Всё, что ты позволишь

Гарри влетел в чужой кабинет пулей, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, и замер посреди него. — Какого драккла, мисс Боунс, я просил никого ко мне не пускать! — рявкнул Северус Снейп, не отрываясь от своих бумаг. А затем, раздражённо отбросив в сторону перо, поднял голову. И медленно, совершенно другим тоном произнёс: — А, Поттер. Это вы. И если несколько минут назад, спешно аппарируя в Госпиталь Святого Мунго, Гарри ещё задавался вопросом о том, знает ли Северус о скандальной статье «Пророка», если он позволял себе ещё гадать, какой будет реакция Снейпа на эту, говоря прямо, щекотливую ситуацию… То ледяное «Поттер» не оставляло никаких сомнений ни в первом, ни во втором. Северус знал. И Северус был в ярости. Гарри тоже — был. Но к его злости примешивались разочарование, непонимание, тревога и даже страх, совершенно первобытный и чудовищный страх, мешавший ему сейчас дышать; ярость Снейпа была практически осязаема — и кристально чиста. — Я… — хрипло, не отдышавшись толком, начал он, так и стоя посреди кабинета и не решаясь сделать шага к чужому письменному столу. — Я только что… увидел выпуск «Ежедневного Пророка» и… — Неужели, — сухо отозвался Снейп. И коротко взмахнул палочкой: из-под груды исписанных его мелким убористым почерком свитков вылетел тонкий журнал. — Полагаю, вы об этом выпуске. Гарри сморщился, как от боли: кричаще-яркие буквы заголовка показались ему сейчас особенно невыносимыми, будто бы ядовитыми, а сам Северус — змеёй, готовящейся к броску. Этот уничижительный тон Гарри знал, но тон этот принадлежал тому, другому Снейпу, Снейпу, который, как казалось Гарри ещё этим утром, навсегда остался в прошлом, Снейпу, который, быть может, ненавидел и презирал его, Снейпу, который никогда не позволил бы ему… И вот теперь этим тоном говорил Северус, его Северус, с ещё не сошедшими (Гарри знал это наверняка) метками его жадных поцелуев, спрятанными под мантией колдомедика. — Послушай, я правда не… — начал было он, но Северус перебил его нервным движением палочки. И, развернув газету, негромко прочитал: — «Гарри Поттер, также известный как Избранный, Мальчик-Который-Выжил и Национальный Герой, известен широкой публике не только своей знаменитой победой над Сами-Знаете-Кем, но и подозрительной для юноши его лет скрытности в отношении своей личной жизни. Не раз и не два нами предпринимались попытки выяснить, кто занимает мысли нашего Героя, узнать о его предпочтениях и любовных интересах, но поклонникам и фанатам приходилось довольствоваться лишь расплывчатыми ответами и собственными догадками». Гарри сглотнул и сделал шаг к нему, навстречу, собираясь то ли сказать что-то, то ли сделать — да хоть бы и выдернуть эту чудовищную газетёнку из его рук! — но Снейп угрожающе наставил на него волшебную палочку и холодно произнёс: — Одно движение. Только одно движение, Поттер. И клянусь, я применю Инкарцеро. Гарри судорожно облизнул губы и замер. Потом медленно, с мучительным осознанием того, что последует дальше — этот текст отпечатался в его сознании страшным заклинанием, — кивнул. — «Такая неразговорчивость не могла не вызвать наших подозрений, — издевательским тоном продолжил Снейп. — Совершенно очевидно, что мистер Поттер стремился сохранить свою личную жизнь в тайне от обеспокоенной его судьбой магической общественности — но почему? Мы наконец-то сумели разгадать этот секрет. Но ответ на вопрос, волнующий всех поклонников Гарри Поттера — кому же принадлежит это огромное сердце? — вас шокирует». — Не надо, — хрипло пробормотал Гарри, едва Северус замолк. — Пожалуйста, не… — Пожалуйста, не — что? — резко осведомился Снейп. — Вам неприятен мой голос, мистер Поттер? Мне казалось, вам особенно понравится эта статья в моём исполнении. Я был от неё в восторге. Хотите, зачитаю мой любимый отрывок? И раньше, чем беспомощно сжавший зубы Гарри успел ответить хоть слово, Северус продекламировал, медленно, почти по слогам, с явным усилием, бросая в него каждым словом как увесистым камнем: — «Как и любое открытие, это свершилось по чистой случайности: нашему специальному корреспонденту удалось стать свидетельницей личного разговора, в ходе которого один из близких друзей Гарри Поттера раскрыл страшную тайну Героя. В это невозможно поверить, и всё же это правда. По всей видимости, Гарри Поттер состоит в секретных отношениях с Главным целителем Госпиталя Святого Мунго Северусом Снейпом, который также известен магической общественности как бывший Пожиратель Смерти и убийца одного из величайших магов столетия, Альбуса Дамблдора. Этот, несомненно, шокирующий мезальянс ставит под вопрос психическое здоровье нашего Героя, а также заставляет задуматься: может ли подобный союз существовать на добровольных началах? Или же здесь замешаны посттравматический синдром, запрещённые зелья и чары Империус, которыми Северус Снейп, бывший одним из приближенных Сами-Знаете-Кого, владеет в совершенстве?» Он отшвырнул от себя газету, словно она была отравлена. И холодно добавил: — Извините меня за мою краткость, решил не озвучивать вслух перечень всех тех впечатляющих составов и проклятий, способных воздействовать на психику, которые мне приписали. Должен заметить, я даже польщён. — Я знаю, что ты злишься, — тут же выпалил Гарри, невольно сжав руки в кулаки. — Я понимаю, правда, что всё это… что ты, должно быть, в ярости из-за этой статьи. И я тоже! То, что они написали про тебя, — это… это… — Предсказуемо? — сухо предположил Снейп и поднялся из-за стола. Повернулся к Гарри, но замер на расстоянии нескольких шагов. — Более чем ожидаемо? Похоже на правду в глазах среднестатистического читателя этой вшивой газетёнки? — Отвратительно! — пылко возразил ему Гарри. И всё-таки, наплевав на предупреждение, наплевав на подрагивающую в чужом напряжённом кулаке волшебную палочку, сделал шаг к Снейпу. — Северус, умоляю, послушай меня, всё это не имеет значения, я не… Ему удалось отразить чужое заклятие на чистых рефлексах, на базовых аврорских реакциях; магический щит ещё мерцал перед его глазами и рябил отблесками в стёклах очков, а Северус уже отвернулся от него, оперся обеими ладонями на стол, как будто разом ослаб, и процедил: — Я был идиотом, когда решил, что из этого что-то выйдет. Не переживай, я не виню тебя в произошедшем. Гарри открыл рот, но Северус добавил тут же с неожиданной уничижительной едкостью, впервые направленной на себя самого: — Это моя ошибка — поверить, что подобное можно сохранить в секрете от кого-то вроде проклятой Риты Скитер. — Её можно заставить замолчать, — хрипло произнёс Гарри и судорожно облизнул пересохшие губы. — Я сделаю так, что она больше никогда и ничего про нас не напишет, я… — Не сомневаюсь, — ледяным тоном произнёс Снейп и с явным усилием выпрямился и обернулся. Взглянул ему в глаза. Гарри вздрогнул от этого беспощадного мёртвого взгляда. — Потому что я не собираюсь предоставлять ей материал. — Что… — начал Гарри. Северус смотрел на него несколько секунд, и на какое-то мгновение Гарри почудилась в его глазах беспомощная злая боль. Но мгновение прошло, и эта мимолётная эмоция исчезла — остался только бесстрастный холод. — Ошибки нужно исправлять, Поттер, — сдержанно сказал он. — И порой самый жестокий метод — самый действенный. Тоестьтыменя… — Уходите, мистер Поттер, — сухо сказал Снейп спустя невыносимо долгую паузу. И неожиданно усталым жестом сжал свою переносицу. — Если вы и в самом деле что-то ко мне испытываете, уходите, ради Мерлина. — Значит, вот так? — разозлившись, спросил у него Гарри. — Ты хочешь выставить меня за дверь и закончить всё, потому что испугался какой-то вшивой журналистки с её бредовыми статейками, в которые не поверит ни один разумный человек? И замолк — подрагивающий кончик чужой волшебной палочки почти уткнулся ему в горло. — Не смей… — угрожающим, шипящим тоном начал Снейп. Но Гарри, в котором не осталось в эту секунду ничего, кроме недоверчивой разочарованной ярости, запальчиво произнёс: — Эта старая гарпия пишет про меня всякие полубезумные мерзости ещё с третьего курса! Я уже был у неё сумасшедшим, одержимым, неуравновешенным, я был симулянтом, я был лжецом, я был избалованным мальчишкой, жаждущим славы! Мне наплевать, что ещё она способна изобрести, кем ещё она может меня назвать! Я не собираюсь позволять ей продолжать клепать весь этот бред про тебя, и это единственное, что беспокоит меня в этой идиотской статье. А ты… а ты просто хочешь сбежать и забиться в угол, чтобы не компрометировать себя связью со мной! Поправь меня, если я ошибаюсь, но это похоже на трусость. Снейп окаменел. Несколько мгновений он безмолвно изучал лицо Гарри, продолжая удерживать волшебную палочку на уровне его кадыка, и за эти мгновения Гарри уже начал жалеть о собственной тираде, о том, что произнёс всё это: в глазах у Северуса были боль, и отчаяние, и тревога, и неясный ужас — так много эмоций, которые невозможно было вообразить в этих всегда холодных глазах… Потом он отступил на шаг. Убрал палочку в карман мантии. И медленно, еле слышно, словно говорил с самим собой, а вовсе не с Гарри, прошелестел: — Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, глупый мальчишка, какую высокую цену тебе только предстоит заплатить за эту прихоть. Но я — я знаю. Я был по ту сторону. Что, если всеми обожаемый Избранный станет изгоем? Что, если на смену слепому обожанию придут порицание и насмешки? Поверь, Поттер, падать с твоего пьедестала будет мучительно больно. — Да мне плевать! — почти заорал Гарри. — Мне плевать, слышишь ты меня или нет?! К дракклам магический мир, если он неспособен принять человека, которого я люблю! Снейп вздрогнул, словно слово «люблю» ранило его, как Сектумсемпра, почти пошатнулся, и ровно произнёс: — Я не хочу, чтобы, проснувшись через несколько месяцев или даже лет, ты понял, что этот выбор был юношеской ошибкой. Что ты пожертвовал репутацией и добрым именем ради сиюминутного увлечения, которое… — Сиюминутного увлечения?! — одними губами переспросил Гарри, и сердце его остановилось где-то в горле, а потом рухнуло вниз, в рёбра, огромным валуном, неспособным больше ни трепетать, ни восторженно пульсировать. — Вот, выходит, какую цену ты назначил моим чувствам? Глаза Снейпа потрясённо расширились. — Поттер… — медленно заговорил он, но Гарри ни к чему были объяснения; он замотал головой, сжал зубы и выплюнул, призвав на помощь всю уязвлённую гордость и всю злую боль, которые сплелись в нём в это мгновение в один отравленный клубок: — Я разберусь со Скитер. Придумаю что-нибудь. Гермиона подскажет. Она больше ничего о вас не напишет, целитель Снейп. Был рад встрече. И только аппарировав домой, только закрыв каминное сообщение ото всех, кроме лучшей подруги, он позволил себе упасть на колени и безмолвно спрятать пылающее лицо в ладонях.