Летние приключения, или История одной речки

***

      Новый день — новые встречи. На дворе вечер — Ботан движется к реке. Увы, сегодня бабушка заставила его прорешать половину учебника физики за девятый класс, так что утром и днём он никак не мог выйти, как бы ему не хотелось. Сегодня стоило бы прояснить некоторые неясности вчерашнего вечера. Как в отношении Оливии, так и Максима.

***

      До реки, как всегда, путь недалёкий. Вот уже спустя десять минут Ботан спускается с холма, заметив вдали две фигуры, сидящих на пустынном бреге. Очкарик подошёл ближе. Теперь у силуэтов отчётливо виднелось по сигарете между пальцев и клубящийся из них дым. Странно, Оливия и Макс никогда не курили. По крайней мере, за этим в деревне он их не ловил. Да и вдвоём эта парочка редко когда находилась наедине. — Не помню, рассказывал ли я, как я чуть не утонул в нашей речке? — усмехнулся Максим, вдыхая сигаретный дым, смотря на Стар рядом, которая совсем никак не проявляя в диалоге своей части пялилась в одну точку, даже не суя бычок в губы.       Ботан за их спинами опешил. Максим несколькими годами ранее пометил этот случай, как «секретный» из-за его нелепости. И осведомлён о нём был лишь Ботан, как лучший друг. А сейчас Тарасенко сидит и чешет языком, готовясь поведать свою тайну Оливии. В чём дело? Может, он забыл, что это нельзя говорить? — Кхм. Стоило очкарику издать лишь один звук, как Максим оперативно повернулся. Стар даже бровью не повела. Так и продолжила сидеть, сверля несчастные кувшинки своим серым взглядом. — Привет! — улыбнулся Тарасенко, глядя на друга. Да уж, происходит что-то непонятное. — Но это же был твой сек... — в итоге шёпотом прошевелил губами Ботан. Но Макс его перебил. — Кстати, я выследил, что там Чувак В Жёлтой Толстовке крутил что-то к ветке на ещë одном, третьем пляже. А потом понял, что тарзанка. Пойдём прыгать? — заинтересованно спросил он, глядя то на Стар, то на очкарика. Ладно, раз Максим игнорирует недоумевания товарища, то стоит закрыть на это глаза. Ботан одобрительно кивнул в ответ на идею Макса. Одна лишь Стар продолжала оставаться такой же безразличной и неслышащей ничего вокруг. — Оливия? — спросил Максим и вытащил из еë рук сигарету. Та наконец опомнилась. Проморгалась, осмотрела двух друзей. — Пошли на тарзанку, — выдала она, махнув ладонью и поднявшись с земли. — Табак на тебя дурно влияет, — пошутил Тарасенко, хлопнув подругу по спине. А та отвесила ему неплохой подзатыльник.

***

      Пробравшись между деревьев, зайдя за холм, снова пройдя через заросли камышей и перепрыгнув через поваленную иву, троица оказалась на ещë одном пляже. А он ещë живописнее предыдущих двух: места на нëм значительно больше, чем на втором; берег совсем не мелкий, сразу идëт спуском так, что воды по колени; мальков у суши много от безлюдного спокойствия. Вдали виднеется изгиб реки, с ещë одним лесом по ту сторону водоëма. Рядом — спуск с холма. Только песчаный, не покрытый травой. Наверху — высоченные деревья, закрывающие пляж от солнца. И вправду, райский уголок.       А за несколько метров от камышей, на небольшом возвышении, держится небольшой кусочек сухой земли. А из него растëт неизвестное ребятам высокое дерево. А к верхней, массивной ветке привязана длинная верëвка с деревянной рукояткой на конце. — Ты как этого чудика выследил? — с удивлением осматривая всë вокруг, спросила Оливия. — Да он попëрся куда-то с верëвкой и палкой, пока все вчера лежали у костра. Я за ним пошëл. А он тут строит великое сооружение. Вот и вопрос с пропавшим вчера Максом прояснился. Значит, всë хорошо. — Налетай! — внезапно крикнул Максим и понëсся на тарзанку. Парень с разбегу прыгнул с крутого берега, чтоб схватиться за рукоять. Не допрыгнул. Так и улетел в воду с поднятой вверх рукой. Он совсем не ожидал такого. Буквально спустя несколько секунд Максим выполз из воды, отряхиваясь и протирая глаза. — Твою мать, слон! — яростно рявкнула Оливия, дрогнув от пущенных Максимом капель воды и замочивших ей рубашку. Она явно была не в настроении купаться. Похоже, вообще не в настроении. Макс виновато отсел в сторону, зарясь на подругу. Вечно она всем недовольна. — Учитесь, пока я жива! — гаркнула та и тоже кинулась к тарзанке. Разогналась, прыгнула... Не упала. Руки крепко вцепились в деревяшку. Канат понëс еë вперëд. А потом назад. Оливия смотрелась как циркачка, выполняющая смертельный номер. На лице торжествует триумфальная улыбка, но видно, как Стар трудно держаться за жгучщую руки палку. Но она же гордая. Ни за что не отпустит тарзанку, пока силы не иссякнут окончательно. — Смотри, не свались, — передразнивающе сказал Максим, потирая коленки, которыми он ударился об дно. — Не свалюсь! — радостно ответила Стар. И ведь правда не свалилась. Качнувшись вперëд-назад ещë несколько раз, она приземлилась на берег. Ну, правда, споткнулась и чуть не впечаталась носом в землю... Но не впечаталась же. Отряхнув ладони, она ещë более ликующе улыбнулась и обвела взглядом поверженного Макса. Он лишь прыснул и отвернулся. Конечно, кому ж нравится быть побеждëнным. Но тут же он взбодрился. Повернулся, посмотрел на Ботана и воскликнул ему: — Ботан, твоя очередь! Он как никто другой знал, насколько Ботаник сторонится подобных развлечений. По нему видно: сидит в сторонке и, судя по всему, хочет испариться, лишь бы ему не предлагали сие испытание. — Максим? — оторопел Ботаник. — Попробуй! — Максим! — уже возмутился парень. —Ну, ты попробуй! Вдруг понравится! То ли Максим захотел отыграться в своëм проигрыше на товарище, то ли... Хочет выставить Ботана трусом? Но перед кем? Можно подумать, перед Оливией. Глупость какая. Ботан понял, что, наверное, от слов Макса никуда не деться. Он настырный, по своей природе. Придëтся.       Ноги трясутся, в груди ëкает сердце. Но надо пробовать. Очкарик разбегается, ухватывается за тарзанку и летит. Но, к счастью, не в реку, а по воздуху. Попутно молясь всем Богам. — Нет! Я не могу! Остановите! Максим, останови! Оливия! — орал он во всë горло без конца, но голосок постоянно обрывался на половине фраз из-за бушующего внутри страха нахождения под ногами глубины, когда ты сам держишься на жалкой верëвочке, как червяк на крючке удочки. Максим понял, что напрасно он затеял эту идею. Всë-таки, что бы он не замышлял, а крики слушать не хочется. Тем более друга. — Ладно, сейчас спасу... — сказал он, медленно поднимаясь с земли, чтобы, наверное, идти ловить Ботана. Но не успел и Тарасенко сделать шаг в сторону, как услышал возглас: — Прыгай! Только не в воду! Это воскликнула Оливия. Максим повернул голову в еë сторону и увидел беспомощную фигуру: глаза бегают туда-сюда, руки выставлены вперëд. Вот-вот будет сама Ботаника ловить. Стоп. Или так и будет?       Ботан отпустил рукоять, едва оказался над берегом. Глаза закрыл, прижал очки к глазам, чтобы не дай Бог в считанные милисекунды их не разбить, когда очутиться на земле. — Максим, никогда! — Единственное, что он успел крикнуть, пока падал.       Ботан очнулся уже на земле. Смотрит — а рядом сжалась Оливия, обхватив его руками. Жмурится. Неудачно поймала. Макс, так и не подоспевший к морально пострадавшему, вытянул шею, как-то осуждающе смотря на валяющихся вместе товарищей. — Мы живы, — ткнул пальцем очкарик Стар и улыбнулся, жутко дивясь своими же словам. Оливия открыла глаза. Взор — ровно в лицо Ботаника. — Класс. Оливия отрезала это слово так, будто бы и не неслась на спасение товарища. Отряхнула его запачканный песком бок, отвернулась и встала, свернув кренделем руки на груди. Очень не вяжутся эти хладнокровные действия с еë предыдущими. И это удивило. Как Ботана, так и Макса в стороне. Очкарик поднялся сам, осматривая Стар с ног до головы, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а Максим спокойно выдохнул. Только Ботаник открыл рот, чтобы, наверняка, как всегда задать, свои ужасные лишние вопросы, как Оливия выставила перед ним ладонь, строго блокирующую какие-либо фразы очкастого, и отдалилась к реке. Конечно, допытываться Ботан не стал. Стар оглянулась на него. А потом на Тарасенко. И опять резко ринулась с места к нависающей тарзанке. Она явно оценила такое увлечение. Девушка снова парила то над водной гладью, то над землёй. Глаза закрыла, вероятно, наслаждаясь, своим полётом. И унижением павшего Максима, вперемешку с хвастовством перед Ботаном. Она вытягивала носочки ног и даже отрывала одну руку от деревяшки. Вот, зазнайка, однако.       Но это представление продолжалось недолго. В камышах завиднелась знакомая красная кепка, сама по себе беззаботно прыгающая между зарослей. А вскоре из них высунулся лыбящийся обладатель такой прыгучей кепки — Чувак В Жёлтой Толстовке. Но взгляд его упал на происходящее на отрезанном от реальности пляже. Улыбка тоже будто упала с лица. — Вы что здесь забыли? — шокировано спросил он, аккуратно крадясь к дереву с тарзанкой. Оливия открыла глаза. И узрела фактического хозяина всего местечка и организованного аттракциона. — Тебя спросить, — съязвила она в ответ, продолжая раскачиваться на верёвке. — А разрешал кто? — прищурился Чувак, готовясь к конфликту с этой дамочкой, которая уж очень их любила. — Никто. Гость сжал кулаки. Конечно, ударить качающуюся Стар он никак бы не смог, но был готов в любой момент еë приближения к берегу милосердно подарить свой удар. — Ну, ты же не приватизировал эту территорию... — прозвучал тихий голосок Ботана сбоку от Чувака В Жёлтой Толстовке. — Вот именно. Покажи нам документ о приватизации — и у нас больше нет вопросов, — огрызнулся со стороны Макс, продолжая тереть коленки. Нервный владелец пляжа прерывисто выдохнул. Сейчас он уже был готов раздать тумаков не только Оливии, но и двум её дружкам. — Но эту тарзанку вешал я... — Оливия, ну-ка глянь, там на деревяшке подписано имя? — с издёвкой воскликнул Макс. Стар, как ни в чём ни бывало, подняла голову наверх и снова повисла на одной руке, разглядывая палку. Так и не нашла на ней никаких подписей. — Не-а. — Ну вот. Пруфов нет. Чувак В Жëлтой Толстовке стукнул по дереву. Злость накрывала. Знакомые крайне раздражали. — Как вы нашли это место? — Конспиратор из тебя так себе. Когда у костра полдеревни собралось, ты вооружился верёвкой и палкой, идя куда-то к чёрту на куличики, — надменно вещал Максим. — Обычно чтобы вешаться используется немного иной набор предметов. Пришедший опустил голову, чувствуя на себе поражение. Но сдаваться не хотелось. — Но факт остаётся фактом, тарзанка моя! — Было ваше — стало общее. Документы на приватизацию ожидаем, — улыбнулся Ботан, с противным сарказмом сожалеюще положив руку на плечо Чувака. Но тот не терпел таких подколов. Резко дёрнулся, скинув ладонь очкастого, и повернулся к нему, уже было готовясь вознести кулак, но остановился. — Очки неохота ломать... — процедил сквозь зубы он. — Так, миньон, — беспечно сказала Стар, прервав угрозы буйного друга. — Ты либо проваливай, либо просто пожалеешь, что не сделал это минутой ранее. Чувак В Жëлтой Толстовке сразу усмирился. Руки расслабил, приподнял уголок губ, закрепив на физиономии хитрую ухмылку. — И как же пожалею? — спросил он. Непонятно, откуда в нём взялось столько уверенности в своих словах и силах. Рисковый. Оливия ещё не знала ответа на этот вопрос (хотя он бы непременно появился, в таких делах Стар очень компетентна, стоит отметить!). Но, как только до неё дошло осознание того, что Чувак В Жёлтой Толстовке буквально является её мишенью, чуть-чуть смещённой в сторону, она незамедлительно выпалила: — Вот так! Ноги вытянула вперёд, пару раз раскачалась из последних сил и полетела в дерево, желая дать в живот этому проклятому жадине. Пусть знает. Но и Чувак оказался вполне расторопным. Он увидел, как Оливия несётся на него, буквально рыча от злости. За пару секунд до потенциального столкновения он отпрыгнул вбок, сбив с ног несчастного Ботана и чуть не зацепившись об корягу сам. Но тут раздался пронзительный крик боли. Стар врезалась в дерево ногами вперёд. Выпрямленными. Неприятное ощущение. Очень неприятное. — Отморозок, я ж тебя сейчас в камышах утоплю, блять! — простонала Оливия, прижав до ужаса ноющие ноги к себе, сомневаясь в том, что поднимется вообще.       Ботан сразу кинулся к ней, поднявшись с песка. Как и Макс. Все и вовсе забыли, что теперь тихонько отсюда смыться старается какой-то Чувак В Жёлтой Толстовке. — Сильно больно? — начал сюсюкаться Ботан. Стар ничего не ответила. Вместо этого она снова оглушительно крикнула. Ответ получен. — Тебя домой отнести? — теперь начал кавалерствовать Максим. Ботана захотел перегнать? — Никаких домой, пока я не вырву глотку этому уроду! Где он?! — кричала в ответ та, разгоняя загородивших ей весь обзор на пляж друзей. Да уж, так она мало походила на пострадавшую. Но жажда мести побеждает любую боль. И тем более у Оливии. Пускай её рассекут топором — она не остановится. Чувак В Жёлтой Толстовке уже ползком двигался в заросли. Похоже, всё-таки пожалел.       И вот он уже почти спрятался средь зелёных стеблей. Но нога по скользкому песку съехала в воду, издав предательский «плюх». Стар, словно её позвали по имени, молниеносно подняла голову с земли. И точно уставилась прямиком на Чувака, на четвереньках замершего в камышах. Стоит неподвижно, как скульптура. Наверное, руководствуясь правилом, что собаки чувствуют испуг. — Иди сюда... — зловеще, будто бы пещерное чудище прокряхтела она, поднимаясь на ноги со слезами пополам. Но было видно, что ненависть и желание избить обидчика до полусмерти умело перекрыли боль. Но теперь Чувак В Жёлтой Толстовке не намеревался отступать. Что ж он, совсем жалкий трус? Он выполз из камышей обратно, встал и полностью был готов к схватке. — Потягаться охота? — спросил он, глумливо улыбаясь и упорно стараясь сохранять свою смелость. Оливия надвигалась на него хромой, но, тем не менее, жёсткой походкой. Как зомби. — Помочь? — всё продолжал измываться Чувак. Но он напрасно это сказал. Стар только ускорилась от своей разгорающийся свирепости, а через мгновение уже дала знакомому в нос, ещё и вдарив ему ногой. Последнее действие заставило её опять громко крикнуть, но... Это по-любому того стоило. Чувак скатился прямо в ряску, закрыв руками лицо. От крови или от слёз — Оливия не поняла. А ей и не надо было. Главное — теперь не она одна мучается. — Ты чё там валяешься, долбоёб?! — орала она, продолжая пинать несчастного. — Чё к тарзанке своей не бежишь?! Максим подоспел к Оливии сразу, как только понял, что Чувак В Жёлтой Толстовке точно нуждается в помощи. Срочно. Друг схватил Стар за локоть и оттянул куда подальше от зарослей. — Успокойся! — воскликнул он ей. — Я в полном спокойствии! Я в полном спокойствии, потому что этот ублюдок сейчас ноет в трясине!!! — отвечала Оливия, своим раздражительным тоном перебивая это неприятное слово от Макса. — Я в полном, блять, спокойствии!!! — Тихо. Я сейчас сам разберусь. Спокойно, — не реагируя на припадок подруги, говорил Максим, глядя ей в глаза и сжимая в своей ладони её руку. От бешенства её губы дрожали, щёки краснели всё больше. Но Максим уже тоже немало достал со своей сомнительной терапией по снятию стресса. — Я успокоюсь, только отъебись... — изнемождённо сказала она на своём тяжёлом выдохе в попытке усмириться. Максима эта фраза ни капли не обидела. Сейчас ему хотелось уладить весь конфликт хоть как-то. Но не доверять эту проблему Стар. А то так раз — и небо в клеточку. Он отпустил её, держа перед ней ладони, как перед хрупкой вещью. — Вали уже. Максим кинулся к Чуваку В Жёлтой Толстовке, который кое-как, барахтаясь в липкой тине, пытался подняться, тихонько всхлипывая. Тарасенко подошёл, закинул одну руку друга себе через плечо и еле-еле потащил его на другой пляж сквозь заросли, как тюфяк. Разборки обещают быть более спокойными.       После ухода двух приятелей Оливия буквально подпрыгнула от своей злости, всë бушующей внутри. Руки дрожат, ноги болят и не держат. Ужасное чувство. — Какой отвратительный, мерзкий... — продолжала она говорить про Чувака всë, что думает, выплëскивая весь негатив. Ботан наблюдал Оливией со стороны, сидя на песке. Она нарезала круги по пляжу, попутно ведя с собой монолог о том, как всë ужасно. Сегодня она была какая-то не такая. То мрачная и неразговорчивая; то невменяемая и гневающаяся на весь свет. На неë не похоже совсем. Особенно, если учитывать то, что Стар — та ещë пофигистка по отношению ко всему. Она может злиться, но недолго. На фоне еë неясного поведения меркнули даже те весëлые минутки на тарзанке. Про них Ботан забыл и вовсе. Но вскоре он поднялся с земли, подошëл к Оливии и положил руки ей на плечи. Она была отвëрнута, но, почувствовав прикосновение, сразу обернулась. — Ты в порядке? — спросил очкарик, непонимающе глядя на подругу. — А ты меня захотел приписать к сумасшедшим?! В дурку, да?! — всë гневалась без причины в ответ та. Но Ботан продолжал оставаться в полном спокойствии. — Ты сегодня сама не своя. Точно всë хорошо? Оливия поставила одну руку вбок, схватившись другой за голову и зажмурившись. Но через мгновение она встала ровно, скрасив лицо поддельной улыбкой. — У меня всë супер! А ты думал что? Всë класс! После этих слов Стар измученно хныкнула и снова отвернулась. — Ноги болят? — Нет. — Звучит неправдоподобно. — Правдоподобно. — А что тогда? — Ничего. Отличный диалог получился. Оливия огородилась от Ботаника колючей проволкой односложных ответов, совсем не подпуская к себе ни на шаг. Как в далëкие времена их знакомства. А нечего лишними вопросами разбрасываться. — Может, тогда по домам? — сказал Ботан затылку подруги, убрав с еë плеч свои ладони. Но та опять повернулась. В глазах Оливии было видно всë: гнев, тоска... И остальное всë самое плохое. Кроме слëз. Ни единой слезинки не проглядывалось. Она не любит их расходовать просто так. — Можно я тебя поцелую? Голова Ботана сама по себе отстранилась назад от такого неожиданного вопроса. Лицо стало сначала бледным, потом розоватым, потом снова бледным. Брови неуверенно поползли вверх. — Мне кажется, нам лучше по домам, — протараторил Ботаник, сделав шаг назад. Он не знал, что может быть в голове Оливии. Может, она ему за это ещë врежет. Она сейчас готова разорвать любого человека на куски. Стоит бежать. Но Оливия стояла на своëм. Она лишь крепко схватила друга за запястье, никуда не пуская. — Я не под солями. Ответ звучал уверенно. Ни капли шутки не было слышно сквозь столь точное утверждение. Хмурость с лица не сходила. Очень странно получается: целоваться лезет, а выглядит весьма удручающе. — Честно. — Ты уверена? — всë так же не соображая, спросил Ботаник. — Да. — Точно? Опять лишние вопросы. Это когда-нибудь кончится? — Я тебя ненавижу... — открыто сказала Оливия. На самом-то деле, ненавидела она не его, а его вопросы, которые вечно не к месту. Но сейчас всë свернулось в одно целое. Ботан усмехнулся. Он всë принял к сведению. Конечно, поняв ситуацию. — Тогда можно. — Спасибо. Оливия, долго не думая, сразу уткнулась своими губами в губы Ботаника. С совершенно невозмутимым видом, без лишних душещипательных деталей. Словно еë и вовсе заставили. Но ведь это не так. Ботан толком и не понимал, что происходит. Сейчас его стоит и целует Оливия. Будучи совсем мелким мальчишкой он и подумать не мог, что эта скромная, боящаяся каждого шороха девчушка вдруг решится на такое. Что он станет её успокоительным. Но это неважно. Он уже понял, что всё развернулось к лучшему.       Сколько бы Оливия не блаженствовала — её выражение оставалось всё таким же флегматичным и бесстрастным. Но то, что она была счастлива — точно. Она не носилась по пляжу в приступе ярости; она не кричала; не крыла весь свет благим матом — таких признаков уже хватало для вынесения вердикта. — Хотел, чтоб успокоилась? — наконец спросила она, прервав этот странный момент и издевательски глядя на очкарика. Ботан был в ступоре. Он просто молча смотрел на Стар, вскоре тихонько сказав: — Я понял. — Я рада. Дерзость, похоже, в любом случае была попутчиком в еë речи, что бы она не говорила. Но сейчас образ в щепки разбивала добрая улыбка, возникшая на лице на несколько секунд. Но Оливия мигом пришла в себя, насупившись. А то негоже так долго улыбаться. Но вдруг Стар крепко прижалась к Ботану, обняв его. Видимо, удержать себя в узде у неë всë-таки не получилось. Очкарик не смог не ответить взаимностью. Оливия сразу же положила голову на плечо Ботаника и замерла, глядя на реку. Солнце, как и вчера, уже спряталось за деревьями леса; вода приятно журчала, в то время как лягушки настырно старались переквакать еë своим кваканием. Было тепло. Не только оттого, что сейчас июнь. Объятия несомненно являли из себя важный пункт.       В камышах раздались шорохи вперемежку с хлюпанием воды, словно кто-то идëт. Но никто не вышел оттуда. Поэтому Оливию и Ботана это несильно волновало. Они просто стояли. Молча стояли и тихо радовались. — Ноги болят? — Нет. — Звучит неправдоподобно. — Правдоподобно.