Дорога на счастье

Снегг, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер. — О, да, — негромко произнес он. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость. (Джоан Роулинг «Гарри Поттер и философский камень»)

Гарри и Северус разглядывали ребенка. Совершенно здорового симпатичного мальчика лет трех. Он по-прежнему кутался в толстовку Гарри, переляпанную сукровицей и гноем, а еще доверчиво смотрел на мужчин, протягивая им свои пухленькие ручки. — Папа! — воскликнул он и умоляюще потянулся к Гарри, затем немного подумал и повернулся уже к Северусу. — Папа! — Что за шутки мироздания? — проворчал Снейп. — Вы хотите сказать, что это Темный Лорд? — Я бы не был так в этом уверен, — задумчиво протянул Гарри. У него дрожали ладони от обилия свалившихся на него переживаний, но он старался держаться. — В любом случае, я видел Тома одиннадцати лет в воспоминаниях Дамблдора, и этот ребенок совершенно на него не похож. — Разумеется, он на него не похож, — устало вздохнул Снейп. — Я бы сказал, что он сейчас похож на нас с вами — на обоих понемногу. — Да уж… — протянул Гарри, продолжая рассматривать мальчика. Пока шла битва, он не слишком внимательно следил за тем, как струйки дыма впитываются в ребенка, и как это на нем отражается, но зато теперь пожинал плоды своей невнимательности. В черноволосом малыше не осталось ни единой черты того жуткого уродца, что встретил Гарри на призрачном вокзале. Совершенно здоровый ребенок, белокожий, с пронзительно зелеными глазами и чуть крючковатым носиком с горбинкой, прямо как у Снейпа. — Я думаю, это точно не Темный Лорд, но когда-то давно он был Томом Риддлом. — Невероятное открытие, мистер Поттер! — язвительно протянул Снейп. — А как быть с тем, что этот ребенок искренне считает нас своими отцами? — Воспитывать! — счастливо рассмеялся Гарри, посмотрел на замершего Северуса и снова расхохотался. — А что, у вас есть какие-то другие идеи? — Для начала этого ребенка нужно помыть… — Ну, я же говорю — воспитывать, — улыбнулся Гарри. Безликая женщина в потускневшей форменной одежде принесла глубокую ванночку с водой, и Гарри смело принялся за работу. За окнами повисла непроглядная темень, Снейп сидел на своем месте, которое уже превратилось в удобную лежанку, заправленную свежим, слабо пахнущим лавандой бельем. Слышался детский смех, мерный плеск воды, радостные визги купающегося ребенка. Когда Гарри закончил и завернул малыша в длинное махровое полотенце, ванночка исчезла, зато на столах появился легкий ужин и неизменные фрукты. Зажглись свечи в тяжелом подсвечнике, и странное семейство занялось едой. — Куда мы все же едем? — спросил Снейп, когда столик снова опустел, а ребенок на коленях Гарри принялся умилительно зевать. Поттер забрался в собственный чемодан, вытащил из него детскую одежду, которая подходила мальчику, и тут же переодел ребенка в мягкие штанишки и яркую зеленую футболочку. Затем осторожно устроил для ребенка гнездо из подушки и одеяла и присел, поглаживая мальчика по макушке. Посмотрел на Северуса Снейпа и неопределенно пожал плечами. — Вперед, — просто ответил он на вопрос своего бывшего учителя. — Вперед, что бы это ни значило. Гарри прилег отдохнуть, потому что темень за окном расходиться явно не собиралась, остановок поезд больше не делал, а долгий путь и насыщенный событиями день и все, что произошло после, уже окончательно утомили Поттера. Стоило ему опустить голову на подушку, как глаза сами собой сомкнулись, и Гарри отправился в страну снов, удивительно легких и радостных. Северус же Снейп уселся на свое место, игнорируя появившиеся подушки. Единственное, что он себе позволил — вытянуть ноги и бросить быстрый взгляд на Поттера и темного лорда, который выполз из своего гнезда и умостился рядом с Гарри, осторожно обняв юношу. — Вперед? — тихо проворчал Северус Снейп, стараясь не разбудить уснувших попутчиков. — И почему мне кажется, что мы как раз-таки движемся назад? Словно бы в ответ на его вопрос темень за окном слегка изменилась. Стекло стало походить на магловский экран, на котором, как в старых фильмах, начался обратный отчет. Три… Два… Один… — Ты посмел использовать против меня мои же заклинания, Поттер? Это я изобрел их — я, Принц-полукровка! А ты обратил мои изобретения против меня, совсем как твой гнусный отец, не так ли? Не думаю, что… Нет! — Ну так убей меня! — задыхаясь, сказал Гарри; он не ощущал никакого страха — только гнев и презрение. — Убей, как убил его, трусливый… — НЕ СМЕЙ! — взвизгнул Снегг, и лицо его внезапно стало безумным, нечеловеческим, как будто он испытывал такую же муку, как жалобно воющий пес, запертый в горящей хижине. — НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ! Снейп вздрогнул и покосился на то место, где должен был находиться Поттер. Свет от экрана слепил мужчину, и он не мог разобрать, видит ли его попутчик этот, с позволения сказать, фильм. Однако из угла Поттера не раздавалось никаких звуков, и Северус немного расслабился. Он вспомнил эту ночь, и боль от слов Поттера вновь всколыхнулась в груди. «Теперь Гарри знает, что я убил Дамблдора по его просьбе», — и на душе вдруг стало чуть легче. — Развлекаетесь? У Гарри на секунду захватило дух, как после головокружительного сальто-мортале, его ноги ударились о каменный пол снегговского подземелья и он снова очутился в сегодняшнем дне, рядом с Омутом памяти, стоящим на столе в полутемном кабинете преподавателя зельеварения. — Итак, — сказал Снегг, сжимая руку Гарри так крепко, что она начала неметь. — Итак… вам понравилось, Поттер? О да… Перепуганные мальчишеские глаза, затравленный взгляд и такое острое выражение жалости, сочувствия и вины на лице, что Северус в тот момент даже не стал слишком уж зверствовать: бросил в нахала какую-то склянку и прогнал с глаз долой. Глупо, но именно в тот момент Снейп как никогда более остро понял, что Поттер на самом деле ничуть не похож на своего отца. Им бы поговорить с мальчишкой после этого случая, объясниться, может, они сумели бы понять друг друга, но Дамблдор, Темный Лорд и окклюменция… А потом еще и паршивец Блэк сгинул в Отделе Тайн… Да, в своей жизни Снейп сожалел о многих вещах, но было и такое сожаление, о котором он не признался бы никому на свете. — Да, Поттер, — тихо прошептал он, — уверен, что вам вовсе не понравилось то, что творили ваш отец со своим дружком, но я не желал Блэку смерти, видит Мерлин, не желал. — Знаешь что? — разгоряченно сказал ему Симус, зло покосившись на Гарри. — Он прав, я не хочу больше с ним жить в одной комнате, он сумасшедший! — Так нельзя, Симус, — сказал Рон. У него уже начали пылать уши — недобрый знак. — Нельзя? — заорал Симус, который, в противоположность Рону, стал весь бледный. — Значит, ты веришь всему этому бреду, который он несет про Сам-Знаешь-Кого? Значит, по-твоему, он правду говорит? — Да, правду! — сердито воскликнул Рон. — Ну, тогда ты тоже сумасшедший, — с раздражением бросил Симус. Начало пятого курса. Игры министра и «Ежедневного пророка». Фадж запихал свою страусиную голову так глубоко, что Волдеморт весь год пользовал его зад, как ему было удобно. А паршивая газетенка с удовольствием строчила опусы на тему сумасшедшего Поттера. И Северус бы совсем не удивился, если бы после событий, произошедших летом, Гарри и в самом деле свихнулся бы. Но к счастью, мальчик с честью выдержал выпавшее ему испытание, Снейп видел потом воспоминания тех, кто был на том кладбище. И пока вся магическая Британия поливала Гарри грязью, он одним фактом своего существования спасал ее прогнивших насквозь жителей. Гарри Поттер подарил Англии целый год спокойной жизни. К сожалению, никто правильно этой передышкой распорядиться не сумел, даже Дамблдор. Даже сам Снейп, как бы ни прискорбно было это признавать. — А, так вы еще и журналы на уроках читаете! — прибавил Снегг и взял со стула «Ведьмин досуг». — Еще минус десять очков Гриффиндору. Ах, ну, конечно… — Снегг увидал статью Скитер, и у него заблестели глаза. — Поттеру и дня не прожить без газетных вырезок о собственной персоне… — «Разбитое сердце Гарри Поттера»… что же, Поттер, с вашим сердцем на этот раз? «Гарри Поттер мальчик необыкновенный…» — «…А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной». — О вас, Поттер, слишком много пишут. Слава, похоже, совсем вскружила вам голову, — негромко сказал Снегг, когда класс успокоился. — Вы, может быть, полагаете, будто весь волшебный мир от вас без ума? — продолжал Снегг тихо, так что никто, кроме Гарри, его не слышал. — Лично мне нет никакого дела, сколько раз вашу фотографию печатали в газетах. Для меня вы, Поттер, всего лишь мальчишка, который считает, будто школьные правила не для него. Снейп уткнулся лицом в ладони. Подумать только, каким идиотом он был когда-то. И ведь велся на подначивания своих слизеринцев, жалел их, памятуя о собственных школьных годах. Мародеры обладали удивительным талантом: своими подвигами они навсегда заставили Северуса Снейпа думать о том, что все гриффиндорцы думают и действуют, как они. А во всех слизеринцах Снейп видел себя — затравленного, обороняющегося против всего света мальчишку. А ведь большинство Пожирателей Смерти — тех, кого он так отчаянно ненавидел, были именно из слизеринцев. Говорят, что талантливые люди талантливы во всем… Заблуждаться Северус Снейп тоже умел от души. — Где ты был? — захлопнув дверь, спросил Гарри. — Это ты? Привет, — сказал Рон, натянуто улыбнувшись. — Поздравляю тебя, — сказал Рон. —Поздравляешь? С чем? — глянул на него Гарри. Улыбка похожа на гримасу. Что-то с Роном не так! —Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку? —Мантии-невидимке линию не обмануть. —Понимаю. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоем умещаемся. Значит, нашел какой-то другой способ? —Послушай, Рон. Я не подходил к Кубку. Кто-то другой бросил в него мое имя. Брови у Рона поползли наверх. —Зачем? —Не знаю. —Не знаешь? Так я и поверил! Мне-то ты можешь сказать правду! Пусть тебе неприятно, чтобы все знали. Но все и так знают. Зачем же врать! Тебя никто не накажет за это. Подруга Полной Дамы, ну, знаешь, старушка Виолетта, все нам рассказала. Дамблдор допустил тебя к участию. Тысяча галлеонов, плохо ли? Да еще экзамены не сдавать. —Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! — начал злиться Гарри. —Да ладно. А ты, выходит, лгун. Кто утром сказал: «Я бы бросил имя ночью, чтобы никто не видел»? Я что, совсем дурак?! —Сейчас, во всяком случае, очень похож. — Чего-чего? — без следа улыбки, вымученной или какой еще, протянул Рон. — Тебе пора спать, Гарри. Завтра ведь рано вставать. Всякие там фотосъемки… Он задернул на кровати полог. А Гарри как прирос к полу, глядя на бархатные бордовые занавески. За ними лежал друг, который еще никогда не подозревал Гарри во лжи. Отвратительная сцена. Снейп всегда считал Поттера этаким баловнем судьбы, везунчиком, которого все окружающие носят на руках. У него были верные друзья, преданная подруга, целый клуб товарищей, готовых идти в сражение по одному его слову. Северус никогда не утруждал себя мыслями о том, какой ценой Поттеру достались все эти подарки от судьбы. А еще Северус вдруг вспомнил о том, что и после четвертого курса, и даже во время последней битвы Поттер и Уизли все время таскались вместе. Похоже, в чем-то Гарри не был похож ни на Джеймса, ни даже на Лили. «Если бы там, под деревом, оказалась не Лили, а Гарри, он бы принял мое прощение», — с неожиданной болью в груди подумал Северус. Он бросил взгляд на угол, в котором находился Поттер, но там по-прежнему было тихо. — Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — утешала тетушка Мардж брата. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой. Тетушка налила в бокал вина и провозгласила: — С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки! — Всегда говорила: дурная кровь — дело безнадежное. Рано ли, поздно ли, она даст о себе знать! Я ничего не хочу сказать плохого о твоей семье, Петунья, — тетушка хлопнула ладонью величиной с лопату по костлявой руке тети Петуньи, — но согласись, сестра у тебя была никудышная! Всю семью опозорила! Сбежала с каким-то прохвостом, и вон смотрите, что получилось! Снейп чуть сам не бросился за экран, чтобы проучить эту жирную дуру, заколдовать ее так, чтобы она забыла свое собственное имя, чтобы больше никогда она не смела произносить своим грязным ртом… — Тише-тише, — шептал Гарри, крепко прижимая Северуса к себе. — Это все уже давно прошло, я всех их простил. И потом, вы же помните, я в то лето как раз и раздул Мардж, именно после этих слов. — И сколько вы видели и слышали, Поттер, — обреченно поинтересовался Снейп. — Все, — улыбнулся Гарри. — Что, привычка совать свой нос в чужие дела неискоренима даже после смерти? — беззлобно поинтересовался Северус, на что Поттер довольно кивнул. — Это же ведь и мои дела, профессор. Это всегда были и мои дела тоже. — Простите меня. — И вы меня, профессор. Обнимемся? — Только один раз, Поттер. В самом деле, куда бы они ни ехали теперь, Северус вовсе не возражал против такой компании.