Запретный / Forbidden

      Он забыл черные перчатки на Корусанте, и он невыносим.       Все выглядит не так уж плохо. Люди забывают все время, и пару забытых перчаток во время визита на куатовские промышленные верфи едва ли можно считать важным в большом галактическом замысле. Но речь о наместнике Корусанта — о чем и пытается напомнить себе Рей. Его раннее обострение может повлечь за собой незначительную планету во Внешнем Кольце стать банкротом просто потому, что он отказывается подписать документы без своих любимых перчаток.       Рей стоит в нескольких шагах позади него во время инспекции военных кораблей, но практически видит складку между его бровей и изогнутые вниз губы.       Верфи бесконечные, а самообладание наместника — краткосрочно.       Ничто, кажется, не удовлетворяет его последние дни. Даже не флот технологичных кораблей, вот-вот перейдущих к Республике. Ей хочется притвориться, что это из-за усиливающегося давления надвигающейся войны, а ее собственное присутствие в качестве гнетущей тени тут совершенно ни при чем — но теперь она знает лучше.       Равновесие между ними очень хрупкое, Рей чувствует, будто оно может разбиться от вдоха.       По этой причине, верит Рей, он выбрал их расположением свое обширное имение, где между ними лежат коридор на коридоре и бесчисленные комнаты — и это работало до определенного момента. Рей едва ли встречалась с ним наедине. Всегда поблизости был охранник, смотритель или даже надоедливый обслуживающий дроид, предотвращающие их от любого близкого контакта, кроме обмена пустяковыми разговорами. Все это очень хорошо поставлено и инсценировано. Постоянный, бдительный танец вокруг друг друга, который не допускает промахов.       Интересно наблюдать, как Бен пытается держать ее на расстоянии вытянутой руки.       Кроме утреннего времени.       В эти утренние моменты, когда он приходит разбудить ее самым нежным голосом, — тогда он обнажает свои эмоции, чтобы она получила от них удовольствие, насладилась ими. Взяла себе. Маленькие мгновения того, что могло быть, если бы обстоятельства повернулись иначе. Она пытается не показывать ему, что они значат для нее.       Иногда она чувствует, будто эти утренние мгновения это все, что останется от них в конце.       Он сжимает и разжимает лишенные перчаток пальцы своим настроением, таким же мрачным, как извечное черное, которое ему нравится носить. Он стоит среди их низкой компании со всем своим абсурдным ростом и бликом дорогого тяжелого плаща от каждого произведенного шага. Вокруг него все на взводе, пугливые из-за силы, которую не понимают. Но теперь Рей узнает, что кроется за его непреодолимой силой. Что интригует и зовет ее ближе, с того самого момента, когда она увидела его после стольких лет. К чему она так пристрастилась всего за несколько прикосновений.       Его тьма.       Она заманчиво пульсирует вокруг него. У Рей никогда не было и шанса.       Их компания идет вниз по стеклянным коридорам, осматривая буксировку громадных кораблей к последней стадии строительства, механические подразделения настолько технологически продвинуты, что Рей восхищается видом с едва сдерживаемым изумлением. Из-за скрежета и жесткого промышленного звука металла, пронизывающего усовершенствованную дюрасталь, трудно следить за разговором Бена с директором куатских верфей. Они говорят о ионных торпедах, засасывающих щиты оружиях и других дополнениях, названия и возможности которых Рей едва различает из-за разрывающего голову звука.       Она позволяет своему разуму поблуждать, что часто делает в последнее время, и вернуться к их поцелую во время шторма. Помечтать об ощущении его больших рук на ее промокшем теле. О ранимости в его глазах, когда он положил ей в ладони что-то драгоценное. Более драгоценное, чем его собственная жизнь.       Рей зажмуривает глаза, сердце в груди болезненно ускоряет темп, как делает каждый раз, когда ее мысли блуждают к нему — к тому, что у них могло быть той ночью.       Она скучает по нему. Каждый день она скучает по нему. Даже когда он стоит всего лишь на расстоянии нескольких шагов.       Внезапно голос Бена грохочет над беспорядком, возвращая ее обратно к суровой реальности.       — Энергия щитов не будет принесена в жертву ради вооружения. Я был конкретен в отношении этой особенности, когда мы заказывали корабли.       — Сэр, невозможно иметь достаточно энергии, чтобы одновременно поддерживать запрошенное вами оружие и удерживать щиты на максимальной мощности. Не было ни одного корабля…       — Не было корабля, который бы противостоял звездному разрушителю со времен Империи, директор. В чем смысл всего этого, если мы не можем удержать щиты?       — Установленные на корабли силовые генераторы XF-20 производят достаточно мощности для стабильности щитов во время битвы. Они не поддадутся выпущенным звездным разрушителем ионным торпедам легко. Вы должны понимать…       Бен поднимает руку, чтобы заставить замолчать директора, и он явно очень раздражен.       — Я снял эмбарго с космостроительной корпорации «Сигнус». Я прослежу, чтобы их последний дизайн компонента реактора экстренной необходимости для щитов был отправлен вам для создания и установки на корабли. Дальше этот вопрос я обсуждать не буду.       Директор поджимает губы, становясь впечатлительного цвета красным. Рей знает, что Куат не обрадуется необходимости работать с «Сигнус», но слова Бена имеют смысл. Боевые корабли сконструированы быть маневренными и быстрыми, но маленькими, если сравнивать со звездными разрушителями. Они должны быть хорошо вооружены, чтобы сбить такой корабль, и защищены щитами, чтобы выдержать огневую мощь.       Мощность их двигателя должна быть колоссальной.       Вдруг из ниоткуда Рей чувствует мысль, задевшую край ее разума. Она мимолетная и легкая, как перышко, едва ли имеющая собственную сущность, но определенно мысль, которую Рей чувствовала раньше. Она бегает глазами вокруг, пытаясь определить источник и не показывая собственной тревоги, но мысль ускользает из ее разума, как бегущая вода сквозь пальцы.       Рей сжимает ладони в кулаки.       Их компания относительно небольшая. Куат представлен директором планетарных верфей, главным инженером, парочкой административных сопровождающих и охраной. Корусант же состоит из Бена, ее, Джеффа, нескольких охранников и Найлуса Довера, министра обороны Корусанта. Рей не может понять, у кого в принципе могут быть такие…       Она наклоняет голову.       Рей смотрит на мужчину, сосредоточенно и тихо стоящего в стороне. Его мысли спокойные и благоприятные, как всегда, — слишком приятные, когда она обдумывает наблюдение, в сравнении с постоянным беспорядком пронизывающих Силу мыслей и эмоций от других. Рей знает, что этому мужчине не нравится наместник. Его неприязнь периодически проскальзывает в Силу, и она знает, что он боится Бена, когда ярость того направлена на него самого. Но теперь, когда Рей обратила внимание, что-то ненормальное и плоское в его разуме. Будто он способен держать его спокойным.       Контролировать.       Джефф поворачивается к ней, приятно улыбаясь.       Как она не заметила раньше?       Рей вежливо улыбается в ответ.       Как ее смогла обмануть его простая, безобидная маска?       Ей хочется стукнуть саму себя за непрофессионализм и приползти обратно к Люку и сказать, что она подвела его, предала его доверие худшим из возможных способов — потому что, конечно же, Рей ничего не замечала до этого момента. Она была занята Беном.       Что ж… твою мать.       Громкое ругательство пролетает над общим шумом, и на мгновение Рей не уверена, что оно исходит не от нее.       Бен сжимает сломанную, расколовшуюся металлическую деталь ограждения в правой руке. Кровь уже бежит по его руке и капает красной лужей на безупречно белый пол.       Рей оказывается рядом с ним в мгновение ока.       — Что ты сделал? — Она проверяет его руку, пока все нервно собираются вокруг посмотреть на степень повреждений наместника. Рей слышит, как кто-то зовет медицинского дроида.       Бен ворчит, пока Рей убирает сломанную металлическую деталь из его хватки. Рана глубокая, доходящая до небольших мускулов и сухожилий. Бен сжимает зубы.       — Тебя нельзя оставить ни на секунду? — фыркает Рей.       — Теперь ты знаешь, почему я настаиваю на перчатках, — сквозь сжатые зубы выдает он.       Должно быть, действительно больно. Рей качает головой. Ей подают кусок чистой ткани, и она, затягивая, обматывает его вокруг руки наместника, чтобы остановить кровотечение. Жестяной запах крови заполняет и так тяжелый производственный воздух.       — Мы можем посадить его куда-нибудь? — спрашивает Рей директора. Удерживать этого мужчину целым — та еще полноценная работа.       — За углом есть кабинет, — информирует ее директор, выглядящий довольно обеспокоенным — вероятней всего, это связано не с ранением Бена, а с потенциальным обрушенным на него гневом наместника.       Бен прижимает ткань к руке и следует за Рей. Они входят в большую комнату, сделанную из стекла и металла, как и все на этой планете. За столом сидит женщина и обсуждает с двумя механиками парящую голограмму корабля. Они втроем быстро встают на ноги при прибытии наместника. Рей начинает привыкать к всеобщей реакции на его присутствие.       Волнение вокруг его руки чуть ли не смешно — сотрудники и прочий персонал окружили его шквалом активности. Рей не думает, что это надолго, — и Бен действительно срывается.       — Вон! — в конце концов рычит он. — Все вон!       — Наместник, медицинской команде нужно оценить степень повреждений…       — Я сказал, что никто не прикоснется к моей руке! Выйдите из комнаты. Мой джедай — единственная, кто останется.       Рей настороженно смотрит, как персонал выходит из кабинета друг за дружкой, оставляя за собой свист закрывающихся дверей. Бен угрюмо усаживается на краю большого стола, прижимая ткань к руке — мрачная фигура, нарушающая белое и бледно-серое убранство комнаты. Рей понимает, что давно не была с ним наедине. Довольно давно.       Он кусает губу и поднимает руку проверить рану. Все еще кровоточит.       — Вылечи меня, — требует он, поднимая темные глаза взглянуть на Рей.       Именно этих его слов она и боялась.       — Почему ты выгнал медицинский персонал? Они намного более компетентны помочь тебе, чем я.       — Это не правда. Я видел, на что ты способна.       Рей обхватывает себя за талию и отводит взгляд. Ей нужно отвести взгляд. Она продолжает забывать, насколько убедительны эти темные глаза.       — Я думаю, что нужно позвать медиков обратно.       — Я не хочу медиков.       — Ну, ты не можешь всегда иметь то, что хочешь, разве нет?       — Это риторический вопрос?       — Бен… — она трет лоб. Пытаться вразумить этого мужчину время от времени сродни невозможному. — Тебе нужен медицинский персонал, чтобы вылечить руку.       Наступает небольшая пауза, прежде чем он заговаривает снова — мягче, намного мягче.       — Это не то, что мне нужно.       Он несколько мгновений настороженно наблюдает за ней, ожидая, что она скажет что-нибудь еще. Но она не говорит.       — Ты так же хорошо исцеляешь, и смотреть на тебя намного приятней, — продолжает он. Уголок его рта изгибается в слегка неуклюжую улыбку. Он пытается шутить, но улыбка не достигает его глаз. Слишком грустная, чтобы отогнать печаль. Бен манит ее здоровой рукой. — Иди поближе. Тебе не нужно стоять так далеко.       Рей упрямо остается прикована к месту. Нечестно то, что он просит у нее.       Бен отталкивается от стола, направляясь к ней медленной, уверенной походкой, а когда подходит, то возвышается рядом. Его темные глаза и все созвездия в галактике обрушиваются на нее.       Нечестно то, как ее сердце бьется, когда он смотрит на нее.       — Рей… — И то, как он произносит ее имя. Будто это что-то драгоценное. — Почему ты избегаешь моей просьбы?       — Почему ты делаешь это со мной?       — Что делаю?       — Ты знаешь, о чем я говорю.       — Нет, не знаю. Тебе нужно сказать мне.       Рей качает головой и снова отводит взгляд. В груди у нее начинает болеть. Он не понимает важности того, что просит от нее.       — Давай я приведу медиков…       — Нет, — он протягивает руку, ту, вокруг которой обернут окровавленный кусок ткани. Она слегка дрожит. — Исцели меня.       Рей смотрит на него, гадая, просит ли он исцелить больше, чем простую рану на руке. Его лицо размывается за слоем слез, но она думает, что его глаза выглядят все такими же расплавленными.       Только он не понимает.       — Я не могу.       Сила больше не та, что была раньше.       — Ты спасла меня несколько месяцев назад от смертельной раны. Наверняка это ничто по сравнению с…       — Я не могу сделать это, Бен!       Он вздрагивает с чем-то в глазах, похожим на стыд, и из-за этого Рей чувствует себя еще более виноватой.       Ее разрывает от того, как сильно она изменилась. Как ее желания расшевелили спокойную безмятежность, которой всегда был Свет, мутя воду и пятная чистоту. Она трет лоб, чувствуя зарождающееся в груди разочарование.       — Я больше не знаю как. Светлая сторона не такая, какой была раньше. Не такая светлая и ясная, и моя хватка на ней не такая сильная. Поверь, мне очень хочется исцелить тебя, но…       — Все в порядке, — он пытается утешить ее, но его попытки на слух такие бесполезные. — Тебе, вероятней всего, нужно сделать несколько глубоких вдохов и найти равновесие. Ты справишься с этим.       — Это не так просто! Не для меня. Светлая сторона — это то, кем я являюсь, она определяет меня, и если я не могу добраться до нее, то в чем смысл быть…       Рей ворчит, прижимая сжатые в кулаках пальцы к глазам. Это все так неправильно. Так ужасно и недопустимо неправильно. И что больше всего приводит ее в ярость, так это то, что она бы все повторила. Каждое. Мгновение.       Только чтобы сказать, что на мгновение держала его в своих руках.       Шуршит тяжелая ткань, и затем его большие ладони обхватывают ее запястья, мягко отводя их от покалывающих глаз. Он прижимает их к своей груди и смотрит на нее непоколебимым темным взглядом, вырезая себе пусть сквозь ее сердце.       — Тебе не полагается прикасаться ко мне, — слабо заявляет Рей. Ее голос дрожит, горло стянуто, и она знает, что ему не позволено нарушать это правило. Не сейчас. Не тогда, когда она в шаге от того, чтобы развалиться на части.       — Мне плевать. Это и так было глупое правило, — мягко начинает он, будто бы прочитав ее мысли. — Как я могу оставаться в стороне, когда ты выглядишь такой расстроенной?       Рей чувствует слезу, скатывающуюся по щеке.       Бен делает последний шаг, остававшийся между ними. Его ласковые руки обхватывают ее тело, и Рей обнаруживает себя удобно прижатой к твердой груди. Ее лицо находит себе место в изгибе его шеи, пока его пальцы зарываются ей в волосы, а его подбородок зависает у нее на макушке. Бен обнимает ее. Он просто, естественным образом держит ее в своих руках, будто ей было начертано быть здесь, снимая напряжение в теле уверенным ритмом его дыхания. Рей крепко обхватывает его широкое тело руками, вдыхая его запах.       Слишком много…       Прошло слишком много времени с последнего раза, когда она чувствовала его объятия.       — Все в порядке, — снова шепчет он ей в волосы, целуя пряди. — Я не хотел давить на тебя. Извини… — Он гладит ее волосы, успокаивающе, нежно ожидая, когда она успокоится. Не ослабляя хватку. Ни капельки.       Когда Рей поднимает голову посмотреть на него, что-то в выражении его лица заставляет болеть все ее тело до самых кончиков пальцев. Он удерживает ее взгляд всего лишь мгновение, прежде чем наклоняется поцеловать ее в лоб. А затем ниже — в кончик носа и соль на щеках. Его теплое дыхание ласкает ее чувствительную кожу, заставляя все ее тело покрываться мурашками.       Он оставляет на ней следы мягкими губами, целуя до самого кончика рта. Затем замирает там, не рискуя идти дальше.       И Рей больше не может сопротивляться. Она наклоняет голову, дотягиваясь до его поцелуя…       Бен слегка отстраняется посмотреть на нее, убедиться, что именно этого она хочет. Она не позволяет ему гадать слишком долго. Рей сжимает ткань его плаща в кулаках, усиливая хватку и наклоняя мужчину ниже. Она снова завладевает его губами.       Боги, она скучала по нему.       Его прикосновение благоговейно, но поцелуй — яростен. И когда их рты открываются навстречу друг другу, что-то между ними сминается в пыль.       Он сжимает руки вокруг нее. Он прижимает ее к себе и наклоняется забрать, что может. У нее изгибается спина.       Сила раскрывается. Распадается на кусочки.       Комната начинает кружиться, или, возможно, даже вся галактика, потому что он спотыкается и что-то громко стучит, падая, — но никому из них нет до этого дела.       Ей кажется, будто она лежит на гладкой поверхности, но сложно сказать. Все, что она осознает, это его влажный, непристойный рот у ее губ, их переплетающиеся языки и жаркие вдохи. Она осознает грубую силу его мускулов под толстым слоем одежды и замечательное, неземное движение между ее бедер.       Ее ноги обхватывает его вокруг талии, и Рей не очень помнит, как это случилось. В ее голове туман, омрачающий мысли, и единственное, что она знает, — этого недостаточно. Она хочет, чтобы он был еще ближе. Чтобы стал частью ее. Бежал по ее венам.       Она, должно быть, сходит с ума.       Она запускает пальцы в густые, шелковистые волосы, и он стонет, издает первобытный звук, который разносится по ней и заставляет ее существо пульсировать — то, о которое он так нетерпеливо трется, заставляя ее сжиматься из-за желания большего.       Рей хочет обнимать его вечно.       Она хнычет у его рта. Его руки в ответ властно сжимаются на ее бедрах. У нее появятся синяки, она уверена в этом — небольшие фиолетовые и голубые пятна, напоминающие об их лелеемом нарушении.       Рей хочет, чтобы все ее тело покрылось ими.       Она действительно теряет рассудок.       Ее собственное «я».       Она внезапно отстраняется. Это самое болезненное, что ей приходилось делать, — отрываться от него, извиваться мгновение в его хватке и наблюдать, как голод сменяется удивлением. Он с тревогой отходит и издает глубокие болезненные вдохи, дополняемые расширяющими ноздрями и дикими глазами.       — Я сделал что-то не так? — выдыхает он.       Она вскакивает на ноги. Стол. Она лежала на столе.       — Нет, нет, ты не сделал ничего плохого.       — Тогда почему?... — он делает шаг ближе, ботинки наступают на битое стекло и что-то металлическое, а Рей делает ответный шаг назад. Бен подавленно смотрит на нее. — Почему ты отстранилась? Я думал, ты хотела, чтобы мы поцеловались. Что тебе нравилось…       — Это была оплошность.       — Оплошность? Что? — Он хмурится, полностью растерянный, протягивая в ее сторону руку.       Она делает еще шаг назад.       — Бен, пожалуйста…       Он замирает, когда понимание оставляет тень на его чертах. Он сжимает руки в кулаках, Рей раздавлено наблюдает за ним, а кровь на его руке снова течет сквозь ткань и капает на пол.       — Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, — говорит он.       — Нет, не в этом дело.       — Тогда в чем же дело, Рей? Потому что сейчас все это не имеет смысла.       — Нас захватило на мгновение, — пытается объяснить она, пытается найти оправдание тому, что сейчас произошло. — На очень сильное и интимное мгновение, и этого мы не должны…       — …были делать. Конечно же, — горько усмехается Бен. Он отводит взгляд, кусая изнутри щеку. — Создатель запрети, мы делаем то, что оба хотим.       Рей поджимает губы. Бен ведет себя мелочно и несправедливо и должен об этом знать. Он должен знать, как трудно соблюдать дистанцию между друг другом.       — Мы оба согласились, что будет лучше, если мы не… будем продолжать происходившее между нами и…       — Нет. Ты согласилась, — огрызается он. — Я попросту уважал твое желание.       — Не сваливай вину на меня! Ты знаешь, что мы не может быть никем, кроме… друзей.       Выбор слов даже в ее ушах звучит ужасно. И судя по потемневшему выражению его лица и холодному наклону голову, когда он смотрит на нее, слова звучат намного ужасней для Бена.       — Друзей? — оспаривает он. — Ты считаешь, что мы друзья?       — Я… — Проклятье.       Его глаза сужаются.       — Возможно, ты должна была прояснить статус наших отношений немного раньше, мой дорогой друг, до того как стала целовать меня до потери дыхания. Еще несколько мгновений — и мой член проскользнул бы внутрь тебя.       Глаза Рей расширяются, и на мгновение, на крохотное мгновение каждый инстинкт говорит ей восстать против его непристойности. Ведь однажды она уже дала ему пощечину. Только с тех пор между ними все изменилось — она видела внутреннего монстра и знает его рычание.       Но его укус, особенно защищаясь, все еще болезненный.       Она уменьшает расстояние между ними, пристально глядя на Бена.       — При других обстоятельствах, возможно, я бы насладилась вашим членом, наместник, если бы все время вы не были таким придурком и не заставляли меня жалеть о тех моментах, которые были у нас вдвоем.       Ее сердце лихорадочно бьется в груди, и она все еще не верит, что действительно произнесла эти слова — но он заслужил их. Каждое слово.       — Не играй со мной, маленькая девочка, — предупреждает он.       — Я больше не маленькая.       Наместник вежливо посмеивается, но это не теплый смех, который раньше зарождался в мальчишеской груди.       — Я знаю ее с тех пор, когда она была еще маленькой девочкой, — говорит он гостям за столом. Он смотрит на нее из-за края бокала, бездонные глаза исследуют ее тело. — Она безусловно очень изменилась.       Шокированное выражение лица Бена бесценно, и маленькая часть Рей упивается ею. Она почти видит, как выдыхаемое дыхание покидает его грудь, испаряясь в разреженном воздухе — вместе с его сдержанностью.       Бен теснит ее и берет за подбородок, в его темных глазах кипит угроза. Рей понимает, что электризуется от напряжения, не знает, что ожидать от него — сокрушительного поцелуя или еще одного жалящего ответного удара.       А затем в воздухе раздается голос по ощущениям похожий на ведро ледяной воды.       — Сэр? Я полагаю, вашей руке лучше?       Лицо Бена бледнеет, и Сила замирает. Они расходятся быстрее скорости света. Бен тянет воротник рубашки, а Рей пытается разгладить складки на собственной одежде.       Это Найлус Довер, его министр, который сейчас изучает их с угрюмым выражением лица. Рей чувствует, как жар заливает лицо. У них, должно быть, тот еще вид. Очень непристойный и полностью непростительный вид.       Бен берет себя в руки довольно быстро и делает шаг, вставая так, будто пытается заслонить.       — Я не думаю, что разрешал кому-либо войти.       — Был слышен грохот. Мы беспокоились. Я взял на себя смелость проверить, нужна ли вам помощь.       — Мы в порядке.       — Видимо, да.       Бен делает шаг в его сторону. Очень угрожающий шаг.       — Вы глумитесь?       — В текущей ситуации едва ли есть над чем смеяться, сэр. На самом деле, она очень тяжкая. — Старик делает паузу, и все подобие официоза сходит на нет. — Бен, ты должен быть более осторожен. Если вошел бы кто-то другой…       Бен проводит здоровой рукой по волосам, его собственная напряженная поза так же пропала.       — Да, да. Я знаю…       — Не на людях. И так уже распространяется достаточно слухов.       — Я сказал, что знаю.       Голубые глаза мужчины поворачиваются к Рей, будто он говорит только с ней — умоляет ее.       — Вы не должны продолжать так себя вести. С чиссами не стоит играть. Насколько всем известно, они могут изменить стороны принадлежности, просто потому что их оскорбили. Свадьба и так уже давно откладывалась.       Рей не знает, где спрятаться.       — Этого больше не повторится, обещаю. Это была ошибка, — натянуто отзывается она. — Пригласите медицинский персонал наложить швы на рану. — Она чувствует на себе пылающие глаза Бена, но не смотрит на него. Что сделано, то сделано. Она не может позволить себе снова потерять контроль.       — Я принесу ваш плащ, миледи. Вы двое устроили тот еще бардак.       Рей смотрит на свою одежду. Кровь, просочившаяся сквозь повязку, оставила пятна, небольшие знаки того, где была его рука и что делала. Она едва ли почувствовала половину прикосновений. Рей кивает, пытаясь спрятать красное пятно на левой груди.       Министр исчезает за шипящими дверьми, оставляя их двоих смотреть друг на друга в тяжелой тишине. Рей отводит взгляд сразу же, как двери кабинета открываются снова, чтобы впустить скользящих дроидов и медика. Они сразу же обступают Бена.       Требуется некоторое время, прежде чем он отрывает от нее тяжелый взгляд.

***

      Они едва ли обмениваются словом, возвращаясь на Корусант. Бен остается под замком в своих покоях, а Рей выбирает коротать время в рубке, наблюдая за бесконечными синими завихрениями гиперпространства — ее ум слишком онемевший, чтобы разбираться со сложной ситуацией, в которой они оказались.       Месяцы хождения по грани только для того, чтобы все сгорело в пламени в одно мгновение — буквальными словами.       Он едва ли желает ей спокойной ночи, когда они достигают его поместья поздно ночью. Длинными шагами Бен пересекает слабо подсвеченный коридор, не утруждая себя снять тяжелый плащ, и быстро поднимается по лестнице. Рей наблюдает, как его длинная фигура смешивается с тенями этажа выше, а эхо тяжелой поступи исчезает в длинном мраморном коридоре.       Она смаргивает слезы под мягким светом настольной лампы, ловя собственное отражение в изысканном зеркале. Только тогда она понимает, как сильно на нее это влияет. Молодая женщина, глядящая на нее печальными глазами, выглядит почти что чужой.       Следующим утром Рей просыпается сама, чувствуя себя выжатой и такой же уставшей, как когда легла спать. Слабые лучи солнца падают сквозь окно, и богатый запах мокрой земли и влажного леса заполняет комнату. Уже поздно. Намного позже, чем то время, во сколько она привыкла вставать, вокруг нее уже кружит дроид, наводя порядок в комнате. Она глядит на него с упавшим сердцем.       Потому что Бен, понимает Рей, не пришел ее разбудить.