Возвращался снова и снова

      Такие как он никогда не снимаются в фильмах, не владеют прекрасной репутацией, да и жизнь у них если и похожа на сказку, то явно испортила бы детям психику, если бы они её прочитали. На него не заглядываются девочки, они не произносят шёпотом его имя, утыкаясь носом в подушку. Но он об этом и не просит. Его это и не волнует.       Он помнит слова подростка: — Чё молчишь, Антошка? Отвечай, ты педик?       И что ему на это он ответил бы сейчас? Антон и сам не знает. Его запущенный мозг давно не реагирует на чувство голода и усталости. Шестнадцатилетний парень молча идёт по густому лесу. «Вот бы сейчас кто нибудь пристрелил меня!» — Антон уже год об этом мечтает, но самому себя убить ему сил не хватает.       Он помнит как всё началось. Им тогда только стукнуло шестнадцать. Отношения, пьянки, гулянки. Для Петрова это было в новинку, но Рома, видимо, знал в этом толк. Как сейчас Антон помнит, что это был очень дождливый день. Они тогда сидели на чердаке его дома, и Рома жаловался на очередные неудачные отношения. Антон устал быть «подушкой для слёз», но ничего поделать с этим не мог. Его  самого интересовали не только девочки, но он даже под дулом пистолета не признался бы в этом другу. Они достигли такого уровня доверия, что Пятифан мог плакать в его присутствии. Сам Пятифан! Антон отчётливо помнит, как прикоснулся тогда к его щеке и стёр слезу. — Антон. Как же они меня достали.       С этими словами друг потянулся к его губам. От него пахло крепким алкоголем. Но к своему ужасу Петров понял, что совершенно не против этого поцелуя. И был готов провалиться сквозь землю, когда понял, что хочет большего, чем просто поцелуй.       Рома был как раз тем, о ком писали романы. Иронично, да? Девушки были готовы кинуться к нему в любой момент. Вот только… После месяца отношений с Пятифаном они бежали, и Антон считал, что они правильно делают. Он бы и сам сбежал от взгляда карих глаз, но не мог. Что-то тянуло его обратно. Уйти-то он уйдёт, вот только сердечко жалобно заколит в боку, и он вернётся обратно. А Рома об этом знал. Он смеялся Антону в лицо, когда тот на весь дом кричал, что больше никогда сюда не вернётся, что ненавидит Пятифана. Что он разрушил ему всю жизнь, что наплевал на все его чувства. По щекам Петрова текли слёзы, он убеждал себя каждый раз, что больше не унизит себя, но возвращался обратно, когда Рома просил. Он не мог слушать голос в трубке, молящий прийти. Последний раз. И так каждый раз.       Антон позволял ему всё. И, несмотря на всю ложь, которую так часто говорил парень ему в глаза, он ему верил. Ромке можно было всё. Он мог встречаться с кем хотел, делать, что ему вздумается. Но когда они с Антоном в «отношениях», и к нему, Антону, хоть кто-то посмеет подойти… — Ну что, Антошка, — голос звучал спокойно, но Петров знал, что сейчас он устроит ему настоящий разнос. — Ром. Ты же знаешь, я люблю тебя.       Обычно это его успокаивало, и Антон мог ходить целым и невридимым. Однажды во время очередной ссоры осмелился задать Пятифану вопрос: — Ром, что ты будешь делать, если однажды я всё-таки не вернусь?       Тот лишь безразлично хмыкнул и произнёс: — Да пожалуйста, я один не останусь. — А если умру, скучать будешь?.. — с надеждой в голосе спросил Антон. — Да откуда я знаю? Плевать мне будет, что есть ты, что тебя нет.       Эти слова прожгли огромную дыру в сердце Антона, но любить Рому он не перестал. В его абьюзе было много страданий и боли, но не только. Он заботился об Антоне. Действительно заботился, и возможно, даже любил как-то по-своему. И тот был счастлив рядом с Ромашкой. (Так Петров называл его, когда тот не слышал.) Вот только парень прекрасно знал, что когда появится очередная принцесса, которая подмигнёт ЕГО принцу, Антон сразу же станет не нужен, и его, словно вещь, отложат в ящик «на всякий случай».       Вот и в этот раз было так же. Рома позвал его из кухни тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Антон. — Да, милый? — тихо откликнулся Петров, пытаясь быть как можно сильнее. — Нам нужно поговорить.       Антон ненавидел эту фразу. — О чём? — Слушай… Я влюбился. — Снова?.. — простонал Антон. — Нет, не снова. На этот раз всё по-другому. Всё серьёзно, мы любим друг-друга — Да у тебя каждый раз по-другому. А потом ты остаёшься один, никому становишься не нужен, и ноешь мне в трубку, чтобы я вернулся к тебе. — Закрой. Свой. Рот. — Нет! Я столько раз слышал эти слова! И я каждый раз возвращался! Да я сделал для тебя столько, сколько ни одна из них не сделала! И после этого я не могу быть рядом с тобой?! — Ты сам знал, на что идёшь. Я не заставлял тебя быть со мной. У тебя был выбор. — Да, это так, но я же люблю тебя! Я не мог поступить иначе. — Антон. Я всё сказал. — Ну Ром!       Пятифан лишь указал рукой на дверь. — Отлично. Этого ты хотел, когда клялся мне в любви?.. Выкинуть меня снова как собаку за дверь?       Антон пошёл собирать свои вещи. На этот раз он не стал устраивать Пятифану скандал, его душили слёзы. Он обернулся на пороге. — Ты точно уверен?.. Нам же так хорошо вместе, Ромашка. Какова гарантия, что вы не расстанетесь через месяц, как это обычно бывает? — Уходи.       Петров кивнул, и дверь за ним закрылась.       Антон каждый день в школе ждал, что он подойдёт к нему, скажет вернуться. Каждый вечер надеялся, что он позвонит. Они столько вместе прошли… Ведь он даже из дома ради него ушёл! И вот, снова он на пороге, и мать качает головой. Но благо, пускает его обратно. Честно говоря, парень рад уже тому, что есть крыша над головой.

***

      Уже несколько месяцев он не замечал его. Антон пытался всё вернуть, но Роме было хорошо с очередной фальшивкой. Ранее было написано, что об Антоне не плачут девчонки. Как оказалось, плакали. Но только его это по-прежнему не волновало. Он хотел быть с Ромой. Только с ним.