Быстротечность

«Ирука, солнце моё, как ты там? Не слишком ли тебя утомила вечная стрельба? Как твоя голова? Я не могу дождаться, когда наконец увижу тебя вновь. Ради этой встречи я могу пожертвовать чем хочешь, я даже  готова бродить с тобой по зачарованному лесу хоть всю ночь, только бы тебе было хорошо. Каждая наша прогулка  вдоль туманного озера или по вишневой аллее, на которую ты меня вытаскивал силой, каждый твой взгляд, слово, смех, улыбку я храню в своём сердце, как самое главное сокровище. Никогда в жизни я не испытывала столь радостного чувства, что позволяет мне хоть на минуту отвлечься от всего. Стоит только вспомнить лишь твой смех, сразу погружаюсь в сладостный сон, из которого не хочется просыпаться. Обещай мне, Умино Ирука, что когда ты вернёшься с фронта, мы уедем отсюда, уедем далеко- далеко, в наш дом около поля, а под окнами у нас  будет расти вишня. Огромная, чтобы утром мы просыпались, открывали окна и веточки с прекрасными белыми цветами, словно дары Снежной королевы мягко качались на ветру. Такие же веточки, как та, которую ты мне оставил, когда уходил. Помнишь, ты ещё сказал, что она завяет только тогда, когда моя любовь к тебе пройдет. Зачем же ты обрёк цветы на вечную жизнь, ведь даже после смерти я не разлюблю тебя. Пожалуйста, возвращайся скорее. Или ответь мне хотя бы на одно письмо, твоё молчание разрывает мою душу на куски. В надеже на наше счастливое будущее Какаши Х.»

— Какое романтичное письмо. Только самая последняя строчка немного странная, не находите? — проговорил немолодой мужчина, положив жёлтый лист бумаги обратно, — И почему оно лежало нераспечатанным? — Абсолютно все письма Какаши Х. лежали нетронутыми, — подключился в разговор парень, который работал в этом архиве, — тот самый Ирука, которому писала эта девушка погиб в самом начале войны. По танку вдарила болванка. Только она всё продолжала и продолжала писать. — А почему ей не прислали похоронку? — Присылали. Штуки три точно. А она их как будто и не видела. Или не хотела видеть. Только в журналах до сих пор остались сведения, что в батальон, где служил господин Умино до самого конца войны приходили письма от его невесты. И когда мы их вскрыли, оказалось, что в каждом письме она спрашивала его о самочувствии, надеялась на скорую встречу и просила уехать с ней в домик с огромной вишней под окнами. А ещё писала о той самой веточке, которую он оставил ей в подарок. Потом уже выяснилось, что через два года после войны, когда он всё-таки не вернулся домой, Какаши повесилась. В посмертной записке было только «хочу домой, к нему и к вишне» — А этот дом правда существовал? — Про дом ничего сказать не могу, однако когда мы приехали в квартиру, где госпожа Хатаке жила на протяжении всей войны и вплоть до смерти, мы нашли маленькую вазочку. Вода в ней давно была испорчена, стекло было ужасно грязным, однако веточка вишни, которая там стояла цвела, словно её только-только сорвали. Ни один лепесток не оторвался, ни один не завял. А рядом стояла пыльная фотография молодого человека. В танкистской форме, при погонах, но ей он больше не жених.