Запретный / Forbidden

      Отражение с жалостью смотрит на него в ответ.       Несмотря на то, что его лицо гладко выбрито, волосы аккуратно расчесаны, а синяки под глазами тщательно спрятаны, и прямо сейчас он застегивает пуговицы дорогой рубашки — отражение видит, кто он на самом деле. Оно видит то несчастное существо, которым он стал. Оно судит его и презирает. От него не спрятаться.       От него никогда нельзя было спрятаться.       Теперь уж точно, когда он разрушил единственного человека, который значил для него больше всего во всей этой предательской вселенной — ведь он это сделал. В своем бесконечном желании и неутолимом голоде он слишком сильно надавил на нее. Льнувшая к нему тьма, ставшая его второй кожей, просочилась в самое ангельское создание из когда-либо встреченных им, своим присутствием благословлявшее его жизнь. Эта тьма запятнала ее.       Он омерзителен.       Недостоин ее.       Мужчина обрывает на середине медленный процесс застегивания пуговиц, чтобы вцепиться пальцами в край мебели из черного дерева перед собой, сгорбившись, пряча голову между плечами.       Он позволил этому случиться — так жаждал кусочек рая, что в своей беспечности дотянулся и вырвал его когтями.       И посмотрите, что он наделал…       Он никогда себя не простит.       Мгновение за мгновением учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание успокаиваются. Когда это происходит, он поднимает голову, чтобы снова посмотреть на себя. Решает оставить две верхние пуговицы расстегнутыми. Возможно, вернется к ним позже. Мужчина заправляет полы рубашки в брюки, пытаясь унять полутвердое состояние от одной мысли о женщине, спящей в его кровати. Он действительно отвратительное создание. Мужчина вдевает кожаный ремень, затягивая его резким рывком — так, что лязгнула платиновая застежка.       Бен поднимает взгляд. Он смотрит на свое отражение — на изысканное чудовище в маскировке.       В горле встает ком.       Мужчина отводит взгляд, подбирая пальто с кресла и выходя из комнаты.       Снаружи едва взошло солнце, но он уже был на ногах в течение последних нескольких часов, пытаясь найти утешение в утренней тренировке и забытых джедайских упражнениях, в тьме медитации — но она слишком отвлекает. Слишком светлая. Она влияет на него, вырывая концентрацию из его рук и переворачивая мир с ног на голову на протяжении слишком многих изнурительных дней и бессонных ночей.       Он больше не тот человек, которым был раньше.       Он больше никогда им не будет. Потому что и она, в свою очередь, запятнала его этой эмоцией, и пути назад нет.       Бен просовывает руки в рукава сшитого на заказ пальто. Жесткость дорогой ткани помогает обуздать безудержные мысли, возвращая в рамки его привычной роли, которую он так хорошо умеет играть. Его шаги эхом отдаются от стен длинного мраморного коридора, где все до недавнего времени было его владениями — до самой комнаты, которая раньше была главной спальней. Теперь это комната Рей.       Все, чем он владеет, принадлежит ей. Даже если она об этом и не знает.       Бен останавливается, слабо стучит в дверь и совсем не удивляется, когда никто не отвечает на стук. Он осторожно открывает дверь и заходит в темную комнату. Первые утренние лучи света проскальзывают в высокие окна, откуда открывается вид на сияющий внизу Корусант. Снаружи затянулся покров зимнего тумана, удобно расположившийся на горных вершинах Манараи и окруживший обширное поместье, незаметно уместившееся между двумя склонами гор. Но, без сомнения, туман исчезнет, как только солнце окончательно взойдет.       Рей спит, угнездившись между плюшевыми подушками на кровати с балдахином, которая в последние недели стала ее. Он улыбается, вспоминая, как упрямо она отказывалась спать на такой большой кровати, предпочитая вместо этого жесткость деревянного пола. Пришлось потерпеть несколько ночей, но она все-таки согласилась — отступаясь от еще одного аспекта своей аскезы. Он ни разу не спросил, ощущалось ли это как очередное предательство самой себя.       Каблуки его обуви стучат по деревянному полу, когда он подходит к ней — снова с утра. Он приподнимает хрустящие штанины брюк и присаживается на кровать. Мягкий матрас прогибается под его весом — но Рей выглядит так, будто совсем этого не замечает. Она спит крепко, длинные спутанные волосы разметались по хлопковой подушке, ее рот слегка приоткрыт, стройная грудь поднимается и падает при каждом вдохе и выдохе. Тонкая майка задралась, открывая сегодня для него мускулистый живот и всего лишь маленькую часть розового соска левой груди. Это его самый любимый момент дня — наблюдать за ней во сне, пока ее черты расслаблены и спокойны.       Его маленькая девочка. Его бесстрашный джедай. Его женщина вне досягаемости.       Его досягаемости.       Все так, как она и хотела.       — Рей? — мягко зовет он. Ласково. Ощущение ее имени, срывающегося с его языка, — самое большое, чем он будет владеть.       Она не двигается. Его милая девочка спит.       Бен тянется к ее руке, ведет пальцем по внутренней стороне, наслаждаясь мягкой кожей.       — Рей. Время вставать.       Она мычит и отодвигается от прикосновения. Как и каждый день.       Мужчина ждет, пока ее ресницы затрепещут. Отчаянное существо внутри него до боли желает быть первым, что она будет видеть утром, первым существом, которое она будет слышать. Возможно, рано или поздно в ее голове пустит корни и новое, лучшее воспоминание о нем. Такое, которое она не будет связывать с причиненной им болью. Такое, которым они в итоге будут дорожить оба, ставшее драгоценным совместным моментом.       Как с другими.       Он не прикасается к ней снова. Он никогда не касается ее, когда она просыпается — это милое создание, завладевшее его сердцем.       Ее открывшиеся глаза красные и опухшие. Должно быть, у нее была беспокойная ночь. Где-то внутри него вина поднимает свою отвратительную голову. Рей сосредотачивает на нем взгляд — твердый и пронизывающий, который появляется только при разбитом сердце. Бен пытается не затеряться в нем.       — Куда мы собираемся сегодня?       — Куат. Я буду проводить инспекцию военных кораблей.       Она кивает, отводя взгляд.       Бен еще раз позволяет взгляду побродить по ее телу, прежде чем встает с кровати. Хрустят простыни.       — Я буду внизу в офисе, — безэмоционально заявляет мужчина. Он ничего не хочет сильнее, кроме как поднять одеяло и обернуться вокруг ее тепла, ее пульсирующего сердца. Зарыться внутрь каждой трещины ее тела. Он не позволяет ни единой мысли проскользнуть в Силу.       Мужчина направляется к двери.       — Бен?       Его сердце болезненно запинается в груди. Надеется.       — Ты уже поел?       Он на мгновение замирает и бросает взгляд через плечо. Он смертельно голоден.       По ней.       — Да.       — Ладно. Хорошо…       По каждой крошке, которую она может ему дать.       — Собирайся, — попросту говорит он и выходит из комнаты.