Хочется...

Ты ведь ждала этого! Хотела, чтобы это сделала она. Но эта игра зашла слишком далеко. Это не просто поцелуй, продолжение следует… Ты развязываешь пояс халата и осторожно стягиваешь его, обнажая плечи. Сейчас ты можешь вполне уверенно обнимать, лапать, сжимать. Её это только заводит. На губах остается горький привкус шоколада, но уже плевать…       Сейчас просто невозможно думать о чём-то другом. Только о ней. Прикосновения, её горячее дыхание на шее, уверенные движения… Баронесса никогда не сомневается и берёт всё, что хочет. Например, тебя… Она осторожно касается тебя между ног через белье и довольно улыбается, когда чувствует ответное желание, твоё возбуждение. Сегодня ведь хочется побыть маленькой девочкой. Признайся, опыта нормального у тебя никогда не было… Ты тянешься снова и снова за поцелуем, не желая отпускать свою внезапную любовницу, которая довольно быстро освободила её от одежды. Теперь можно наслаждаться близостью сполна. Бархатная кожа, приятный парфюм, ласковые и нежные прикосновения. Она пьяна, но по-прежнему осторожна, каждый раз следит за твоей реакцией. Возбуждение ещё больше накатывает, низ живота так приятно тянет. Девушка выгибается в спине, желая продлить эти прикосновения. — М-м-м-м… Ещё… Прошу… — с тихим стоном вырывается у тебя из груди. Ты неосознанно прижала к себе руку баронессы, направляя внутрь пальцы. Хелльман улыбнулась и жадно поцеловала свою подчиненную, проникая внутрь. Сразу двумя. Непривычно, но так тягуче-сладко сейчас. Вот бы только это не заканчивалось.

***

      В большой комнате, залитой солнечным светом, на полу лежала девушка, едва прикрытая тонкой тканью. Баронесса проснулась давно. Стоя за ширмой, она поправляла блузку. Странно, но никакого плохого самочувствия или чего-то подобного нет. Возможно, опыт? Да, выпивать приходилось в шумных важных компаниях, а на следующих день являться на какие-нибудь благотворительные вечера или подобные им. Всегда идеальной. Правильно уложенные локоны, наряды от лучших кутюрье, взгляд, осанка. Но оставалось еще непривычное ощущение полета, нежности. В голове крутятся ее сдавленные стоны, шепот и то, как она хныкала, умоляя тебя не останавливаться; резко врезается в память ее образ, ее блеск в глазах, ее заботливость. — А не так уж я и плоха, а похудение даже украсило меня? — с улыбкой подмечает про себя и вздрагивает от глухого звука, открывшейся двери. — Джон? — тихий голос доносится за ширмой. — Да, баронесса, — быстро отвечает мужчина, оглядев комнату. Его удивление сложно было скрыть, когда он увидел лежащую на полу молодую особу, укутанную только в простыни. Неужели баронесса предпочла девочек? Из этих мыслей его выбила появившаяся Хелльман в идеальном костюме, с идеальной прической. Дворецкий был приятно удивлен изменениями, произошедшими с баронессой. Будто и не было тех дней, проведенных как в кошмаре. Будто не она вчера пьяная и растрепанная валялась в обнимку с подушками. — Джон, я попросила бы вас разбудить ее и проводить из моих покоев, — сдержанно и отстраненно говорит она, вскинув невинный взгляд серых глаз. — Спасибо, Джон. Баронесса невозмутимо покинула покои, направляясь на привычный «утренний обход».       Неприятный осадок внутри? Да, есть такое. Ты просыпаешься от прикосновения теплой руки Джона. Осторожно поправляя простынь, он тихо передаёт приказ Баронессы и смотрит с сочувствием. — Я на кухне организую завтрак для тебя, приходи, когда соберешься. — Говорит он и уходит, оставив тебя наедине со своими мыслями на холодном полу. Только вот холод скорее внутри от того, что она бросила тебя, не сказав ни слова. Бросила, как плохая мать своего маленького беззащитного ребенка, дав на мгновенье почувствовать себя любимым и желанным. Ночью было так незабываемо, так спокойно, словно все происходящее - это норма, будто так и должно было быть. На губах ещё остался её вкус, шея и плечи горели от царапин и укусов. Тебя будто терзали всю ночь, как какую-то мягкую игрушку. Поморщилась, поднялась и ушла в душ. Надо смыть с себя это всё и сделать вид, будто всё хорошо. Опять эта фальшивая улыбка — лучшая маска, вам ли не знать…       Рабочие будни протекают привычно. Скучно никогда не бывает, постоянно в напряжении, с ужасным роем мыслей в голове, когда в очередной раз видишь её, касаешься ее. Случайно так. Как на финальной примерке. Вы обе ведёте себя холодно: она будто злится на тебя, толком не разговаривает, а лишь строго отдает приказы, а ты молча слушаешь. Хотя тогда ночью на ушко она шептала совсем другое… задыхаясь под тобой и прижимая тебя к себе, не давая отстраниться. Так будет лучше для обеих. — Вот здесь ещё… м… угу… хорошо. Всё, завтра в пять платье должно быть у меня дома. Самолет в восемь. Надо успеть, — спокойно завершила Баронесса. Горничные помогли ей переодеться, хотя в последнее время она никого к себе не подпускала. Сейчас всё вернулось на круги своя. — Да, конечно, — кивает Эстелла, не поднимая головы. Тебе не хочется смотреть на неё, потому что ты видела то, что запрещено другим: её счастливую, молящую и… — Чего стоишь? За работу! — резкий голос начальницы вырвал из раздумий. Баронесса всего на пару секунд задерживает на тебе взгляд, осматривает внешний вид, не осталось ли следов прошлой ночи, смотрит на губы… И быстро уходит. Следы остались ещё какие! Просто надо уметь их прятать.       Работы действительно много: надо закончить платье, отпарить, убрать и не забыть отвезти его в поместье. При этом мелкие поручения Баронессы в течении дня тоже приходится выполнять. А это даётся намного тяжелее. — Ваш кофе. Ты осторожно ставишь на стол чашку, но руки предательски дрожат. Она ведь так близко, так рядом… Смотрит внимательно, как тогда ночью, когда старалась довести тебя до пика. Заботливо, прижимая тебя к себе. Эти воспоминания не отпускают тебя на протяжении всего дня. — Ты так и не пришла в себя? Я не знаю, что на меня нашло вчера, но опрошу оставить это между нами, — сухо, заглядывая в очередной журнал. — Извините, да, еще не пришла в себя, — с улыбкой, за которой скрывается вся боль. Фальшь. — Нет ничего невозможного, — женщина вздохнула и резко схватила тебя за руку. Тонкие холодные пальцы больно сжимают кожу. — Это должно остаться между нами, — жёстко проговаривает она каждое слово и резко отпускает. — А ночью вы были более… — тут Эстелла хотела съязвить, но её перебил резкий удар. В девушку полетел журнал. Ты замолкла, к горлу подступил ком, глаза наполнились слезами. То ли от боли, то ли от обиды… Хочется плакать как ребенку, но нельзя, поэтому ты быстро уходишь.