Soft-Girl

Флэшбек: июнь, июль до начала событий. Ольга Михайловна, тренер Василисы, ещё в первые дни, пять лет назад, когда девочку записали на гимнастику, провела со всеми хотевшими попасть в секцию серьёзную беседу. Прежде всего она касалась принятия решения её подопечными о том, хотят ли они заниматься гимнастикой профессионально и видят её в своём будущем или же она с самого начала представляется им лишь как интересное хобби, позволяющее сохранить хорошую форму и научить гибкости. После этого вопроса в зале, где стояло около пятнадцати девочек в танцевальных купальниках, воцарись тишина. Лишь спустя минуту дети стали пытаться отвечать, но в обоих случаях их голоса звучали неуверенно. Тогда Ольга Михайловна просто дружелюбно улыбнулась и сказала: — Тогда время всё расставит по местам. Девочки, который поймут, что это не их, в любой момент смогут уйти и найти себе другое занятие по душе. Тогда Василиса смогла пронаблюдать процесс постепенного отсеивания одногруппниц, как в мультфильме "Балерина", правда, не такой быстрый и утрированный, каким он был показан. Сама же Огнева уже на второй год приняла решение остаться и не ошиблась. Гимнастика заворожила её и очень скоро стала по праву считаться «делом жизни», от которого Огнева не собиралась отступать. Лисса радовалась, что дочь нашла себе занятие по душе, ведь, как сама говорила, когда была в том же возрасте, что и Василиса, не могла определиться, чем же хочет заниматься. И на экономический факультет, признаться, поступила не из большой любви к вычислительной науке, — в школе по этому предмету у Лиссы никогда не было больше «четвёрки». Просто профессия экономиста, как говорила её мать, пророчила ей стабильный заработок и уверенность в завтрашнем дне, и тогда-ещё-не-Огнева не стала отпираться. Нортон честно сказал, что не относится к спортивным профессиям всерьёз, хотя уважает труд и упорство спортсменов, как и их неумолимое желание развиваться и двигаться вперёд. Всё же для своей дочери он видел в будущем нечто более престижное, чем гипотетическое КМС, к которому стремилась Василиса, и работа тренером после закономерного, довольно быстрого окончания карьеры. Как известно, спорт — это жизнь, но большой спорт — систематический вред. Однако он не был тем самым строгим и холодным отцом, привыкшим распоряжаться домашними столь же бескомпромиссно, как и с подчинёнными, — скорее наоборот, — дома, в кругу семьи, его сердце оттаивало, и мужчина куда чаще улыбался. И Василису он любил не меньше жены, поэтому не собирался наголо рубить канаты, ведущие её к мечте. Сказал лишь, что если девушка выбрала такой путь, пусть, будет добра, не сходит с него. Василиса обещала, радостно смеясь, а после бросилась обнимать Нортона от переизбытка чувств и благодарности. С тех пор гимнастика стала неотъемлемой частью жизни девушки, — а её одногруппницы — теми, на кого следовало равняться и теми, кто равнялся на неё, оттачивая свои умения. Нельзя сказать, что Василиса с ними подружилась. Волей-неволей, им приходилось соревноваться, а противостояние не способствовало вырабатыванию тёплых чувств по отношению к временным соперницам. Однако Василиса считала правильным и необходимым уважать других девушек, которые вместе с ней упорно шли к одной общей цели. Проще говоря, они старались соблюдать дружеский нейтралитет, что получалось у них с переменным успехом. Василиса не была завистливой и падкой на похвалу тренера, за которую могли своеобразно «бороться» другие гимнастки, поэтому ей не требовалось для этого больших усилий. Приходя она со всеми приветливо здоровалась, уходя — прощалась и желала хорошего дня, в течение тренировки могла улыбаться и шутить, если не была сосредоточена на упражнениях, и всё шло своим чередом. День за днём и месяц за месяцем. Василиса никого не выделяла ни отрицательно, ни положительно, в их группе в целом, слава Богу, не наблюдалось враждебности между кем бы то ни было, и благоприятная атмосфера соответствовала проведению продуктивных тренировок. Тренер чаще всего оставалась довольна и аккуратно хвалила каждую ученицу, опасаясь, что они расслабятся. Пожалуй, единственным условием Ольги Михайловны была просьба не демонстрировать гимнастические способности публично. Это не был запрет или угроза, лишь вежливое прошение, возникшее, прежде всего, для их же безопасности. — Каждая наша тренировка проходит по определённому плану, — объясняла в середине первого года обучения тренер, когда впервые озвучила своё условие. — Разминка, определённый комплекс упражнений, плавный переход к элементам. Упражнения в конце. Я не запрещаю вам показывать родителям или друзьям, чего вы достигли, — понимаю ваше желание продемонстрировать свои успехи, — мягко улыбнулась Ольга Михайловна окружившим её девушкам. — Но вы должны понимать, что определённое перенапряжение и невыполнение наших привычных упражнений для разогрева, может серьёзно вам навредить. Поэтому прошу вас отнестись к этому крайне серьёзно и не хвастаться перед окружающими без должной подготовки, вы ещё не стали профессионалами! Это закономерное желание я тоже могу понять, сама через него проходила. Держите голову на плечах и не разочаровывайте меня! — вроде бы ласково, а вроде бы и со скрытым предупреждением назидательно погрозила она пальцем, призывая подопечных услышать и понять её слова. Василиса слышала и понимала, и вместе с остальными серьёзно покивала головой, абсолютно уверенная, что никогда не будет поступать так необдуманно. И маме тоже покажет, чего достигла, только размявшись. А если и возникнет такая ситуация, в которой она сделает что-то из желания похвастаться, — её поймут, ведь такое свойственно всем.

***

Василису уже пару лет раздражало слово "стукачество", то есть, практически с того момента, как она его услышала и ей объяснили, что же оно означает. По всему выходило, что этот термин должен был быть применим к предателям и прочим подлым личностям, которые чаще любят доставлять мелкие неприятности и получают от этого удовольствие. Логично было бы считать "стукачами" и "стукачками" антагонистов, которых Василиса видела в сериалах, которыми могла засмотреться на каникулах, во время долгожданной свободы. Но те самые "мелкие злодеи", к которым она относила соперниц главных героинь или бывших молодых людей этих же главных героинь, или мачех, по магическому стечению обстоятельств выскочивших замуж именно за отцов этих милейших и красивейших девушек, которым все начинали завидовать, едва они появлялись в новой школе, — почему-то именно все выше перечисленные личности при разыгравшейся драме в одной из серий "cтукачами" обзывали именно главных героинь. Хотя те, как правило, наконец, совершили самый логичный поступок за весь сериал — пожаловались на травлю или там в кои-то веки рассказали любимому подслеповатому папе, что новая жена ему изменяет... Наверное, именно из-за искажённого значения этого слова, Василиса не могла его использовать в своём лексиконе. Настолько затёрлась его подлинность из-за банальности просматриваемых Огневой фильмов. К тому же, само слово отдавало грубостью и сорностью, — Василиса никогда не проверяла его происхождение и не могла точно ручаться за его низменность, но всё же была рада, что в её жизни не представлялась возможность, при которой она могла бы о нём вспомнить. Однако, как говориться, бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться. Конечно, в данном случае это выражение используется с сарказмом, однако Василисе действительно было о чём мечтать ещё какой-то год назад, который теперь, однако, казался невероятно далёким. Тогда то она со всей ясностью и поняла, для кого же создали это казавшееся ей двояким слово и чьим именем она теперь точно не назовёт своего гипотетического будущего сына!

***

Василиса, как и почти каждая девочка четырнадцати лет (и даже часто та, что отрицает), несмотря на то что не афишировала своих желаний, всё-таки хотела найти кого-то, кто бы ей понравился и очень желательно было, чтобы она понравилась ему тоже. В какой-то мере её успокаивало то, что ни одна из подруг на тот момент тоже ещё не нашла себе кавалера, но девушка понимала, что это лишь вопрос времени, и относилась к себе довольно критически, почти уверовав в свою непривлекательность. Однако всё изменилось прошлым летом, в июле месяце, тогда Василиса впервые подумала, что получила свой счастливый билет и была приятно удивлена, если не сказать больше. Она была очень приятно удивлена и обрадована. У Огневых была семейная традиция на месяц уезжать в отпуск втроём, проводить его на море или в гостях у бабушки в соседней области (что меньше всего нравилось отцу Василисы), но в том году родители договорились, что июнь проходит у них в обычном режиме — Лисса и Нортон работают, Василиса отсыпается за год учёбы, посещает лишь гимнастику и репетиторов иностранных языков, в остальное время гуляет с друзьями. В августе взрослые взяли билеты на море, а в июле им приспичило отправиться в культурную столицу почти на две недели, с расписанными завтраками, обедами и ужинами в отеле, а также экскурсиями. Василиса едва услышала эту новость, готовилась долго и мучительно умирать со скуки. Экскурсии она не без участия бесед с учительницей истории считала прошлым веком, как и то, что человек двадцать первого века уже не способен впитывать информацию в таких количествах и так быстро (может, раньше люди и были на это способны, девушка не знала) и хоть Василиса всегда уважала экскурсоводов и слушала их с предельной внимательностью, стараясь впитывать каждое слово и запоминать каждую картину, статую или здание, на которое они указывали, — буквально через тридцать минут девушка не могла воспроизвести ничего. Как-то от какого-то умного человека, наверное, с радио-передачи, которые любила слушать Лисса в машине, девушка узнала, что, чтобы запомнить услышанную информацию надо повторить её через десять минут, пятнадцать, полчаса, два часа, и только тогда был шанс запомнить хоть что-то. Однако Василиса очень сильно сомневалась, что когда-либо существовали люди, которые сразу после окончания экскурсии требовали у организаторов все тексты и план, чтобы оставить себе хоть какие-то внятные воспоминания о музее, в котором побывали. Сама девушка, естественно, тоже не относила себя к таким дотошным субъектам, — по сравнению с гипотетическими ими она казалась страшно ленивой, однако Огнева пришла к выводу, что сможет смириться с этим противопоставлением, которое она выдумала в своей голове. Однако, насколько бы грустно ей не было оставлять дом почти на месяц, чтобы затем заехать в него только за новыми вещами, чтобы покинуть вновь, девушка не могла отказаться от общества родителей, плодотворно пообщаться с которыми у неё получалось, пожалуй, только во время такого вот их отпуска. Василиса понимала, что вряд ли в добром здравии проживёт месяц в пустом доме с одной лишь экономкой, поэтому послушно собрала вещи и улетела вместе с родителями. Первая неделя прошла именно так, как и предполагала Огнева. Ранние подъёмы из-за ранних завтраков и быстро начинавшихся экскурсий, который длились едва ли не весь день, и лишь часам к шести с гудевшими ногами туристы вползали обратно в свои номера, чтобы тут же уснуть. Вдобавок, позитива не добавляло и то, что по большей части среди контингента, купившего тот же тур, что и родители Василисы, были по большей части такие вот женатые пары без детей или пожилые люди. Подростков было крайне мало и Василиса всегда видела их издалека, — они как раненые лани перебегали из музея в музей и по ним было видно, что чувствуют они себя в этом обществе тоже крайне дискомфортно. Когда же туристов делили на группы, чтобы каждый части предоставлять отдельного экскурсовода, Василиса как назло оказывалась в компании родителей и разговорчивых бабушек. В транспорте — специальном автобусе — тоже не везло. Один раз, проходя по салону ожидающего всех пассажиров транспорта, девушка увидела взрослого уже парня, которому на вид было лет девятнадцать, если не больше, однако он был столь запуганный, что девушка побоялась, что если она поздоровается с ним — он прошибёт всем телом идеальную дыру в стекле автобуса — как делали Скуби Ду и Шегги, когда убегали от монстров. Наверное, поэтому с целью защитить его, рядом с ним села женщина средних лет — по всей видимости его мама. Василисе оставалось только пожалеть парня и тоже сесть на свободное место рядом с Лиссой, которая тут же заботливо погладила её по голове и спросила, как она себя чувствует под летним палящем солнцем. В отличии от дочери, Нортон и Лисса прекрасно проводили время, наслаждаясь видами и посещением музеев, и у них от куда-то даже брались силы на вечерние походы в ресторан отеля, — мама специально для этого взяла три нарядных платья, — в то время как Василиса уже спала без задних ног в номере и мечтала только выспаться. — Прекрасно, — возвестил Нортон Огнев, который занял в автобусе место впереди на одиночном месте, повернувшись к жене и дочери, которые сидели буквально в двух рядах от него. Василиса тем временем ощупывала голову, проверяя, не напекла ли она её по-настоящему, и одновременно мечтала поскорее попросить маму поделиться водой. — Через полтора часа обед, сейчас прогулка по Летнему саду, после можем успеть посетить выставку... — начал перечислять отец Василисы, больше обращаясь к Лиссе, которая внимала каждому его слову и изредка кивала, пока девушка ушла в свои мысли, касавшиеся того, чем бы она сейчас хотела заняться по-настоящему. Например, прыгнуть головой в бассейн и вынырнуть где-нибудь в спортивном зале. Вообще, гимнастам (и не только) не причитается пропускать так много тренировок, поэтому Василиса договорилась с Ольгой Михайловной, что сразу после этой поездки, в течение недели до следующего отъезда будет приходить к ней как можно чаще, вспоминать движения, чтобы не допустить расслабления тела. Однако, это всё было впереди, а пока девушка ощущала себя так будто в любой момент может свариться в собственном соку. Экскурсионная программа пока что не радовала её от слова совсем, чего нельзя было сказать о родителях. — А в Пушкин мы едем сегодня? — тем временем спросила Лисса с надеждой в голосе у мужа, но тот пожал плечами, говоря, что не помнит план настолько досконально, и мама спешно полезла в сумку за своей распечатанной программой и принялась рассматривать её с таким воодушевлением, будто в этом Пушкине жила её горячо-любимая тётя, которую они собирались навестить. Василиса с показательным мучительным стоном откинулась на спинку своего кресла, кладя тыльную сторону ладони себе на глаза. Мама молча подала ей бутылку с не газированной водой, продолжая вчитываться в листки, и девушка тут же приложила её к губам, зажмурившись от удовольствия. Нортон покачал головой, скрывая улыбку. — Нет, — разочаровано выдохнула Лисса несколько секунд спустя. — Сегодня нет. Только завтра после обеда. Как дожить? Зато сегодня у нас вечерняя прогулка по Неве на кораблике, — со странной нежностью в голосе, свойственной культуроведам Петербурга, как считала Василиса, судя по своей учительнице МХК, сказала женщина и повернулась к дочери, жадно глотавшей воду. — Надо будет ещё купить, — констатировала Огнева-старшая, посмотрев на это. — И достать тёплые вещи из чемодана. Нортон! — обратилась она к отвернувшемуся к окну мужу, — тот тут же вновь обратился к ней. — Надеюсь, ты взял свою ветровку, которая большую часть года висит у тебя в шкафу?! — с наигранной строгостью спросила Лисса. Огнев согласно кивнул и вновь улыбнулся. Столько улыбок Василиса не видела у него за весь год. Девушка едва не подавилась водой, услышав слова про тёплые вещи. — Какие ветровки, мама?! — возмутилась порядком раздражённая этим днём Василиса. — Жарища на улице, яичницу на асфальте можно жарить! Зачем они нам?! — Василиса, успокойся, — миролюбиво попросил Нортон, заметивший взвинченное состояние дочери. В отпуске и в компании жены сам он был на порядок спокойнее, нежели на работе. У него даже властные интонации в голосе притуплялись на время! Лисса лишь любимым жестом погладила дочь по голове, не прекращая улыбаться. — На Неве, милая, будет холодно и будет дуть сильный ветер. Можно легко простудиться и никакая тёплая погода тебя не спасёт. Так что куртки не обсуждаются. Я не позволю никому из нас провалятся всю оставшуюся неделю с температурой, — категорично заявила Лисса. А Василиса вздохнула. Она подумала, что сейчас не отказалась бы от такой заманчивой перспективы, лишь бы не таскаться по душным улицам города. Однако всё оказалось не так плохо, как она предполагала. На большом прогулочном теплоходе по каналам Петербурга, который Лисса окрестила «корабликом», было три палубы и практически не было самой экскурсии. Им, наконец, дали возможность отдохнуть. Выслушав несколько общих строк о Неве и куда можно по ней доплыть, Василиса покинула родителей, чинно сидевших за одним из столиков на закрытой палубе и попивавших коктейли, и вышла за её пределы, решив пройтись по носу корабля и посмотреть на воду не через стекло. Застегнув по настоянию Лиссы любимую белую кофту, девушка облокотилась на перила, в лучших традициях всех отдыхающих на судах, навернув вокруг купола корабельного кафе круга три, и стала скучающим взглядом провожать дома на набережной. Неизвестно, сколько бы она могла так ещё стоять, мучаясь от внезапно одолевшей её зевоты, — вчера допоздна разговаривала с Дианой по телефону, пока не пришли родители из ресторана, — но спустя минут десять её боковое зрение уловило чью-то фигуру, и Василиса незамедлительно повернула голову в левую сторону. Метрах в десяти от неё стоял парень, привалившись спиной на стекло позади себя и старательно вглядывался в раскрытую книгу в своих руках. Василиса удивлённо моргнула, сощурившись, чтобы действительно убедиться, что это книга, а не планшет или большой телефон, и зрение не сыграло с ней шутку из-за солнца. И к её большому, почти что приятному шоку, она действительно убедилась, что парень и впрямь достаточно заинтересовано вчитывался в бумажные страницы. Впервые на её памяти! Василиса не помнила, когда в последний раз видела читающего книгу мальчика, — в их школе она с такими просто не встречалась или не видела, поэтому сначала девушка круглыми глазами уставилась на незнакомца, который по виду был на год или два старше неё, и продолжал всё с той же невозмутимостью стоять, перелистывая страницы, хотя его движения показались Василисе чересчур медленными и обдуманными. К своему большому удивлению, девушка почувствовала желание подойти к нему и познакомиться, однако следом за ним, с той же скоростью прилетел и страх, что её просто напросто отошьют, не посчитав достойной общения. Василисе не доставало уверенности в себе для такого шага, хотя, будь здесь Зина, первое, что она бы сделала, едва увидев этого парня, это закричала бы: «Эй, бро! Что читаешь?!» Поняв, что слишком откровенно и долго пялится на незнакомого светловолосого парня с короткой истинно-мальчишеской стрижкой, в обычной футболке и джинсах, Василиса отвернулась, сделав вид, что он нисколько её не волнует, хотя на самом деле, ноги её странно загудели, а пальцы с силой впились в перила. Девушка набрала побольше воздуха в лёгкие, чтобы успокоить внезапно нахлынувшее смущение. Она настолько напрягалась, что не сразу услышала стук позади себя. Когда до неё дошло, что это может быть, Василиса отчего-то облегчённо выдохнула и повернулась к стеклянному куполу кафе. Стекло было прозрачным и девушка увидела, как Нортон стучит костяшками пальцев по его поверхности, отодвинув в сторону занавеску, и жестами активно призывает её вернуться к нему и Лиссе. Девушка тут же послушалась и спешно покинула открытую палубу, однако стоило ей оказаться в обществе родителей и приняться за заботливо заказанное ими пирожное, неожиданно к ней подкралась грусть. Она несмело подняла глаза, чтобы посмотреть на улицу, — они так и не задвинули занавеску, — однако симпатичного парня с книгой там уже не было. Вздохнув, Василиса вновь опустила голову, и чувствовала разочарование дальнейший оставшийся скучный час до конца экскурсии. Вечером родители вновь собрались в ресторан отеля. Видимо, решили за отпуск избавиться от лишних денег, подумала, уязвлённая такой ситуацией Василиса, однако предложение пойти с ними отвергла, чувствуя ко всему усталость. Лисса и Нортон пожелали ей хорошо отдохнуть и ушли, оставляя её в номере одну. Сначала девушка лежала в домашней футболке и штанах на двуспальной заправленной кровати, щёлкая пультом каналы, но вскоре это ей наскучило и, договорившись созвониться с тремя подругами по скайпу, Василиса взяла ноутбук и выскользнула за дверь номера, чтобы устроиться в уютном уголке на пустующем диванчике рядом с какими-то бурно цветущими растениями в горшках, где пахло чем-то средним между свеже наложенной штукатуркой и чем-то съедобным. Однако, к её разочарованию, и звонок с подругами не длился так долго, как рассчитывала девушка. Было лишь семь вечера, и Римма с Зиной ещё хотели вдоволь нагуляться, пока снова не начнёт темнеть, а Диана, извинившись, сослалась на какие-то дела, связанные с помощью родителям, и тоже вскоре попрощалась. Василиса чувствовала себя одиноко как никогда, сидя под электрическим светом отеля и глубоко вздыхая, уже собираясь закрывать ставший бесполезным ноутбук. Но едва её ладонь легла на его крышку, чтобы закрыть, как девушка услышала чьи-то глухие шаги, приближающиеся к ней по ковру коридора. Василиса вся напряглась, когда из-за её спины появилась тот самый парень, которого она видела сегодня на теплоходе. Сначала она удивилась его появлению, но потом упрекнула сама себя, — ничего удивительного, что они оказались в одном отеле, ведь его родители, по всей видимости, тоже приобрели билеты в этот тур. Парень шёл быстро и не глядя по сторонам, словно куда-то торопится, однако, проходя мимо сидящей на диване девушки с ноутбуком, стоящим на чёрном журнальном столике, вдруг замедлился, а потом и вовсе остановился, глядя на неё с какой-то даже растерянностью. Василиса открыто смотрела на него в ответ, только что брови вопросительно не подняла и чего-то ждала. Парень вдруг смущённо усмехнулся, кладя руку на затылок, второй проводя по подбородку. А потом, словно приняв какое-то решение, сел напротив Василисы, заставляя её вздрогнуть. Упёрся локтями в колени и подался вперёд, открыто глядя ей в лицо. — Привет, — вполне внятно, несмотря на слегка порозовевшие щёки, сказал парень и мило улыбнулся. Василиса за секунду отметила его серые глаза, острые скулы и немного сужающееся к низу симпатичное открытое лицо, с чистой кожей и россыпью родинок на левом виске. Волосы у него были цвета соломы, брови немного темнее, дугообразной формы. Моментально вспыхнув, Василиса от волнения широко улыбнулась ему в ответ и тут же прикрыла рот ладонью, невнятно бормоча: — Привет… Он почему-то хмыкнул, будто тоже нервничал, отвёл глаза, но уверенно продолжил разговор, решив не отменять вызов самому себе. — Меня Лёша зовут, а тебя? — В-Василиса, — с запинкой ответила ему девушка, не веря, что это происходит с ней. Ни один парень ещё ни разу не подходил к ней вот так знакомиться, и девушка находилась в какой-то прострации между безграничной радостью и сомнением в действительности. — Красивое имя, — искренне сказал Алексей, заметно удивившись, — видно, среди его знакомых ещё не было девушки по имени Василиса. Она ещё больше покраснела и тихо поблагодарила, сжимая пальцы на коленях. Лёша смотрел в её лицо, время от времени переводя заинтересованный взгляд на медные волосы, лежащие на плечах. Они сильно привлекали его внимание. — Что ты тут делаешь? — живо поинтересовался он, косясь на ноутбук, который девушка спешно захлопнула после его вопроса и положила себе на колени, впиваясь пальцами в его край. — Я… хотела поговорить с подругами, но они заняты, а родители в ресторане, — с запинкой пояснила причину своего одиночества Василиса и натянуто улыбнулась, хотя ощутила, как с его появлением грусть начинает рассеиваться. Лёша активно кивнул и почему-то рассмеялся, у него была широкая дружелюбная улыбка и очень богатая мимика. Тогда, стоило девушке увидеть его эмоции, он показался ей очень искренним и надёжным человеком. Ей хотелось улыбаться ему в ответ. — О-о-о, как я тебя понимаю. Я тут с мамой, она потерялась где-то в сувенирных, а у отца здесь живёт школьный друг, и со вчерашнего дня он так и не вернулся. А мне здесь очень скучно и я просто не знаю, куда себя деть, — решил пожаловаться ей Алексей, но его возмущение не показалось Василисе злым и по-настоящему обиженным, — оно было наигранно-раздосадованным, направленным будто бы на то, чтобы смешить собой. И девушка невольно начала хихикать, закрывая рот рукой. Лёша внимательно посмотрел на неё, довольный вызванной реакцией. — Если тебе так не нравится, то почему ты согласился на эту поездку? — сквозь смех, спросила Василиса, постепенно переставая чувствовать излишнее стеснение, потихоньку втягиваясь в беседу. Лёша вздёрнул брови на лоб и тут же вновь расслабил мышцы лица, задав встречный вопрос: — А ты? — Единственный шанс каждый день видеть обоих родителей подолгу, — чуть посерьёзнев, призналась Василиса, не видя ничего предосудительного в том, чтобы поделиться этой информацией. Обычно в компании незнакомых сверстников девушка подолгу молчит, если не отмалчивается, однако при Лёше поток слов так и хочет выливаться без остановки, словно сработал какой-то спусковой рычаг. Про себя Василиса потом назовёт его «эффектом попутчика», сильно злясь на себя за все откровенности, которые успеет поведать этому парню. На её слова Лёша с пониманием кивнул, тоже на миг становясь серьёзным, но после его губы вновь растянула безудержная улыбка. — Но тебе здесь жутко скучно, да? Василиса согласно-огорчённо сжала губы и с обречённостью посмотрела на него. Парень ободряюще ей улыбнулся. — Да, завтра очередная обзорная экскурсия по городу, а меня за сегодняшний день успело укачать в автобусе, я и не хочу, — признаётся Василиса с максимально кислым выражением лица, хотя хорошее настроение Лёши начинает действовать и на неё. — Так давай не поедем, — вдруг предложил парень, и Огнева физически почувствовала, как расширяются в удивлении её глаза. Она непонимающе нахмурилась: — Ты имеешь в виду..? — Давай не поедем, — повторил своё предложение Лёша и взгляд его стал озорным и непослушным. — Я неплохо ориентируюсь в городе, могу сам провести тебе какую захочешь экскурсию. Пешую, — добавляет он. Василиса потрясённо посмотрела на него, не зная, как воспринимать его слова. Как приглашение на свидание? Первое в её жизни. — То есть, ты зовёшь меня завтра гулять? — на всякий случай уточнила она тоном человека, который уже смирился, что никакой подростковой романтики в его жизни не будет. Несмотря на то, что ей только пару дней назад исполнилось четырнадцать. — Да, — подтвердил её слова парень и убеждённо кивнул, словно подкрепляя уверенность в принятом им решении. Василиса, сама не замечая этого, начала улыбаться, а её щёки стремительно покраснели. — Завтра… где и во сколько? — спросила, не веря своему частью, девушка, не сомневаясь, что может уговорить родителей отпустить её. — Ну… — на миг замялся Лёша, который бросил все силы на смелость и не успел продумать детали. Но он быстро взял себя в руки и ответил: — В девять с началом их экскурсии, около входа в отель. Я буду тебя ждать, — вновь улыбнулся ей Лёша, но на сей раз эта улыбка была завлекающей и обаятельной, чтобы девушка согласилась и пришла наверняка. Василиса пришла бы и так, и так, её голова была слишком затуманена от свалившейся на неё радости и она не могла мыслить здраво. — Хорошо, я приду, — с готовностью согласилась девушка, и ей и в голову не пришло набивать себе цену, намеренно мешкая с ответом. — Отлично! — обрадованно хлопнул в ладоши парень, а Василиса, с любопытством разглядывая его, заметила, что в уголках его глаз появляются едва заметные морщинки, когда он улыбается, и ещё отчётливее проступают складки на щеках, делая его симпатичнее. — Слушай, а когда вернутся твои родители? — вдруг заинтересованно спросил Алексей и девушка с заминкой ответила, что не знает точно. Некоторое время Лёша будто рассуждает о чем-то, потом взмахивает рукой, словно говоря самому себе: «А! Была не была!» — и продолжает их диалог, возникший, казалось бы, из-за обоюдной скуки. Они неспешно болтают около часа, вопросы и ответы без остановки сменяют друг друга, как и переодически проскальзывающие внимательно-острожные взгляды. Василиса к своей большой, но скрытной радости, узнаёт о новом знакомом достаточно много, но и сама тоже рассказывает. Фамилия Лёши — Рознев, он на год старше неё, живёт в том же городе, что и она, ходит в обычную школу, расположенную не так далеко от её собственной, и даже, что особенно, потрясло Василису, — уже пару лет занимается ушу в её спортивном клубе! Только их секции расположены в разных корпусах да и расписания тренировок редко совпадают, поэтому девушка ни разу его не встречала. Узнав сей интересный факт, Огнева почувствовала что-то напополам с разочарованием и вдохновением, — с одной стороны, ей было жаль, что встретились они только сейчас; с другой — дома они с лёгкостью смогут увидеться вновь! Если, конечно, оба этого захотят. Алексей, услышав признание Василисы, тоже был не менее удивлён, как показалось девушке. Она упоминула, что занимается гимнастикой и Лёша довольно живо начал расспрашивать, где и как проходят их тренировки, кто тренер и каков состав команды. Узнав же, что в группе Василисы одни девочки, а их тренер — Черепакова Ольга Михайловна, Лёша как-то таинственно притих, вновь задумавшись. Василиса вообще заметила за ним эту черту — парень часто беззастенчиво начинал старательно думать во время диалога, положив подбородок на руки, сцеплённые в замке, и в результате терял нить разговора. Это немного напрягало, но Василиса была достаточно терпеливой, чтобы ничего не сказать по этому поводу. А Лёша был достаточно чуток, чтоб извиняться после каждого такого раза. — Василис, это же потрясающе! — вынес окончательный вердикт он спустя ещё несколько минут и широко улыбнулся девушке. И спустя секунду пояснил: — Гимнастика это очень красиво. Мы с мамой любим смотреть соревнования по телевизору. Да и, признаться, я бы и в живую посмотрел, если бы у меня была возможность. Прозвучало это как-то излишни мечтательно, несвойственно для парней его возраста, любящих смотреть спортивные каналы. И Василиса, странно расхрабрившись в присутствии полу знакомого человека, хитро спросила: — Надеюсь, не из-за костюмов? Лёша тут же возмущенно расширил глаза, наигранно разозлившись и хлопнув по столу между ними: — Василиса! Ну что за вопросы такие?! Ты как мои школьные друзья. Они знают, в какой секции я занимаюсь и постоянно спрашивают, не познакомился ли я с какой-нибудь гимнастикой, намекая именно на одежду, — перейдя на нормальный тон, вновь пояснил Рознев и добавил не без коварства в голосе: — Теперь, выходит, что познакомился. Поняв, что только что услышала комплимент в свой адрес, Василиса польщённо и одновременно неуверенно улыбнулась. Комплименты ей было также непривычно слышать, как и обсуждать с парнями в общем-то привычные ей гимнастические купальники, казавшиеся некоторым особенным субъектам излишни откровенными. И не сказать, что второе не доставляло ей неудобств. Однако Лёша всё же оказался довольно внимательным человеком, потому что быстро заметил внезапно возникшую неловкость и перевёл разговор на другую тему. Почти весь оставшийся вечер они обсуждали книги и фильмы, а обсудить было много чего. Оказалось парень, как и многие другие знакомые Василисы мужского пола, обожает ужастики и триллеры и смотрит их с завидным постоянством. Даже в кино на ночные сеансы с друзьями выбирается, после которого приходит домой часам к трём утра. Однако ему это очень нравится. Из книг у него собраны очень многие книги Стивена Кинга и целая стопка разнообразных детективов и комиксов, которыми он тоже часто зачитывается, ставя крест на домашнем задании. Василиса с лёгкой улыбкой выслушала его пересказы книг и отзывы к ним, стала немного больше разбираться в сюжетах известных ужастиков и прочих известных фильмов, о которых она слышала, но сама не смотрела. А после стала рассказывать сама, бурно и в подробностях расписывая свои увлечения, рассказывая какие-то забавные факты о любимых фильмах и актёрах. Словом, они прекрасно провели время, даже лучше, чем могло бы быть, ограничься Василиса только разговором с подругами. И нехотя разошлись уже ближе к полуночи, и то, только потому что из ресторана вернулись Нортон и Лисса, а Лёша всё же не был настолько отчаянным парнем, чтобы так быстро знакомиться с родителями девушки, которую сам знал не больше трёх часов. Поэтому пожелав ей самых лучших снов, Рознев очень резво ретировался в свой номер, в который, кажется, к тому времени, его мама всё же вернулась. А Василиса отправилась с родителями спать и уснула довольно быстро, приятно уставшая. Лиссе об их с Лёшей разговоре она рассказала только на следующее утро, когда мама выбирала, что надеть на завтрак, а Нортон уже ушёл в ресторан, где подавали шведский стол, чтобы занять места на трёх человек. Мама стояла перед зеркальной дверцей платяного шкафа и красилась, умело нанося лёгкий привычный макияж, хотя и без него на неё часто обращали внимание мужчины, когда Василиса, робко присев на заправленную кровать в родительской спальне, просительно протянула: — Ма-а-ам? — Лисса посмотрела на дочь через зеркало, не отрываясь от своего занятия. — Что, милая? — Мам, ты помнишь мальчика, с которым я вчера разговаривала? — понизив голос от волнения прошептала Василиса, сильно заволновавшись. И не зря. — Того миленького мальчика? — тут же с хитринкой спросила Лисса, многозначительно заулыбавшись, мгновенно поняв, кого имеет в виду дочь. Василиса моментально покраснела и возмущённо выпалила: — Ну, мам! — Ну так, помню, и что такое? — не обратив на её возглас никакого внимания, заинтересованно спросила мама девушки. Огнева-младшая забавно надулась, сжав руки в кулаки, напомнив женщине взъерошенного воробушка. — Он позвал меня сегодня погулять, — выдавила девушка, сделав над собой усилие. Голос её прозвучал скованно и донельзя смущённо одновременно. Лисса в удивлении вскинула брови, повернувшись к дочери, — если она и предполагала, что будет нечто подобное, то всё равно не оказалась готова. — Даже так? Какой предприимчивый молодой человек, — с изумлением напополам с одобрением протянула женщина, впрочем, мягко улыбаясь. — И что же, когда идёте? — спросила она. Василиса с неверием на неё посмотрела. Она не ожидала, что будет так легко. — Так ты мне разрешаешь? — невероятно обрадовалась девушка и даже с кровати вскочила, подпрыгнув от переизбытка чувств. — А папа? Что скажет он? — быстро успокоилась она, вспомнив о Нортоне. Лисса подбадривающе ей улыбнулась. — Разрешаю. Всё-таки этот молодой человек из наших туристов, а не просто какой-то незнакомый с улицы. Насчёт папы не волнуйся, я его уговорю. Как зовут твоего мальчика? — с большим интересом спросила она. Василиса снова почувствовала жар на щеках. — Он не мой, мама, — смущённо возразила она. Женщина несогласно мотнула головой. — На сегодня точно твой, — убеждённо возразила она и поторопила дочь с ответами: — Ну же? Как зовут, когда и где? — Лёша. В девять, когда у вас будет автобус. Около входа в гостиницу. — Видя, как в недоумении мама нахмурила брови, Василиса спешно залепетала, испугавшись, что Лисса передумает её отпускать: — Мам! Мне очень скучно на всех этих экскурсиях, я не хочу сегодня никуда ехать! К тому же вчера меня сильно укачало и я хочу побольше погулять. С ним! Со мной впервые кто-то познакомился, мамочка, я не хочу упускать шанс! — заканючила девушка, сделав почти страдальческое выражение лица, надеясь, что это поможет в убеждении. И то ли это, то ли что-то ещё действительно помогло. Лисса не стала брать свои слова назад, лишь каким-то особенным серьёзным взглядом изучающе посмотрела на дочь, будто та вмиг повзрослела лет на двадцать. — Хорошо, Василиса, иди. Но у меня будет к тебе несколько условий. Ты всегда будешь на связи, а ещё мы прямо сейчас на всякий случай настроим «локатор». — Лисса имела в виду приложение, помогающее отслеживать местонахождение человека, обладающего такой же маркой телефона, что и ты, и в другое время девушку такое недоверие бы покоробило, но тогда она была настолько обрадована, что согласилась без лишних препирательств. Ещё мама потребовала от девушки переговорить с пригласившим Василису парнем на прогулку, что вызвало определённую трудность. Девушка не собиралась так сразу пугать Лёшу знакомством с мамой, что-то ей подсказывало, погоды для её собственного знакомства с ним это не сделает. Поэтому пришлось оставшийся час завтрака отговаривать Лиссу от этой идеи. Василиса так активно настаивала на обратном, возражая маме, что в конце концов, когда они втроём поедали утренние блины с вареньем, Нортон не выдержал и поинтересовался, в чём дело. Василиса и её мама моментально примолкли, посмотрев на него с одинаковой настороженностью, которая Огнева порядком озадачила. Он даже чашку с кофе поставил на блюдце, выразительно уставившись сначала на жену, а потом на дочь, одинаково напряжённых под его взглядом. К счастью для Василисы, именно в этот момент она увидела махавшего ей с другой стороны зала Лёшу, который недвусмысленными жестами уже звал её пойти с ним, стоя в дверях ресторана. Лисса тоже увидела его и тихо вздохнула, а Нортон, проследив за её взглядом, обернулся, смерив незнакомого парня, падающего его дочери знаки, недоумевающим взглядом. — Что здесь происходит? Кто это? — с проскользнувшей прохладцей в голосе, требовательно спросил Нортон, так что его жена и дочь одновременно почувствовали мурашки, пробежавшие по спине. Наверное, Лёша их тоже почувствовал, напоровшись на изучающий взгляд строгого мужчины, сидящего за одним столиком с Василисой, и сильно похожей на неё женщиной с такими же яркими рыжими волосами, потому что его приветливая улыбка стала менее широкой, и руку он опустил. Лисса, не желая портить настроение дочери, помахала знакомому Василисе в ответ с улыбкой одобрения, незаметно толкнув девушку локтем в бок, попытавшись вывести её из оцепенения. Огнева-младшая перевела на неё обеспокоенный и одновременно просящий помощи взгляд, и Лисса выразительно закивала ей в сторону выхода, намекая, чтобы дочь следовала за парнем. Промешкавшись, ещё секунды две, девушка всё же вышла из-за стола, подняв с пола собранный портфель, где у неё помимо воды лежала любимая кофта и кепка от солнца, и заспешила к Алексею, спрятавшемуся за колонной при выходе. Похоже, такое пристальное внимание со стороны родителей девушки всё же его смутило. Последнее, что услышала Василиса, уже на полных порах мчавшаяся к парню, был требовательный тон отца, с которым он задавал вопросы жене. «Лисса, кто этот молодой человек?» И беспечные комментарии матери, последовавшие за ним. — Это твой папа? — первым делом спросил Лёша, когда они вышли на улицу и неспешно зашагали по тротуару, в сторону, куда повёл девушку Рознев. Василиса, немного рассеянная с самого утра из-за предстоящей прогулки даже не сразу поняла, о чём он спрашивает. — Папа? А, да, это мой папа, — подтвердила она, одновременно поудобнее затягивая лямки на небольшом рюкзаке за плечами. Почему-то именно сейчас ей стало дискомфортно из-за него, а ещё — джинс, которые по какой-то причине время от времени разбалтывались на её стройной, даже худенькой фигуре, и постоянно возникало желание подтягивать их до талии. Услышав её ответ, Лёша выразительно присвистнул, явно ужаснувшись, и ещё больше прибавил шаг, словно стремясь, как можно быстрее убраться от гостиницы, чтобы ещё раз не столкнуться с Нортоном Огневым. Василиса с недовольством заспешила за ним. И куда, спрашивается, он понёсся? — А ты почему пришёл в ресторан? — спросила она, когда они остановились на переходе между улицами, где из двора вырулил какой-то местный лихач, не пожелав пропускать пешеходов. Дождавшись, когда он уедет, парень снова быстро зашагал вперёд, словно торопился на вокзал, с которого вот-вот должен был уехать его поезд. Василиса, чувствуя необъяснимую неловкость, пошла за ним, понимая, что эйфория, зародившаяся в ней в ресторане отеля, стоило ей увидеть Лёшу, медленно сходит на нет. Парень как-то странно посмотрел на неё, когда они поравнялись, словно раздумывал отвечать или нет, после чего неуверенно улыбнулся. — Ну, я тоже там завтракал, разве непонятно, Вась? Девушка даже вздрогнула от такого обращения, на миг снова сбавив шаг, и из её головы вылетели все остальные мысли, как хорошие, так и плохие, оставив только пустое недоумение. Она не понимала, что с ней происходит. — Как ты меня сейчас назвал? — неуверенно переспросила она, понимая, что ничего положительного от прогулки пока что не получает. — Васей, — наконец-то повернулся к ней полностью лицом Лёша, смерив внимательным взглядом. Потом, всё-таки что-то понял и тут же забеспокоился, даже шагать как слон перестал. — Ой, прости, тебе не нравится, когда тебя так называют, наверное? — девушка, не скрываясь, согласно кивнула, ещё больше испугав парня. — Извини, пожалуйста, я просто привык друга так называть, у него такое имя… А как тебе нравится, чтобы тебя называли? — живо поинтересовался парень, добавив себе очков в карму. Девушка убеждённо проговорила: — Василиса. Просто Василиса. Ничего придумывать не надо. А тебе просто Лёша нравится? — на всякий случай уточнила она, и парень, облегчённо рассмеявшись, сказал, что нравится, пояснив: — Меня так чаще всего мама называет и учителя. А когда кто-то на меня злится, то я чаще Рознев или Алексей. Это напрягает. Как насчёт Невского? — без перехода спросил он, кивнув в предполагаемом направлении вышеупомянутого проспекта. Василиса на миг задумалась, но позже согласилась. Лисса велела ей всегда быть на связи и, естественно, не гулять до темноты, но насчёт ограничений направлений в городе ничего не сказала, лишь, чтобы за него дочь не выезжала. Каким-то не прослеживаемым путём после их краткого выяснения насчёт имён и достаточного отдаления от гостиницы их прогулка постепенно наладилась. Ребята вновь разговорились, как вчера вечером, и всё пошло своим чередом. Они много гуляли, любуясь улочками и проспектами Петербурга, заходили в сувенирные магазины, Лёша даже затащил её в кино на просмотр приобретшего тогда популярность фильма, после которого они оба недоумевали, за что его так расхвалили. Зато они вдоволь наелись попкорна, а Лёша ещё и напился своей любимой газировки, после чего единогласно решили сходить к Неве подышать воздухом после душного зала. Оказалось, Рознев действительно неплохо знал город, несколько лет прожил здесь из-за работы родителей. Он показал Василисе метро, на котором они доехали до парка аттракционов, и рассказал много всего примечательного, делая акцент на незначительных, но интересных фактах, известных местным. И говорил он более приятным языком и интриговавшим тоном, так что Василиса с удовольствием слушала все его рассказы и больше молчала. В парке аттракционов они тоже неплохо провели время, опробовав все имевшиеся в нём американские горки с их мёртвыми петлями, и, порядком заморенные и страдающие головокружением, ещё долго отсиживались на скамейке, медленно попивая воду, взятую Василисой. Как-то незаметно Лёша взялся за свой телефон и около часа они провели, смеясь над шутками в интернете, после которых разговор плавно перетёк в забавные ситуации случавшиеся в их школах. Василиса едва не надорвала живот, она не помнила, когда в последний раз так много смеялась. Да и Лёша не отставал. Мама пару раз ей звонила и оба раза неудачно. Сначала она попала на время сеанса, когда парень с девушкой преспокойно поедали попкорн, отключив звук у телефонов, а потом звонила, когда они уже ехали в метро, и хотя связь там уже имелась, Василиса просто физически не могла расслышать половину слов матери. И потратила всю поездку в метро, извиняясь перед родителями в сообщениях, в то время как Лёша скучающе привалился затылком к стеклу позади себя. Девушка понимала, что скорее всего мама всё же устроит ей не детский втык, за то что она не исполняла все заверенные условия, однако жалеть не спешила. Тем более, что рядом с ней был парень, которому она симпатизировала. Да и он, кажется, тоже. После аттракционов он привёл девушку уже в обычный парк, где они опять сидели на скамейке в тени деревьев, спасаясь от палящего солнца, и вновь делились подробностями из жизни. Василиса понемногу рассказывала о семье, всё же соблюдая некую осторожность, а Лёша переодически что-то вставлял в её монолог, добавляя детали из своей жизни. Семья у него была самой обычной, где он был единственным ребёнком. Мать работала бухгалтером, отец на какой-то заочной работе из дома, а Василиса долго думала, прежде чем аккуратно упомянуть, что у неё есть старшие брат и сестра, с которыми она практически не общается, так как они — дети от первого брака её отца. А сама Василиса, вроде как, плод неожиданно вспыхнувшей и так и не угасшей любви между своей мамой и Нортоном, познакомившимся на работе в тот период, когда он был в процессе развода со своей первой женой, отношения с которой с каждым годом становились у него всё отстранённее. Пожалуй, за эту выданную информацию Василиса раскаиваясь позже более всего. Всё-таки это была семейная тайна, не подлежавшая широкой огласке. Девушка до сих пор не совсем понимала, что побудило её рассказать об этом Лёше, едва знакомому парню. Но возможно это была искренность, с которой он поведал о собственных проблемах с родственниками со стороны матери, которые вечно лезли в их жизнь и сплетничали за спиной. И после этого рассказа девушка почувствовала потребность поделиться собственной тайной. Какой же она была дурой. Наверное, в знак поддержки Лёша улыбнулся ей и погладил по ладони, которую девушка держала на колене, а после руку так и не убрал, продолжая гладить её кожу кончиками пальцев. Василиса не стала отдёргивать руку, наверное, из любопытства, а не потому что ей были уж так приятны прикосновения малознакомого человека. Она позволила ему дотрагиваться до себя, с нарастающим интересом прислушиваясь к собственным ощущениям. Но так ничего особенного и не почувствовала, кроме инородного удивления от чужих касаний, будто бы срабатывали защитные рефлексы на внешнее воздействие, которые Огнева усиленно подавляла. Василиса думала, Лёша возьмёт её за руку, когда они встали со скамьи, уже неспешно направившись обратно к метро. И уже размышляла, что будет делать в таком случае, однако Рознев не стал идти на столь решительный шаг и, словно отговаривая себя, спрятал руки в карманах спортивных штанов, которые таскал, как поняла девушка, на постоянной основе. Чаще чем полагавшиеся школьные брюки. Лёша принадлежал к тому самому типу подростков, неделями носившему одну и ту же удобную одежду. И Василиса его понимала, она тоже ценила как внутренний, так и внешний комфорт гораздо больше чем желание красиво выглядеть. Всё же парень ей неумолимо нравился, ей даже стало казаться, что она чувствует притяжение, возникающее между ними. Все же летом в Питере могло становиться чересчур жарко. Парень допил воду, которую щедро одолжила ему Василиса, поэтому, слегка смутившись, спросил не против ли она, чтобы они зашли в ближайший продуктовый магазин. Они как раз шли мимо вереницы оных с разными знаменитыми логотипами на фасаде. Девушка лишь понимающе кивнула и первая завернула в первую попавшуюся дверь, придержав её кончиками пальцев, чтобы стекло не угодило Розневу по лбу. Лёша благодарно ей улыбнулся и сразу направился к полкам с разного рода водой. И выбрал целый литр минеральной, с привычной ловкостью схватив её со стойки. Василиса только брови приподняла, отчего-то ещё больше развеселившись. Настроение после такого бурного дня у неё было приотличное и какие-то мелкие неудобства, вроде оттягивающего плечи рюкзака, перестали волновать. На кассе Лёша долго рылся в карманах, наскребая необходимое количество мелочи, чтобы дополнить завалявшуюся там же купюру, уже отданную продавщице, и девушке пришлось терпеливо ждать его около входа с самым спокойным видом. Во второй раз уже Рознев по-джентельменски придержал ей дверь, пропуская вперёд и попутно извиняясь: — Василис, прости, что заставил ждать! Мне, правда, неловко. Ненавижу, когда меня ждут на кассе, постоянно из-за этого жутко нервничаю… Василиса спешно перебила его, беззаботно улыбнувшись: — Ничего страшного, я тебя понимаю, такая же ситуация. Не стоит извиняться. Ты всё это выпьешь? — тут же спросила она с весёлым удивлением покосившись на бутыль воды, зажатую его плечом. Лёша убеждённо кивнул. — Да, конечно. Просто обожаю минералку, готов литрами её пить! — Серьёзно? — сначала не поверила ему Василиса, которая лично считала минеральную воду не способной нормально утолить жажду, поэтому предпочитала обычную. Лёша убеждённо кивнул и решил поделиться ещё парочкой историй из жизни. — Я когда экзамены в девятом классе сдавал, очень много её пил, потому что у меня тогда беспробудная депрессуха была. Просто ничего делать не мог! — жаловался парень, когда они неспешно шагали по тротуару, всё также соблюдая пионерское расстояние. Шли не спеша, поэтому другие пешеходы их обгоняли и обращали внимание на бурно жестикулировавшего Алексея, в одной руке которого красовалась его любимая вода. Василисе отчего-то было из-за него неудобно, поэтому она поплотнее закуталась в свою белую куртку, которую надела ещё тогда, когда они гуляли вдоль воды, и с того времени так и не сняла. — Это называется не депрессия, — отчего-то завредничала девушка, волей-неволей слышавшая каждое его слово очень отчётливо, со всем водопадом эмоций, хотя в этот момент ей отчего-то резко перестало это нравиться. Лёша наигранно обижено посмотрел на неё, опустив уголки губ. В его взгляде читалось разочарование. — Ну, я знаю, — отчего-то смущённо пробормотал он, по всей видимости рассчитывая на поддержку от девушки, которая была всего на год младше его и по идее должна была уже понимать состояние всех учеников перед экзаменами, но Василисе отчего-то именно сейчас захотелось придраться к его словам. — А лень, — закончила она своё предложение, лукаво покосившись на парня. — А с ленью надо бороться, а то лень победит тебя, — процитировала Василиса своего отца, которым очень гордилась, и во многом хотела равняться на него в будущем. Алексей недовольно поморщился, словно положил под язык лимон. — Слушай, давай не будем об этом, лето для лени нам и дано. И так весь год вкалываешь не по-детски, а тут ещё и летом слышать про эту дурацкую учёбу и нотации получать, — с ясно проклюнувшемся раздражением попросил Лёша, и девушка пристыжено замолчала на время, задумавшись, что же с ней всё-таки происходит. Вчера она была абсолютно очарована этим парнем, как, собственно, и сегодня, но сегодня к тому же в некоторые моменты в ней просыпалось недовольство и вспыхивал протест к тому, что Лёша говорил и делал. К примеру, помимо минеральной воды, вопреки всем стереотипам про спортсменов, он пил энергетики какой-то определённой марки, потому что на ещё какие-то такие напитки у него была аллергия, и рассказал девушке, по всей видимости в какой-то момент совершенно не зная, что ещё можно сказать, где и за сколько он их достаёт. Василиса выслушала эту историю с поддельным восторго-интересом, внутренне морщась. Она ничего подобного никогда ещё не пробовала и пробовать не собиралась. То же касалось и каких-то тусовок, на которые парень ходил со своими друзьями, некоторые из которых уже были совершеннолетними, и Лёша из-за своей комплекции и роста казался их ровесником и таким образом вливался в их общество без особого труда. Парень вообще оказался экстравертом и любил находиться в окружении незнакомых людей, в отличии от Василисы, которая всю жизнь жила в частном доме на забором и особо оттуда носа не казала. То, о чём рассказывал Лёша казалось ей невероятно далёким и даже… диким? Хотя дикой в данном случае, особенно, в сравнении можно было назвать её. Василиса не знала, что чувствовал парень, находясь в её обществе, ощущал ли и он с каждой минутой, что они всё же сильно различаются, однако если что-то подобное и было, он не подвала виду, большую часть времени всё равно оставаясь весёлым и улыбающимся. Если округлять до десятых, как иногда выражалась для красного словца Василиса, день прошёл хорошо, и Огнева даже почти не жалела, что пропустила сегодняшние экскурсии. Ей лишь немного было жаль, что она уже столько часов не видела маму и пока ей так и не довелось поговорить с ней по телефону. Что-то девушке подсказывало, что Лисса была этим недовольна. Вернулись Василиса и Лёша в отель только часам к семи с чем-то, в хорошем настроении, наевшиеся сладостей, накатавшиеся на аттракционах и с ворохом воспоминаний, которые в дальнейшем должны были принести одному из них массу переживаний. Но в то время Василиса не догадывалась об этом. Она просто подошла к стойке администратора, назвала свой номер фамилию, ей выдали ключи, и девушка с улыбкой на лице развернулась к Лёше, залипающим в телефон возле одного из лифтов. Казалось, стоило ему оказаться в здании отеля, и он резко потерял ко всему интерес. И к девушке тоже. Расстались они совсем не романтично, словно и не было их несколько часового свидания, ограничившись простым «пока» и обоюдным жестом руки. Наверное, Василиса должна была расстраиваться из-за столь сухого прощания, но девушка оставалась спокойной, и в её голове лишь мерно шёл потом мыслей, решивший в конце концов, что на обдумывание происходящего ей требуется время и дальнейшее общение. Однако если этого дальнейшего общения не будет, Василиса чувствовала, что не будет сильно из-за этого страдать. По крайней мере не в ближайшее время. Поэтому девушка не поняла, была она рада или нет, когда Лёша, уже зайдя в лифт, улыбнулся ей как всегда дружелюбно и сказал: — До встречи завтра на экскурсии! — Василиса лишь с вежливой улыбкой кивнула ему и, пребывая в мирном настроении, неспешно пошла ко второму подъезжавшему лифту, в котором, в отличии от того, в котором уехал Лёша, никого не оказалось. Вечером в номере отец ей ничего сказал, только оценивающе посмотрел, словно обладал волшебным зрением, с помощью которого мог определить, целовалась ли дочь с тем парнем или нет, и рано лёг спать, устав за день экскурсий. Лисса, тоже готовившаяся ко сну, снимавшая макияж ватными дисками, спросила только шутливо: — Ну что? Все секреты рассказала? Надеюсь, не то, где сейф и деньги лежат? — озорно улыбнулась женщина, а Василиса ощутила укол вины. Кое-что она действительно, повторись день заново, не стала бы рассказывать, но теперь было уже поздно, и девушка лишь многозначительно поджала губы, поморщившись, заставив маму коротко рассмеяться. — Всё, чего прошу, — прежде чем уйти в комнату к Нортону, сказала Лисса, уже посерьёзнев, — держи голову на плечах, Василиса. Если главным советом от отца в девушке навсегда остался совет про непрекращающуюся борьбу с ленью, то от мамы совет про сохранение ясного рассудка при принятии серьёзных и не очень решений. Василиса изо всех сил старалась про него не забывать, но иногда какая-то врождённая рассеянность, живущая в ней, всё же затмевала её разум, не давая нормально думать. И, пожалуй, на весь тот оставшийся месяц её мозг дал конкретный и сильный такой сбой. Иначе как ещё можно было объяснить, что она привязалась к парню за неполные две недели? В некоторые моменты, Василиса снова задумываюсь, чем он ей так понравился, потому что некоторые его слова продолжали ей не нравиться и даже иногда приводили в замешательство. С той прогулки они продолжили общение, и на экскурсиях теперь оказывались в одной группе, по очереди сбегая из-под вездесущей опеки родителей. Лисса ничего не говорила, хотя её зоркие глаза нет-нет да провожали дочь взглядом, а родители Лёши, как успела понять Василиса, вообще большую часть времени витали в облаках и им словно было всё равно на то, чем занимается их сын. Девушка смутно начала догадываться, почему так происходило, ещё на их свидании и через пару дней окончательно уверилась, что парень сам по себе был слегка вездесущим и не терпел над собой контроля. Его родители находились на стадии смирения с этим и не хотели устраивать скандалов. Лёша сам подтвердил её догадки, когда она спросила об этом напрямую. Они даже тому, что сын познакомился с какой-то девушкой внимания не уделяли. Это порядком изумило Огневу. Потому что Нортону вмешиваться в отношения Василисы с парнем не позволяла только Лисса, они уже несколько раз тихо разговаривали по этому поводу, и взгляд Огнева при этом становился не самым довольным, однако жена имела на него определённое сильное влияние, и он не стал делать ей наперекор, решив остаться в стороне. Василису это радовало да и Лёшу тоже. Кажется, ему не улыбалось знакомиться с суровым отцом только симпатизировавшей девушки и его можно было понять, хотя откровенно затравленный взгляд, который Алексей бросал на папу, девушке тоже не нравился. Со временем, если понадобиться, она хотела объяснить Розневу, что отец не так страшен, как хочет казаться, но потом внутренне радовалась, что хоть такой чести умудрилась его не удостоить. — Как тебе музей? — с горящими от восхищения глазами подошла Василиса к Алексею после очередной экскурсии по музею костюмов девятнадцатого века, который, один из немногих, произвёл на неё впечатление. Не историей, а своей эстетикой, запоминающейся одеждой той эпохи, и девушка с удовольствием разглядывала каждый стежок и каждую пуговицу, действительно заинтересовавшись. Лёша же наоборот при её вопросе без энтузиазма обвёл глазами ближайшую витрину, уже у выхода, и пожал плечами. — Тебе не нравится история? — уточнила Василиса, изнутри прикусив себя за щёку. Парень кисло на неё посмотрел и нехотя кивнул. Огневой не кстати вспомнились слова самой строгой учительницы по истории, которая у неё была, о том, что «люди, не любящие историю своей страны, редкие подлецы», и она, смутившись, отвернулась. С Лёшей в Петербурге они больше не гуляли и то ли по случайности, то ли со скрытым намерением, иногда не присоединялись к общим группам, тогда девушка с сожалением смотрела на Рознева издалека, а того, казалось, ничего в этом мире не трогало. Ни разу за всё время знакомства Василиса не увидела у него хотя бы малейшего интереса, к тому, где они ходят и что им рассказывают. А со «свидания» девушке почему-то наиболее запомнился показавшийся самым приятным эпизод их диалога, когда они шагали в сторону скамьи по парку, и Огнева, желая смутить Лёшу, говорила, как её и её маму приятно поразил тот факт, что на борту прогулочного теплохода он читал книгу. — А что вы с мамой ещё про меня обсуждали? — смеясь, желая скрыть смущение, с большим интересом спрашивал парень. Василиса не менее смущённо улыбалась и, кажется, начинала краснеть, хотя не могла себя видеть. — Ну… что остались ещё люди, которые читают книги. Что я увидела такого начитанного мальчика, — подлила мёда в голос Огнева, с любопытством покосившись на парня. Тот выглядел донельзя довольным, и Василисе это очень нравилось. — Кстати, а что это была за книга-то? Лёша с удовольствием принялся рассказывать ей сюжет в общих подробностях, избегая важных моментов, чтобы у девушки, по его словам, тоже была возможность прочитать. Книга была из рода фэнтези, которые Василиса любила, и девушка была ему благодарна за это. Она спросила название, — то оказалось не самым лёгким, и Огнева даже записала его в телефоне, чтобы не забыть. Она искреннее заинтересовалась и хотела почитать. Однако после событий, последовавших с возвращением её семьи домой, Василиса больше никогда не открывала эту строчку, решив удалить, а потом просто-напросто забыла о её существовании, как попыталась забыть и о существовании Рознева. Ребята обменялись телефонами, но переписывались изредка во время вынужденного отдыха с родителями, поскольку имели возможность общаться в живую и общаться довольно часто. Со дня знакомства Василиса с Лёшей здоровались и при случае ходили рядышком, всё также сохраняя пионерское расстояние, как шутила мама девушки. Однако в один из последних дней, когда они снова сидели на том же диванчике в гостинице на этаже, где располагался номер Огневых, и читали каждый свою книгу, Лёша неожиданно отложил её и пересел к Василисе, оказавшись совсем рядом, так что девушка вздрогнула от неожиданности и моментально смутилась. — Василис, — неуверенно позвал Рознев, всё же запомнивший, что обращение по полному имени девушке нравится больше. Василиса удивлённо посмотрела на него, нервно теребя краешек открытой страницы. — Что? — с тревогой спросила Василиса, интуитивно чувствуя, что сейчас что-то должно произойти. И она оказалась права. — Можно тебя обнять? — просто попросил Лёша и уставился на неё в ожидании ответа, будто был точно уверен, что девушка согласится. Огнева так и застыла от громадного удивления, накрывшего её волной, и тупо переспросила: — Обнять..? Меня? Ну, можно, — неуверенно пробормотала она, не понимая, нужно это ей самой или нет, однако не желая обидеть его. И гадая, с чего вдруг в нём проснулось такое резкое желание. Но парень не стал долго разбираться и, едва услышав ответ, крепко обнял Василису за плечи, положив одну ладонь ей на лопатку, а лбом прижавшись к плечу. У Огневой возникла ассоциация с тисками, из которых трудно высвободиться, но она всё также от удивления, не понимания и какого-то смущённого неверия, слабо приобрела Лёшу в ответ, механически положив ладони ему на спину. Объятия продолжались около тридцати секунд, во время которых парень не ослаблял хватку, а девушка лихорадочно копалась в себе, отыскивая хотя бы щепотку наслаждения от происходящего. И ничего не находила, кроме поражённой неожиданности, воцарившейся в ней, как штиль на море перед сильным штормом. Не найдя ничего внутри, она сосредоточилась на физических чувствах, но и тут её ничего не прельщало, — парень казался непоколебимой скалой, от него даже ничем не пахло, Огнева не чувствовала даже естественного запаха, который есть у каждого человека, и которым ещё долгое время пахнет его одежда. Сейчас же, на несколько секунд, Огнева будто бы оказалась в стерильном помещении, и её это порядком удивило. От маминой одежды всегда пахло духами, отец пользовался одним и тем же одеколоном и изредка курил; в начале знакомства с Лёшей Василиса отчего-то думала, что и парень пользуется типичными мужскими одеколонами ну или в его одежду впитались испарения от электронных сигарет, — он же часто гуляет в больших компаниях, — но ничего из этого девушка сейчас не чувствовала. (Или же всё дело было в том, что она не прижималась к нему так, как прижимался к ней он.) У неё словно на мгновения отказали органы чувств и осталось только покорное смирение напополам с желанием как можно скорее отстраниться. Объятия затянулись, и девушка была вынуждена терпеливо ждать, когда парень решит сам отпустить её, чтобы в ту же секунду отстраниться самой. Огнева сделала это намеренно медленно, не торопясь, до последнего сохраняя правила приличия, и неуверенно улыбнулась, надеясь, что Лёша не поймёт, какое облегчение она испытала, когда он разжал объятия. На Рознева явно что-то нашло, кажется, он хотел взять её за руку, но девушка отчего-то этого не захотела и даже испугалась, поэтому намеренно взяла свою книгу обеими руками, сделав вид, что не поняла его намерения. Парень, не скрываясь, тяжело вздохнул, но и это его действие Огнева успешно проигнорировала, сделав вид, что уже сильно увлеклась новой главой. Отчего-то девушке было некомфортно, когда Лёша её касался, и в последнее время она понимала это всё отчётливее, а потому намеренно избегала его прикосновений, особенно, после этих донельзя неловких объятий, и делала вид, что так и надо. Куда больше ей понравилось просто разговаривать с ним, Рознев показался ей очень интересным. Что чувствовал сам парень при её отстранённости или их контакте, Василиса не знала, могла строить только теории. В последний день, когда туристы съезжали из отеля и столпились в холле первого этажа, каждый ожидая либо общего автобуса, либо такси, которое довезёт его до аэропорта или вокзала, Василиса пересеклась взглядом с Лёшей, который по обыкновению стоял у противоположной от неё стены, подпирая её плечом. Его родители что-то бурно выясняли у стойки администратора, оставив все вещи сыну. У его ног стояли два разных чемодана, сразу было понятно, какой из них принадлежал маме, а какой отцу, а на плече самого Лёши висела обычная спортивная сумка. Как типичный парень он не любил брать с собой много вещей. Увидев одиноко стоявшую в стороне девушку, сложившую руки на выдвинутую ручку компактного чемодана, Рознев незамедлительно подошёл к ней, оставляя вещи без присмотра. Родители Василисы в это время были в номере, ещё раз проверяя его, чтобы ничего не оставить. Ребята немного поговорили на отвлечённые темы, а после Лёша спросил: — Мы ещё увидимся? Можем же встретиться в родном городе. Девушка польщенно и одновременно вежливо ему улыбнулась: — Встретимся, если захотим. Парень кивнул, соглашаясь, и задумчиво повторил: — Если захотим.

***

Они договорились о втором свидании почти через неделю после возвращения. Василиса как раз отработала одну из пропущенных тренировок и планировала оставить спортивные вещи в раздевалке, чтобы забрать их вечером, после свидания. Девушка уходила из спортивного комплекса последней, задержавшись во время заминки, которую гимнастки делали каждый раз в конце тренировки. Её одногруппниц как ветром сдуло после окончания занятия и они, весело галдя, убежали каждая по своим делам. Василиса была этому даже рада, вечером ей хотелось побыть в тишине, да и лишних вопросов никто не станет задавать, мол, почему она впервые за долгое время оставляет свои вещи, а у входа её не ждёт водитель. Лисса была в курсе и проконтролировала Эрна, чтобы в этот раз он не забирал дочь, а отца девушка решила не посвящать, решив лишний раз не тревожить. В конце концов, ничего особенного не происходило, общение Василисы и Лёши только началось и едва начало набирать обороты. Встречались ребята у центральных ворот парка почти в шесть часов вечера, потому что это было одно из немногих мест, до которых девушка могла добраться без сопровождающих, точно зная дорогу. В отличии от Лёши, который, казалось, исходил многие города пешком и без труда ориентировался в незнакомых местах. С одной стороны Огневой и нужен был такой человек, который помогал бы ей разбираться в местности, однако, странно, но Василиса не чувствовала полного доверия к его внутреннему компасу, и даже когда они были в Питере, изредка посматривала на карту в телефоне, примерно пытаясь предположить, где они находятся. Хотя если бы они действительно потерялись, это мало бы чем ей помогло. Лёша уже ждал её, стоя справа от распахнутых ворот, откуда выходила большая компания мамочек с колясками, и со скучающим видом смотрел в одну точку. С появлении девушки, он обрадовано улыбнулся, словно почувствовал облегчение, а Василиса заулыбалась ему в ответ, удивлённо оглядывая парня. — Ты что, носишь один и тот же спортивный костюм? — спросила девушка, без труда распознав на нём ту же самую одежду, в которой он щеголял в Петербурге. По правде говоря, из того комплекта на Лёше были только серые штаны с белыми полосками, и потрёпанные кроссовки никуда не делись, а вот вместо такой же кофты на парне красовалось жёлтое худи с какими-то надписями. Оно сильно выделялось на фоне зелёных крон деревьев за забором парка. — Нет, — покачал головой парень, уже смело беря девушку за руку и уводя за собой по центральной дорожке. — У меня несколько похожих комплектов, — несколько смущённо признался он. Василиса весело хохотнула, одновременно прислушиваясь к своим чувствам. На этот раз странного отторжения к прикосновениям парня она не испытывала и даже была рада, что он взял её за руку. Они погуляли по парку, съели по мороженому, налюбовались на спортсменов трюковых горок, а после двинулись по городу, не разжигая рук и болтая обо всём подряд, не замечая времени. На случай если загуляется, Огнева заранее предупредила маму, что Диана с удовольствием пустит переночевать её к себе, а Лисса заберёт её утром от подруги. Василиса была на связи с Фрезер, которая изредка писала сообщения, потому что уже на летних каникулах прорешивала какие-то варианты заданий, одним упоминанием этого нагоняя на подруг смертельную скуку. Такими неспешными темпами Василиса с Лёшей добрались до местной выставки современного искусства, работающей под открытым небом на пешеходной улице, в середине которой был разбит фонтан, и уселись у его основания прямо на холодные плиты. Парень, будто был истинным джентельменом, снял свою кофту, оставаясь в обычной белой футболке с неизвестными девушке персонажами, и без сожалений предложил Огневой сесть на неё. Василиса сначала отказывалась, а Рознев её уговаривал. Но потом просто махнул рукой и сел на свой край, и девушке ничего не оставалось, как усесться рядом с ним, рассматривая с такого необычного ракурса мельтешащих людей. Какое-то время Лёша с Василисой молчали, а когда он, наконец, захотел прервать молчание и что-то сказать, откуда-то справа и сверху от них, раздался удивлённо-радостный голос: — Василиса! Ты что ли? — девушка подняла голову и увидела свою одногруппницу по гимнастике Ингу, по совместительству учившуюся с Огневой в параллельном классе. Из-за этого девушки были знакомы куда ближе всех остальных, изредка приветливо общались и всегда здоровались. Василиса тут же поднялась, чтобы оказаться с девушкой на одном уровне, хотя та была несколько выше неё и крупнее. В школу её отдали на год позже, в сентябре первого учебного года ей исполнилось восемь, и это придавало им ещё большую разницу в возрасте, которая однако не мешала их приятельским отношениям. Инга искренне широко улыбалась Василисе, и та не менее искренно улыбнулась ей в ответ. Одногруппница была одета в короткие голубые шорты, модные белые кроссовки и топик с кепкой, из под которой торчал светло-русый конский хвост, который Инга обожала заплетать. Её образ был женственным несмотря на крепкую фигуру и временами казавшееся хищным выражение лица, особенно, когда девушка была не в духе. Но сейчас у неё было прекрасное настроение, как никогда располагавшее к общению. — Привет! — откликнулась Василиса, пока Лёша наблюдал за ними, не двигаясь с места, заинтересованными глазами. — Твой парень? — стрельнула в сторону Лёши любопытным взглядом Инга, лукаво улыбнувшись. Василиса тут же вспыхнула, сильно покраснев. — Мы… — неуверенно пролепетала она, но тут ей на выручку пришёл спокойный как слон Рознев: — Мы недавно познакомились. — Вот оно как… — многозначительно протянула Инга и вдруг, наклонившись к Василисе, спешно прошептала: — Огнева, как ты его подцепила?! Это же парень из ушу-группы! Они не знакомятся с нашими девчонками, — с явным сожалением сказала она, то и дело заинтересованно косясь на наблюдавшего за ними парня. Василиса лишь пожала плечами, не понимая, что в этом такого необычного. — Сам подошёл и познакомился, — призналась девушка. Инга потрясённо на неё посмотрела и отстранилась, чтобы не вызывать ещё больших подозрений у Лёши. На губах парня появилась хитрая ухмылка, он догадался, что девушки обсуждают его, и ему это понравилось. Инга же тем временем засобиралась по каким-то своим делам. — Ну ладно, увидимся, Василиса, пока! — помахала она Огневой рукой, кинула ещё пару взглядов на внимавшего их короткой беседе Лёшу, и спешно удалилась, скрывшись в толпе. — Кто это? — спросил парень, едва девушка ушла. Василиса вновь села рядом с ним и с наслаждением вытянула ноги. — Моя одногруппница в гимнастике и девушка из параллельного класса, мы немного общаемся. — Вот как, понятно, — задумчиво произнёс Рознев, словно размышлял над чем-то серьёзным, Василиса не обратила на это внимания, расслабившись на свежем тёплом воздухе. — Как насчёт аттракционов? — заговорщически спросил через некоторое время Лёша. Василиса оживлённо откликнулась: — Так их любишь? — А ты нет? — удивился парень. — Люблю, и, мне кажется, скоро они будут ассоциироваться у меня только с тобой, — рассмеялась девушка, нисколько не лукавя. После нескольких свиданий, которые были у неё с Розневым, парки аттракционов стали вызывать у неё скрытую брезгливость, от которой она потом с трудом избавилась, перекрыв хорошими воспоминаниями. Лёша отчего-то сильнее прочего заинтересовался тем, как проходят тренировки девушки по гимнастике, много расспрашивал о технике упражнений, выступлениях на соревнованиях, тренере и в конце концов Василиса согласилась показать ему парочку своих умений лично. Не увидела в этом ничего предосудительного. Они с Ольгой Михайловной как раз отрабатывали номер для выступления, который должен был состояться в сентябре, и включал в себя несколько элементов, которые Василиса должна была выполнить в первых рядах, как сольная исполнительница. Ольга Михайловна шутливо шепнула девушке по секрету, что планирует предоставить эти элементы именно Огневой, так как из многих других считает её более целеустремлённой и старательной, и они договорились, пока никому об этом не говорить. Потому что это может вызывать ненужный негатив среди других одногруппниц Василисы, — тренер планировала плавно подвести всех к информации о том, кому считает нужным предоставить более сложные партии, и Огнева обещала, что не разочарует её. Мысль продемонстрировать то, чему научилась за много лет в секции гимнастики, Лёше, пришла к девушке неожиданно и вызвала в ней положительный отклик. Василиса даже не видела в ней хвастовства, ведь выступать она будет не перед простыми обывателями, а перед парнем, который в свое стезе тоже много чего умеет, и она планировала после демонстрации своих умений попросить Рознева об ответной услуге. Для показа гимнастических элементов, о которых ещё никто не знал, Василиса с Лёшей выбрали стадион, примыкавший к школе Рознева, но имеющий разрешение на открытое посещение. Там могли играть в разные спортивные игры, заниматься на тренажёрах и бегать любые желающие. Там даже имелись тёплые раздевалки, летом, впрочем, не столь востребованные. Гимнастический купальник Василиса надевала исключительно на выступления и тренировки, поэтому на новое свидание оделась в простые обтягивающие легенсы, в которых как нельзя кстати было видно её тонкую спортивную фигуру, и белую майку на широких лямках. Только на ногах девушка оставила привычные чёрные балетки, временно переодев их заместо уличных кроссовок. Лёша с трудом заставил себя смотреть исключительно девушке в лицо, хотя та была уже излишне затянута процессом подготовки к выступлению, и в любом случае не заметила бы его взгляда. Она выполняла поверхностные упражнения для разогрева, мысленно повторяя последовательность действий, отрепетированных ей с тренером под музыку. Василиса даже взяла с собой небольшую колонку розового цвета, подаренную на прошлогодний день рождения братом, который ежегодно откупался от родственных чувств дорогими подарками, и принесла её на стадион, положив рядом с занявшим место на трибуне Лёшей. Остальные зрительные места были заполнены примерно на одну четверть, какие-то компании пришли сюда поесть и посмотреть в телефоны, но какая-то группка парней лет восемнадцати, среди которой было всего человека три девушек, бурно болела за вступивших на другом конце поля в схватку за мяч двух спортсменов. Василиса мимоходом оценила степень их вовлечённости в игру, прикидывая, сколько шансов, что ребята решат переместиться в их сторону, после чего включала знакомую до каждой ноты мелодию Щелкунчика, и начала с привычного лёгкого вступления. Девушка уже почти погрузилась в музыку и свои движения с расправленной лентой, но тут в её сознание ворвался знакомый девичий голос: — Василиса! — Огнева распахнула глаза и увидела, как на скамейку рядом с Лёшей опускается улыбающаяся Инга теперь уже в летнем платье, а парень при этом строит показательно недоумевающее лицо и жмёт плечами, мол, понятия не имею, откуда она взялась. Василиса тут же быстрым шагом подбежала к трибунам и выключила музыку, сильно смутившись. Одногруппница смотрела на неё с большим интересом и явно была во внимании, ожидая пояснения происходящего. — Привет, Василиса. И Алексей, — как-то по особому выделила интонацией имя парня Инга, и тот приветливо ей улыбнулся, явно не выражая протеста по поводу её неожиданного появления. Инга тем временем деловым, даже чуть извиняющийся тоном обратилась к замершей напротив неё Василисе: — Извините, ребята, что помешала вам, я просто была тут с друзьями, — махнула она головой в сторону той самой компании спортсменов; руки её при этом женственно лежали поверх белого подола, накрывавшего изящные колени, будто из в меру современный девушки она превратилась в консервативную леди. — Случайно услышала до боли знакомую мелодию, — лукавым тоном добавила она, и Василиса почувствовала неладное, словно приближалась опасная буря, и внутренне напрягалась, — и решила подойти. А тут снова вы. Вы встречаетесь? — с интересом спросила Инга, снова вгоняя Василису в подобие ступора, и заставляя улыбаться Лёшу. Тот к удивлению Огневой, повернул к ней голову, отрываясь от созерцания Инги и вопросительно спросил: — Василиса? — та растерялась и несколько секунд просто молчала, лихорадочно раздумывая, а потом наткнулась на изучающий взгляд Инги и как-то совершенно непроизвольно произнесла: — Да. Думаю, да. Привет, — запоздала поздоровалась она и тут же спросила: — Ты чего-то хотела? — Инга дружелюбно заулыбалась, и Василиса даже подумала, что плохое предчувствие её обмануло и немного расслабилась. — Да, хотела спросить… а что это за номер ты начала показывать своему парню? Что-то я не помню этих элементов на нашей совместной отработке, — многозначительно протянула Инга, выжидательно глядя Василисе в глаза своими безразличными серыми, из-за игры света вдруг показавшимися Огневой и вовсе страшными белыми. Василиса несколько секунд напряжённо размышляла над ответом, она оказалась не готова к тому, что эта информация станет известна кому-то из группы, но в конце концов девушка заставила себя успокоиться и, внимательно посмотрев на Ингу, серьёзно-вежливым тоном произнесла: — Да, ты права. Это номер, который мы недавно начали разучивать с Ольгой Михайловной, мы пока не рассказали девочкам. И я очень прошу тебя тоже пока никому не говорить, я дала слово, — убеждённо добавила Огнева, без капли веселья глядя на слушавшую Ингу. Девушка на время замолкла, глядя куда-то в район своих колен и напряженно о чём-то рассуждая, а после доброжелательно улыбнулась, подняв голову на стоявшую напротив неё Василису, и заверила: — Да, конечно, Василиса. Я никому не скажу. Просто мне стало любопытно и интересно, чем ты тут занимаешься. Уже начала думать, что что-то упустила на тренировках, — нервно рассмеялась Инга, которая, как знала Огнева, не всегда с полной отдачей выкладывалась на тренировках, однако её амбиции в спорте достигали не маленьких высот. Не сказать, что Василиса уважала такой подход, но и осуждать не имела права, — в конце концов это решение только одногруппницы, на самой Огневой же оно никак не скажется в любом случае. — Ну что ж, — поднялась с трибуны Инга тем временем, как-то натянуто улыбаясь Василисе и Розневу. Тот продолжал с преувеличенным интересом наблюдать за девушкой в коротком платье. — Я тогда пойду, меня ждут друзья, к тому же, не хочу портить вам свидание. Наслаждайтесь. До встречи, Василиса! — махнула она рукой на прощание девушке и степенно удалилась в сторону, откуда как выяснилось, пришла. Хоть её тон и оставался бесконечно вежливым, а интонации приветливыми, Василисе не понравился странный блеск в её глазах, когда она обернулась напоследок, изогнув губы в многообещающей улыбке.

***

Вся её личная трагедия или же, наоборот, удача, началась через несколько дней. Честно говоря, Василиса и раньше чувствовала что-то неладное, даже когда гуляла с Лёшей в Питере и отмечала странную реакцию на его слова или прикосновения, однако после последнего свидания это чувство обострилось до уровня сильно ощутимого. Девушка, что-то подозревая, в тот день после непродолжительного выступления, которое всё же провела для Рознева, не давала себя долго обнимать и высвобождала руку под любым предлогом. Парня это, кажется, расстраивало и даже задевало, но Василиса почему-то не чувствовала себя виноватой, как и в последующие дни, когда их переписки неожиданно прекратились. Огнева вдруг почувствовала резкое отторжение к их общению и перестала писать, а Рознев же, будто прочтя её мысли, тоже не предпринимал попыток связаться с ней и на пару дней просто пропал, появляясь онлайн лишь в соцсетях. Василиса видела это, но почему-то не беспокоилась, наоборот, в её душе появилось мирное спокойствие, напополам с надеждой, словно именно так всё и должно было происходить. Наверное, они слишком быстро начали развивать их отношения и им следует притормозить и обдумать, как поступить дальше. Этим Василиса и занималась, отчего-то думая, что Рознев занят тем же, и лишь дня через четыре или пять, когда семья девушки уже должна была вот-вот уехать на юг, как и планировала, и так отложив своё путешествие, Огнева всё же написала парню первой, выбрав нейтрально-приветливое начало: «Привет, как у тебя дела? Как прошёл остаток недели?» Ответ пришёл достаточно быстро и сквозил такой же вежливой радостью, поэтому Василиса и не почувствовала неладное сразу. «Привет, Василиса! Всё отлично! Много гулял» «С друзьями?» — спросила Василиса, почувствовав слабый укол обиды. Она все эти дни не вылезала из тренировок по гимнастике, и думала, что Лёша не связывается с ней по той же причине, что и она — думает и занят, однако он проводил время куда более праздно, чем она. «С ними тоже», — пришёл Василисе неоднозначный ответ, и девушка непонимающе приподняла брови. Она была в своей комнате и занималась тем, что собирала чемодан, но ради Лёши отложила это дело и теперь просто сидела на кровати, задумчиво пялясь в мобильник. «Кстати, я должен тебя поблагодарить», — прислал Лёша ещё одно странное сообщение, и Василиса тут же закономерно поинтересовалась, за что? Ответом ей было относительно длинное голосовое сообщение, которое парень записал, по всей видимости находясь на кухне и гремя чем-то железным. Голос его при этом звучал беспечно спокойно, хотя слова стали для девушки воистину шокирующими. «Помнишь нашу первую встречу с Ингой в городе? Ты мне ещё потом рассказала, что она твоя одногруппница, к тому же, учится в параллельном классе. А я её уже давно видел, только издалека и, знаешь, она всегда мне нравилась, только что-то всё время не давало к ней подойти познакомиться», — весёлым, даже радостным тоном говорил Алексей, будто это так и надо было, в то время как у Василисы, слушавшей это через наушники, внутри что-то переворачивалось, задевая важные органы, и вызывало окаменение всего тела. «А ты так удачно мне про неё сказала, я даже имя её узнал и найти потом в соцсетях смог, так что ты нас, можно сказать, свела! — обрадовано заявил Лёша, а девушка с силой впилась двумя руками в одеяло, низко склонив голову к свесившимся с кровати ногам. Горькое разочарование, которое она впервые почувствовала по отношению к человеку, накрыло её с головой, затопив изнутри как пустой сосуд. А парень всё продолжал и продолжал говорить, таким милым тоном, что несмотря на очевидную глупость происходящего, девушка сомневалась издевается ли он или просто настолько туп, что не понимает простых вещей. «Так что спасибо тебе большое, Василиса! Мы с ней встречались недавно, так здорово погуляли, оказывается, я ей тоже нравился», — голос парня неожиданно изменился, понизившись, будто парень всё ещё не верил в сбывавшуюся мечту. Василиса всегда считала, что чужое счастье умиляет её и заставляет радоваться за этих людей, однако сейчас она не почувствовала и толики положительных эмоций. Она была разбита, растоптана и унижена. И им, и собственными наивными мечтами и мыслями, которые девушка тут же возненавидела. Василиса не чувствовала агрессивного желания рвать и метать, которое закономерно могло возникнуть у преданных и обманутых людей, однако её пальцы всё равно тряслись от глухой затапливавшей злости, когда она медленно с расстановкой печатала ответ. «Я рада за вас двоих, и что так вышло, это здорово.» Девушка прекрасно понимала, что не сможет записать парню ответное голосовое, да и не заслуживал он от неё такого поощрения, — голосовые она записывала исключительно тем, кому доверяла и кого ценила. А в Розневе Василиса жестоко ошибалась. Он не стоил и кончика её ногтя, что уж тут говорить о каком-то там доверии. А Рознев всё также продолжал писать ей, будто действительно ничего не случилось, и всё с самого начало и было так задумано. «Да, это просто улёт! Спасибо ещё раз тебе большое!» «Да не за что.» — сухо ответила Василиса на восторженные благодарности, не чувствуя ненависти, лишь сильнейшую обиду, разочарование и непонимание. У неё были вопросы, которые она могла задать, например, отчего же он не мог по-человечески ей сказать, что влюблён в другую девушку, однако она уже избрала ту же тактику, что и он — делать вид, что всё так и надо, и задавать какие-то вопросы означало всё же показать свою уязвимость. А перед таким, как он показывать свою уязвимость не хотелось. Последняя тренировка перед очередным отъездом прошла ужасно. Василиса не могла сосредоточится на упражнениях и элементах, к тому же другие девушки смотрели на неё иначе чем обычно и шёпотом о чём-то переговаривались так, чтобы она не слышала. Огнева не обращала на это внимания, погружённая в свои безрадостные мысли, и хмурилась, механические повторяя упражнения. Душу ей слегка грело лишь то, что после тренировки её обещали встретить подруги и погулять с ней до времени её отъезда. Но после окончания тренировки, когда она уже собиралась уходить в раздевалку, намерено дождавшись ухода остальных девочек (Инги, которую Огнева делала вид, что не замечает) оттуда, Ольга Михайловна, тоже последние полтора часа поглядывавшая на девушку излишни печально, подозвала её к себе и сказала нечто такое, что буквально пригвоздило Огневу к полу: — Василиса, скажи, зачем ты показывала наш с тобой номер перед большим количеством людей? Не пойми меня неправильно, но наши, и в первую очередь, твои конкуренты, могли просто украсть нашу музыку и движения, — спокойно, но разочарованно произнесла тренер, серьёзно глядя девушке в глаза, в то время как у той в душе происходил второй взрыв за сегодняшний день. Василисе показалось, что её рот наполнен песком, когда она приоткрыла вмиг пересохшие губы и хрипло перебросила, чувствуя как страх смешивается в венах с кровью, циркулируя по организму: — О чём Вы говорите, Ольга Михайловна? Каким большим количеством? Кто Вам такое сказал? — обессилено прошептала девушка, в первую очередь из-за не приглушённой обиды подумав на Алексея, — ему же она выболтала, кто её тренер, к тому же он слышал, что номер никому ещё неизвестен, однако следующая догадка пришла к ней быстрее, чем ей потребовался ответ от Ольги Михайловны. Слегла нахмурившись, женщина произнесла своим привычным спокойным тоном: — Инга перед тренировкой сказала мне, что ты решила похвастаться перед какими-то знакомыми ребятами гимнастикой. Василиса, ты не подумай, что я злюсь на тебя или запрещаю, просто не стоило этого делать. Это была наша тайна выступления. Помнишь, я ещё в первый год говорила, что… — Огнева решительно её перебила таким звонким голосом, будто чиркнули сталью о сталь: — Она соврала, Ваша Инга. У Василисы перед глазами появилась пелена алой ярости, такой, какой, она думала, никогда в жизни ещё не чувствовала. Рознев с Ингой сегодня по очереди вывели её на эмоции, о которых она и не помышляла, считая крайне негативными и радуясь, что не подверженна им. Однако теперь девушка почти упивалась ими, одновременно утопая, на сей раз действительно почувствовав острое желание что-нибудь сломать. Ногу Инги, например. Умом Василиса понимала, что ничего критичного не произошло. Подумаешь, потеряла первого в жизни парня, а соперница оклеветала её в глазах любимого тренера, — всё это можно пережить и легко доказать свою правоту. Однако обжигающая злость не собиралась уходить, пока Василиса не решит её выпустить, к тому же совершенно неожиданно к девушке в оправдание пришла мысль, что, так или иначе, осадочек от случившегося сегодня останется с ней очень надолго, если не навсегда, и Огнева просто обязана отомстить за смуту, которую эта парочка предателей поселила в её душе. Ольга Михайловна при резком порыве Василисы изумлённо замолчала, уставившись на свою подопечную, у которой разве что пар из ушей не шёл. — Соврала? — переспросила тренер потрясённо. По ней было видно, что она даже не допускала такого варианта, однако теперь засомневалась. Всё же с Василисой у неё были очень хорошие отношения, чтобы не верить ей, и до этого дня девушка никогда её не разочаровывала, и в её проступок, признаться, Ольга Михайловна всё-таки верила с трудом, хотя и допускала, как и среди всех ищущих внимания красивых девушек. — Да, — уверенно заявила Огнева, сжав от напряжения кулаки. — Что она ещё Вам наговорила, Ольга Михайловна?! — воскликнула девушка, неожиданно повысив голос, и с силой ударила рукой по стене рядом с приоткрытой дверью. Женщина вздрогнула от неожиданности и тут же схватила девушку за вторую руку, мягко удерживая тяжело задышавшую Огневу второй за плечо. — Василиса, Василиса! Спокойно, не делай так! Не злись! Что у вас произошло? Зачем Инга соврала мне про тебя, Василиса? Ты никому не показывала свой номер? — вкрадчиво уточнила она. — Показывала, — не стала отпираться Василиса, в которой смущение и страх разочарования Ольги Михайловны перемололись яростью и стали решительностью. Голос её звучал как чечётка, в который прослеживались нервные паузы. — Но только одному человеку. Теперь он парень Инги, можете спросить у неё. Она приревновала его ко мне и решила устроить гадость, — скривились губы Василисы в злой усмешке, совсем ей не идущей. — Ревнивая стерва, — едва слышно прошипела она, сжимая зубы до лёгкой боли в дёснах, продолжая сжимать кулаки. Тренер только потрясённо смотрела на Василису и впервые видела её в таком взбешённом, на гране агрессии, состоянии. Женщина даже побоялась убирать руку с её плеча, словно опасаясь, что девушка тут же ринется в драку с одногруппницей, тем более что та вдруг появилась в дверях и противным мягким тоном спросила: — Как ты меня назвала, Огнева? Василиса повернула к ней голову, чувствуя, как искрится вокруг неё опасный, ослепляющий её, орел злости. Сквозь него Огнева к своей отстранённой неожиданности вдруг увидела позади Инги Римму и Зину, в удивлении наблюдавших за скандалом со стороны. Девушка резко высвободилась из хватки Ольги Михайловны и направилась к сопернице, однако не ударила её, как успела испугаться тренер и показалось подругам, а лишь с силой толкнула плечом, собираясь выйти из зала. Но отчего-то моментально взбесившаяся Инга вдруг больно схватила её за тонкое запястье и прошипела в самое ухо, показав истинное своё отношение: — Плоская малолетка! — Для Василисы эти слова стали одновременно спусковым крючком и поводом успокоиться. Неуловимым движением Огнева немного задрала короткий топ Инги в белый цветочек на бретельках, который та любила носить, потому что он подчёркивал верх её груди, и не больно, но ощутимо ущипнула девушку за выступающую под ним жировую складку. — Советую сбросить пару килограммов, — холодно произнесла Василиса, смело уставившись сопернице прямо в глаза, задрав голову. — Лёшка, конечно, не собака, чтобы бросаться на кости, — многозначительно провела девушка по собственному плоскому животу с проступающими мышцами, — но вот гимнастика тебя не переварит, — напоследок издевательски цокнула языком Огнева, вырвала руку и, поманив молчавших подруг, гордо удалилась в раздевалку, оставив уязвлённую Ингу наедине с помрачневшей Ольгой Михайловной.

***

— Василиса! Что случилось?! Кто эта выдра? — без обиняков закричала Зина, стоило всем троим оказаться в опустевшей раздевалке. Римма задавала примерно те же вопросы наперебой с подругой, а Василисе оставалось только жалеть, что Диана где-то задержалась, в то время как лучше всех умела успокаивать. Огнева лихорадочно стягивала с себя гимнастический купальник, от переизбытка эмоций едва не порвав его по швам, и одновременно набирая чей-то номер по громкой связи. На удивлённые взгляды подруг всё ещё злящаяся Василиса лишь многозначительным жестом попросила их замолчать и скрежещущим голосом произнесла, как только Рознев поднял трубку: — Передай своей девушке, что она последняя сволочь в этом мире! Самая подлая и мерзкая, каких я только знаю! Потрясённый Лёша сначала молчал, а после не менее возмущённо заголосил: — Не буду я такого ей передавать! И вообще, с чего вдруг?! — явно пребывал в глубоком шоке он. Василиса тем временем со скоростью Света облачилась в любимые синие джинсы, кеды и футболку и, вновь жестом позвав послушно замолчавших подруг с собой, пулей вылетела из раздевалки, стремясь как можно скорее оказаться на улице. — А с того, Рознев! Пораскинь мозгами, спроси у Инги! И, да, — не могла заставить себя понизить голос Василиса, — это не я вас свела, Лёшенька, — это сделал фатум! Судьба, если угодно! Вы отлично подходите друг к другу, я желаю вам счастья и семерых детей, блин! Пока! — рявкнула она, сбросила звонок, заблокировала вероломную парочку везде, где только могла, удалив при этом все, даже самые скудные переписки, и только после этого обессилено опустилась прямо на ступеньки спортивного клуба и тихо заплакала, исчерпав запас своей энергии. Перепуганные Римма и Зина тут же уселись с двух сторон от неё и принялись успокаивать, гладя девушку по голове и спине, а она продолжала тихо плакать, не поднимая голову со сложенных на коленях рук.