Soft-Girl

В тот день Фэш понял, что всё пошло наперекосяк с самого утра. Разумеется, из-за Захарры и только из-за неё. Сначала она впилась в него, как оголодавший по вниманию клещ и попёрлась в любимую школу, поставила там всех на уши, — а Фэш не сомневался, что их обман о новенькой раскроется в ближайшем времени, и влетит, разумеется, только ему, потому что парень, отдавшись совершенно внезапному приливу благородства, решил в случае чего отмазать от наказания Василису. Девчонка не виновата, что ей посчастливилось взять Драгоциев на буксир ещё на улице, а потом к тому же со своим добрым сердцем согласиться помочь в дурацкой авантюре сестры Фэша, и этих порывов от Огневой парень, как ни старался, строя самые разные предположения, а понять не смог. Василиса не поддавалась его размышлениям, она вся была для него сплошным тайником за железной тяжёлой дверью, Фэш не понимал мотива её поступков. И не только сегодняшних. Он всегда с момента их начавшегося общения, да и иногда до этого, смотрел на неё взглядом исследователя, который никак не мог сформулировать нужную теорию, хотя, казалось бы, какие-то части необходимой информации у него уже были. Василиса олицетворяла несобранный пазл с мелкими детальками, которые мало того, что надо было соединить, но ещё и перевернуть каждую частичку на лицевую сторону, выудив из общей горы. А Фэш, волей-неволей, каким-то неумолимом образом начавший часто пересекаться с Василисой, незаметно и медленно подходил к столу с этой несобранной композицией и уже чувствовал неумолимое желание разобраться в этой головоломке, потому что у него уже возникла необъяснимая к этому необходимость, а парень привык разбираться в делах, которые его интересовали. Ему в неопределённое время стало интересно, как устроена Василиса, на что она опирается в любых своих действиях и мыслях, чем руководствуется, — парень успокаивал себя тем, что это естественное желание узнать человека, с которым хорошо общаешься, ближе. Ему всегда было так комфортнее, Фэшу нужно было почувствовать между ними доверительную связь, чтобы считать её своим другом, хотя он и подмечал в самом себе, что доверяет ей и без какой-либо рациональной на то причины. Он просто чувствовал уверенность в ней и едва ли не полную надёжность. Почему — парень объяснить не мог, но хотел выяснить в ближайшее время. Пока что, размышляя об этом вопросе, Фэш чувствовал себя на середине — или даже ближе к началу, верёвочного моста над пропастью, раскачивающегося на сильном ветре, и его это шаткое состояние вовсе не устраивало, а лишь сильно раздражало. Раздражало это незнание собственных чувств и желаний относительно кого-либо, а он привык знать всё о самом себе и внутренних предрасположенностях к людям. Василиса не была его другом, но и простой знакомой парень её уже не считал, — а так не бывает, — ты либо дружишь, либо нет, либо ты… Он готов был приложить многие усилия, чтобы разгадать тайну головоломки и оказаться на другой стороне моста. И решил Фэш начать уже с этого дня, хотя думал об этом уже и немногим раньше. Он не хотел признавать, но, возможно, толчок к этому ему дала Захарра со своим «значит, больше всех тебе нравится Василиса!», — из-за этого Фэш до сих пор был готов периодически смотреть на сестру, как на больную, но та и так на каждый его похожий взгляд демонстрировала костлявый, но юркий кулачок, и Драгоций решил не возникать. Не хотел ссориться настолько часто. Но сегодня Захарра, сама не осознавая этого, довела его почти до бешенства. Сначала своими приставаниями, потом эксплуатацией Василисы, которую Фэш считал божьим одуванчиком, и кого-кого, а Огневу впутывать во всё происходящее не хотел, настолько невинной она ему казалась, и это стало бы его лишним грехом. А может, он не хотел признавать, но на подсознательном уровне убеждал и самого себя в своей отстранённости к ней, ведь обычно ему было до лампочки, какой мазохист решит повторять за ним его нарушения. Но Захарра, не прилагая особых усилий, повела Огневу за собой, а та согласилась ей помочь, а потом ещё и на прогул отважилась! Кажется, с этого момента Фэш не был уверен вообще ни в чём, поэтому, поглядывая на Василису, как на сюрреалистичное полотно, всё пытался отрезвить, как сестру, так и Огневу, но рыжеволосая не отступала, а Захарра разозлилась и вдобавок ко всему сделала какие-то совершенно идиотские выводы, но даже это не остановило Фэша от других предостережений, которые, впрочем, как показалось ему, были полностью проигнорированы. Ещё появился некто Маар, который хоть и не заявлял прямым текстом, но точно был парнем Захарры, и Фэш вынужденно передал своё недовольство и ему, что, кажется, Броннера, любившего трепетно пожимать девушками руки, не шибко обрадовало. В конце концов Драгоций плюнул на попытки доказать Василисе что-либо, решив, что делать добро себе дороже, и стал просто наслаждаться часами, проведёнными не в школе. Быть пофигистом он всегда умел, поэтому с лёгкостью отпустил все мысли, держа в голове только слова матери, о возможном грозящем ему наказании в случае очередного прогула. Но и её образ неумолимо стёрся, когда начались все развлечения с кафе, гулянием по парку, догонялками и поеданием вредной еды. Фэш почти незаметно и привычно для себя держал руку у Василисы на плече, словно зарекомендовал себя её протектором от всего опасного и неопасного, словно заручился от всего оберегать её, будто это было естественно, а сам не мог понять, с чем это больше связано, — с тем, что эта девушка ведёт себя с ним добрее чем другие, и он на подсознательном уровне тянется к такому человеку, или же ему просто банально нравилось, что Василиса позволяет себя касаться. Некоторые начинают орать и качать права, некоторые стреляют глазками, а иные убивают одним взглядом. Словом, с Василисой было просто, как будто обыденно и естественно. Это было приятно. Во всяком случае, она не была против, и вела себя так же непринуждённо, как и он сам. Проще говоря, давала ему официальную причину ни о чём не беспокоиться. Захарра временно перестала раздражать, посвятившись Маару, который с самого начала и не планировался в их прогулке, и ни на шаг не отходила от него, забыв о существовании остальных, и родного брата в том числе. Ник, как тут же понял Фэш, оставшийся обделённым какой-никакой, а девушкой, угрюмо пялился в телефон, сохраняя на лице недовольное выражение. Похоже, точно такое же было у самого Драгоция, потому что Василиса неожиданно начала задавать ему вопросы и успокаивать. Фэш незаметно от неё прибалдел настолько, что решил убрать руку, вдруг создавшую резкий контраст на фоне их диалога, и отмолчаться, а девушка ни с того ни с сего на него обиделась. Словно её задело его нежелание выворачивать наизнанку душу и как всегда скрыть всё ото всех, кроме, разве что, Ника. Это его шокировало даже больше, чем её расспросы о его здоровье и в целом о состоянии, граничащие с навязчивыми, и на время он растерялся, не зная, как это принимать, и что делать. Не то чтобы он напропалую решил игнорировать собственное доверие к ней, тогда дававшее о себе знать, просто подсознательно не хотел ему подчиняться, подумав, что даже если девушка ждёт его развёрнутого ответа, это будет странно, если он вот так с места в картер выложит ей всё. К его тихому радостному ужасу решение пришло само собой, едва Фэш разглядел в Василисе ту самую почти незримую решительность сохранить в себе это неприятное чувство затаённой боли и чего-то ещё, ему непонятного. Поначалу парень ещё сомневался и хотел свести произошедшее в шутку, но с некоторым неудовольствием понял, что на этот раз, пожалуй, первый раз, этот способ не подействует, и на свой страх и риск Фэш решил разрешить ситуацию стоящими словами. Изменил своим старым устоям и привычкам, поняв вдруг, что обиду кого-кого, а Василисы ему ощущать тяжелее всего, и это давящее чувство с первых секунд стало удушливо настолько, что Фэш отчётливо понял — всё сделает, лишь бы Огнева смотрела на него с той же терпимостью и принятием, которое он неоднократно видел в глазах матери. Ему было это важно едва ли ни как возможность дышать. Её несдержанная улыбка после его привычного комментирования увиденного вокруг, в данном случае — затаившегося в траве ежа, вызвала в Драгоцие едва ли не облегчение, но он со всей твёрдостью знал, что надо брать быка за рога прямо сейчас, и не упустил момент поговорить с Василисой, и кто из них удивился этому больше, осталось загадкой. А ещё девушка невесомо его поцеловала, едва коснувшись тёплыми губами щеки, словно решив этим закрепить всю необъяснимость ситуации, в которой они оказались, и реакция его тела стала для Фэша настоящей неожиданностью. Он вздрогнул, будто на него вылили ведро ледяной воды, почувствовал мягкое, пугающе-неизвестное и дразнящее покалывание на обеих щеках, правда, прокомментировал его иначе, а ещё — неожиданную лёгкость и теплоту, плавно перетёкшую из его груди в солнечное сплетение, грозившую ослабить и ноги, но парню удалось вовремя предотвратить это, сумев взять себя в руки. Отвлёкся Фэш только тем, что понял, — Василиса не могла разобрать всей той гаммы чувств, которую он ощутил за эту миллисекунду, а вот сама смутилась, и скрыть этого не смогла. Фэш отчего-то почувствовал себя гордым и польщённым, словно удостоился похвалы, и в озорной манере поинтересовался у девушки о значении её поступка, то ли желая переделать случившееся под себя и окончательно успокоиться, то ли намеренно смущая её ещё больше, потому как ему это совершенно точно понравилось. Но этим секундным порывом Василиса неминуемо поставила жирное пятно сомнения на его почти начавшемся сформировываться не без его стараний у него в душе мнения насчёт их общения, и заставила и так долго корпевшего над этими рассуждениями парня отныне переосмысливать всё заново. И эти мысли действительно теперь редко оставляли Фэша, — девушка словно сорвала тонкую кожицу его привычного типа суждений, открыв место для чего-то нового, незнакомого и чуждого, а потому пугающего и вызывавшего трепет предвкушения одновременно. Ему не терпелось познать это, нечто глубинное, скорее. Поэтому он оценил её отвлекающее от мрачных мыслей касание в кафе под столом, и решительно дал ей об этом знать, отдавая себе отсчёт, что ничего от этого не изменится. Поэтому, когда они как угорелые носились по лесу, прислушивался к своим безобидным мелким желаниям, которые раньше гнал прочь, и максимально продлил их физический контакт, едва наконец ему удалось нагнать эту девчонку, которая, оказалось, не слабеньким таким спортом занимается! — чтобы у него было время понять свои ощущения от незначительных касаний. То ли он был сильно перевозбуждён от адреналина, вырабатывавшегося во время их игры, то ли смог после нагрузки более ясно мыслить, — но в эти непродолжительные минуты, ставшие для него целым замедленным потоком слайдов для того, чтобы самые невероятные по своему содержанию почти неуловимые мысли проникли в его мозг, он точно уверился, что ему нравится просто касаться Василисы. Хоть по причине, хоть без, хоть с её согласия, хоть без него, — просто нравится, и более того — в нём неумолимо росла такая потребность. Единственное и самое важное, чего Фэш не понял — была рациональная причина, объясняющая это. Сваливать всё на гормоны, бьющие в голову в его возрасте с ожесточённой силой, парень просто отказывался. Подобное казалось ему чем-то дешёвым и не стоящим внимания, низким, абстрагированным от его холодного разума, тем, что он всегда мог контролировать и умело управлять, как ему вздумается, выставляя оправданием многих своих проступков. Но сейчас всё словно было иначе, и это было совсем другое, но в то же время близко граничащее с естественным желанием приятных касаний. Хотя бы таких, как то лёгкое касание губ к щеке. Хотелось понять, осознать, разобраться, повторить, почувствовать, ещё раз повторить... И в итоге он перестарался, — Василиса едва не шарахнулась от него в парке, когда они остались наедине, и посмотрела на него таким ошарашенным взглядом, близким к по-животному испуганному, что у Фэша как-то разом опустились руки, померкли мысли, в голове воцарилась безразличная пустота, в теле — тяжесть, а виски, лёгкие и пояс сдавил узел острой обиды. Настолько разочарованной, больной, звенящей и делавшей безжизненным взгляд, что парень, поначалу решивший затаить её, в конце концов перестал сопротивляться, и она вырвалась наружу, подчинив себе тело, сделав его податливым, как пластилин. Захотелось выместить её на ближайшем дереве, на заборе, на смазливом гадком лице Ляхтича, которое сейчас подвернулось бы очень удачно, но так, чтобы этого не видела Василиса. И поначалу он сдержался, сделав вид, что не понял, что она испугалась, и даже смог улыбнуться. Натянутой, голливудской улыбкой. Но потом всё пришло с такой силой, что бороться не было смысла, да и доказывать что-то Огневой — тоже. Она не доверяет ему ни на йоту. Потому что их доверие не может быть неполным. И неизвестно что бы было, если бы Василиса не осознала свою ошибку, а Фэш не переступил во второй раз за этот день через себя и свои эмоции с самовнушениями. Пожалуй, отец девушки, неожиданно заявившийся в школу, имел причастность к их быстрому если не примирению, то нахождению устойчивой для обоих точки взаимопонимания прямиком до следующей встречи. Драгоций не без радости направил всё накопленное за последнее время на бывшего начальника отца, который так подло того кинул, отказавшись разбираться в серьёзном, грозящем судебным разбирательством, деле. Фэш его жгуче презирал и почти ненавидел, а тот оказался отцом девчонки, с которой парень общался, и на миг в его голове действительно мелькнула идея позлить Нортона с её помощью, потому что Фэш с первой секунды не сомневался — Огнев узнал его, и в его светло-зелёных глазах Фэш увидел те же эмоции от их встречи, что испытал сам. Но портить едва улёгшийся мир между ним и Василисой ради какого-то там отсталого друга отца Фэш не собирался, его собственное душевное спокойствие от компромисса с девушкой было куда важнее, как он посчитал, воистину эгоистичного желания вывести из себя Огнева. Но парень всё же не упустил шанса показать тому, что с Василисой он знаком и знаком довольно близко, и менять ничего из-за тёмных дел их двух семей не собирается, и более того — у него едва ли не серьёзные намерения, за которые Фэш, правда, пока не ручается от слова совсем, но всё равно уверен — Нортон его поймёт. Поймёт его намёк. Поймёт и будет грызть ногти от собственного бессилия, потому как Драгоций знал, они не в мексиканском сериале, чтобы Огнев запрещал дочери с ним общаться. И это лишний раз подтвердила мама Василисы, которую парень помнил из детства более подробно, чем её отца, — тот уже тогда был в разъездах и мало уделял времени семье. Лисса вроде как в вежливой манере звала его к ним домой, но в её глазах была заметна серьёзность и непонятная парню решительность, поэтому он покорно согласился на её предложение, чем, кажется, по-настоящему её осчастливил, а после, отказав себе в удовольствии попрепираться с отцом Василисы ещё, с Богом отпустил торопившихся Огневых, хотя при желании в совокупности с его задиристостью, он запросто смог бы продлить их скандал на полчасика так точно. Но Василису всё ещё не хотелось подставлять, а в том, как важна ей гимнастика, парень уже успел убедиться. К тому же в его кармане с некоторого времени беззвучно вибрировал телефон, настойчиво не желая затихать, и Фэш взял трубку только минут через пять, когда чёрная тойота скрылась из виду, и трое ребят решили вернуться ко входу в школу. Ник успел его капитально достать своими через чур наигранно-весёлыми шуточками об увиденной им сцене, а Диана Фрезер, не пойми зачем следующая за ними и сохранявшая молчание, в который раз уже качала головой, вздыхая. Фэш резко остановился на нижней ступеньке крыльца, выхватил из глубокого кармана куртки потрёпанный телефон и ответил на шестой по счёту звонок матери, волком поглядывая на отчего-то стоявших рядышком спевшихся Ника и Диану, продолжающую украдкой улыбаться. Если у Лазарева что-то выйдет с этой девчонкой, Фэш, бесспорно, будет рад, но своё отстранённое отношение к ней поменяет вряд ли. Смахнув по разбитому экрану телефона, парень прислонил его к уху и деловито буркнул: — Да? — легко пружиня на двух ногах по очереди, не отрывая носки от земли, словно готов был вот-вот сорваться с места и начать бежать кросс. В трубке тут же раздался едва ли не восторженный голос матери, в котором перемешивались и облегчение, и злость, и какая-то формальная интонация, выработанная за счёт повседневности её визитов в школу к сыну. — Ну наконец-то, Фэш! До тебя не дозвониться, как до президента! — воскликнула она довольно громко, что Ник и Диана услышали, и Лазарев, наконец, перестал исторгать из себя истеричное хихиканье, за которое хотелось молча врезать. Покосившись на обоих с предупреждением в льдистых глазах, парень только сказал: — И тебе привет, ма. — Привет, привет! — тут же начала разоряться женщина, и Драгоций мог биться об заклад, что она сейчас всплёскивает свободной рукой. Парень невольно прислушивался, оценивая тишину на её заднем фоне, и уверился, что Селена уже не на работе, и не в машине тоже. — А ты где? — обыденно спросил парень, словно не мог быть причастен к тому, что она могла находиться уже где-то в его школе или же мчаться сюда. Селена притворно вздохнула, сожалея о чём-то конкретном, и с наигранным переживанием ответила: — В кабинете директора. Сынок, скажи, где я ещё могу быть в этот прекрасный рабочий день? — Она никогда не начинала ругаться сразу, ей нужно было лирическое вступление, в отличие от папы, который мог просто ни с того ни с сего властно гаркнуть на весь дом. Фэш привычно пропустил её слова мимо ушей и заявил, зная наверняка, зачем она ему звонит: — А я не уже в школе, ма. — Ты не уже не в школе, ты ещё не в школе, а, возможно, вообще сюда не захаживал! — процедила Селена, и в голосе её чётко обозначилось раздражение, признаки которого парень распознавал с первых нот. — Мам, но это невозможно, иначе тебя бы не вызвали, — доходчиво пояснил ей Фэш, сам не зная, зачем злит мать ещё больше. В трубке вдруг послышались секундные помехи, после которых прямо в ухо Драгоцию проник обрывок фразы, заставивший его отвести телефон подальше от уха: — ...щайся сейчас же! Немедленно! И иди в кабинет директора! — Но зачем, мам? Не думаю, что он уже успел соскучиться по мне, только в прошлую пятницу виделись, — привычно нагло и вместе с тем обыденно ответил Фэш, не глядя, показывая нахмурившейся Фрезер неприличный жест, за что тут же удостоился такого же взгляда от Ника, хотя тот обычно не реагировал на хамство друга, и радостно хмыкнул, будто произошло что-то презабавное. Матери парня явно не понравилось его веселье, как и ответ, поэтому она, уже не стесняясь присутствия директора, завуча и классной руководительницы сына, повысила голос: — Сейчас договоришься у меня! Сейчас же приди ко мне и дай посмотреть в твои бесстыжие глаза всем собравшимся, и я с удовольствием выслушаю твои оправдания, прежде чем лишить того, чего я тебя ещё не лишила!!! Фэш выдавил из себя фальшивый вздох сожаления и сказал: — В таком случае я не буду торопиться, мам. Пусть Светка, — так пренебрежительно и тайком называли свою классную одноклассники Фэша, — пока жалуется на меня так, как умеет делать это только она, а потом к ней присоединяються другие. А мне ещё дойти надо.. — Ты где?! — мгновенно среагировала мать Фэша, едва дотерпев до паузы в его словах, поняв, что раскаянием и желанием идти навстречу её приказу тут и не пахнет. — Далеко, говорю же, — не моргнув глазом, соврал парень, поднялся по крыльцу и зашёл в школу вальяжной походочкой. С той же небрежностью жестами попросил охранницу вернуть ему скейт, который с недавнего времени решил оставлять на вахте, ибо так быстрее всего было его забирать, и вышел обратно на улицу, где к счастью его поджидал только Ник, успевший куда-то деть свою Диану и её портфель, который Фэш мельком успел оценить в руках друга. Всё это непродолжительное время Драгоций выслушивал угрозы матери и причитания всех педагогов по очереди и, в конце концов не выдержав, отлючился, пообещав прийти "вчера" — как в старом обмане болезней лихорадушки с лихоманушкой*. Лазарев тут же с неприкрытой иронией уставился на него, мигом перестав бросать на друга те неодобрительные взгляды, которые автоматически вырабатывались у него в присутствии Дианы по отношению к Фэшу, но тот даже не обижался. Давно понял, что у его друга едва слюнка из краешка губы при виде Дианы не течёт, так что, чего на больных дураков обижаться? Тем более Драгоций знал о подлинном отношении Ника к себе, как и то, что Лазарев почти не соображает всё из-за той же Дианы. Фэш не понимает, как это происходит, и почему друг из-за этого становится таким мягкотелым, словно ребёнок после девяти лет учёбы на дому, но то, что это повторяется снова и снова — факт. — И куда ты? — запоздало окликнул его Ник, не услыхавший на этот раз брани Фэша, касавшейся всего надуманного Драгоцием о побочных эффектах симпатии Лазаева к жутко правильной Фрезер, бесившей Фэша одними своими презрительными взглядами. — Домой, — информативно просветил друга тот, разгоняясь одной ногой на скейте и едва ли не со вздохом облегчения выкатываясь из школьных ворот по машиной дороге. — Пока! — раз такое дело, решил попрощаться с ним Лазарев, зная, что вряд ли ещё сегодня увидит друга. — Пока. Фэш действительно сначала покатил домой, отключив телефон, поднялся на нужный этаж и зашёл в пустую квартиру, ключи от которой всегда носил в кармане штанов или куртки, за холодной колой, припрятанной от Захарры со вчерашнего дня за контейнерами с котлетами в холодильнике, и, чувствуя странное, неудовлетворённое ощущение в груди и голове, неспешно заскользил по тротуару, непринуждённо огибая редких прохожих и лениво отхлёбывая из бутылки на ходу, завернув из-за неприятного ладони холода её в рукав, пока не услышал знакомые голоса, ведущие оживлённую беседу. Из интереса остановился напротив двора, где спрятались от чьего-то гнева Римма и Зина и немного послушал, придя к выводу, что будь на улице хоть лето, хоть осень, хоть зима, тема мальчиков и кто там кого любит у девчонок актуальна будет всегда, хоть некоторые и утверждают, что некоторая помешенность их а этом — глупый стереотип. Но к этим подружкам Фэш испытывал что-то вроде приятельской симпатии, относясь к ним довольно благосклонно и куда приветливее, чем к Диане, но это не помешало Римме и Зине культурно его послать в лучших традициях девушек, которых оторвал парень от невероятно интересного обсуждения, и Фэш был вынужден поехать дальше, не выдержав их натиска, чувствуя вдобавок к странной пустоте ещё и отдельную уязвлённую мужскую гордость. Впрочем, скоро все ощущения прошли, растворившись в безразличности и задумчивости, в которой Фэш пробыл ещё часа два, катаясь в скейт-парке, выполняя классические элементы, ибо настроение не допускало большего риска, а физическое чувство самосохранения после сломанной спины у парня какое-то выработалось, поэтому, устав, он присел на свободную пустую лавочку, подальше от гуляющих людей, оставшись в одиночестве. Рука сама потянулась к дремавшему телефону, наверное, ею управляли остатки совести, и Фэш перезвонил матери, чтобы унять её злость и успокоить. Селена снова долго ругалась, и он отлично прочувствовал её негодование, сидя в отдалении от других звуков. Она снова и снова задавала привычные вопросы, взывала к его мозгу и ко всему, что ещё держало, по её авторитетному мнению, её сына на плаву адекватности, пока он не перебил Селену, бросив: — Мам, я дома всё объясню. — А сейчас ты где? — едва не взвыла Селена, вернувшаяся после очередного школьного выговора, на котором не присутствовал Фэш, на работу по важным делам, которые не могла бросить. — В скейт-парке. — Господи, — обречённо прошептала Селена, вероятно, прикрывая рукой глаза от усталости и измученности от всего произошедшего и от того, что это повторялось снова и снова, превращая длинные недели в её персональный ад. — Почему ты не мог рассказать всё там? — спокойно спросила женщина, к которой вдруг вернулось холодное безразличие и терпение. — Потому что они передёргивают мои слова и не дают сказать! — запальчиво воскликнул злопамятный по натуре Фэш, на памяти которого ярко проступили все до одного такие случаи, когда он был несправедливо обвинён в хулиганствах других. — Может, потому что ты врёшь?! — вдруг прокричала Селена и, кажется, ударила кулаком по столу, Фэш услышал глухой звук. — Даже если я не вру! — не собирался отступать он, тоже повышая голос, и на него закономерно стали обращать внимание прохожие, что взбесило парня ещё больше, и он резко поднялся со скамьи, зашагав вглубь парка. — Их позиция понятна, если учитывать то, сколько ты врёшь и выворачиваешься! — завелась Селена не шутку, чем ещё больше подогрела пыл такого же искромётного сына. — Раз так, на фига я вам нужен?! Разберёте меня по составным и без моего присутствия! — Что за сорные слова? — переключилась вдруг мать, заставив Фэша вскипеть. — Это ты ещё сорных не слышала, мамочка. — Не груби мне! — пошла по накатанному плану своих диалогов с сыном Селена, в которые обязательно входила эта фраза, ставшая едва ли не красной тряпкой для Драгоция. Она сама уже была сорном словом, вставляемым женщиной к месту и не к месту. — Давай дома поговорим, мам, — пошёл на попятную парень, заставив себя не кричать в ответ, зная, что это может ещё больше поссорить их, и примирение после этого может затянуться. — Хорошо! — быстро согласилась разгорячённая Селена, обрадованная, что Фэш пошёл на компромисс первым, и быстро осведомилась: — Как там твой "Плач Ярославны", Фэш? Пересдал? — имела в виду заданное наизусть стихотворение мать. — Да, — сухо откликнулся парень, столь же быстро остывая, как и начиная злиться, — ещё в прошлый урок. Пять. — Молодец, — похвалила его успокоенная этой прекрасной для неё новостью мать и почти тепло попрощалась, получив свой бальзам на душу после сегодняшнего скандала. Любые его хорошие оценки и успехи, даже самые мелкие, её радовали. Фэш глубоко выдохнул, прикрывая глаза и останавливаясь посередине пешеходной дорожки, на которой никого не было, и уже собрался вновь выключить телефон, так как батарея в последнее время невероятно его подводила, разряжаясь буквально за секунду на двадцать процентов, как ему пришло уведомление о новом сообщении в соцсеть, в которую Фэш заходил исключительно за тем, чтобы комментировать посты "друзей" и обмениваться с ними же мемами. Его же страничка с единственной фотографией ужасного качества, сделанная года четыре назад на фоне какого-то рекламного объявления, пустовала, выдавая старые ссылки на интернет-игры, которыми парень когда-то увлекался. Драгоций сначала хотел проигнорировать уведомление, но его привлекла аватарка отправителя, сделавшего ему запрос в друзья и на начало диалога. Ярко-синяя тропическая бабочка, пристроившаяся на обычном голубом васильке, смутно знакомая парню, притягивала взгляд, и Фэш механически провёл по экрану, открывая приложение. Привет, Фэш!— писал отправитель, значившийся под ником "Соrnflower", профиль был закрыт, но парень всё равно каким-то чудом прочёл сообщение голосом правильного человека. К тому же у них было несколько общих "друзей". Это Василиса, если что! Я хотела извиниться за произошедшее сегодня после прогулки и во время неё (ну, ты понял). Мне жаль, что так вышло, не злись на моего отца, он очень властный человек, живёт по принципам, мне кажется, он не хотел тебя обижать, я надеюсь, ты тоже. Мама мне рассказала про ситуацию на работе, так что я могу тебя понять. Только прошу не нагнетай обстановку! Я не хочу с тобой ссориться. — На этом второй текст сообщения заканчивался, хотя девушка была в сети и, скорее всего, ждала его ответа, увидев, что он тоже онлайн и прочитал. Фэш невольно покачал головой, удивляясь и одновременно радуясь, что девушка настолько хорошего мнения о нём, и быстро напечатал, опасаясь, что телефон сейчас выключится, и Василиса решит, что он её проигнорировал. Привет! Да, я понял, что это ты, и тебе не за что извиняться, Василёк), я всё-таки первый начал, хотя мне приятно, что ты так думаешь обо мне. И нам не из-за чего ссориться пять же, на нас не должны распространяться эти тёрки, и ты бы, пожалуй, ни о чём не узнала, если бы не моя злость. Виноват, признаю;) — быстро напечатал Фэш без обычных сокращений и миллиона ошибок, которые допускал во всех диктантах из-за своего халатного отношения, а перед Огневой он почему-то не захотел показываться этаким заядлым троечником, которым был скорее из-за отношений с Мариной Владимировной, нежели из-за своей лени и других факторов. Перед отправкой он перепроверил текст на наличие ошибок, чего не делал даже на годовых диктантах. Вот оно, помутнение рассудка, не иначе! Василиса тут же прочла, не выходя из их чата, и буквально через пару секунд написала всего одно слово: Василёк? — поставив удивлённый смайл. Потом быстро опомнилась и напечатала, имея в виду конфликт их родителей: Рада, что ты так считаешь, и что мы с этим разобрались. И нет, не думаю, что ты сильно виноват, это каверзная ситуация, чтобы так просто называть виноватых. Фэш согласился с ней, хотя неприязнь к Огневу не планировала уходить даже после просьбы девушки, а на её первое сообщение ответил в своей обычной манере, наставив своих любимых улыбающихся скобочек, которые в некоторых ситуациях поднимали настроение, а в некоторых служили способом выведения человека из себя. Таким образом Фэш бесил Ляхтича в классном чате. Да, Василёк!) А почему бы и нет?) Тем более, если так переводится твой ник!))) Тут парень, так и стоявший на дорожке, широко расставив ноги, заметил как стремительно садится батарея, сообщил об этом что-то печатающей Василисе, заранее предупреждая, чтобы не стала обижаться, и, сломя голову, непонятно чем воодушевившись, понёсся домой, максимально срезая дорогу через тот же лес, что и днём. Ворвавшись в родную комнату минут через пятнадцать после последнего своего сообщения, он до конца выдвинул ящик стола, где лежала потрёпанная жизнью зарядка от телефона, и, так и оставив всё в неприглядном состоянии, плюхнулся на не заправленную с утра в спешке кровать, уже не опасаясь, что батарея его подведёт. Ок! — понятливо отвечала на его предупреждение Василиса, и тут же снизу шли весёлые смайлики, относящиеся к слову, которым Фэш вдруг решил её называть, а потом неожиданная новость, чем-то похожая на откровение: Кстати, я специально спросила у тренера насчёт гимнастического элемента, и она дала добро! Теперь у меня есть официальное разрешение показать что-нибудь тебе и другим ребятам! Круто! Ждём-с) — искренне обрадовался Фэш, переворачиваясь на живот, лёжа в футболке и джинсах на одеяле. Ты не сильно опоздала на тренировку? — участливо поинтересовался он после короткого обмена смайликами, чувствуя неожиданный интерес знать о её делах как можно больше. Нет, слава Богу! — облегчённо писала она. Мне повезло, ещё и конфетой угостили! — явно горела желением поддержать диалог любыми способами девушка. Ну, раз так, точно повезло) — подыгрывал ей Фэш, непонятно чему ухмыляясь. Да! Спасибо тебе! — вдруг поблагодарила его она, заставив парня удивлённо нахмуриться. Всегда пожалуйста. А за что?) За прогулку! Было здорово! О, это к Захарре) — признал Фэш заслугу сестры в том, что этот день прошёл интереснее, чем планировался. Своё мнение парень мог менять крайне быстро, и к этому моменту сделал вид, что забыл о собственных нерадостных мыслях, засевших в нём ещё с утра из-за вторжения в его жизнь младшей Драгоций. Кстати, Фэш, когда у твоей сестры будет свободное время? Я хочу с ней пообщаться так, чтобы не помешать , — вдруг переключилась Василиса, задав вопрос, который полностью охарактеризовал её поведение примерной тактичной девушки в глазах Драгоция. Парень перевернулся на спину всё в тех же пыльных с улицы джинсах и вытянул руки перед собой, смотря на экран снизу вверх. Я без понятия, — поспешил сообщить ей Фэш, неожиданно для самого себя вспомнив, что Захарра так и осталась с тем светловолосым типом в парке, и ощутил неприятный укол вины. Жаль(, — расстроилась девушка, тоже сидевшая в данную минуту в своей комнате на кровати, только уже в домашней одежде и скрестив ноги по-турецки под одеялом. На левом её бедре уныло лежал позабытый раскрытый учебник по литературе переплётом вниз. Не ожидавшая столь скорого ответа от Фэша, девушка собиралась учить заданное на дом стихотворение, и теперь грозило быть забытым до следующего вечера. Думаю, Захарра сама тебе напишет, — успокоил её парень, сам не понимая, откуда в нём берётся желание затягивать переписку. Подолгу общаться в телефоне Драгоций не любил даже с Ником и тайком гордился этим. Да??? — сомнением вселенского масштаба поблагодарила его Василиса, наклоняясь ближе к экрану, плотнее закутываясь в одело. В доме по неизвестным ей причинам её комната была самой холодной, что в будние дни помогало ей посыпаться с большей лёгкостью, чем если бы ей было душно. Ручаюсь , — смело написал Фэш, хотя никогда не давал обещаний, будучи не уверенным в их исполнении более чем на 80%. Огневу хотелось обнадёжить. Он не знал, что Василису больше беспокоит то, насколько охотно он ей отвечает, а не сами вопросы, которые она ему задавала, уже зная ответ. Не успела Огнева приехать домой, Захарра уже отправила штуки три сообщения во все соцсети по очереди. Но парень об этом пока не знал, а Василиса всегда тщательно прочитывала значимости предлогов, под которыми могла ему написать. Прошлые годы это были лишь его дни рождения, день празднования которых впервые девушка узнала все из того же интернета. Тогда ещё она обращала на него внимания не больше чем на снег в конце зимы. Думаешь, твоя сестра захочет со мной общаться? — Драгоций понял, что для Василисы это важно. Хотя сам, будь его воля и не являясь он родственником Захарры, вряд ли стал общаться с ней добровольно. А Василиса воистину девушка-загадка, раз ей понравилась гипер-непосредственная Захарра. Он не уставал ей поражаться. Я не думаю, я уверен, — отправил Фэш сообщение и тут телефон в его руке затрезвонил, выдав яростный гитарный риф, так что Фэш едва не подскочил от неожиданности. Он с раздражением принял неожиданный звонок от друга и гаркнул: — Чего?! — Фэш, придурок, почему не отвечаешь на сообщения?! — столь же громко и сердито заорал обычно тихий Ник, заставив Драгоция спешно отвести телефон от уха и одновременно насторожиться. Он действительно малодушно проигнорировал несколько сообщений Лазарева, в которых тот просил при первой возможности позвонить, зная, что когда друг катается на скейте, его лучше не тревожить. Но прошло уже порядка трёх часов с их расставания и Ник не выдержал. — Что случилось? — моментально сориентировался почуявший, что пахнет жареным, Фэш, при необходимости умевший становиться ответственным и сосредоточенным. — Меня сегодня успела в конце дня поймать Светлана Геннадьевна, — тревожно начал быстро успокоившийся Ник, не любивший повышать голос. — И что? — с дурным присутствием спросил Драгоций, мысленно просчитывая самые плохие варианты произошедшего. — От уроков тебя, походу, отстранят на неделю, приятель, — уныло просветил его Ник, и по всей видимости что-то уронил, потому что Фэш услышал глухой звук и рассерженное шипение. И сам в тот же миг взорвался: — Да что я сделал-то?! — Не ори, — недовольно попросил Ник, и в трубке странно заскрежетало и зашумело. — Как я могу не орать? — вскочил с кровати Фэш и от переизбытка эмоций принялся носиться по квартире. Забежал в светлую просторную кухню с барной стойкой, поделённую с зоной отдыха, глотнул воды из-под крана и плюхнулся всё на тот же диван, где не так давно они болтали с Захаррой. — Если бы ты сегодня пришёл к директору, узнал бы напрямую. — Там мать была, она ничего мне не сказала! — не в силах успокоиться вскричал Фэш, сжимая в руках оказавшуюся рядом диванную подушку. Драгоцию показалось, что Ник пожал плечами. И по всей видимости находился на улице, потому что он всё слышал странный свист, похожий на ветер. В ту же секунду все резко стихло, и послышался звук, смутно напоминавший музыку. — Не хотела тебя расстраивать, наверное. — Да твою ж! — парень упал лицом в диван и раздражённо выдохнул сквозь зубы. — Что делать-то?! — Ходить на уроки? — съехидничал Ник, и разгорячённый друг тут же послал его туда, где не светит солнце. Впрочем, Ник ничуть не обиделся. Несмотря на не радостные новости, которые сам Лазарев узнал, когда уже уходил из школы от классной руководительницы, у него было подозрительно хорошее настроение. Сквозь пучину злости, но Драгоций сумел это распознать и нелюбезно поинтересовался: — Где ты шляешься? — По торговому центру, — не моргнув глазом, сказал правду Ник, и на него обрушился шквал возмущений друга: — И без меня?! Лазарев, да как ты посмел! — Ты бы не захотел идти со мной, — вдруг понизил голос Ник до едва различимого шёпота. — Почему это? — резко перевернулся на спину, лёжа на диване Фэш и угрюмо уставился на потолок. Тут ему прямо в ухо звякнул телефон, пришло новое уведомление, и парень с раздражением глянул на экран и тут же успокоился. Что-то случилось? — спрашивала Василиса, не получившая ответа на своё последнее прочитанное им сообщение. Черты его лица эфемерным способом разгладились, но парень даже не успел этому удивиться, потому что Ник вдруг ошарашил его другой новостью: — Я с Дианой.

***

Василиса, допечатав последнее сообщение Фэшу, едва успела спрятать телефон под одеяло и схватить в руки учебник по литературе, как дверь комнаты распахнулась и на пороге появился Нортон Огнев, тут же окативший её холодным взглядом светло-зелёных глаз. Девушка похолодела и внутренне съёжилась под его взглядом. Все положительные эмоции от переписки с любимым человеком как рукой сняло. Отец закрыл за собой дверь и присел на край её кровати в рабочих брюках и белой рубашке. Только пиджака на нём не было, оставил в гостиной. Девушка выжидающе на него посмотрела, но отец ещё какое-то время молчал, сверля её внимательным взглядом, а после спокойным голосом с затаённым интересом спросил: — Ты сегодня объяснишь мне, что случилось, или мне выяснять самому? Василиса мысленно зажмурилась, понимая всю наивность своих надежд, что отец оставит её в покое, не захотев выяснить произошедшее, и её медленно стала заполнять паника. Рассказывать Нортону о своём прогуле было сродни подписывать себе приговор, но девушка знала, что это было неизбежно. Просчитала всё сразу, но всё ещё продолжала надеяться на чудо. Всегда верила в хорошее. Таков был её характер. Василиса вспомнила весёлый смех Захарры и Маара, в какой-то момент оживившийся взгляд Ника, тёплую руку Фэша на своём плече и его любопытный взгляд на себе, и решила, что все было не зря. И жалеть она уж точно не будет, даже если её накажут. — Я ушла с урока, пап, — выпалила девушка, натянуто улыбнувшись, и под одеялом сжала руки в замке, замерев в ожидании бури. Но Нортон как всегда сохранял бесстрастное выражение лица, и даже тусклый блеск глаз не выдавал его истинных эмоций. По привычке обведя стены её комнаты глазами, сухо спросил: — С какого урока, дочь? — С третьего, — опустила взгляд девушка, сильнее сжимая собственные пальцы. В груди билась тревожная пустота, щёки залились стыдливым румянцем, даже лоб опалило смущение. — С Драгоцием? — вдруг с неожиданной резкостью бросил Нортон, и Василиса отчётливо услышала в нём глухое раздражение. Но смиренно ответила, хотя этот вопрос ещё в машине поднимала Лисса. — Там были ещё его сестра со своим другом и Ник. — Ник Лазарев? — уточнил въедливым тоном отец. Ему всегда хорошо удавалось контролировать эмоции, и редко у кого получалось выводить Нортона из себя. — Да. Ты его знаешь? — не могла не спросить заинтересовавшая Василиса и подняла на отца большие тревожные глаза. Тот махнул рукой: — Знаком с его отцом, — не стал посвящать он её в свои дела. — Так почему увязалась следом за ними вместо того, чтобы учиться? — грозно осведомился он, и девушка вновь опустила голову, едва не прижимая подбородок к груди. Она тихо выдавила: — Захотелось, папа. Он вдруг потрепал её по плечу, словно желал успокоить, и Василиса даже вздрогнула от этого неожиданного действия. Нортон очень редко шёл на тактильный контакт даже с собственными детьми. — Я рад, что у тебя есть друзья, Василиса, с которыми у тебя столь близкие отношения, — выделил мужчина интонацией последние слова, заставив девушку ещё сильнее покраснеть. — Но ты же прекрасно осознаёшь, что поступила неправильно. Ты же понимаешь это? — настойчиво спросил Нортон, но в его голосе девушка не услышала былой злости или скрытого раздражения, что не могло не радовать. Она робко кивнула, вызвав во взгляде отца одобрение. Его лицо смягчилось. Кажется, сегодня он был более снисходителен к ней чем обычно. Василиса мысленно стала гадать, что за пару часов заставило его прийти в хорошее расположение духа. Уж не мама ли повлияла на это? — Впредь веди себя, пожалуйста, достойно. Чтобы нам с Лиссой не пришлось за тебя краснеть. Я не для того поддался на твои и её уговоры и отпустил тебя в обычную школу, чтобы ты устраивала там разного рода беспредел. Ты поняла меня? Василиса несколько раз убеждённо кивнула, к собственному удивлению больше не чувствуя страха. Словно перестала на время бояться последствий. А жалеть она вовсе не собиралась, хотя скорее всего именно раскаяния он и ждал, но Нортону об этом знать не следовало. — Конечно, папа, этого больше не повторится, — пообещала девушка и скрестила под одеялом пальцы, сложив жест, который ей никогда раньше не приходилось использовать, означающий ровно противоположное сказанному, сохранив при этом покорное выражение лица. Всё ведь когда-то случается в первый раз? — Я очень надеюсь на это, — поднялся на ноги Нортон и повернулся к двери с намерением покинуть комнату. Уже на пороге он обернулся, взявшись рукой за деревянную обивку дверной арки, и внимательно взглянул на девушку. Её телефон как раз ожил, и девушка вздрогнула от неожиданности. — А что этот Драгоций? — всё не давала Нортону покоя необычная фамилия Фэша. — Обижает тебя? Василиса почувствовала, как округляются её глаза, и активно помотала головой. — Нет, конечно, он никого не обижает… Видимо последние слова она произнесла с особой теплотой в голосе, что не укрылось от Нортона. Но он лишь едва заметно качнул головой, усмехнувшись, и ничего не сказав, вышел из комнаты. Девушка тут же схватила телефон. Ты, наверное, сейчас будешь в шоке от моего вопроса, Василиса…, — писал в новом сообщении Фэш, и ей показалось, что она может слышать его задумчивый голос. — Но скажи, пожалуйста, Диана может быть неравнодушной к Нику?

***

Ник не выдержал. После прощания с другом он ещё какое-то время провёл в школе, чувствуя там куда большую мотивацию выполнять домашнее задание, нежели дома, но сегодня это наскучило ему довольно быстро. Парень сделал лишь единственный номер по алгебре, а после спешно принялся собирать вещи в портфель, почувствовав неожиданную уверенность. Если бы она появилась несколькими минутами раньше, когда они с Дианой находились на улице, наедине и он держал её портфель, очень даже вероятно, что ему хватило бы смелости наконец признаться ей в симпатии и тогда же позвать её куда-нибудь. Но он в который раз стушевался, словно был детсадовцем, которого ругала за проступок воспитательница. Ник в который раз мысленно одарил сам себя нелестным эпитетом, быстро проскальзывая мимо распахнутой двери кабинета математики, где в одиночестве томились ученики, пришедшие исправлять оценки. Светлана Геннадьевна задерживалась (Ник точно знал, где) и выдать задание им никто не мог, впрочем, как и подсказать ответы. Парень мазнул по постным лицам незнакомых младших ребят сочувствующим взглядом, быстро переобулся в раздевалке, накинул промокшую в парке куртку и начал быстро спускаться по лестнице на первый этаж. Только его нога коснулась пролёта, как сверху послышался хорошо поставленный голос Светланы Геннадьевны: — Лазарев, притормози. — Парень послушно замер и поднял голову. Учительница стояла наверху, одна её рука лежала на перилах, а лицо казалось уставшим и даже измождённым. Нику, у которого не было личных проблем с учителями, даже стало её жаль. — Что такое Светлана Геннадьевна? — участливо спросил парень, хотя ещё секунду назад пылал решимостью поскорее выйти из школы, чтобы найти Диану. И встретиться с ней прямо сегодня, даже если она уже вернулась домой. От общих знакомых у него был её телефонный номер. — Передай Драгоцию, что шутки кончились, у него начались проблемы, — сухо отчеканила женщина, зажимая переносицу в каком-то отчаянном действии свободной рукой; очки в тонкой чёрной оправе, которые она надевала на уроке на этот раз были строго подняты на лоб. Так она могла выглядеть ещё и при важном визите к директору, и Ник знал наверняка, кого этот визит касался. И это ему очень не нравилось. Парень невольно изменился в лице и уже не выглядел таким же послушным учеником, который всегда уважал преподавателей. Его брови приподнялись в милом и одновременно грозном «домике». — Какие проблемы? — настороженно спросил Ник, на время забывая о Диане. О её неприятностях парень не знал, к сожалению, ничего, а о делах Фэша на правах близкого мог знать всё… Светлана Геннадьевна холодно усмехнулась: — Скорее всего твоего друга отстранят от занятий на неделю, а то и больше. Ник сначала сильно удивился, но почти тут же его затопила злость и чувство несправедливости. Прогуляли три человека, а все шишки достались одному Фэшу. Лазарев не принимал многих действий друга, но в последнее время парню всё больше начало казаться, что Драгоция используют как козла отпущения. Кто-то окно разбил — Драгоций; прогулял — Драгоций; нагрубил — Драгоций; опоздал — Драгоций. Фамилия Фэша звучала слишком часто в стенах школы, чтобы это оставалось нормой. Тот же Ляхтич, фигурировавший в школьных нарушениях едва ли не больше своего врага, совершил больше подлостей, но именно она его и спасала всякий раз, когда возмездие уже висело над его головой. Но благодаря змеиной изворотливости Марк избегал наказания и даже умудрялся не утрачивать свой полезный статус мальчика, чьи родители были спонсорами школы. Он и форму школьную носил не в пример многим знакомым Фэша, не из соблюдения дресс-кода, а слово тем самым подчёркивая своё превосходство. Самому Фэшу, казалось, было всё равно на то, что думают о нём самом, а вот Ник все же начинал со временем закипать. Люди, обвиняющие Фэша иногда бездоказательно, ничего не знали о нём, но думали, что имеют права судить. Ник не раз порывался защищать друга, за что получал от него же обидные тычки в бок, а от учителей сухие фразы наподобие «адвокат не нужен». Но всё равно изредка возмущался по стоящим поводам. Сейчас был один из таких. Парень по-настоящему нахмурился и выпалил: — За что, Светлана Геннадьевна?! Он не сделал ничего такого! А если вы насчёт сегодняшнего, так это..! — Учительница повелительно махнула рукой, вынуждая парня замолчать и покачала головой, не глядя на него. — Просто передай мои слова Фэшу, не хочу об этом снова сейчас разговаривать. До свидания, Ник, — безапелляционно объявила она, и нервным шагом ушла за дверь игровой. Ошарашенный парень какое-то время оставался на месте, а потом его рука машинально потянулась за телефоном в карман куртки. Однако Фэш не взял ни первый звонок, ни второй, ни третий. То ли игнорировал, то ли не слышал. Лазарев не был вспыльчивым или нервным, но сейчас отношение друга его раздражало. Так, что он хлопнул дверью, выходя из школы. Вахтёрша проводила его недовольным взглядом, потому что едва не подавилась чаем. На крыльце парень поглубже вобрал в себя воздуха и устало прикрыл глаза, решая, что будет делать дальше, и как ему сообщать новость Фэшу, учитывая его тягу к мировой справедливости. Как только узнает, начнёт нудно рыться в причинах и въедливо всё уточнять, а ещё ругаться и даже бить тарелки. Хотя, пожалуй, это уже гиперболизация, Фэш не настолько агрессивен, даже когда в гневе. Неожиданно кто-то почти невесомо дотронулся до плеча Ника, но ему и этого хватило, чтобы вздрогнуть. Он тут же распахнул глаза и невольно посторонился. Своим плечом до него дотронулась Диана Фрезер, которую он уже и не чаял увидеть сегодня возле школы. Девушка едва заметно усмехнулась на его реакцию; её руки всё так же держали портфель спереди за единственную ручку, глаза лукаво смотрели на Ника, будто догадывалась о чём-то. Парень неслышно сглотнул накопившимися за день ком эмоций, а потом почти спокойно сказал: — А, это ты. Зачем так пугать? — Что случилось? — вопросом на вопрос ответила Диана, находившаяся на крыльце в момент, когда он оглушительно хлопнул дверью, и с разъярённым лицом вылетел на улицу. Честно говоря, ей давно уже следовало быть рядом с подругами в торговом центре, куда позвали её ещё во время уроков, но по непонятной для себя причине девушка решила задержаться, не испытывая желания тащиться в толпу людей. Василиса на этот раз не смогла бы с ними пойти даже если бы захотела. Она прогуляла последние уроки, на которых договаривались о встрече подруги, а потом с самым несчастным выражением лица села в машину к отцу, чтобы сразу уехать. Римма и Зина давно уже отдыхали, весело проводя время, Диана же сначала провожала Огневу в сопровождении Ника Лазарева и Фэша Драгоция, чьё поведение по отношению к Василисе начало её настораживать, а после привычно рассталась с ними двумя. Фэш зашёл в школу, разговаривая с матерью по телефону, Ник остался его дожидаться, а Диана со скучающим видом ушла обратно по дорожке. Непонятно чего испугалась и не захотела оставаться с парнем наедине. А он ведь хотел что-то ей сказать… Она осталась на улице и ещё какое-то время погуляла по территории школы, а после поднялась на крыльцо, где стояла лавочка, установленная прошлым выпуском, которая Диане нравилась более других в округе. На ней девушка и сидела мирно, собираясь читать заготовленную книгу, когда появился Ник. И девушка подошла к нему, почувствовав неожиданную решимость. Ей надо с ним поговорить. Парень выглядел растерянным, отходящим от непонятного ей гнева, но при виде неё вздохнул с облегчением, будто её появление перед ним — лучшее, что произошло с ним за день. — Светлана Геннадьевна кое-что что велела передать, неважно, — махнул он рукой, решив не распространяться о том, что у Фэша снова проблемы. Не потому что не хотел говорить или не доверял ей, просто никогда не нарушал верность другу. Фэшу бы очень не понравилось, узнай он, что Лазарев обсуждает его с Фрезер. Кажется, девушка не расстроилась из-за его сухого ответа, но отходить тоже почему-то не стала, а взгляд её стал выжидающим. — Что? — напрягся Ник. Меньше всего он хотел, чтобы она сейчас начала тянуть из него подробности. Но девушка сказала совсем иное и выглядела при этом спокойно как обычно, тогда как Нику стало труднее дышать от волнения. — Ты хотел мне что-то сказать, когда мы шли к парковке, — напомнила Диана, и у парня внутри всё заледенело. — А я тебя перебила, прости, — в своей обычной уверенной манере попросила прощения Диана, которая помнила все свои ошибки и умела их признавать. — Что ты хотел мне тогда сказать? — поинтересовалась она, скрывая нетерпение. Ник, казалось, окаменел, сразу поняв о чём она говорит, и первые несколько секунд смог выдавить из себя только что-то нечленораздельное. Пожалуй, его смог понять бы только тот, который когда-либо признавался в симпатии; сам парень не представлял, как же сложно это делать с пересохший языком и пустотой в голосовых связках. Его словно наполняла бездна, и одновременно что-то мешало говорить. Ник сердито откашлялся, пытаясь вернуть себе прежнее спокойствие, и всё же смог пересилить себя, чтобы заговорить внятно. — А, ты об этом… помнишь? А знаешь, я… у меня из головы вылетело, память короткосрочная. Так что, я не помню уже… Его ответ разочаровал Диану, даже сильно, но девушка решила этого не показывать. — Вот как? — вскинула она брови, безразлично пожав плечами, и стала медленно спускаться по школьному крыльцу. Когда она уже почти дошла до чугунной калитки, терзаемая неожиданной грустью, Ник догнал её, схватив за руку и развернув к себе. Девушка едва не выронила портфель, но Лазарев вовремя его подхватил и зажал под мышкой, неотрывно глядя Диане в глаза. Фрезер застыла в немом изумлении, хотя несмотря на хрупкость, рефлексов у неё хватало, чтобы быстро вырвать руку и даже ударить. Но сейчас она, естественно, не стала этого делать, замерев на месте. К тому же несмотря на неожиданность, её руку Ник держал бережно, с нежностью, и смотрел так, будто не верил в происходящее. Однако к его чести, он быстро взял себя в руки, увереннее перехватывая ладонь девушки и размеренно проговорил: — Да, ты права. Я хотел тебе кое-что сказать, а ещё лучше сводить тебя куда-нибудь. Хочешь погулять со мной? — уточнил он, внутренне напрягаясь. Диана с пару секунд пристально смотрела на него, а после согласно кивнула, так и не отнимая руки. Ник неслышно выдохнул, прошептал что-то вроде «если ты не против» и, не выпуская её ладони, повёл девушку в сторону ворот. Ему казалось, от волнения его рука то холодеет, то нагревается, и всё тело покрывается мурашками, но это была иллюзия, выдуманная напряжённым мозгом. Все было хорошо, Диана позволяла до себя дотрагиваться, и при этом её лицо было спокойным и даже удовлетворённым. Будто осуществилось то, что она долго хотела. Практически не разговаривая, парень с девушкой прошли весь путь в пятнадцать минут до торгового центра с большими раздвижными дверями, и первым делом направились в магазин, где продавалось всё для творчества. Но по дороге, Ник всё же позвонил Фэшу, ошарашив его плохой новостью, и предварительно попросил Диану, никаким образом не давать понять Драгоцию, что она в курсе дела. Это была маленькая невинная просьба Ника, и девушка уважала её, решив, что ей это совсем не трудно. На тротуаре Лазарев расслабился и едва не выронил её портфель, зажатый под мышкой, и собственный телефон, и чуть не выругался по привычке, как делал в присутствии друга, но вовремя спохватился. Мельком взглянул на Диану, а она лишь тихо рассмеялась. Пока Фэш бурно негодовал в трубку, как ожидал Ник, хотя делал это менее разухабисто чем обычно, Ник с Дианой благополучно прошли по творческому магазину, нашли всё необходимое: Ник какие-то детали для поделок; Диана — наборы для вышивания бисером и какие-то спицы по просьбе матери; и поднялись на третий уровень торгового центра. Здесь располагались многочисленные кафе на любой вкус и цвет. — В школе расскажешь, — милостиво буркнул Фэш, почему-то не пожелавший натягивать разговор ещё на час, и бросил трубку. — Чего желаете? — как ни в чем не бывало, наигранно почтительно спросил Ник, убирая в карман телефон и глядя на Диану. Её глаза радостно сияли, на губах сохранялась милая улыбка.