Тень Символа Мира

Арка: «Её реальность»

«Небо навсегда останется нашим свидетелем. Какой бы не была наша судьба»

***

      В оглушающей тишине послышался скрежет двери, а после появился скользящий тёмный силуэт, опирающийся на дверной проем. По комнате раздался тихий хриплый вздох, а затем шуршание одежды, сбрасываемой на пол и пропитанной влагой от идущего за окном дождя. Сегодня, как в один из дней этой недели, была очень пасмурная погода. Небо застилали тёмные грозовые облака, из которых, не переставая уже как несколько дней, льёт дождь, словно предупреждая о чём-то очень важном. Ливень был похож на слёзы, как будто там, где-то высоко за облаками, не переставая, кто-то плакал, а его слёзы стали дождём, очень холодным.       Всего лишь минутой ранее погруженная в полумрак комната вдруг засияла ярким светом от вспыхнувшей за окном молнии, что постепенно гасла, словно свеча, оставляя после себя лишь растаявший воск, возвращая всё вновь в пучину бесконечной темноты.       Лёгкий скрежет половиц, а после глухой звук падения. В тёмном углу оказалась довольно потрёпанная школьная сумка, повидавшая наверняка на своём веку множество трудностей, которая была только что сброшена с девичьего плеча. Сама же обладательница сумки медленно, словно оказавшись не в своей комнате, оглядывала каждый закуточек, ища здесь, может быть, что-то пугающее или новое. Как будто в её маленькую комнату могли проникнуть, пока той не было дома, после чего сипло и устало выдыхая, она шла к рабочему столу, что за очень долгое время стал таким обычным и старым для её восприятия. Он был пуст, на нём ничего не лежало, и свет из окна при очередной вспышке молнии отражался от его поверхности, показывая довольно старые трещины и порезы. Девушка медленно, словно боясь чего-то, коснулась поверхности стола и провела по нему пальцами, а после слыша противный скрип, от которого сводило зубы, она свела брови, хмурясь.       От этого противного звука, нервы, подобно леске, что натягиваясь с каждой минутой, заставляла все тело ощутить тяжесть. По рукам прошлась дрожь, отдаваясь болью в кончиках пальцев, вынуждая школьницу отдернуть свою руку. Её затрясло, ноги перестали держать. Она устало осела на пол рядом с кроватью, которая была совсем близко к её рабочему столу, чтобы упасть головой на край, смять одеяло и стянуть его вниз.       Губы были плотно сжаты, также как и рука сжимает потрепанную бумажку изо всех сил. Но чувствуя усталость, пальцы расслабляются, переставая мучить эту несчастную газетёнку. Девушка зашевелилась, садясь поудобнее, чтобы дать отдохнуть затекшим от долгого и неудобного сидения ногам.       Она поджала губы, кусая их и чувствуя, как трясутся её руки, что держали несчастный клок бумаги. Это была свежая газета, которую она купила за оставшиеся у неё копейки у какого-то мальчишки с улицы. Она не могла поднять даже руки, они чувствовали непомерную усталость и истощенность, так же, как и сама школьница, что не находила в себе силы, даже просто дышать.       Было невыносимо плохо, настолько, что хотелось кричать, было не важно — сорвёт ли она голос или услышит её кто-то, — ей все равно. И сейчас лишь единственное не давало ей на это волю. Спазм, сковавший её лёгкие, не давал ей возможности дышать. Она задыхалась, чувствуя нарастающую в груди боль и пустоту, что разрывала последние остатки её эмоций, делая из неё безвольную куклу, в глазах которой открывался вид на пустыню, безжизненную, не имеющую возможности даже на самый маленький и жалкий дождик. Пустыня, в которой всё давным-давно умерло и замерло в часах своего собственного забвения.       Эта пустота была настолько удушающая, что девушке было больно сделать хоть небольшой вздох. Это чувство истязало её, не хуже разъярённых зверей, казалось, что лучше бы она попала в большие и пугающие лапы самых устрашающих хищников, нежели сидеть в этой мрачной комнате с этим ужасным чувством. Это было отвратительно.       Всё трещало по швам, всё, что было так тщательно спрятано, вылезало наружу бесконтрольным рыданием. Она не могла остановиться, ей это было просто не по силам. Было очень больно. Настолько больно, что девушка всей душой желала, чтобы это прекратилось. Она устала. Так устала. Это всё так невыносимо.       Её всю трясло, а с губ срывались тихие мычания, она всё ещё старалась сдерживаться, всё ещё не хотела, чтобы то, что она так давно похоронила в себе, вылезло из неё, становясь сильной ношей. Эти чёртовы эмоции. Если бы только она могла ничего не чувствовать, было бы легче, стало бы проще существовать в этом проклятом мире. Возможно, сейчас она бы не мучилась от этой разъедающей боли, боли, что охватывает всё её тело, без жалости и промедления. Девушка не знала, куда себя деть, с кем разделить эту боль? Она была одна, совершенно одна в этом жестоком мире. Точнее, осталась одна. Тот единственный человек, что был с ней, исчез, его больше нет! И сейчас впервые за несколько лет одиночество поглощало, погружало в себя, выжигая душу, оставляя после себя не заполняемую пустоту и дыру в груди там, где находилось сердце.       Но как бы она не пыталась уничтожить, избавиться от всех своих чувств, но даже так при всех её попытках, крохи эмоций всё же остались… И они съедали изнутри, заставляя давиться собственным криком беспомощности, который так и срывался с губ, заполняя полупустующие пространство комнаты. Казалось бы, когда она начала кричать? Девушка сама не знала, она просто в какой-то момент осознала, что кричит, а её голос тонет в раскатах грома и мелодии дождя.       Небо скорбит вместе с ней…       Её крики были громкие и душераздирающие, они наполнили эту пустую, мрачную комнату. Они звучали так громко, что, возможно, их можно было бы услышать даже на улице. Она кричала, не выдерживая этой звенящей тишины, от которой разыгрывалась фантазия, ей казалось, что её плеч касается что-то холодное, заставляющее испытать непомерный ужас. Она чувствовала фантомное липкое нечто на своих щеках и руках. Что-то противное, похожее на кровь, а перед глазами стоял ужасающий образ, что она запомнит и не посмеет никогда забыть. Картина, написанная художником в красных тонах.       Девушка не могла заставить себя перестать чувствовать, видеть и вздрагивать от каждого раската грома и вспышки молнии, что освещала комнату, заставляя её видеть образ в своей собственной тени. Образ, что противно уставился на неё своими большими ужасными глазами, смотря в которые, она видела свое собственное отражение. Но всё это было лишь плодом её воображения. Школьница даже не могла вообразить, как она выглядит сейчас. Наверное, очень жалко и омерзительно, так как она ненавидит больше всего.       —Хватит! ХВАТИТ! Я так больше не могу… Оставь меня… Хватит… Умоляю! — она просто срывалась, крича так громко, но после переходя в тихий безостановочный шёпот. Она то кричала, то неожиданно замолкала, словно… Видя перед собой что-то ужасное, теряя силы кричать и волю для того, чтобы просто пошевелиться… Но приходя в себя, она не могла не повторять свои слова снова и снова, как будто это что-то решит. Она прекрасно знала, что всё это бесполезно, тем не менее, девушка не могла прекратить это. Будто это единственный способ, чтобы выговориться, а не таить все свои страхи в своей душе. А ещё… Она просто хотела сказать это. Не важно кому. Просто произнести вслух те слова, что она не сможет сказать тому человеку.       Она просто молилась, чтобы этот день скорее прекратился, чтобы он ушёл в закат, забирая с собой все её мучения и всю её боль. Душевную и физическую. Её голос хрипел от всех этих криков, она давно так не срывалась. Школьница не помнила, когда в последний раз так сильно повышала свой голос, да и было ли такое вообще? Девушка не помнила, но знала точно, что сегодня и тот злополучный день надолго останутся у неё в памяти. Это будут её самые кошмарные воспоминания.       Девушка чувствовала невыносимую жгучую боль, сковавшую её горло. Оно горело, просто адски, также сильно, как её тело от до сих пор не прекратившейся истерики. Её трясло, будто в самой страшной лихорадке… Может быть она больна? Она не знала и не хотела знать, но даже если бы это было так. То тогда, вероятно болезнь — это вина. Вина за случившееся и страх, что просто пожирал её душу, цепляясь за неё своей огромной пастью полной острых хорошо заточенных зубов, что впивались бы, разрывая на куски, мучили, терзали до потери сознания до тех пор, пока она бы не умерла от этой мучительной боли. Так беспощадно, без толики жалости и сострадания. Да… Определённо, если это болезнь, то именно такая. Никого не щадящая.       Слезы нещадно опаляли её лицо, девушка осознавала и принимала тот факт, что сейчас она как никогда ничтожна и слаба. А ведь она правда думала, что со всем справляется. Но лишь единственное событие, что произошло в её жизни дало понять — она облажалась. Ведь в действительности она дорожила всем, что имела, хоть и клялась, уверяя себя, что в этой жизни ей ничего не нужно и не важно, она была уверена — одной лучше всего. Но это не так. Она — человек. Не бесчувственная тварь, которой хотела себя выставить. Это стало её самой большой ошибкой.

      «17 марта в 22:00 было совершенно самоубийство. Молодой парень, учащийся на третьем году старшей школы Юакэ, спрыгнул с крыши десятиэтажного здания, находившегося поблизости с его старшей школой. Очевидцы данного происшествия утверждают, что парень действительно самостоятельно сбросился с крыши совершив акт самоубийства. Причины не ясны. По данному происшествию заведено уголовное дело»

       Пол прогнулся, издавая тяжёлый и невыносимый звук, бьющий по нервам, которые, подобно струнам, натянулись, готовые разорваться, стоит их только коснуться. Одеяло окончательно упало на пол комком, стоило сделать резкое движение в сторону, за которым тут же последовал грохот и шорох. Пол скрипнул, когда колени слишком резко соприкоснулись с ним на небольшом расстояние от небольшой тумбочки.       Тихий всхлип и яростное движение, заставившее тумбу накрениться, а после и вовсе упасть на пол с оглушительным хлопком.       Раскат грома и вспышка грозы за окном заставили вскрикнуть и упасть на пол сжавшись в клубок, закрыв руками лицо и голову. Слёзы капали на руки, оставляя после себя мокрую дорожку. Всхлипы становились громче, а шёпот, срывающийся с губ, тонул в шуме, который появлялся с новой вспышкой света, озаряющей помещение.       Девушка тихо простонала, отчаянно цепляясь пальцами за волосы, оттягивая их и рассматривая, когда в комнате становилось светлее. Серые… Такие же серые, как её ничего не значащая жизнь.       Её грудь наполнилась чувством безысходности, теперь в её жизни не будет ничего, как прежде. Всё снова станет похожим на ад, в котором она жила до его появления. Снова… Эти печальные, болезненные будни. Снова только боль и серость. И его рядом с ней не будет. Её прекрасной осени, цветного и яркого человека, коим он был, больше нет.       Его… В её жизни больше нет.       Крик, горький и солёный, крик, пропитанный слезами и чувствами обречённости и потери.       — Как же так… Ты ведь обещал, не покидать меня… Почему?! — вопрос пропитанный сожалением, разочарованием и злостью.       Девушка взвыла, понимая, что всё то, что она так старательно строила для своего счастья, вмиг разрушилось, стоило лишь одному единственному человеку покинуть её.       Ведь он был для неё всем.       Всем телом с последними крупицами сил она тянулась вперёд к стене. Там, где было последнее напоминание его существования.       Неуклюжими движениями, дрожащими руками она провела по стене, ища отверстие. Тайное место, которое она сделала давным-давно ещё будучи маленькой, но сообразительной, умелой девочкой.       Ладонь соприкоснулась со стеной, ощущая под собой шероховатость, девушка судорожно вздохнула, касаясь ногтями полоски обоев, легко её отлепляя и находя на ощупь отверстие, за которое можно подцепиться и выдвинуть небольшой ящик. Уже отработанными движениями она выудила ящик, что с лёгким грохотом лёг на пол. Руки дрожали, а на глаза накатывала пелена, закрывающая и так плохой обзор. Подняв руку, девушка вытерла рукавом глаза, смахивая слёзы. Моргнув раз, а после ещё раз, пытаясь остановить слёзы, школьница наклонилась к полу, ближе к ящику. Её пальцы легко нашли нужную ей вещь. Фотография. Дорогая её сердцу фотография.       Внутри всё перевернулось, противный холод заполнил до краёв её душу. Осознание настигло стремительно, без промедления и без заминки. Человека на фотографии больше нет.       — «Его больше нет» — снова и снова повторяло её сознание. И если до этого она пыталась отрицать эту правду, то сейчас, глядя на фото, она окончательно поняла. Всё кончено. Это конец.       Она упала, подмяв под себя ноги, обняв себя и свои вещи, закрыла глаза, погружаясь в пучину безнадёжности.       Да… Это конец. Теперь её жизнь не имеет значение. Больше нет никого, кто её любит, и перед кем она может быть собой. Больше нет людей, которые бы приняли её в этом мире. Это конец.       Она осталась одна.

«20 марта 20ХХ года»