Возвращался снова и снова

      Трава шуршала под ногами Антона. Он вышел на полянку. Здесь они с Ромой очень любили проводить время вместе. Пятифан как-то сплёл ему венок, и надев прошептал: — Я люблю тебя, солнечный зайчик.       Он звал его так за светлые волосы. Были ли тогда его слова правдой? Антон вряд ли узнает. Парень сидел на поляне, когда зазвонил его телефон. Он посмотрел на экран, сердце ёркнуло. Рома. Рука тут же потянулась к зелёной кнопке. — Слушаю. — Антон. Привет. — Что тебе нужно? — Ты, — Пятифан произнёс это тихо, он чувствовал себя виноватым. Очень виноватым. — Я предупреждал тебя. — Я знаю, ты как всегда был прав. Я очень скучаю. Поверь. Прошу тебя, давай встретимся, хотя бы просто поговорим.       Антон очень хотел этого. Он ждал звонка три месяца. Но, скрепя сердцем, вымолвил: — Я ведь не вещь, чтобы так относиться ко мне. Захотел, взял. Надоело — выбросил. Нет, Ром. Не думаю, что есть смысл. — Ты прав. Я идиот. Я тварь. Но я тебя прошу. Умоляю. — Расстались, да? — горько усмехнулся Антон.       На другом конце провода повисло молчание. Петров бросил трубку. Он вернулся домой поздно. Долго думал о том, правильно ли поступил, но не хотел снова быть использованным.       Утро выдалось тёплым и прекрасным. Но не для Антона. Дорога в школу была обычной. Пока его не догнал Рома. Он обогнал его и преградил путь. — Солнце, нам стоит поговорить.       Петров промолчал. Рома нежно прикоснулся к его волосам. Антон замахнулся и отвесил ему сильную пощёчину. — Не подходи ко мне.       Пятифан явно такого не ожидал. Но всё же прошептал: — Я понимаю твою злость, Антон. Прости. Я сделаю всё, что захочешь. Дай мне последний шанс. — Нет. Последний шанс был два шанса назад. — Петров, — Рома терял терпение, — не зли. Дай мне поговорить с тобой. — Иначе что? — Я тебя прикончу. Прямо здесь, — прошипел Пятифан. — Вперёд. Убей. Сейчас. Давай. Я же всё равно всё тебе прощу. Я же всё равно буду тебя любить, правда? Так почему бы не убить меня? — Антон, солнышко моё, успокойся. Ты просто рассержен, я знаю это, но дай мне поговорить с тобой… — Какое я тебе солнышко, пидр?! В пень иди. Мразь, — грубо перебил Антон Пятифана.       Не говоря больше ни слова, парень направился к школе. — Мы могли спокойно общаться. Ты сам выбрал себе судьбу, — прокричал вслед Пятифан.       Петров знал, что теперь он не жилец. И уже думал над тем, что будет дальше. На него снова нахлынули воспоминания.       Тогда Антон очень сильно разозлил его. Он уже не помнит, чем именно, но в тот вечер Рома просто привязал его руки к батарее. Парень оказался в плену у абсолютной беспомощности. Он в страхе просил не бить его, но Пятифан и не собирался. — Сдурел? Ты мне ещё живым нужен, не беспокойся. — А что тогда ты собираешься сделать?.. — Что-нибудь интересное, — улыбнулся Рома. Антон не оставлял попыток выбраться. Пытался каким-то образом разорвать наручники, но это было бесполезно. Грязные крепкие верёвки прочно впились в бледные запястья. — Не бойся, солнечный зайчик. Мы просто кое-что попробуем.       Пятифан снял с него футболку и провёл пальцем по торсу. — Ром… Не надо. Я не хочу. — Да брось. Ты у нас дофига смелый? Вот и проверим.       Он стянул верёвку на его руках так, что кровь перестала туда поступать. — Мне больно… Пожалуйста, ослабь.       Темноволосый лишь мотнул головой, не желая так быстро отпускать пленника, который от страха вжался в батарею. — Ну уж нет. Мы с тобой что-нибудь сотворим.       Или когда он запер его в подвале, несмотря на то, что парень ужасно боится темноты? Он 2 часа стучал в железную дверь и просил его выпустить.        И эти обиды так просто, конечно, не забыть. А каждый день жить в страхе мало кому понравится. Но он терпел и ждал, надеясь обрести счастье в процессе страданий. «Хах! Я больше не сдамся ему так просто. Пусть попереживает».       Все уроки Рома сверлил его взглядом. На всех переменах он держался неподалёку. Назло ему Антон решил пофлиртовать с симпатичной девушкой. Та его подкаты поддержала. Пятифан зло оскалился, но сделать ничего не смог.       Антон специально отпросился с последнего урока, чтобы не столкнуться с парнем, но как оказалось, тот достанет его даже под землёй. Уже вечером, когда Петров закончил с уроками и решил прогуляться, Рома подкараулил его за воротами. Заметив парня он кинулся на колени и взял его руки в свои. — П… Пятифан?.. — Солнышко, давай поговорим.       Антон понял, что Рома чуток выпил. Но он был в адеквате, а это означало, что сбежать от него вряд ли получится, и блондина действительно ждёт разговор. — Нет. — Да. — Нет! Что непонятного? Я начал другую жизнь.       Роман скривился, подхватил Антона на руки и понёс. Тот вырывался как мог, несколько раз его чуть не уронили, но хватка была крепкой, и вот, они снова оказались в этом треклятом доме. Доме, который снился Антону в кошмарах и одновременно в самых счастливых снах. С человеком, который принёс так много боли. Парень бросился к выходу, но его грубо оттолкнул в сторону Пятифан, и дверь была закрыта на ключ. Надежда на свободу улетучилась. — А теперь мы с тобой всё же поговорим. Значит у тебя новая жизнь? — темноволосый угрожающе двинулся в его сторону. — Да. Ты и так уже чуть не угробил меня. Прошу, оставь меня в покое…       Рома подошёл к нему вплотную. — Тебе разве было плохо со мной, Антон?       Петров вспоминал все его наказания, все невыполненные просьбы, все нарушенные обещания, всю его ложь. — Да, мне было плохо. Просто я всё прощал, потому что любил тебя. — Любил. А сейчас?       Антон пытался не смотреть на Пятифана, но тот поднял его подбородок так, чтобы он смотрел ему в глаза. Петров не умел врать. Поэтому молчал. — Любишь ли ты меня сейчас? — повторил Рома вопрос.       Снова молчание. В голове Антона вихрем мешались все мысли. — Чего ты хочешь от меня?.. — Я хочу лишь тебя. Больше мне не нужно ничего. Я очень сильно тебя люблю. — Ну конечно, новую игрушку надо поискать, а одному как-то не очень, да Ром? — Антон. Я больше не брошу тебя. — Да ладно? А почему? По телевизору показали твоё фото с надписью «это бабник, не верьте ему»?       Тут парень понял, что сказал лишнего. Пятифан взял его за горло, но слабо, он не хотел делать ему больно. — Послушай. Если я хочу всё вернуть и готов унижаться ради тебя, это не значит, что я позволю тебе себя унижать. Я пришёл к выводу, что мне нужен только один человек. Ты. — Ложь. — Нет. Горькая правда, Антон. — Плевать. Я всё равно к тебе не вернусь. — Какой же ты настырный. Рома нежно прошёлся языком по его шее. Его губы кисло-сладкие, словно кусочки апельсина. Антон чувствовал, что хочет поддаться его напору, прижаться ближе к нему, но гордость и страх не позволяли ему этого сделать. Он предпринимал отчаянные попытки вырваться. — Я же знаю тебя, Антон, каждую жилку на твоих руках, каждый шрам на твоём теле, каждую родинку. Я знаю, что тебе нравится.       Его шёпот заполнял все мысли, ласкал слух, заставлял подчиниться ему. — Отпусти! — Нет. Рома лишь крепче сжал его запястья и прижался ближе к нему. — Давай, соври мне. Соври, что не хочешь вернуть всё назад. Соври, ведь так намного легче, верно, Антон? — в его словах сквозила неприкрытая ирония. — Давай, верни меня, ври мне о любви, а потом влюбись в очередную суку и выстави меня за дверь! Ведь я всегда буду удобным, всегда буду рядом с тобой, даже когда ты будешь издеваться надо мной!       По щеке потекла слеза, но Рома стёр её большим пальцем, не дав ей скатиться вниз. Снова прикоснулся губами к шее, пуская волну мурашек. — Доверься мне. Прошу тебя. В последний раз. Ты не ошибёшься, зайчик.       Антон неуверенно покачал головой, но его решение никогда не прощать пошатнулось. Он упрекал себя за это, как же упрекал…       Но ничего поделать с собой не может. Сердце снова сжимается и кричит: «Ну прости в последний раз, он же так просит…» А разум причитает: «Вот ты простишь его снова, а потом он поиграется и бросит. Неужели не знаешь? Ничему тебя жизнь не учит. У тебя каждый раз последний».       И Антон не знает что делать, лишь умоляет Рому отпустить его. Но тот прижимает крепче, просит остаться. Снова обещает, что больше его не бросит. И так раз за разом.       Но засыпая Рома шепчет: — Я люблю тебя, солнышко. И Антон доверчиво прижимается к нему. И снова верит. Возвращается снова и снова.