Северный ветер

Предыстория:Игорь и Дима - напарники, и после очередного раскрытого дела решают отметить его и пойти куда-то в пивнушку. Много неразрешенных чувств.

***

Ты говоришь, что в моих венах течет северный ветер, Пусть я младше, и тебе по плечо. Я твой на свете Самый страшный губительный шторм, На всей планете Не найдешь ты утешения в другом.

***

Поздним прохладным вечером, после успешного закрытия очередного сложного дела, Игорь предложил для сплочения команды пропустить по стаканчику в местном пабе недалеко от его дома. Дима не особо любитель пить, поэтому тянул стакан пива весь вечер, а вот Игорь незаметно для себя накидывается знатно. В итоге бедному Дубину приходится почти на себе тащить большого и тяжелого Грома до его квартиры, благо, тут недалеко. Во мраке полуразрушенного коридора Дима не трудится искать выключатель света, а сразу несет еле переставляющего ноги Игоря к дивану, который по-старому так и стоит посреди гостиной. Но Гром слишком тяжелый и весьма цепкий, поэтому не сохранив равновесие, он падает на недовольно скрипнувший диван и валит напарника за собой, и тот оказывается под ним, придавленный тяжестью тела майора. Игоря эта ситуация в его состоянии нисколько не смущает, и он лишь удобнее устраивается сверху и утыкается Диме куда-то в шею, параллельно что-то бормоча и обжигая кожу "напарника" горячим дыханием. Дима и не особо-то хочет этому всему сопротивляться. Игорь вроде не особо-то и пьян. -Игорь, ты чего? -Чшш, чшшш - шепотом шикает Гром, целуя бледную кожу на шее Димы, пока тот с тихим вдохом подрагивает от касаний горячих сухих губ. Его щеки заливаются пунцовой краской, пока чужие губы проходят путь от нежной кожи под подбородком до кадыка и ниже, к ямочке между ключицами, оголенной оттянувшейся футболкой. Игорь устраивается удобнее, одну ногу расположив между ног Димы. - Игорь... Тот поднимает темно-серые глаза, весь замерев, потому что страшно услышать что-то вроде "не надо", "отстань" или еще что похуже, а решиться на такой шаг еще раз, несмотря на всю смелость Грома, ему уже точно не удастся. Даже в потемках виден горячий румянец на щеках Димы, и при встрече с ним взглядом у обоих сердца пропускают удара три. В полупустой квартире повисает звенящая тишина, пока один молча ждет приговора, а другой резко от задурманенного взгляда потерял слова и вообще забыл что хотел сказать. Поэтому, не в силах бороться с эмоциями, Дима аккуратно за футболку притягивает Игоря к себе ближе. Полсекунды осознания, и Игорь сам наклоняется к нему за поцелуем. Губы у Дубина мягкие и приятные, как и он весь сам, щеки пышут жаром, а очки мешаются на пути. Поэтому, отстраняясь на секунду, Игорь одной рукой облокачивается на диван рядом с растерянным лицом Димы, а второй медленно снимает очки с его лица и опускает их аккуратно на пол, не разрывая зрительного контакта, потому что взгляд от такого оторвать невозможно: абсолютно потерянный в себе Дима, румянец перекинулся уже на уши, покрасневшие губы приоткрыты, а рука так и сжимает ткань помятой куртки, пытаюсь проникнуть под неё. Перед этими губами и глазами как у Бэмби устоять невозможно, поэтому Гром целует уже жадно. Разум затягивает туманом, и рука его сама тянется к молнии куртки Димы. Расстегнув ее, и убрав глупый кусок ткани с пути, Игорь проводит своей горячей рукой снизу вверх под футболкой по торсу Дубина, и тот вздрагивает от каждого прикосновения шершавых мозолистых ладоней. А ему все мало, и хочется еще, и вообще целого Диму только себе, жадность и желание накрывает Грома как волна, всего с головой, поэтому, оторвавшись от губ, он мокро целует шею, прикусывая потом кожу, параллельно легко надавливая ногой на пах Димы. И у того вырывается тихий стон. "Боже", проносится в голове у Игоря. Он бы добавил: "Прости меня, грешного Игоря Грома", но пелена дикого желания не позволяет думать такие длинные мысли, когда Дима под ним дышит рвано и голову откидывает, подставляя шею под влажные грубые поцелуи, после которых наверняка останутся следы, но кого это сейчас волнует. В комнате температура поднялась градусов наверно на 30, поэтому Игорь нехотя отстраняется, встав на колени на диване, стягивает с себя куртку, а затем, секунду подумав, и футболку. И любуется снова картине, представшей перед глазами. Дима, освещенный ночным светом из большого окна, растрепанный, желанный и уютный одновременно, по инерции тянется к нему всем телом, и в глаза заглядывает неуверенно, еще слегка потерянно. Игорь легко тянет за край диминой куртки, и тот, поняв намек, приподнимается и немного неуклюже ее снимает. А футболку с него снимает уже Гром, тут же целуя глубоко и влажно. Руки гуляют по оголенной молочной коже с тонкими полупрозрачными линиями синеватых вен, и мурашки по позвонку бегут целыми табунами у обоих, пока двое в череде поцелуев удобнее устраиваются на старом диване. - Останешься? - выдыхает почти в губы Дубину севшим голосом, не отстраняясь даже толком, Игорь. - Останусь.

***

Ты беззаботного ребенка рука, а я крапива И пусть льется слез невинных река, зато красиво Багровеют поцелуев следы. Под плач мотивы Распускаются ожогов цветы.

***

Из пелены сна Игоря вытягивает будильник. Не без труда оторвав голову с диванной подушки, он тут же осматривается, и параллельно ощупывает диван рядом с собой. Пусто. "Неужели приснилось?" В коридоре в свете утреннего солнца на полу лежит кепка, недалеко от нее - его ботинки. Футболка и куртка валяются небрежно около дивана. Совсем потерявшись в догадках, был ли это слишком реалистичный сон или Дима правда был здесь сегодня ночью, Игорь откидывает голову обратно на подушку и зажмуривается, вороша в памяти картины сегодняшней ночи... Горячее дыхание, залитые румянцем щеки и тихие стоны Димы под ним заставляют закусить измученные губы. Кажется, Игорь сам не осознавал, сколько чувств у него накопилось к его "напарнику", привязанность и дружба переросла в нежную влюбленность, и походу он втюрился как мальчишка, падая в эту пропасть, имя которой - Дима Дубин. "Лишь бы это был не сон" В полицейском участке Гром первым делом ищет среди синих рубашек и деревянных столешниц знакомую светлую макушку, а когда натыкается вместо этого на глаза цвета июльского неба, на секунду забывает, что человеческому организму нужно дышать, потому что эти же глаза вчера ночью при лунном свете смотрели в его глаза с мольбой и желанием. Но Дима тут же опускает взгляд в папку с какими-то бумагами, и Игорь чувствует укол какого-то неприятного чувства где-то внутри. Собрав последнюю смелость в кулак, майор неспешно подходит к столу напарника. - Привет, - на лице Игоря его фирменная полу-улыбка, но сердце отбивает дикий темп в груди, отдавая пульсом по барабанным перепонкам. - Слушай, я хотел... - Новое дело, - резко обрывает его Дубин, не поднимая глаз с бумаг. - Федор Иванович требует закрыть уже вчера. Гром хмурится и не понимает, откуда такое холодное отношение. Обходя Диму, чтобы присесть на стул рядом, случайно слегка касается кончиками пальцев его плеча, и Дубин вздрагивает. Как оттряхивается. От чего-то неприятного. У Игоря внутри все падает, и сердце ухается куда-то в пол через пятки от такого. Неужели он сделал что-то не так. Или это и правда был сон. Чем же он мог его так обидеть?

***

Так рви, рви сердца не жалей, руби Пусть рекой прольется хаан моей любви Так рви рви, только дай коснуться губ и Без сомнения слова свои и чувства отзови, отзови

***

За поиском материалов и опросом свидетелей по делу они провели весь день, и теперь поздним вечером сидят за оформлением бумаг, пока остальные сотрудники медленно расходятся по домам. В итоге они остались одни, и от этого атмосфера только накалялась. Весь день Игорь пытался уловить хоть взгляд от Димы, но тот только холодом его обдавал и на контакт не шел максимально. - Мне кажется, что этот свидетель нам что-то не договаривает... - Дубин рассуждал по поводу этого чертового дела, которое перетянуло все его внимание с Грома на себя. Игорь уже не выдерживает, всматривается в лицо так пытливо, пытаясь разглядеть хоть какую-то реакцию помимо холода от Димы. - Дим, послушай, давай поговорим. Дубин замолкает, на секунду поворачивается на Игоря и тут же, одернув себя, отводит взгляд. - Давай не будем. - Почему? Я тебя чем-то обидел? Ты только скажи. - У Грома в голосе грусть какая-то с непонятно откуда взявшейся нежностью. - Нет. - Тогда в чем проблема? - Ну зачем это все ворошить? От этого все равно нет никакого смысла. - Дима подрывается со стула, пряча взгляд, но Игорь не дает ему уйти, преграждая собой пути отступления и сокращая между ними дистанцию до нескольких сантиметров. - С чего ты так решил? - Гром, оглядевшись по сторонам и убедившись в том, кто кроме них тут никого нет, кладет руки на димины локти и ведет ладонями вверх, к плечам, но тот лишь их сбрасывает. - Потому что я тебя знаю, Игорь, - раздраженно говорит Дима, - Я знаю, что такие развлечения тебе привычны, и с чужими чувствами так поиграть тебе ничего не стоит. - Он поднимает глаза на Грома, в них плещется обида, и щеки снова заливает предательский румянец. Игорю обидно от этих слов, но намного обиднее от того, что Дима подумал, что он с ним только "играется". У Дубина брови нахмурены, и губы вытянулись в тонкую нитку от чувств, а Игорь стоит и любуется в очередной раз, потому что любым Димой можно любоваться часами, рассматривая его, как картины в Эрмитаже, изучать все мельчайшие детали: едва заметные веснушки на носу, следы от очков на переносице, пока те лежат на столе, растрепанная светлая челка, ямочка на подбородке. - Кто тебе сказал, что я просто "играюсь"? У меня, может это... Чувства, - последние слова дались Игорю особенно тяжело, поэтому сорвались с губ почти шепотом. - "Может"? - Дубин хмурится только сильнее. А у Грома земля из-под ног пропадает от этого взгляда с огоньками злости в ледяных глазах. Кажется, все инстинкты затмили эти самые "чувства". Игорь вообще не мастак красиво говорить, он больше человек действия, поэтому он сокращает расстояние до нуля, прижимая Дубина к столу своим телом, наклоняется к нему, кладет руки на димины щеки и целует со всей нежностью, на которую способен. Опешив на пару секунд, Дима отталкивает Игоря так, что тот слегка отшатывается, а тот только в глаза ему смотрит с собачьей верностью в глазах, и как будто команды ждет. Скажет Дубин ему уйти и больше никогда к нему не приближаться - уйдет, скажет стоять и ждать так целую вечность - будет. Поэтому Дима лишь вздыхает тяжело, мысленно подписывая свой смертный приговор, видимо, и сам тянет Грома на себя за поцелуем. А у того гора с плеч свалилась, и сердце едва бьется от волнения, пока он притягивает Диму к себе за талию, аккуратно углубляя поцелуй. От знакомого запаха одеколона Димы Игорю и плохо и хорошо одновременно, и вчерашнее желание обладать им всем без остатка и самому ему полностью, без остатка, накрывает с новой силой, заставляя оставлять синяки на бледной коже в районе талии и лезть пальцами под одежду. Очнувшись от этого сладкого дурмана, Дима разрывает поцелуй сам, отстраняясь от Игоря и осматриваясь по сторонам осторожно. - Нам, наверно, здесь... не стоит... Вдруг увидит кто. Игорь же, потратив пару секунд на то, чтобы прийти в себя и осознав только что высказанное Димой опасение, кивает легонько и делает шаг назад, пряча руки в карманы, а потом, опустив взгляд в пол почти смущенно, спрашивает: - Можно тебя тогда до дома проводить? Дубин поднимает глаза на него, смотрит с улыбкой почти по-детски счастливой, отвечая: - Да, можно. Нужно.

***

Но ты мальчишка совершенно другой И рвать не станешь Своей нежной, покрасневшей рукой В объятия манишь Я растаю и иголки сожму И не завяну Я отдам любовь тебе одному

***