звезды в его глазах...

Антон неуверенно устраивается между ног альфы, держа в руках смазку. Это все так чертовски смущает, но вид Данила, раздвинувшего ноги пошире и тяжело дышащего из-за него, заставляет его возбуждаться еще сильнее, хоть Антон и предпочел бы быть тем, кто принимает член внутрь себя. Пожалуй, этот эксперимент выйдет очень интересным, учитывая то, что Антон — омега. Он неловко, внезапно жутко стесняясь смотрит на обнаженное тело своего парня и немного завидует: тот может прикрыть глаза рукой и не показывать своего смущения. Антон понимает, что чем больше он медлит, тем сильнее ему хочется прекратить все это, потому принимает решение покончить с этим как можно скорее. И плевать, что на деле ему невыносимо интересно узнать, как себя чувствует Данил, когда в прямом смысле подчиняет его себе, заставляя плакать от удовольствия и надрывать голос. — Не медли, Антон, — хрипло просит альфа, и Черемисин считает должным подчиниться ему сейчас, поэтому выдавливает себе на руку смазку в большом количестве — даже если Данил кое-как растянут, ему стоит сделать всевозможное, чтобы им обоим было комфортно. Сердце бьется безумно быстро, он прерывисто дышит от предвкушения чего-то нового и желания почувствовать себя властным, будто бы хочет укротить льва, никому не подчиняющегося. Антон прикусывает губу, и его щеки горят от стыда и невероятного смущения. Данил низко стонет. Антон сильнее кусает свою губу, потому что хочет жалобно проскулить — новые ощущения накрывают его с головой, ему хочется спросить, что делать дальше, ведь самому мыслить не получается: он внезапно оказывается очень чувствительным. Робко делая первые толчки, Черемисин наклоняется к старшему и оставляет смазанные поцелуи везде, куда только может дотянуться. Омега осторожно берет его руку, прикрывающую его лицо, и переплетает их пальцы, не прекращая совершать аккуратные толчки. Данил сдавленно стонет, словно порыкивая, и Антону голову кружит от блаженного наслаждения. Господи, он трахает своего альфу. Данил выглядит таким красивым: его челка больше не мешает увидеть лоб, покрывшийся легкой испариной, глаза прикрыты, длинные ресницы подрагивают, губы чуть приоткрыты, грудная клетка быстро вздымается. Антон готов поклясться, что Данил является чертовым воплощением эстетики. — Тебе нравится? — тихо-тихо спрашивает Антон, боясь, что тому на самом деле неприятно или, чего хуже, больно. Он старается делать всевозможное, чтобы Гаврилову было так же приятно, как и ему, но из-за отсутствия какой-либо понятной Антону реакции неясно, получается ли у него это. Данил нечленораздельно мычит что-то похожее на "Ага", и Антон успокаивается. Расхрабрившись, он толкается сильнее и буквально пьянеет от получаемого удовольствия. Гаврилов притягивает его к себе, зарывается в его волосы и впивается в губы требовательным поцелуем, где полностью перехватывает инициативу. Он целует жадно, напористо, теперь оглаживая поясницу омеги, и Антон все же скулит ему в губы. Чужие прикосновения словно бьют током, но таким приятным, что даже будучи ведущим Антон подсознательно подчиняется своему парню, растекаясь в лужу от махинаций, которые тот проворачивает. Омега разрывает поцелуй и теперь принимается оставлять легкие поцелуи на плечах, шее, ключицах, слабо прикусывая кожу. Он чувствует себя изголодавшимся, словно ему жизненно необходимо прикоснуться к каждому миллиметру кожи своего альфы, оставить на них свой невидимый след от губ. Антон более чем уверен, что Данил наслаждается этим в полной мере. Антон осыпает плечи Данила сумбурными поцелуями, а после опускается к груди, принимаясь ласкать языком, как оказалось, чертовски чувствительные соски. Данил протяжно стонет, внезапно выгибаясь навстречу его языку, и Антон повторяет свое действие, упиваясь реакцией альфы. Прижимаясь к горячему телу, Черемисин ускоряется, зная, что оба близки к разрядке, и накрывает член старшего своей рукой, принимаясь надрачивать ему. Данил вновь неожиданно низко и громко, так красиво и чуть рыча стонет, что Антон блаженно стонет вместе с ним. Им не требуется много времени, чтобы достичь оргазма. Антон обессилено валится на кровать рядом с Данилом, теперь понимая, что быть альфой ничуть не легче, чем быть омегой. По крайней мере, в плане секса так точно. — Это было интересно и довольно приятно, но мне больше нравится, когда мой котеночек плачет после оргазма, — с легкой ухмылкой говорит альфа, проводя языком по недавно оставленной метке. Антон чувствует смущение и едва ощутимо бьет того по плечу, недовольно бурча себе под нос ругательства. Но, признаться честно, ему тоже больше нравится, когда Данил руководит процессом, а не наоборот. Данил проводит рукой по его волосам, не имея возможности перестать любоваться своим прекрасным омегой. — Может быть, когда-нибудь повторим. Данил приподнимает уголки губ, и Антон мгновенно улыбается. Это будет не скоро, но оба знают, что так или иначе это случится вновь.