Смертельный роман

      Утро наступило очень быстро. В голубизне небосвода виднелось солнце, а кучево-перистые облака украшали рядками общий пейзаж природы. И в это же утро…        — Сааааанс!!! — раздалось над головами.       Скелет подскочил, перепуганный. Прижал к себе Аз. Стал осматриваться.        — О, звёзды… Папирус, зачем так пугать?       Азера, приоткрыв глаза, слабо улыбнулась, увидев Папса.        — Доброе утро… А что, мы так долго спали?..        — Она жива! — вне себя от счастья заорал Папс, воздев руки к небу.        — Сама счастлива, — захихикала она, наблюдая за реакцией Папируса, который в немом вопросе водил головой, ожидая объяснений, но затем, вспомнив вчерашние посиделки со старшим жнецом, покраснела.        — Ну… эм… Как бы тебе это объяснить помягче… В общем, есть гипотеза, что в этом замешана здешняя магия.        — Да, здесь Азера может спокойно касаться нас, пояснил Санс, кивая. Папирус просто в шоке стоял и молчал.        — Я понимаю, что, возможно, это плохая идея… — продолжила Азера, — однако… я хотела бы остаться здесь до конца своей жизни.       Девушка поджала губы, отводя взгляд в сторону. Она прекрасно понимает: это решение повлечёт за собой очень плохие последствия, однако отказаться от него возможности не было. Вернее, была, но сердце не желало возвращаться назад. Туда, где было испытано столько боли и страданий.        — Точнее, до конца смерти, — поправил старший. — Души остаются тут и живут здесь.       Папс помолчал, а потом вздохнул, чуть покачав головой. Ему ой как попадёт…        — Жизнь будет не в восторге…       Азера печально сжала кулаки, невольно встав с места и, ничего не ответив Папирусу, вошла в дом, повалилась на свой диван и без движения уткнулась носом в подушку. «Такое чувство, что я фаворитка самой Жизни. И будто она хочет сделать меня своей преемницей.»        — Не хочу быть рядом с Жизнью… У меня плохое предчувствие. Ох, плохое… — шёпот стал обеспокоенным. — Да и, собственно, зачем я ей? Такой хиленький и полуживой подросток… Эх…       В мыслях пролетел вчерашний вечер. Она тихо от смятения пискнула, будто её ущипнули, и спрятала красное лицо под подушкой.        — Жизнь за всех своих детей беспокоится, — пояснил Папс, высунувшись из прохода. Санс вошёл следом и кивнул.        — Да и злится она на нас. Всё-таки убиваем её любимых детишек. Забираем души.        — Значит, нужно поговорить, устроить приватную беседу с ней! — хлопок раздался тихим отзвуком по гостиной. Аз стукнула подушку кулаком и, нахмурившись, пробурчала: — Я один на один возьму и скажу, почему именно хочу остаться! И приму всё, как есть! — Взгляд девушки горел живым огнём уверенности в своих действиях.        — Не стоит так наивно полагать, что Ториэль всегда добра. Она ведь может и хорошо так остервенеть, — Санс присел на край кровати. — Поверь, у неё не всегда хорошо с головой становится, когда разговор заходит о нас. Она может запереть тебя, а убить её мы не в силах. Чревато, да и старше она нас.       В сердце что-то ёкнуло и защемило, а дух захватывали сомнения. Она безоговорочно верила словам скелета, и потому задумалась, ведь они сталкивались с Жизнью в подобном состоянии, а она ничего не знает про природу богини.        — И… Что же вы?.. Предпочитаете всё так оставить? — ладони от бессилия были подняты к лицу.        — Если ты решила жить здесь — живи, — откликнулся старший, а Папирус закивал головой. — А с Тори разберёмся. Скажем, что не знали, что так произойдёт. Да и что такого будет? Просто не сможешь выйти из этого места, не более.        — Тогда нужно решать эту проблему.       Сердце колотится всё сильнее от переживаний. Нет, точно что-то произойдёт не так, она на уровне подсознания чувствует!        — Однако… если с вами что-нибудь случится… — взгляд стал обеспокоенным. Она быстро прикрыла его чёлкой и отдёрнула саму себя.        — Не переживай! Всё будет хорошо! — оптимистично воскликнул Папс, стараясь успокоить девушку.       Азера сделала резкий рывок, оттолкнувшись ногой от края дивана и, не сдерживая мимолётный порыв привязанности к ним обоим, обняла жнецов.        — Вы моя единственная семья и друзья за столь долгое ожидание… Спасибо… Берегите себя!..       Папс ошалело уставился на девушку, но тут же крепко обнял. Санс последовал примеру, усмехаясь такой реакции.        — Ты тоже.       «Пожалуйста, пусть всё кончится хорошо!..»       Но действительно ли это будет так? Ведь обычная реакция богини Жизни… не очень приятная. Особенно на появление Санса. Если к Папирусу Ториэль ещё относилась нейтрально и не трогала, то уж старшего жнеца почти не выносила. А Фриск не подпускала к их дому ни на шаг. И в предыдущий раз отпустила с трудом лишь только из-за Азеры. Богиня действительно очень сильно дорожила подобной душой и предполагала сделать из Азеры эмиссара Покаяния.       Скелеты переглянулись, а потом младший сказал:        — Тебе не стоит беспокоиться, ведь это будут наши проблемы. Хотя, раз уж мы не знали о таком явлении, то Ториэль нечего будет сказать.        — Я на это буду надеяться всей душой.       Аз перевела взгляд на Санса, видимо, интуитивно понимая, что по отношению к нему Ториэль будет строже всего.        — Л-ладно… — снова неволей отдёрнула она чувства, поставив те на задний план. — Вам пора на работу, да и к богине Жизни… Я найду, чем себя занять. Книги почитаю… У смерти ведь нет выходных, так? Хах…       «Прошу, только вернитесь!»       Скелеты кивнули. Младший всполошился:        — Ты не ела, сейчас сделаю завтрак.       Санс лишь усмехнулся, зевнул (недосып сказывался) и, кивнув Аз, направился к двери.        — Я осмотрю здешних засранцев. А то ещё сожрут кого-нибудь. Ищи потом, объясняйся…        — Да уж… — скрестила руки на груди русоволосая, всполошившись. — А вы не будете против, если я своих маленьких друзей ненадолго пущу в дом? Что-то мне за них страшно…       Синеглазка подошла ближе к окну, которое находилось около выхода из дома, отворила его и присвистнула. Мгновение… И её опрокинула с ног целая разноцветная стайка светлых душ.        — Ааа! Хватит! — рассмеялась в голос девушка, отбиваясь от их прикосновений. — Щекотно же!       Старший покачал головой.        — Ненадолго. И не разнесите дом, — и вышел. Папс же стал греметь на кухне, иногда посматривая на души.       Те же, словно не заметив от радости слова старшего жнеца, носились вокруг да около русоволосой, нарочно цепляясь за её волосы и садясь на спину и плечи.        — Ну хватит-хватит, как дети малые! Разбаловались. Хотя… Вы, должно быть, и есть души умерших детей? Эх… Интересно, почему же они так цепляются за меня?        — Просто ты живая. И добрая, тёплая… — стал перечислять младший. — И, нет, не все из них дети. Далеко не все. Просто многие имеют детские, ранимые души, вот и всё.        — Ох, вот как. Действительно интересно…       Азера присела рядом с Папирусом за стол и, взяв с тарелки ломоть белого хлеба, начала грызть тот всухомятку. Папс поставил тарелку с глазуньей и молоко.        — Не ешь один хлеб. Не наешься, — пожурил он.        — Хорошо, хорошо… Слушай, Па, научи меня, пожалуйста, готовит кофе… — внезапно попросила девушка. — Ну, когда вернётесь.       Взяв в руки вилку, она отломила немного хлеба и обмакнула тот в желтке, с удовольствием запивая молоком.        — Очень вкусно, спасибо. Желаю вам удачи…        — Хорошо, Азера! — Папирус широко улыбнулся и направился к двери. — Спасибо. И пригляди за этими душами. А то вдруг. В вазу вселятся, потом не вытащишь.        — Хорошо, хорошо… Я обязательно так и сделаю.       Девушка следила за уходящим силуэтом жнецов, с печалью вздохнув, а когда они вышли из дома, положила голову на поверхность стола. Души слегка замельтешили рядом, будто спрашивая, что случилось. Они мерцали и кружили вокруг. Хотели успокоить и всё узнать. Не верится, что они принадлежат реальным людям и монстрам.        — Я беспокоюсь за них… А что, если богиня на них возьмёт и прогневается?       Души стали вертеться, стараясь успокоить. Они не хотели, чтобы Аз грустила. Они хотели видеть её улыбку.       Девушка не могла особо улыбаться, потому что она очень сильно переживала за Санса и Папируса. Однако, смотря на поддержку остальных душ, русоволосая нацепила лёгкую, фальшивую улыбку на губы и сказала им, чтобы не волновались. Те чуточку успокоились и стали просто ласкаться, чувствуя тепло. Им было приятно, и они хотели сделать приятно Аз.       Ветер мягко обволакивает крылья… Небеса становятся всё более яркими и насыщенно голубыми. Солнце греет сильнее. Обитель богини Жизни на достаточно далёком расстоянии, да и вообще для жнецов не так просто выдержать нагрузку светлой магии на себе.       В чертогах богини Жизни послышался шорох крыльев.        — Ох, Папирус, ты пришёл… — Ториэль повернулась к младшему жнецу с волнением, но, как только заметила позади того Санса, подавила чувство и стала серьёзной. — Как там Азера?        — Всё прекрасно! Она идёт на поправку! — бодро сообщил Папс, складывая крылья. Санс шёл позади, чётко смотря по сторонам и на Жизнь в особенности.        — Отлично! Это просто замечательно! — сложила ладони в одобрительном жесте Тори. — Я как раз получила весть от Фриск, что она действительно чувствует себя лучше. Что же, из неё получится отличный эмиссар Покаяния, что думаете? — Ториэль с добрый улыбкой приложила к груди ладонь, доказывая тем свои намерения. — Я сразу отметила, что душа девочки необычна.       Папирус пожал плечами. После недавних событий ему не казалось это хорошей идеей. Санс же чуть нахмурился, хотя такое лицо у него было частенько, когда он был рядом с Жизнью. Старший тоже осознавал, что это плохая идея. Да и самой Азере это не понравится.        — Азера многое пережила и заслужила награду, — продолжила свою речь Жизнь, равнодушно относясь к выражению лица старшего жнеца. Видимо, уже привыкла такое видеть. — Она будет счастливым обладателем исключительной судьбы, а её душа очистится от грязи. Да и Фриск давно нужен помощник. Мои дети в последнее время стали как-то много думать не о том, о чём действительно следовало бы, — взгляд алых очей был направлен на Санса. В нём мелькнула искра злости.        — Я всё понимаю, Ториэль, — не обратил внимание на злость старший. — Однако, да, Папс прав, Азера поправляется, но при этом её состояние всё ещё… не в лучшем положении. Ей ещё нужно время на восстановление, — сказал непринуждённо, но серьёзно, чтобы ничего не заподозрили. Хотя, он и не солгал вовсе. Папирус согласится с ним, подтверждая, если что. Волноваться не о чем.        — Вы же знаете, что бывает с теми, кто надолго задерживается в ваших землях?.. — Богиня Жизни встала со своего места и подошла поближе ку двум жнецам своей осторожной и, как всегда, мягкой походкой. — Я не могу больше оставлять своё чадо в землях тьмы.        — Но не факт, что ей будет хорошо. Вдруг, с ней что-то случится по дороге или здесь? — спросил Папирус, искренне беспокоясь. — Она может упасть в обморок или ещё чего. А нас, например, не будет. Что случится тогда, если Вы не в силах были вылечить её? Вас можно понять, но… безопасность.       Светлые магические шары повисли над головами жнецов в опасном радиусе. Богиня отреагировала вполне ожидаемо: если ты старше и выше по положению и если тебе вдруг начнут перечить какие-то молодчики, то как ты поступишь? Гнев затмит разум.        — Не подчиниться приказу высших богов?.. Увы, вы не в том положении, чтобы так поступать, жнецы.       Папс стал нервно перебирать пальцами. Санса такой расклад тоже не устраивал, но он кивнул.        — Хорошо.       Хотелось съязвить этой особе, но скелет передумал. Не хотелось в конец нарываться. Он кивнул Папсу, мол, пошли, оповестим. Папирус кивнул в ответ, поняв знак.        — Ладно, срок на прощание — неделя, — чуть смягчила жестокость богиня, видя нервы Папируса, пренебрежительно махнув ладонью на обоих жнецов. — Но после Фриск придёт за ней. Надеюсь, вы поняли мои слова. Я ОЧЕНЬ буду на это надеяться, — богиня выделила последние слова интонацией, скрыв лёгкую насмешку за рукавом, смотря на старшего жнеца.       Скелеты синхронно закивали головами. И тут же поспешили ретироваться. Не хотелось проблем.       Уже летя обратно, они переговаривались. Что делать в этом случае? Отдавать Аз? Может, не стоит?.. Но и ослушаться Ториэль было бы чревато. Та, хоть и Жизнь, но довольно мстительна. Ещё такое придумает — всю вечность будешь жалеть о содеянном.