Дотла

Сначала Сакура даже не замечает подступающей бессонницы ― просто с каждым днем все дольше задерживается в госпитале. Уходит домой глубоко за полночь, засыпает к рассвету, и, несмотря на несколько часов сна, чувствует, как внутри клокочет энергия. Лето так действует, удовлетворенно решает она, и вгрызается в работу. Шизуне отчего-то понимающе смотрит на нее, видимо, думая, что Сакура пытается забыться в делах из-за вновь ушедшего Саске, но сама Сакура не знает, так ли это. Да и думать об этом некогда ― дни пролетают с ошеломляющей скоростью. Вскоре Сакура понимает, что совершенно не может уснуть. Небо в июне светлое даже ночью, и к рассвету ей приходит в голову, что единственный человек, который не станет задавать лишних вопросов, если она заявится к нему в четыре утра, живет не так уж далеко. Оттого противиться желанию становится почти невозможно ― и через десять минут Сакура находит себя стучащей в дверь Какаши. Он открывает слишком быстро для человека, который только что крепко спал. Сакура подмечает каждую мелочь, словно Шаринганом, и почему-то ясно читает во взгляде: он рад ее видеть. Какаши удивленно приподнимает бровь, поправляя чуть сползшую маску: ― Сакура? Она принимает это за приглашение, юрко проскальзывая у него подмышкой ― прихожая очень узкая, и приходится задеть его бок плечом. Для шиноби Какаши реагирует непростительно медленно, даже вздрагивает, и Сакура отчего-то улыбается. Квартира у него маленькая, в ней царит холостяцкий бардак, но она ловко переступает через книги и свитки, садясь прямо на футон: одеяло скомкано и пахнет чем-то пряным. ― Сакура, что-нибудь случилось? ― голос у Какаши хрипловатый, неуверенный, он морщится и хватает стакан с водой, но вовремя вспоминает про маску. ― Какаши-сенсей, я подумала ― после вступления в должность хокаге вы наверняка погрязнете в делах. Пока вы еще распоряжаетесь своим личным временем, может, потренируемся? Какаши улыбается одними глазами, пытаясь сохранить серьезный вид. ― В четыре утра? Сакура пожимает плечами ― во время некоторых миссий приходилось вставать и того раньше. ― Вам же тоже не спится, так почему бы и нет? Он быстро переодевается в ванной, и Сакура цепляет взглядом названия книг ― серьезные трактаты вперемешку с эротическими романами; зачем-то проводит рукой по комковатой подушке ― наверняка же неудобно спать. По крайней мере, у него есть хоть какая-то причина для бессонной ночи. Ей невдомек, что подушка тут ни при чем, и три минуты из пяти, проведенных в ванной, Какаши пытается взять себя в руки. Они решают провести спарринг на лесной поляне недалеко от деревни, и по дороге не встречают никого, кроме постовых. По-утреннему прохладно — Сакура чувствует, что зябнет, но не ощущает холода. Внутренности сводит от азартного возбуждения, и она предлагает: — Я думаю, лучше использовать только тайдзюцу. И никаких поблажек. Какаши хмыкает — он и не стал бы их делать. О каких поблажках может идти речь, если дело касается лучшей ученицы Цунаде? Тут бы целым остаться. — Я сразу вылечу вас, если вдруг что, — Сакура, кажется, читает мысли. Нет, этого она уметь не может, успокаивает себя Какаши, и смотрит прямо ей в глаза. Они с веселой сумасшедшинкой — ничего общего с тем потерянным взглядом, что был у нее все время после войны; ничего общего с той пустотой, которой место после того, как Саске снова ушел — один. Какаши слишком много думает, поэтому чудом успевает увернуться от первого удара. Сакура дерется яростно, не бережет сил, но и не выдыхается — он блокирует удары и уклоняется, а она не оставляет ему времени на контратаку. Какаши смотрит, как она двигается, и почти откровенно любуется ее красивым, сильным телом; непрошеные мысли мешают ему сосредоточиться и дать должный отпор. После очередной атаки Сакура отпрыгивает и весело сообщает: — Какаши-сенсей, вам недостает мотивации? Тогда пусть проигравший покупает данго! Ну, раз уж на кону данго... Мотивации ему, видимо, все равно недостает, и спустя несколько минут Сакура судорожно дышит, прижимая его к земле и выкручивая запястье. Какаши кажется, что так они проводят на пару секунд дольше положенного (он даже чувствует, как пахнет ее кожа — горьковатыми полевыми цветами), но Сакура быстро отпускает его и перекатывается на росистую траву. Она легко улыбается схлынувшему напряжению, и рядом с ней на земле вытягивается и Какаши. Они разговаривают о всякой ерунде, и Какаши украдкой поглядывает на Сакуру, когда она хохочет, рассказывая о том, как собирала Наруто на свидание с Хинатой. Какаши жалеет только об одном — что с помощью фууиндзюцу нельзя запечатывать воспоминания. Когда они возвращаются в деревню, Сакуре уже пора в госпиталь, но Какаши успевает купить ей обещанные данго и, смотря, как она быстро и жадно ест, со спокойной обреченностью готовится прокручивать в голове это странное утро еще пару недель. Но на следующий день она снова приходит к нему ― перед самым рассветом.