slutty laskier

— Эх, целую зиму без сладкоголосых и пышногрудых дам! — вздохнул Лютик, топая вслед за Геральтом в Каэр Морхен. Вообще Геральт не планировал брать с собой на зимовку барда, но тот умудрился вляпаться в неприятности, а оставить вроде как друга один на один с разъяренными жителями городка, где парень планировал провести зиму, ведьмак не решился. Всю дорогу Лютик ныл о том, как тяжело ему придется в ведьмачьем логове, чаще прочего упоминая недостаток женского внимания. Геральт на эти выпады только хмыкал. Во-первых, он не был уверен, что пару-тройку месяцев провести без дам — это такая серьезная проблема. Во-вторых, он был уверен, что именно отсутствие дам для Лютика как раз-таки не проблема. Правда, сам Лютик не знал, что однажды он страшно спалился перед ведьмаком, когда забыл запереть дверь в своей комнате в таверне, где приятно проводил время с каким-то мужиком. С тех пор Геральт слушал байки Лютика о любовных приключениях вполуха и только посмеивался, когда Юлиан заигрывал с дамами. Потому что ведьмак замечал, что глазами бард косится в сторону отнюдь не женщин. Впрочем, о своем открытии Геральт тактично молчал. — Мы сделаем сегодня остановку в трактире, — произнес наконец ведьмак, — чтобы не идти ночью по лесу. Если повезет, может, еще и денег заработаем. В этих лесах постоянно заводится всякая хтонь. — Разве монстры уже не ушли в спячку? — Еще не все, — ответил Геральт, — а кое-какие и вовсе шатаются всю зиму по холоду. Люди, правда, не придают этому значения, оттого и мрут потом. — Что ж… Значит, пока ты будешь бегать с мечом, я буду радовать обитателей трактира своими балладами! А я-то уж подумал, что моя лютня в этом году мне больше не пригодится. — Приятно знать, что ты в Каэр Морхене не планируешь петь, — хмыкнул Геральт. Лютик на секунду задумался. — А об этом я не подумал… Если мое пение не нравится тебе, то это не значит, что оно не понравится остальным ведьмакам. Решено! Буду давать концерты в Морхене, чтобы пальцы не отвыкали струны перебирать. Геральт только вздохнул. Кто он такой, чтобы переубедить Юлиана?

***

О том, что придет не один, Геральт, конечно, никого не предупредил, да и не пытался. Он даже не сомневался, что Лютика примут в ведьмачьей стае тепло, и не прогадал. Исключением стал лишь Ламберт, который в буквальном смысле что-то вынюхивал. У каждого ведьмака была какая-то особенность, отличавшая его от остальных. Ламберту достался потрясающий нюх. У ведьмаков и так была забавная, по мнению барда, способность унюхать все, что угодно. Так вот, в случае с Ламбертом это можно было умножать на два или даже на три. Так что Геральт даже не удивился, что когда Лютик снова начал рассказывать о своих любовных приключениях с женщинами, Ламберт лишь фыркал и не сводил с Лютика заинтересованного взгляда. — Ты как псина, ей богу, — усмехнулся Лютик, когда Ламберт в очередной раз шумно втянул воздух рядом с ним. — Пытаюсь просто учуять, каким парфюмом пользовалась твоя барышня, о который ты только что рассказывал, — ответил Ламберт с неприятной улыбкой. Лютик скривился и замолчал, благо, никто особо не заметил перемен в настроении барда. А Геральт решил, что как-нибудь нужно будет поймать момент, чтобы поговорить с Ламбертом: будет не очень хорошо, если ведьмак начнет трепаться налево и направо о секрете Лютика.

***

— Бард, а нахрена ты лапшу на уши всем вешаешь, м? — Ламберт, от которого пахло крепким элем и чем-то хвойным, ввалился в комнату Лютика и уселся на его кровать. — О чем речь? — невинно поинтересовался Юлиан, продолжая перебирать пальцами струны лютни. Ламберт подсел ближе и уткнулся вдруг носом в шею барда, так что тот вздрогнул и замер. — Ну вот сейчас от тебя после бадьи пахнет водой, немного какими-то цветами, солью и сильным волнением, — промурчал Ламберт, обдавая горячим дыханием, — а когда вы с Геральтом только приехали, от тебя пахло иначе… Чужим тестостероном от тебя воняло за километр. — Ну еще бы, — откликнулся Юлиан, который всю жизнь был в режиме ожидания подобных нападок, так что даже ухом не повел, — мы ж с Геральтом остановились в трактире, а там разного народу ошивается дохрена. Ламберт отстранился, но даже спиной Лютик чувствовал на себе его пьяный плотоядный взгляд. — Поверхностный запах быстро выветривается, уж поверь мне, — ответил Ламберт, самым наглым образом укладывая свою руку на плече Лютика, — а этот въелся в твою кожу, словно кто-то очень долго… очень плотно об тебя терся, м? Лютик отложил лютню и резко развернулся, глядя на Ламберта и не скрывая злости и недовольства. — И что теперь ты хочешь, м? Думаешь, что если ты что-то там учуял, то это значит я сразу пригласил тебя в свою кровать? Вали-ка ты отсюда куда подальше, пока я тебе не врезал, — прошипел Юлиан. Конечно он понимал, что его удар ведьмаку будет как укус комара, но нужно же было как-то защищаться. Ламберт только усмехнулся и с прищуром посмотрел на барда, подаваясь вперед. — А сил-то хватит врезать? — хмыкнул он, замерев в опасной близости от лица Лютика. — Ну или мне придется пожаловаться Геральту, и я думаю, он не обрадуется, что его собрат оказался настолько неприятным и мерзким типом, что опустился до применения силы к его другу, — прошипел Лютик, чувствуя, как сердце колотится от нависшей опасности. Ламберт был определенно во вкусе Лютика, но своим поведением тот уничтожил искры заинтересованности, появившиеся в барде. Поэтому, когда ведьмак ушел, громко хлопнув дверью, Лютик выдохнул с каким-то разочарованием. Ну да, а на что он надеялся? Что все ведьмаки повально благородные, как Геральт?

***

После этого инцидента Ламберт старался избегать Лютика. Впрочем, кроме Лютика этого никто и не заметил: никто особо и не ожидал от Ламберта дружелюбности по отношению к кому-либо. Зато теперь у барда появилось новое развлечение. Каждый раз, когда он ловил на себе взгляд ведьмака, он резко поднимал на него взгляд поднимал в насмешке бровь. Ламберт начинал обиженно фыркать и сразу же отворачивался. Лютик находил это достаточно милым, и, возможно, он бы уже давно запал на Ламберта, если бы тот не повел себя как скотина. Кто ж знает, вдруг это его обычное поведение: в обычной жизни он тоже не отличался манерами, вежливостью и тактом. Дни летели незаметно. В основном Лютик преследовал Геральта, который постоянно фыркал, что бард ему покоя не дает, но все же проводил с ними кучу времени: показывал приемы борьбы на мечах, учил сочетать травы и делать какие-то простенькие настойки и мази. Еще Лютик любил прилипать к Эскелю, который в отличие от Геральта был более разговорчивым и мог болтать о двух вещах бесконечно: о своих похождениях и своем козле, к которому ведьмак был как-то особенно привязан. Лютик находил это милым. С Весемиром он тоже достаточно быстро нашел общий язык, но все же побаивался его, так как пару раз был свидетелем, как старый ведьмак устраивает Ламберту грандиозный скандал из-за того, что Ламберт ведет себя как свинья. Причины, к слову, что же такого натворил Ламберт, Лютик так и не выяснил. Единственное, чего старался избегать Юлиан, так это ведмачьих попоек, кои происходили тут достаточно часто. Ведьмачий эль вырубал его как-то незаметно, бард не успевал уловить момент, когда он становится пьяным, потом очень пьяным, а потом отключался. А кроме эля здесь больше нечем было поживиться. Впрочем, пока ведьмаки были пьяны, Лютик развлекал их своими песнями, что тоже доставляло ему большое удовольствие. — Бард, с полкружки не будет ничего, даже не захмелеешь! — подал голос Эскель, пока Лютик делал перерыв между балладами. — Ай, давай, — согласился Юлиан, которому Эскель предлагал выпить после каждой исполненной баллады. Действительно, с полкружки он лишь приятно захмелел, но при этом раззадорился так, что подлил себе еще, и скоро был снова безобразно пьян. — Я… пойду спать… — пробормотал он, чувствуя, что голова начинает кружиться. Встав со стула, он сделал пару шагов, и его тут же начало кренить в сторону, и если бы не чьи-то руки, подхватившие сзади, Юлиан бы точно завалился на пол. — Ламберт, — произнес Лютик пьяно, когда его, держа под руки, вывели в коридор, — я тебя по твоему блядскому дыханию узнаю. — И ничего оно не блядское, — фыркнул Ламберт, — и вообще, если умный такой, то пиздуй сам. Но все равно не выпустил барда из рук и помог тому добраться. — Эх, — вздохнул Лютик, оседая на кровать и обхватывая зачем-то руками шею Ламберта, — если бы я выпил еще… Ну, к примеру, еще пару глотков, я бы сейчас уже стаскивал с тебя штаны… — Ты мотивируешь меня сходить за элем, принести его сюда и влить в твою глотку, — фыркнул Ламберт, — в следующий раз я именно так и сделаю*. — Боже, ты все еще до ужаса мерзкий тип, — закатил глаза Юлиан, — нахальный, грубый, невоспитанный, злобный, неотесанный, до безумия сексуальный, черт возьми. Лютик пьяно мазнул своими губами по губам ошалевшего от таких слов Ламберта. — Это что сейчас такое было? — поинтересовался он, когда Лютик немного отстранился. — Это я выражаю свое сожаление, что у меня стоит на таких говнюков, как ты, — ответил Юлиан. — Ну так может мы… — Ламберт многозначительно поиграл бровями, но не успел Лютик ему что-то ответить, как его глаза закрылись и он обмяк в руках Ламберта. Уснул, зараза. Ламберту пришлось уложить его, укрыть одеялом и выйти из спальни с мощным стояком. Чертов бард, его запах ощущался даже через пелену спиртовых паров, отчего у ведьмака каменно вставал член, а в голове роились самые непотребные фантазии. Но сейчас Ламберт мог собой гордиться — ведь так велик был соблазн воспользоваться спящим телом!

***

Бард такой жест со стороны Ламберта оценил и перестал так явно его сторониться. Иногда они даже перекидывались репликами. И как-то незаметно для самих себя начали общаться все ближе и ближе. — Ламберт, ты че такой хмурый? Все еще на Лютика в обиде? — рассмеялся Эскель, размахивая полупустой кружкой с элем. — Хуютика, — фыркнул Ламберт, — просто не выспался. Кто-то, блять, весь эль выжирает по ночам, а потом храпит на весь Морхен. Конечно, это была подколка в сторону Эскеля, но все пропустили ее мимо ушей. Все прекрасно видели, как надулся за обедом Ламберт, когда Лютик совершенно наглым образом продекламировал стишки похабного содержания про Ламберта, проехавшись по всем его достаткам и недостаткам. Конечно Ламберту было обидно. Он из кожи вон лезет, чтобы добиться расположения Юлиана, выслушивает его рассказы про какого-то там Вальдо, которого обязательно нужно устранить при первой же возможности и желательно скормить вивернам, а в итоге получает вот такую благодарность. Ну спасибо. И сдался ему этот бард? В конце концов, не дождавшись Юлиана за столом в гостиной, где снова лился рекой эль, Ламберт решил заглянуть к нему сам и потребовать извинений. — О, чем обязан таким поздним визитом? — Лютик сидел на подоконнике с пергаментом и пером в руке. Что-то писал. — Я требую извинений! — уверенно произнес ведьмак и встал напротив барда. — Извиняются обычно за что-то лживое, а я ведь чистую правду в своих стихах передал! — Ты — наглая, заносчивая задница, — прошипел Ламберт. — Было у кого поучиться наглости, — ответил Юлиан, оскалившись, — тупой, неотесанный болван! — Да ты!.. — Ламберт впервые на своем веку видел кого-то, кто так смело его оскорблял, да еще и прямо в лицо, — бестолковое создание. От тебя только и толку, что песенки поешь. Никакой больше пользы! — Тупой головорез, — прошипел Юлиан. Ламберт шумно выдохнул. Их лица были все ближе и ближе, каждый пытался зачем-то задеть побольнее, уколоть поглубже. В итоге Ламберт не выдержал. Он резко выкинул вперед руку, обхватил барда за шею и притянул к себе, впиваясь в рот, который только что сыпал оскорблениями, своими губами. Целовал жадно, голодно, наслаждаясь тем, как обмякает в его руках Юлиан, открывает рот и отвечает на поцелуй. Эти губы поймали ведьмака в ловушку. Он не мог насладиться этим поцелуем, ему все казалось мало. Чувства, ранее незнакомые, захватили его полностью, пугая и заставляя действовать наобум, не думая о последствиях. Ламберт, ведьмак, от которого слово доброе редко услышишь, пропадал в этом поцелуе, ощущая себя одновременно до ужаса уязвимым и настолько же счастливым. И Юлиан отвечал ему тем же. Каждое его прикосновение и жест было полно эмоций и страсти, каких раньше Ламберт не получал ни от одной, даже самой дорогой и опытной проститутки. Лютик в постели был горячее раскаленного масла и податливым, как кусок теплой глины. Гибким, отзывчивым, пошло громким. Или Ламберту только казалось все это? — Все равно считаю тебя самодовольным кретином, — пряча довольную улыбку, пробормотал Лютик, утыкаясь носом в шею лежащего рядом Ламберта. — На здоровье. Если каждую ночь будешь вот так… ноги раскидывать в стороны, то можешь хоть каждый день про меня свои стишочки читать, — фыркнул ведьмак. — Еще и грубиян, — отозвался Лютик и несильно ударил Ламберта ладонью в грудь. — Для тебя — кто угодно, — произнес ведьмак, зевая, и сгреб Лютика в охапку поближе к себе.

***

Геральт был уверен, что из Каэр Морхена он уйдет один. То, что между Ламбертом и бардом разгорелся самый настоящий пожар не замечал, похоже, только Звоночек. И то, потому, что он ничего не соображал в делах любовных. Лютик поутих со своими бесконечными рассказами о любовных победах, Ламберт остался таким же вредным говнюком, который, к слову, мгновенно затыкался, поймав на себе неодобрительный взгляд Юлиана. Геральт был уверен, что это самая настоящая магия, которая не по силам даже самым могущественным чародейкам. Поэтому ведьмак очень сильно удивился, когда Лютик будничным тоном поинтересовался о планах на будущее, выказав свое желание разделить с Геральтом путь как минимум в первое время. — Так а… — ведьмак даже замешкался. — Я, конечно, произвожу впечатление человека рискового, но даже я не могу рисковать своей жизнью, отправляясь в путь с Ламбертом. Это как минимум небезопасно для здоровья! — конечно, Лютик врал. С Ламбертом ему было хорошо и чудесно, но все еще бард не доверял ведьмаку. Легко быть чутким, влюбленным и внимательным даже такому говнюку, как Ламберт, когда вы заперты в замке. Другое дело — дорога, полная свободы в поступках и решениях. Геральту Юлиан доверял больше, чем себе — все-таки они вдвоем столько всего пережили. К Ламберту такого доверия, увы, не было. Принять решение уйти с Геральтом было очень нелегко, еще сложнее было об этом сказать Ламберту. Поэтому Юлиан и не стал ничего говорить. Вообще, он хотел просто по-тихому свалить вслед за Геральтом, не привлекая к себе лишнего внимания. Но, видимо, Геральт проболтался. — С твоим отказом я даже как-то смирился, — произнес негромко Ламберт, подсаживаясь ближе к Лютику в библиотеке, — но не думал, что я заслужил, чтобы со мной ушли даже не попрощавшись. Юлиан оторвался от книги и поднял взгляд на ведьмака. Ну не говорить же ему, что Лютику и самому тяжело с ним расставаться? — Не хотел устраивать из своего отъезда драму, — пожал плечами Юлиан, стараясь казаться как можно более равнодушным. Сердце его, кажется, было готово разорвать грудную клетку. — Ты волнуешься… — произнес ведьмак, втягивая носом воздух, — врешь. — Не вру, — фыркнул Юлиан, — ты нотации мне пришел почитать, какой я плохой и как плохо с тобой поступаю? — Вовсе нет, — ответил Ламберт и зачем-то взял руку Лютика в свою, — хотел оставить тебе подарок на память. — Подарок? — недоверчиво произнес Юлиан. — Угу. Ламберт вытащил из кармана какой-то небольшой сверток и отдал его Юлиану. — Словом, — Лютик с удивлением заметил, что ведьмак смущен, — это тебе. Буду рад, если оставишь себе и будешь носить. И да… Мужчина закусил губу, словно размышляя, говорить или нет. — Ты, конечно, все еще считаешь, что я лапшу тебе на уши вешаю, но тем не менее я действительно неравнодушен к тебе. И практически уверен, что ты делаешь большую ошибку, уезжая с Геральтом. — Если судьбе будет угодно — встретимся, — усмехнулся Юлиан, пряча собственные переживания за маской несерьезности. Все равно Ламберт учует волнение, услышит бухающее в груди сердце. Ламберт кивнул и вышел из библиотеки. Юлиан же с удивлением думал о том, как сильно этот Ламберт отличается от того, что встретился барду в самом начале зимы. В свертке был спрятан перстень. Самый обычный, с гравировкой-волком на нем и какими-то словами, которые Юлиан так и не смог разобрать. Бард был почти уверен, что это кто-то надоумил Ламберта сделать такой трогательный подарок, но кольцо все-таки надел. Ему даже казалось, что от него исходит еле уловимое тепло.

***

— Все, говоришь? — к горлу барда был приставлен острый нож. Его кошелек, какие-то украшения и даже лютня уже были в руках бандитов, подкарауливших Лютика поздним вечером за деревней. — Все, — проскулил бард, пряча за спиной руку с кольцом. То ли он так нервничал, что кровь бурлила во всем организме, то ли это от кольца по руке расходилась пульсация — бард не знал, но знал одно: он сделает все, чтобы это кольцо осталось с ним. Прошло уже почти три месяца, как он ушел из Морхена. Первый месяц бродил с Геральтом, а потом их пути разошлись. За это время Лютик иногда влипал во всякие неприятности, но чудом из них выбирался. Как будто сама Мелитэле помогала ему в пути. Иногда его из передряг вытаскивал Ламберт, который чудом оказывался поблизости. Но даже несмотря на эти встречи, Юлиан наутро сбегал, боясь привязаться. — А это что у тебя? — чужая рука больно дернула за локоть, после схватила за запястье и потом чужие пальцы прошлись по ладони, — золото? — Сплав меди, — соврал Лютик, — дешевая подделка… Не стоит ничего, клянусь. Но кольцо все равно стянули с пальца и кинули кому-то стоящему поодаль. Внутри все оборвалось. Лютик как будто физически почувствовал, что его связь с Ламбертом оборвалась, и от этого в груди больно сдавило. Вор с силой ударил барда под дых, выплюнув ядовитое «за вранье», и после вся шайка скрылась в темноте, оставив Юлиана сгорбленного от боли одного без денег, лютни и кольца. Не оставалось ничего, кроме как вернуться в деревню и надеяться, что трактирщик позволит ему переночевать в обмен на… На пение, хотя без лютни, конечно, никого веселья ожидать не приходилось. Да и Лютику сейчас не до развлечений было. Было пусто, паршиво, тоскливо. Трактирщик барда пустил, и даже без песен. Сказал, что за вчерашний день, пока Юлиан тут пел, он сделал свою недельную выручку. Тот был безгранично благодарен, но все же уснуть не мог. На душе было горько и паршиво, он вертелся всю ночь и то и дело касался пальца, где было кольцо. А наутро снова встретил Ламберта: хмурого, невыспавшегося, с утра пораньше пьющего в трактире эль. — А ты как здесь оказался? — изумленно спросил Юлиан, садясь рядом. — И тебе привет, — откликнулся Ламберт, — проезжал мимо. По пути, кстати, встретил шайку каких-то обмудков, пытались меня обокрасть. В итоге получили по мордам. Кстати, смотри, что я у них нашел. Ведьмак вытащил из кармана то самое кольцо и положил его перед Лютиком. Тот удивленно охнул и поднял изумленные глаза на Ламберта. — К сожалению, лютню эти мрази успели разломать, — вздохнул Ламберт, — но… — Что но? — в глазах Лютика появилась неподдельная тоска. — Могу подарить тебе новую. Когда там у тебя день рождения? Бард грустно усмехнулся. — Иногда мне кажется так странно… Каждый раз, когда у меня происходит какая-то ерунда, когда мне нужна помощь, ты оказываешься рядом, — произнес он, — как будто это… судьба, что ли. — Видишь, все ведет к тому, что ты должен дать мне шанс, — хмыкнул Ламберт и пододвинул кольцо ближе к Лютику. — Когда они забрали кольцо, мне стало так… пусто. Как будто это кольцо связывало меня и тебя, а у меня его отняли, — ответил задумчиво Лютик, крутя кольцо в руках, — а сейчас снова стало спокойно. Правда, я все еще помню, какая ты задница, Ламберт. — Так это я с другими задница, — пожал плечами ведьмак. Лютик хотел сказать что-то еще, но почему-то не стал. Может, и правда судьба? Не просто же так Ламберт всегда каким-то чудом оказывался рядом, помогал ему, вытаскивал из разных передряг. Он оказался даже ближе, чем Геральт, по сути. Лютик подумал о том, что это действительно знаки судьбы, и игнорировать их будет очень некрасиво, как минимум. — Значит, тебе все-таки придется раскошелиться на новую лютню, если не хочешь видеть меня с вечно недовольным лицом, — наконец произнес бард, стараясь оставаться с максимально невозмутимым лицом. Ламберт мгновенно расцвел. Ради Лютика он, как оказалось, был готов на все. Купить Лютню. Помириться с Трисс, чтобы та заколдовала кольцо. А потом с помощью кольца узнавать, где Лютик снова вляпался в неприятности и нестись через весь континент, чтобы оказаться рядом и помочь.