуюсь? В общем, на разобранный диван я упал уже без чувств, блаженно ни о чём не думая. А в понедельник, чтобы успеть всë подготовить к именинному чаепитию, мне пришлось выбираться из дома раньше на целый час. Казалось бы, всего лишь пяток тортов, конфеты-печенье, фрукты-овощи и «бутербродный» набор, но на то, чтобы это всë закупить, притащить, распаковать и припасти, у меня ушло несколько часов. Хорошо ещё, что девчонки из бухгалтерии помогли всё аккуратно порезать, а то пришлось бы грызть бутербродные брëвна. К счастью, коллеги за уши не дëргали, хотя и грозились, и ограничились торжественным прочтением стиха из открытки и вручением конверта. Заглянув украдкой внутрь, я вздохнул. Так и думал. Семнадцать человек. Тридцать пять тысяч, потому что начальник отдела всегда сдаёт чуть больше. В голове невольно складывались суммы. Шестьдесят, если бы мы не пошли в клуб, и ещё тридцать пять сейчас. У Женьки могла бы быть почти сотка. Я понимаю, что глупо суммировать эти деньги, особенно «клубные», так можно невесть до чего досчитаться, но это как-то автоматически получалось и смахивало на одержимость. Будто судьба настойчиво тыкала меня носом в то, что для меня нужная на операцию сумма вполне реальна, тогда как Женька прикладывал глобальные усилия на протяжении долгого времени, а результаты имел весьма скромные. Свой день рождения я отмечать не планировал. Просто не хотел. На работе по традиции чокнулись чаем — и хватит. Поэтому я спокойно шëл домой, вполне ожидаемо притормозив возле тщедушного фокусника на своей станции в ожидании, пока он закончит блок представлений, а его зрители разойдутся. — Привет! Как дела? — Привет! Отлично! Представляешь, сегодня из метро высыпала какая-то экскурсия с китайцами! Они всей толпой облепили мой столик, а я не растерялся и выдал им на-гора весь запас фокусов! И ведь наверняка в Китае свои умельцы есть, а им всё равно понравилось! Мне впервые доллары в банку пихнули и, наверное, юани, с каким-то нарисованным дядькой, представляешь? И баночку с какой-то белой пастой, но я не понял, что это, там одни иероглифы на упаковке. И всë чирикали что-то на своём, я не понял, но, кажется, они меня хвалили. Скажи, потрясно? Скажи? Макс? — Женька просто бурлил эмоциями, щедро разбрызгивая вокруг себя радость и восторг. И я был уверен, что его больные глаза сейчас счастливо сверкают. — Потрясно, — я усмехнулся и подавил свой порыв взъерошить его волосы. — Кажется, кто-то вышел на международный уровень? — Да ну тебя! Это ж случайность! Просто повезло оказаться там, где нужно. Но всё равно кайфово, — Женька счастливо вздохнул и улыбнулся. — А у меня сегодня день рождения, — не успев подумать, ляпнул я. — И я тебя приглашаю в гости. В программе ресторанная еда, красное вино и просмотр любого фильма, на твой выбор. Что скажешь? — День рождения? Сегодня? — Женька недоверчиво улыбнулся. Кажется, в этот раз я его без улыбки ещё не видел. — А чем тебе семнадцатое октября не угодило? Отличный день. Могу паспорт показать, Фома неверующий! На работе мы уже отметили, семнадцать кружек чая за моë здоровье — это тебе не абы что! Осталось дома отпраздновать, — мне хотелось, на самом деле хотелось, чтобы он согласился, не прикрываясь на этот раз работой. — Ну, спасибо китайцам ещё раз! Они шикарную выручку сделали на сегодня, поэтому подожди, я сдамся! Пока Женька бегал, я успел заказать через приложение доставку еды из ближайшего ресторана. За вином зайдëм в магазин у дома, поэтому бóльшая часть обещанной программы организована. В квартире Женька как-то странно оглянулся и поджал губы. Выражение его лица стало расстроенным, и даже каким-то разочарованным, а ещё он наверняка раздражëнно прищурил глаза. Я незаметно осмотрел своё жильё — кажется никакого компромата, вроде стоящего на паузе видео с гей-порно, нет. Но мальчишка всё равно забурился на тот же кухонный стул, где сидел в прошлый раз, и угрюмо уставился в окно. Я понял, что ничего не понял. Да что случилось-то? Решив это выяснить, пока нам несут заказ, я поставил чайник и прямо задал Женьке этот вопрос. Сначала он мялся, а потом выдавил, не отводя взгляд от окна: — Ты женат? — Что? Нет! — я с подозрением уставился на него, совсем не понимая, куда он клонит. — Значит, девушка… Блин, я почему-то думал, что у тебя еë нет. Сам не знаю, почему, — расстроенно пробормотал фокусник. — Так. Стоп, — я вообще перестал что-либо понимать. — Какая девушка? Нет у меня никого! С чего ты взял и к чему вообще такие вопросы? — Ну-у… в прошлый раз у тебя было не так чисто. Знаешь, холостяцкие мелочи, вроде забрызганного зеркала в ванной, сальных следов по бокам кнопки выключателя и неаккуратно задëрнутых штор… — Это ты мне так вежливо намекаешь, что я живу в свинарнике? — усмехнулся я. — Нет, что ты! Конечно нет… Просто сейчас квартира идеально чистая, даже летней обуви в прихожке больше нет, и я подумал, что твоя девушка пришла и убралась. Я всё-таки не удержался и расхохотался в голос. Как же давно я не смеялся так — открыто и раскатисто. Женька закусил губу, видимо выбирая, рассмеяться со мной или надуться. — А ты не допускал мысли, что ко мне могла приехать мама? Моя бы вот запросто такой номер с уборкой провернула. Или я мог вызвать клининговую службу, чтобы встретить день рождения в чистоте? Или что я сам могу сделать генеральную уборку? Кстати, мой вариант — именно этот, — проговорил я, отсмеявшись. — Кстати, девушек не для уборки заводят, знаешь? — улыбаясь, произнёс я. Какой же Женька всё-таки… нахохлился, как воробей, и смотрит, наверняка с вызовом. — Не знаю, — буркнул он и даже, кажется, немного покраснел. — В смысле — не знаешь? — улыбка медленно сходила с моего лица. — В прямом. Не знаю, и всë, — произнёс Женька и уставился прямо на меня. Я не видел, но чувствовал это. — Жень… У тебя никогда не было девушки? — Нет. И вряд ли будет. — Когда ты так говоришь, ты хочешь сказать, что ты… — горло перехватило спазмом. — Что я почти слепой, Макс. Вряд ли это покажется привлекательным хоть кому-то. Я не успел ничего ответить, ведь подумал совсем о другой причине, как напряжение между нами прорезала трель звонка. Я поспешно вышел в коридор и вернулся с бумажными пакетами, в которых стояли лоточки с едой. Храни провидение человечков в зелëных и жëлтых костюмах! — Открывай контейнеры, а я найду штопор. Еда из ресторана, но в походных условиях, — я старательно делал вид, что ищу штопор, отводя взгляд от Женькиного лица. В его словах о том, что у него не было девушки, проскользнуло что-то трудноопределимое, но очень важное, и теперь я отчаянно хотел понять, что. — Ох, как пахнет… — Женька выгружал контейнеры на стол и надламывал хрусткие запорчики. — Это салаты, это какое-то мясо на косточке, а вот это что? И это? Запах обалденный! — Это креветки в чесночном соусе и лазанья. Значит, в последних должны быть штрудель и чизкейк. Десерт для тебя, я не знал точно, что ты любишь, — я разлил вино по бокалам. — С тебя тост! — С меня? Ну-у… я не умею произносить тосты, но я попробую! Дорогой Максим Викторович, — я хмыкнул, оценив подкол, — поздравляю тебя с днём рождения! Желаю тебе всего самого-самого лучшего! Мне бы очень хотелось, чтобы ты был здоров и счастлив. И… и я очень рад, что ты появился в моей жизни, — тихо закончил он серьëзным тоном и приподнял бокал, салютуя. Это незатейливое пожелание оказалось самым приятным за сегодня, а ведь на работе я их выслушал немало. Особенно зацепила последняя часть — надо же, он рад моему появлению. Такое странное, тëплое чувство… — Ну, а теперь показывай, как это едят? Вилка же в левой, да? Только чур, не смеяться, если я ножик выроню! Мне и так здóрово не по себе, — смущëнно рассмеялся Женька и, сделав глоток вина на вдохе, закашлялся. — Блин! Макс, прости, я всё вытру! Горло непривычно обожгло. Где тряпка? — он вскочил со стула и быстро вытер красные капли. Щёки горели пунцовым, выдавая крайнюю степень смущения. — В смысле «непривычно обожгло»? — медленно спросил я, чувствуя, как мои шестерëнки со скрипом завертелись. Чёрт. Я даже не знаю, сколько ему лет! — Ну, я не пробовал вино. Только пиво, бабушкину настойку на шишках, и когда-то у мамы кончиком языка самогон лизнул, пока она не видит. Я отогнал мысль о кончике его языка и всё-таки выдавил: — Жень, а сколько тебе лет? — кажется, самое время начать молиться, чтобы не оказаться педофилом. — А на сколько выгляжу? — я просто уверен, что наглец хитро прищурился! — Я серьёзно. Сколько? «Только-бы-не-младше-шестнадцати — только-бы-не-младше-шестнадцати», — попугаем твердил мой внутренний голос, скрестив несуществующие пальцы. Потому что даже если Женьке пятнадцать, он всё равно мне… Нет, не думать об этом! Не думать! Да отвечай же ты уже! — Семнадцать. Совсем скоро восемнадцать, — невинно улыбнулся мальчишка и отправил в рот креветку. Я с облегчением выдохнул и с удивлением посмотрел на вилку в своей руке. Странно, прямая. Я был уверен, что согнул еë к херам, пока ждал ответ этого хитрюги. *** Поужинав и допив бутылку вина, мы переместились на диван и включили какую-то американскую комедию. Женька просидел спокойно первые минут двадцать, а потом начал ëрзать. — Ты чего? Не интересно? — Ну, вообще-то не особо. Я тут подумал… У меня колода с собой. Можно я на тебе потренируюсь? Хочу не только монетки, но и карты «из воздуха» доставать. Дождавшись моего кивка, он сбегал за картами и начал объяснять мне суть, показывая, каким пальцем и куда он двигает карту, чтобы еë незаметно спрятать, а в нужный момент достать. Но атласная картонка упрямилась, раз за разом выскальзывая из рукава его толстовки. Женька хмурил брови, пряча их под очками и закусывал губу. Такой невинный со своими торчащими кудряшками. Такой живой. — Блин, нифига не получается! Макс, а можно с твоего компьютера на ютуб зайти? Может, я что-то упустил? Как они, блин, еë крепят? — Женька лёг грудью на свои колени, нагибаясь к журнальному столику, на котором стоял ноут, а я увидел тонкую полоску кожи на пояснице. Чёрт, его кожа даже на вид была мягкой и нежной. Поддавшись желанию, я протянул руку, чтобы провести пальцем по оголившейся пояснице, но в последний момент успел схватить диванную подушку, а не мальчишку. Захотелось побиться головой о стену. Не замечая моих мучений, фокусник залипал в экран, щёлкая мышкой, и что-то бормотал под нос. — Ага, надо выворачивать! — торжествующе воскликнул он и повернулся ко мне. Слишком близко. Ближе, чем через кухонный стол. — Значит, я снимаю, нужную карту вниз, теперь мизинцем вбок и аккуратно за ладонь. Блин, почему у меня ладони небольшие, а? Так, а теперь аккуратно и… оп-пля! Получилось! Ха! Женька такой искренний и наивный, такой жизнерадостный… — А теперь не шевелись! Буду на тебе отрабатывать. Ещё раз, вниз, мизинец, за ладонь, а теперь обратно… да чтоб тебя! Блин, Макс, если бы у тебя была грива, как у Пугачёвой в еë лучшие годы, шанс незаметно вытащить карту был бы больше, — захихикал наглец, не замечая моего тяжёлого дыхания. — Давай заново. Вниз, мизинец, за ладонь, теперь поворот и… — его рука, со спрятанной в рукаве толстовки картой, в очередной раз приблизилась к моему лицу. Не выдержав, я накрыл его ладонь своей, заставляя обхватить свою челюсть. Женька замолчал на полуслове и замер от удивления. Я крепко держал его руку, наслаждаясь еë мягкостью, и пытался рассмотреть его глаза сквозь чёрные стёкла, но видел лишь своë отражение. Моё дыхание отяжелело и меня откровенно повело. Спустя бесконечные секунды я почувствовал, как тоненькие пальцы дрогнули и ничтожно мало, буквально сантиметр, проскользили по моей вчерашней щетине. Женька прерывисто выдохнул, не решаясь двинуться дальше и гулко сглотнул. — Макс… — слабым голосом выдохнул он и даже, кажется, слегка подался навстречу, но именно это сбросило с меня наваждение. — Прости, я… Я сам не знаю, прости, — пробормотал я и быстрым шагом направился в ванную, стараясь не поворачиваться к Женьке передом, чтобы не пугать бугром на ширинке. Я вышел через десять минут. От ледяной воды онемели не только руки и лицо, даже зубы ломило. Зато взбунтовавшееся тело спасовало перед холодным умыванием. Женька уже ждал меня в прихожей, одетый и обутый. — Макс, мне пора. Уже почти одиннадцать. Бабуля будет волноваться, — произнёс он, не поднимая на меня взгляд. — Давай всё-таки провожу тебя? — чёрт, как-то нехорошо получилось. — Не надо. Кому я нафиг нужен, — горько усмехнулся Женька. — Мне нужен, — молодец, Макс! Придать этому вечеру ещё больше неловкости уже просто невозможно! Мальчишка только нервно дëрнул на это плечом и исчез в подъезде. Раздавшийся через три пролëта всхлип мне, надеюсь, послышался.