Смертельный роман

      Сердце застыло, а душа едва уловимо блеснула беспокойной искрой. Глаза стали стеклянными. В голове раздавался отдалённым эхом его голос. Он причинил боль.        — В каком смысле… не помочь? А?.. — протянула девушка гласную, почувствовав, как резко похолодело тело.        — В смысле, что ты тут застрянешь. Станешь… тоже мёртвой, так сказать. И вернуться назад не сможешь уже совсем, — пояснил Санс. — И только попробуй заплакать или ещё чего! Я тебе не соплевытиралка!        — Ты просто настоящий циник, раз говоришь подобное?! — Азера сделала несколько шагов к нему и, не сдержав надрывно поджатых губ, начала размахивать кулаками, чтобы хоть как-то заглушить боль в области сердца. — Ты! Самый! Настоящий! Циник! Ты не Смерть, ты просто циник, раз уже считаешь дни до моей смерти!..        — Я не считаю. Просто не хочу, чтобы ты умерла раньше времени, — спокойно и даже чуть тихо отозвался жнец.        — Получи свою награду за подобное! Я не свалю отсюда, пока не надаю тебе хорошего пендаля под твой костяной зад!..       Слова старшего жнеца сильно обидели девушку. А ведь она перестала чувствовать себя ничтожеством с тех пор, как попала сюда.        — Получи! Получи! Получи!       Крики стали громкими и привлекающими внимание. Один меткий удар в виде толчка даже дошёл до цели, только вот после этого девушка тоже упала рядом и также продолжала бить со смехом и слезами на уголках глаз. Санс подумал и, взвесив все «за» и «против», схватил руки девушки одной своей, а другой прикрыл рот.        — Чего ты орёшь? Папс, конечно, крепко спит, но он не совсем уж глухой. Почему ты так отреагировала? Неужто ты совсем не хочешь вылечиться? Или, действительно, убиться хочешь? Это же плохо!        — Ты действительно хочешь это знать?.. — перешла на шёпот она. Черты лица разгладились, ведь Азера чувствовала, как слегка холодные пальцы касаются её ладони, которая, напротив, была необычайно тёплой из-за прилива крови к сердцу. — Помнишь сказку, которую я недавно рассказывала? Девушка была готова пожертвовать собой ради цветов, — возникшая улыбка стала абсолютно лёгкой и непринуждённой.        — Помню, амнезией и склерозом не страдаю, — кивнул скелет, чуть отпуская девушку. Руку ото рта он убрал совсем, всё-таки не совсем удобно. Да и непривычно как-то.        — Так вот… — волнения избежать было невозможно. — И те стихи… — Азера нервно отвела взгляд в сторону. Русоволосая с неким страхом и трепетом прикрыла глаза свободной ладонью, чтобы не видеть его реакции, и только уже после сказала: — Признаюсь, я самый странный человек на свете. Потому что… — Аз выдохнула. — А вот потому что да!       Санс не особо понимал, о чём пытается сказать Азера, но всеми силами думал. Устало вздохнул и признался:        — Прости, возможно, я туп как пень, но… я тебя не понимаю… Хотя ты права, ты бываешь довольно странной, — усмехнулся он. А русоволосую охватил озноб.        — По-моему, ты говорил, что образован и всё понимаешь… Лукавит смертушка, лукавит. Ай-яй-яй, — вздохнув полной грудью, она несколько минут унимала дыхание и, наконец, когда была морально готова, сказала: — Если действительно ты сонный как пень трухлявый, то слушай стих внимательно. Повторять не стану!       Во тьме ярко горели два синих огонька, очень напоминающих два озера. Санс кивнул, заостряя слух внимание. Ему надо сосредоточиться и понять. Проанализировать.       Тук-тук-тук…       Сердце внутри начало колотиться не хуже сердца зайца. Азера сжала руки и смело подняла на скелета взгляд, с затаённой нежностью рассказав стихотворение. Вернее, признавшись через него в любви.        — Нарушен сон и нет покоя,        Я много думаю о нас.        И не пойму я, что такое?        Хочу быть ближе каждый раз.        Вот так, мне повезло влюбиться.        Как оказалось, это — ты.       Лицо приобрело чуть розоватый оттенок, доказывая намерения. Однако взгляд сияет уверенностью.        — Именно поэтому я и не хочу уходить отсюда.       Санс молчал. Прикрыл глазницы. Казалось, он уснул или что-то в этом роде, но нет. Он был… в каком-то странном состоянии. То ли раздумья, то ли сон, то ли прострация. Не понять. Но вот он вздохнул и закрыл глазницы. Кивнул.        — Я… понял… Да, кажется, теперь я понял, что ты имела в виду… но почему? Почему не тот же заботливый Папирус, а я, кто воплощает жестокую и строгую сторону смерти?       Девушка села спиной к нему, обняв колени.        — Сама не понимаю, почему. Честное слово… Любовь с первого взгляда? — она пожала плечами и подняла взор на небеса. «Призналась, и теперь час от часу не легче…» — Вот такой вот я странный человек… — она поникла.        — Только не грусти.       Подумав, скелет чуть приобнял девушку. Это было так странно, обнимать кого-то, кроме своего брата.        — Не стоит раньше времени убиваться. Заметь, ты сама решилась-таки сказать это. И это подвиг, если подумать.        — Хах… я и не убиваюсь.       Азера улыбнулась, ощутив внезапное объятие. Оно напомнило то, как когда-то давно мать точно так же оказывала свою поддержку и точно так же обнимала, шепча утешения.        — С чего ты вообще решил, что я буду грустить и убиваться?        — Да мало ли, лицо у тебя такое, — Санс усмехнулся.        — И-и… Да разве это подвиг, рассказать стих? Хех… — русоволосая взяла в свою руку его ладонь и начала с интересом рассматривать. — А вот твоя ладонь — настоящая находка для юного учёного по анатомии.       Она очень осторожно касалась каждой костяной фаланги мягкой кожей пальцев рук. Скелет хохотнул.        — Подвиг в том, что ты призналась в чувствах. Это рискованно… И, эй, я не из кабинета биологии! — он ещё раз хохотнул, но руку не отдёрнул. Даже постарался расслабиться, чтобы было немного удобнее.        — Ну да, признаться тому, кто может разом косой прихлопнуть, — подхватила смех она. — Конечно, это великий подвиг. Но, если честно, я никогда до этого не была в кабинете биологии, даже если училась в школе. В больнице тоже подобного нет, поэтому уж извини, раз выпал шанс, буду рассматривать твою ладонь. Да и наверняка ты человека тоже никогда не касался. Можешь посмотреть и мою руку. Если хочешь, конечно, — Аз зарделась.        — Касался, но они были мертвы. И я забирал души. Только лишь.       Скелет устремил взгляд на ладонь Аз, тоже рассматривая. Чувствуя, как чужие пальцы касаются руки, он дёргал фалангами. Инстинктивно, без умысла. А потом чуть сжал ладошку, отмечая, что та довольно тёплая в отличие от кожи тех, кого он трогал раньше. А ещё мягкая на ощупь. Хотелось, как кошку, погладить. Скелет прикрыл пустые глазницы от лёгкого удовольствия.        — И всё же впервые ты касаешься живого человека…       Наверное, эти моменты Азера назвала бы самыми лучшими после десяти лет вечности, проведённой в больнице и душевных скитаниях. Правда, внутри она думала, что это всего-навсего краткий период, когда ей лучше всего не навязывать свои чувства, потому что любовь с первого взгляда всегда недолговечна, а если она… привяжет бессмертного жнеца к себе, а затем умрёт…       «Я этого себе не прощу…»        — Да… впервые… — Он рассматривал ладонь, а потом, зависнув на секунду, стал трогать чужие волосы. — Мягкие… — тихо прошептал.       Сансу казалось это чем-то волшебным и невозможным. Коснуться живого человека и не убить. Так необычно и магически. Сказочно. Он хотел изучить полностью, насладиться этой возможностью, ведь та могла быть недолговечна. Терять такой шанс не стоит.        — А ещё курчавые до невозможности и их очень-очень трудно расчесать, — девушка, припомнив свои многочисленные попытки причесаться, сморщила черты лица. — Самая настоящая попытка… становится настоящей пыткой. Знаешь, в детстве мама сама часто злилась и сетовала насчёт моих волос, которые достались по наследству от папы, хех.       Санс лишь хохотнул.        — Увы, волос у меня нет, помочь тут не в силах.       Не выдержав, он притронулся к ним носом, вдыхая приятный запах. Прикрыл глазницы. Хотелось так и остаться сидеть.        — И какие они, мама и папа?..       Азера подняла взгляд вверх, присматриваясь к звёздам. Продолжая удерживать его руку, тёплые пальцы гладили ладонь. Нежно и осторожно.        — Они… Они были замечательными людьми ровно до того момента, как обнаружилась моя хроническая болезнь. Мама была такой жизнерадостной, ласковой, доброй, любила литературу и сама часто сочиняла стишки… А папа… Папа был серьёзным человеком, тоже добрым по природе, а ещё он очень остроумно шутил, хех… и готовил вкусную еду… — от нахлынувших воспоминаний её стало тепло в груди. Улыбка стала дружелюбной и светлой. Всё же, какими бы ни были родители после, она искренне продолжает любить до сих пор.        — Они были хорошими людьми, я полагаю… — скелет приоткрыл чуточку глаза и глянул на девушку. — Ты, наверное, такая же добрая, как и они. Такая же красивая и умная…        — Нет, вовсе нет… — она с видной печалью опустила голову и начала рассказывать о своей провальной попытке покончить с собой, о предательстве родителей и о том, как из-за одного случая сломалась вся её дальнейшая жизнь.        — Я думала, что после того, как выйду из больницы и закончу школу, мы с отцом заживём хотя бы как-то, но вместе. Я не виню его в том, что ему было тяжело морально видеть чадо изменившей жены, но… нельзя же поступать как последняя свинья и сдавать в приют, поставив под откос не только мечту, но жизнь!.. — в конце концов она не выдержала и надрывно прикусила губы. Санс стал поглаживать её ладонь.        — Чшшш… не плачь, Аз. Это прошло. В прошлом, — он чуть крепче обнял, уже меньше уделяя внимания безопасности. Смерть той явно не грозила. — Я не могу понять полноценно твоей боли. У нас родителей не было. Однако, пойми, это было очень давно. Пусть в прошлом и останется. Будет лишь… уроком. Вот и всё.        — Да… да… Пусть, — согласно кивнула головой и, обернувшись, обвила его шею руками, уткнувшись носом в плечо. Слёзы всё равно продолжали идти, несмотря на нахлынувшие с головой эмоции. — Пусть всё закончится…       Санс почувствовал сильное биение сердца. Очередное доказательство того, что всё происходящее вокруг не является сном. Руки Аз сжали складки плаща сильнее, словно хватаясь за последнюю соломинку. А так, по сути, и было. Азера верила и надеялась лишь на две стороны смерти. Скелет же, подумав, обнял её. Крепко и словно не желая отпускать. Ей больно. А он должен забирать боль, разве нет?        — Всё будет хорошо. Не стоит волноваться.       Он стал гладить её по голове. Шептать что-то успокаивающее на ухо. И засыпать в её объятиях.        — Не стоит… действительно… не стоит… — тихий голос стал мягким, она прикрыла глаза, чтобы просто взять и забыться. Положила голову на плечо. — Спасибо… Санс.        — У… угу… — он по инерции гладил её. Спать хотелось всё больше. — Всё будет хорошо… я обещаю…       Девушка переняла этот сонливый настрой и начала зевать, а затем ласково и счастливо улыбнулась.        — Я верю тебе… — Большего и не нужно было. Она не будет требовать от него взаимности, лишь наслаждаться остатками и вот такими тёплыми вечерами. В объятиях и под защитой. — Большего и не нужно.       Он кивнул и погрузился в сладкий сон, ощущая рядом тепло чужого тела и души. Этого было достаточно. И не важно, что, проснувшись, Папирус станет обыскивать дом. Не важно. Вовсе нет. Пускай, ведь сейчас он счастлив. Искренне счастлив, как никогда ранее.       Этот день был счастливым началом странных событий, которые впоследствии… но не сейчас… Давайте лучше продолжим нашу сказку о невозможности!