Летние приключения, или История одной речки

***

      День. А Ботану сегодня повезло — его не усадили учиться. Он просто сбежал. И вот уже ждëт Оливию и Максима. На том пляже, вход на который в далëком детстве открыл Макс. На пляж с тарзанкой соваться больше не хотелось.

***

      Из-за спины раздаëтся привычное «Эй!». Ботан обернулся. К нему приближались Оливия и Макс. Первая буквально скакала, растягивая на лице широкую улыбку, а вот друг шëл неторопливо, опустив голову и исподлобья глядя то на прыгающую рядом Стар, то на Ботаника. Однажды подобная сцена возникала перед очкастым — в детстве. Только всë было наоборот: Максим бодро шагал вперëд, а вот Оливия нет. Что вдруг случилось? — Утро доброе! — хлопнула Ботана по плечу наконец подбежавшая Стар. Хлопнула так сильно, что очкарик завалился на песок. Причина еë окрылëнности вполне понятна. Ну, Ботану точно. Порхает бабочкой ещë, небось, со вчерашнего вечера. Но Ботаник ведь любил лишние вопросы. — Чего весëлая такая? — смущëнно улыбнулся он в ответ, уже предвкушая отраду для ушей от предполагаемых слов. Стар присела рядом с ним, глянула на солнце, прикусив губу от всего своего удовольствия, и торжествующе воскликнула: — Чуваку В Жëлтой Толстовке снова досталось! Ладно. Ожидания были немного иными. — В смысле? — Сюда с Максом шли, а он нам на пути попался. Хромой-косой. Ну, я ему ещë немного в глаз свои пять копеек вставила за вчерашнее. — Еле оттащил, — тихо прозвучало от Максима, севшего поодаль от товарищей. — Да лучше бы он сдох на этом пляже, — повернулась к нему Оливия, всë ещë улыбаясь своей злорадствующей улыбкой. Тарасенко фыркнул и уныло уставился в речку. Сейчас он напоминал вчерашнюю Оливию, игнорирующую окружение. Максима таким наблюдали редко. А особенно Ботан — тот самый друг детства, который только и видел его счастливым и радующимся каждой мелочи. — Максим, что-то случилось? — спросил Ботан, желая оказать поддержку. — У меня? — сразу выпучил глаза тот. — Да нормально всë. Просто не здоровится что-то. — Что болит? — Душа, — усмехнулся друг. — Нормально всë. Ботан, конечно, мало верил этому ответу, но всë же иронично хмыкнул, сделав вид, что доверился. Оливия наконец глянула прямо в лицо очкарика. И он тоже. Они знали, зачем смотрят друг на друга. Можно сказать, что они и вовсе говорили обо всëм молча. Но вслух вовсе не предпочитали ничего произносить. У Стар глаза стеклянные, а у Ботаника хитрые до невозможности. Оба как будто играли в гляделки: кто первый взгляд оторвал — тот проиграл. Из-за камышей послышался смешок. Оттуда выплыл Чувак В Жëлтой Толстовке. Довольный такой, будто бы ему поведали какую-то тайну. Но плыл он непринуждëнно, словно на берегу никого нет. Но потом резко повернулся к сидящей на нëм троице. Хотя, точнее, к двоице и отрешëнному от них третьему лишнему. — Чë ты сюда приебал? Ещë получить захотел? — оскалилась Оливия, сразу отведя взгляд от Ботана. Проиграла. — Попробуй достать, — хихикнул он и засел в зелëные противные водоросли. Туда бы Стар не сунулась — брезглива слишком. Он, конечно, совсем бесстрашный. Под глазом фигнал, нос красный, руки все в синяках — а не боится. — Кишка не тонка со мной в прятки играть? — поразилась наглости Чувака Оливия. — Не, — махнул он избитой рукой. — Я, может, вообще по праздничному поводу приплыл. — Например? — Ну, тут же образовалась новая пароч... Чувак В Жëлтой Толстовке не договорил. Ему прямо в макушку прилетел камень с берега. Он схватился за голову, но всë равно не унимался: — Новая парочк... И снова не договорил. Ещë один камень — точно в цель. — Тут камни уже кончаются, — осматривалась по сторонам Оливия, с наигранным сожалением пожимая плечами. — Дай договорить в таком случае, — всë лыбился Чувак. И даже шишка ему не помеха. Но Стар долго не церемонилась. Камни кончаются? Ноги в руки и вперëд. Она побежала в воду, прямо в те водоросли, где сидел этот незваный гость. Неприязнь к такой растительности еë уже не волновала. Пару шагов — Чувак снова подвергается граду тумаков от неприятельницы. — Если ты ещë хоть раз, падла, под руку мне попадëшься — я тебя палкой до смерти забью и труп в трясине утоплю, ты это понял?! — отчëтливо выкрикивала Оливия каждое слово, отбивая себе ритм кулаком по спине Чувака В Жëлтой Толстовке. Тут уже даже Максим был бессилен. Он просто молча наблюдал безразличным взглядом за этой дракой, где и так понятно, какая сторона победит. Жертва корчилась и уже стремилась уплыть отсюда, но нападающая настырно делала новые и новые шаги в глубину, чтобы наконец вернуть разум страдающему. — Оливия, уголовку дадут! — кричал с берега Ботан. В шутку, конечно. Но с энтузиазмом Оливии в избиении Чувака это могло перестать быть шуткой. Ей было всë равно. Она даже, кажется, и не услышала этого предупреждения. Била всë сильнее. Пока Чувак В Жëлтой Толстовке в край не устал это терпеть: в удачный момент его нога нанесла ответный удар по коленке Оливии, а пока она была обезврежена в нестерпимой боли, он шустро нырнул под воду, уйдя на дно, и уплыл за камыши, на другой пляж. Оливия держалась за колено, сжимая его изо всех своих сил. Ноги по-прежнему ныли после вчерашнего, а тут такое. — Я тебе глотку вырву, горилла! — крикнула она в пустоту, зная, что ей уже никто не ответит. Ботан вскочил с песка и заметался туда-сюда. Не хотелось бросаться в воду, поэтому оставалось лишь, разведя руками, встречать хромающую Стар на берегу. Максим повернул голову на вылезающую из реки подругу. Он неуверенно протянул одну руку ей навстречу. Она не заметила. Оливия, дрожа от злости, уселась рядом с Ботаном. Руки сжаты в кулаки, а сама чуть ли не рычит. — Хорош злиться, — шепнул ей очкарик, садясь рядом и дëргая еë за свисающие на лицо мокрые локоны волос. Но Стар не оценила таких трюков. Она нервно вздрогнула, отбив запястье Ботаника, и надулась ещë сильнее. Ботан, не говоря ни слова, обвил Оливию руками и прижал к себе. Он знал, что настолько злой Стар это вряд ли поможет, но попытка не пытка. На удивление, Оливия подняла опущенную голову и вдохнула полной грудью. На лице снова царило спокойствие. Будто ничего и не было. Поразительно. Странное явление. Но приятное. Тут же Ботан широко улыбнулся и воскликнул: — Точно! Может, пойдëм на родник, ребят? Макс, отделëнный от товарищей, нехотя посмотрел на них, в итоге опять сокрушëнно опустив взгляд в землю, проигнорировав в предложении Ботаника слово «ребят». Он же чувствовал, что это всего лишь прикрытие основной пешки, которую Ботан больше всего желал зазвать с собой. — Я пас. Ботаник аж обомлел. Максим никогда не был таким... Бездействующим? Да, именно таким. Обычно он сам всегда затевал все развлечения. А сейчас... Ботан вопросительно глянул на друга. — Макс? — Правда, — начал свои бессмысленные оправдания Тарасенко. — Меня сегодня мамка в город обещала забрать. Не знаю, зачем. Сказала вещи собирать. Поэтому я домой. Очкарик точно чувствовал подвох. Максим всегда находил время, чтобы побыть в компании, а тут вдруг послушно решает уйти. — Ты, может, на тарзанку хочешь? — всë спрашивал Ботаник. — Не хочу. Я домой. Он упрям. И расспрашивать его обо всëм было бы бесполезным делом. Ботан не верил ему. Но раз он так стоит на своëм, то пусть. — Ладно, — кивнул Ботан, махнув уходящему Максиму рукой на прощание. Тот ответил ему тем же. И пошëл. Его силуэт ещë долго был на виду: он завернул на пляж, где сновалась шайка Чувака В Жëлтой Толстовке, обвëл избитого предводителя жалеющим взглядом, перекинулся с ним парой слов и всë-таки двинулся на холм. Ботан смотрел ему вслед до последнего. Он точно был обеспокоен. — А что за родник хоть? — спросила Оливия. Она заметила, как Ботаник удивился. Ей-то было не принципиально, с кем идти, лишь бы он пошëл. Очкарик повернулся к Стар, посмотрев ей в глаза. Пару секунд помолчал. Но на родник намеревался идти всë равно. Поэтому его удивление наконец отступило. — Я тебе когда-то очень давно рассказывал. Мы на нëм так ни разу и не были. Стар почесала затылок, нахмурившись в раздумьях. Но почти сразу же кивнула, вспомнив, что и вправду когда-то родник проскакивал в речи Ботана. А если быть точнее — в тот вечер у речки, когда они только познакомились. — Идëм, — Ботаник взял Оливию за руку и потащил за собой.

***

      Оказывается, берег речки — место непростое. Чтобы дойти до родника пришлось опять зайти за холм, чуть подняться на него, умудриться не свалиться с почти крутого подъема, снова спуститься к речке — и только уже потом узреть желаемую чистую воду, еле-еле живым ручейком бежавшую в реку по склону. Под ней стояло небольшое ведëрко с трубкой, через которую просачивалась очищенная вода. Конечно, Оливия не ожидала увидеть такое сомнительное зрелище. — Я сюда бегал, недавно вот эту конструкцию ставил, — указал Ботан на свой фильтр, заумно поправив очки. — Буквально неделю назад. Это чтобы вода была чище. Но Стар будто бы и не слушала его. Она стояла и смотрела то на родник, то на Ботаника. Весьма разочарованно смотрела. — Это ради вот этой струйки мы пилили через семь залуп? — всë ещë не понимала она, ради чего пришла сюда, чуть не сорвашвись с холма в реку. Ботан уже подставлял ладони, жадно пробуя каждую капельку воды на вкус. Но как только прозвучал вопрос Оливии, он сразу отвлëкся от этого дела. — А ты гейзер думала увидеть? Нарочито обидный вопрос Стар ему совсем не понравился. Это было заметно по его претенциозному взгляду, который трудно игнорировать. Оливия сжала губы, чтобы случайно не ляпнуть ему пару ласковых. Не хотелось лишних ссор, а уж тем более с Ботаном. — Ну... Нет, — кое-как выдавливала она, сдерживая себя. — Что-то помощнее... Ну... Не важно. Очкарик не хотел спорить дальше. Не того характера. — Пить-то будешь? Он чересчур грамотно перевëл тему. Оливия бы так не смогла, как бы ни старалась. — Буду. Ботан отодвинулся, милосердно уступив своë место подруге. Та, как всегда, съëрничала: поддельно улыбнулась, взялась за края своей рубашки и присела в книксене. И только после такого жеста всë же пристроилась у родника, набирая воду в руки. — Нормальная же вода, какая разница откуда тебе пить? — усмехнулся Ботан. Оливия взглянула на него. — Фонтаны Петергофа ты тут вряд ли увидишь. Стар даже уже не хотела говорить об этом. Она закатила глаза и продолжила упиваться родниковой водой. Официально вслух признавать правоту Ботана до чертей не хотелось.

***

      Очкарик вдруг посмотрел в реку. Умилительная улыбка мигом расплылась по лицу. Он тронул вновь продолжающую пить воду Оливию за плечо и ткнул пальцем в речку: — Оливия! Утки! Стар сразу перевела взгляд туда, куда ей указывал Ботан. Да, там и вправду проплывала утиная стайка: коричневая мама-утка скользила по небольшим волнам, поднимающимся от ветра, а следом за ней, кучкуясь и прижимаясь друг к другу, плыли такие же коричневые миловидные утята, которые о чëм-то перекрякивались. В голове Ботана кружились воспоминания о том, как в детстве кормил похожих птенцов вместе с ребятами, поэтому он просто сидел, следил за ними и наслаждался. А вот Оливия забыла про родник, забыла про вкусную воду и, возможно, даже про Ботана. Забыла про всë. Еë глаза расширились, а рот сам непроизвольно открылся, будто бы она никогда не видела уток. — Сколько бы фоточек можно было наделать... — озвучила она свои мысли вслух и придвинулась от родника ближе к речке. Ботаник поначалу не понял, зачем она это сделала, но когда Стар начала всë больше заходить в речку и красться к пришвартовавшимся у камышовых зарослей уткам, ему всë стало ясно. Сезон охоты, значит, открыть решила. — Оливия, зачем тебе утки? — спросил Ботан с интонацией замученного взрослого, который уже не в силах уследить за своим чадом. — Да ну, какие утки... Очкарик вопросительно поднял бровь. — Я разве всю стаю присечь хочу? Одним утëнком меньше, одним больше... Голос еë звучал негромко, сосредоточенно, без единой капли иронии. Она подкрадывалась к добыче по-лисьи: медленными шажочками, целясь острым взглядом на одного коричневого утëнка, плавающего дальше всех. «Непослушность его покарает», — пролетела хищная мысль в голове Оливии. Едва утка увидела надвигающегося врага, так сразу отплыла подальше, уступая своим птенцам поворот за камыши, откуда бы их никто не достал. Один за одним они ныряли в заросли. За исключением того самого утëнка-зеваки, который только подплывал к камышам, когда всë семейство уже успело спрятаться. — Так легко от меня не уйдëшь... — ускоряясь, грозно шепнула Оливия. Она боялась, что жертва улизнëт. — Оливия! Ботан всë продолжал свои упрëки. Ненужные упрëки. Потому что Стар бы всë равно не слушала их. Оливия на секунду замерла. Ботану из реки она предупредительно показала указательный палец и шикнула, чтобы он наконец-то заткнулся. — На Симферополь! — внезапно гаркнула Стар и кинулась на запоздалого утëнка. В стороны полетели брызги, стрекозы с кувшинок взмыли вверх, утка из камышей растерянно крякнула несколько раз подряд. — Я поймала!!! — восторженно взвизгнула охотница, поднимая над головой маленький коричневый крякающий комочек. Ещë бы чуть-чуть — она бы начала им размахивать, как знаменем. Так Оливия радовалась. Она прыгала, хихикала и прижимала птенца к груди, в то время как он явно не был рад той ситуации, в которой оказался: утëнок громко крякал, размахивал маленькими крылышками, неспособными его унести куда подальше. Детëныш пытался вырваться. — Оливия! Немедленно отпусти его! — вопил Ботан с берега. — У него разрыв сердца будет! Оливия же никак не реагировала на слова друга. Вместо этого она продолжала восторгаться своей ловкостью и сюсюкаться с утëнком, уже придумывая ему кличку. — Ай! Ты нахера щипаешься?! Как видно, утëнку это не очень нравилось.       Но вскоре и сюскание сыграло с ней злую шутку. Птенец просто сильнее ущипнул своим клювом Оливию. Она вскрикнула, разжав ладони, из которых так старательно пытался вырваться утëнок. Так и случилось. Он плюхнулся в камыши прямо к своим сородичам. Стайка быстро выбралась на берег и во главе с мамой-уткой побежала за холм. А Стар ещë и, споткнувшись об какую-то корягу, упала в воду. Охота кончилась весьма неважно. — Ты зачем это сделал, придурок?! — крикнула она тому самому утëнку, который столь подло вырвался из плена. В ответ послышалось одинокое и последнее «кря», перед тем, как утки окончательно скрылись из поля зрения. — От тебя не убудет, — резонно и насильно не пуская изнутри смех, сказал Ботан с берега. Конечно, было смешно, что подруга вот так легко облажалась. Оливия снова еле сдерживалась, чтобы не высказать Ботану всë, что думает о нëм. Заново стиснула зубы. Но, всë же успокоившись, сказала: — Да ладно, я ж всего лишь фоточек бы наделала. Прикинь, сколько бы лайков полетело? Количество лайков утятам пропорционально количеству лайков котятам, я уверена! Ботан лишь прыснул, мотнув головой. — У вас с утëнком много общего, — обидчиво выдала Стар в ответ на равнодушие друга. — Оба орëте без конца.

***

      Время близилось к вечеру. А сегодня он был какой-то чересчур прохладный. Вероятно, из-за ночного дождя. От земли веяло сыростью. Поэтому лезть в речку было плохой затеей. Оливия стояла в воде по колени. Еë обдувал вечерний ветер, от которого по коже шли мурашки. — Холодно? — спросил Ботан у выходящей из речки Стар. — А по мне, блин, не видно?! — огрызнулась она, потирая плечи руками. По ней ещë как было видно, насколько ей холодно. Зуб на зуб не попадал. Ботан по-доброму улыбнулся и раскинул руки в стороны, готовясь к прыжку Оливии в его объятия. Уж догадлив он был и точно знал, чего сейчас ей больше всего хочется. Вчера же целоваться лезла, а сегодня даже не пообнималась. Дефицит ласки, нехорошо. Оливия скептически оглядела очкарика, зависнув на пару секунд, но потом ленивой походкой поплелась к нему, в итоге примостившись рядом. Ботан закинул обе руки на шею Оливии и прильнул головой к еë плечу, как маленький ребëнок лыбясь во все тридцать два. «Передразнивает, сучонок», — смекнула Стар сразу. Она посмотрела на него. Так хотелось взять и скинуть руки Ботаника за лишние передразнивания... И вообще, оттолкнуть его прямо в реку... Но он выглядел так невинно, так дружелюбно, и впрямь как ребëнок... Что желание сразу улетучилось. Разве Оливии было неприятно оттого, что еë греет не кто-то там, а Ботан? В голове крутились мысли о том вечере у костра возле речки, когда он впервые еë обнял. А сейчас он снова обнимает. Тоже возле речки. Под стрекот сверчков и журчание воды в роднике. Так тепло стало на душе. И не только на душе. — Ботан. Обращение прозвучало твëрдо, как будто сейчас на столь невинно выглядещего мальчишку откроется обстрел претензиями и оскорблениями. Обычно именно с такой жëсткой интонацией Оливия обращалась к своим обидчикам, вскоре разбивая им носы в кровь. — М? — Ботан взглянул ей в глаза. Он совсем не боялся еë, как бы строго она не говорила. Он-то знал, что она полностью обезврежена его объятиями. Но едва парень уставился на Оливию, как она досадно прикусила губу. Ботаник знал, что надо делать. Словно применял секретное оружие. Он просто упëрто смотрел на неë. Брови Оливии угрюмо сошлись на переносице. Ей больше нечего было говорить. Она бы предпочла промолчать, но вырвалось проклятое, накопившееся за весь день: — Заебал. И она снова целовала его в губы. Ботан снова не успел ничего понять. Но зато снова вернулся этот чудесный, хоть и странный момент. Сейчас Оливия уже не просто так бездвижно сидела, отдавая себя на произвол. Она только ближе придвинулась к Ботану, блаженно закрыв глаза и подняв его очки ему на лоб. Тот тоже быстро пришëл в себя: Ботан крепче сцепил Оливию в своих объятиях, теперь и вправду как маленький мальчишка. Они продолжали сидеть и обниматься в столь неплохом сочетании с поцелуем, прямо как вчера. В точности так же. Они вдвоëм выглядели так по-детски, а, возможно, даже забавно... Но такую искренность ещë поискать надо. Стоило Оливии окончательно сорваться — и они уже снова испытывают то, что за свою жизнь они испытывали лишь вчера. Несравнимое ни с чем чувство.

***

      За холмом раздались всë приближающиеся дикие крики. Оливия, мирно свернувшаяся калачиком возле Ботана, сразу вскочила как ужаленная. Ботан дремал, оперевшись на иву, но только он почувствовал, что Стар в панике трясëт его за плечи, пытаясь разбудить, он распахнул глаза и напуганно уставился на неë. Снова раздался вопль, который заставил сердце Ботана биться быстрее. — Что это? — чуть слышно шепнул он дрожащим голосом. Ботаник был труслив. А ещë больше его пугало то, что сюда вообще кто-то шëл. Место ведь секретное и почти никому неизвестное... Кроме него и Максима. Оливия закрыла рот Ботана ладонью и прижала к губам указательный палец. Теперь ситуация была гораздо хуже, чем с ловлей утëнка. Стар знала, что если Ботаник заткнëтся, то сейчас это не поможет абсолютно ничем. Но она сделала это на автомате, даже не вникая в происходящее. Это создавало ощущение спасения. Казалось, что в итоге это спасëт от чего-то страшного. Ложное чувство. — Она нашла меня... — пролепетала Стар, со всем ужасом в глазах пронизывая всë нутро Ботана неизбежностью предстоящего кошмара. Очкарик уже дрожал, но ладонь Оливия не убирала. Ботан промычал какую-то фразу, но Стар не нуждалась в переводе. Она сразу распознала невнятное и скованное страхом «Кто?!». — Мама. — Алло, блять, кого я зову?! — показалась знакомая и такая отвратительная Оливии фигура за несколько метров от неë. Стар сразу буквально отпихнула от себя Ботана, как солдат ровно вставши смирно, закрывая собой очкарика, который спросонья даже до конца не понимал, что происходит. Но понимал, что что-то плохое. Поэтому он вжался в ствол дерева, схватившись за него руками, как за последнюю спасительную соломинку. Оливия не двигалась с места. — Дрянь подзаборная, ты хули тут забыла?! Стар не отвечала. Она утупила взгляд в песок, опять стиснув зубы. В этот раз от злости, волнами накрывающей с каждым словом. Она знала, что если скажет хоть что-то — ей не поздоровится. Ещë больше не поздоровится. — Это что за урод?! — кивнула мать через плечо дочери в сторону Ботана. Ботан же только смог наконец разглядеть пришедшую вблизи: тряпичное платье под бежевым затëртым пальто; чëрные, как уголь, волосы, подстриженные под каре; в руках пустая бутылка. А на лице застыл ужас и гнев, которые лучше бы, конечно, никогда не видеть. Еë выражение было настолько искривлено свирепостью, что, казалось, вот-вот — и ты просто сгоришь под прицелом этого взгляда. Женщина схватила Оливию за локоть и притянула к себе. Стар никак не отбивалась. Просто молчала, умоляюще глядя на Ботана. Умоляла его, как и она, молчать и ничего не говорить. Он тоже смотрел на неë. Вырвись! Оливия, вырвись! Будет только хуже. — А теперь слушай внимательно, — кое-как выговаривала слова мать. — Если ты ещë хоть раз смоешься сюда — я тебя из дома на свалку выброшу, ты меня поняла?! Она кричала прямо Оливии в ухо. Громко и нещадно. Стар оставалось лишь зажмуриться и терпеть. Ботан стонал, наблюдая за этим. Он боялся попасться под горячую руку, поэтому по-прежнему мучался под деревом. Он корил себя за свою трусливость, он был готов помочь... Но не мог. — Не ругайте еë, пожалуйста! — отчаянно выкрикнул он своим шатким голосочком. Женщина перевела взор на Ботаника. Вся ярость мигом направилась на него. Оливия разожмурилась, осознав его чудовищную ошибку. Теперь она не могла молчать. — Мама... Не смей. Но разве же ей было это важно? Мать отпустила руку Оливии, откинула бутылку в сторону и понеслась на Ботана, не видя ничего на своëм пути. Он не успел и пикнуть, как уже кубарем покатился в реку. Женщина дала ему нехилую пощëчину. — Тебя со старшими учили разговаривать?! — кричала она, прижимая его горло ко дну и безжалостно топя. Оливия кинулась ей на спину, по-кошачьи вцепившись пальцами в пальто. Безумно рявкнув, она опрокинула мать на лопатки, вытаскивая из воды Ботаника: всего синего, еле дышащего и совсем ослабшего. Но и противница сдаваться не собиралась: она вскочила, схватив мальчишку за ворот рубашки, прижала его к стволу ивы и подняла выше себя. — Спидозник грëбанный, ты только попробуй ещë на моих глазах возникнуть... — угрожала она, всë сильнее сжимая шею Ботаника уже дважды. До ужаса ей хотелось его прикончить. Ботан почти был без сознания. Его продолжали душить чужие холодные руки, а он был просто бессилен, чтобы выручить себя из этих мук. Глаза подкатывались, из горла еле выдавливались слова, которые уже было не разобрать. Кажется, оставались последние секунды жизни. Не так Ботан хотел еë окончить.       Но в чувство он пришëл уже будучи лëжа на земле, откашливаясь и делая глубокие вдохи. Он туманно видел, как рядом в схватке катались Оливия с мамой. Как лицо Стар уже рассекла кровавая царапина. Как мать тянулась за бутылкой, чтобы поставить болезненную точку в этой драке. И, пожалуй, единственное, что сейчас бы мог сделать Ботан, чтобы спасти Оливию от тяжëлого удара — это отвлечь внимание на себя. Он был готов. — Не надо! — крикнул он сквозь слëзы, предательски выступившие на глазах. Мать повернула голову на Ботаника. И, чего и следовало ожидать, Стар еë уже не интересовала. Оливия продолжала отдавать матери оплеухи, но та теперь не обращала внимания. Она замахнулась бутылкой в другую сторону. И резко нанесла удар. Точно в цель. Осколки с треском разлетелись, а поднимающийся с песка Ботан снова упал, теряя сознание.       Он лежал и теперь не мог сделать ничего. Но даже через белую пелену перед глазами он точно видел, что Оливия выиграла время на то, чтобы наконец подняться с земли, нанеся окончательную зуботычину. Ботан устало, но победно улыбнулся. Мать поднялась с земли, схватила Оливию за нечëсаную копну волос и потянула за собой, за холм. Она не издала ни единого писка. Она глядела на Ботаника. Она видела, как он вот-вот отключиться. Но дëргаться нельзя. Она уже будет на грани смерти, если ещë хоть раз поднимет кулак. Оставалось лишь мысленно прощаться с Ботаном. Она знала, что это конец. У Ботана голова шла кругом и чуть ли не трескалась от боли. Но он продолжал глядеть вслед Оливии. Прямо в глаза. Оливия, ты вернëшься! Вряд ли. До встречи в аду.

***

      Очкастый очнулся уже в сумерках. Едва он понял, что живой — сразу вскочил на локти, осматриваясь и часто-часто дыша. Будто бы ему снился кошмар. Но, к сожалению, кошмар был наяву. Понятно, что Оливии рядом уже давно нет. Она забрала весь кошмар с собой. Неизвестно, что там с ней сейчас происходит. К лучшему ли это?       Уже темнело. Вечернее спокойствие и умиротворение клонили ко сну. Наверное, Ботана дома заждались. Он же сбежал. Его точно будут ругать за это. Но здесь уже делать нечего. Совсем одному. Как в детстве. Будто бы и не было никакой Оливии. Может, это всë-таки сон?       Ботан шëл вокруг холма, потирая голову. Всë теперь казалось таким пустым, таким неинтересным... Помнится, когда они сюда шли с Оливией, то она разозлилась из-за того, что Ботан засмотрелся на живописный пейзаж, закрывая собой весь проход. Сейчас очкарик шëл мимо того самого места. Ничего примечательного не заметил. Обычная речка, которую он видел уже пятьсот раз. И камыши. Что в них необычного?       Ботан добрался до пляжа. Он устало передвигал ногами, чуть ли не падая на ходу. Визги и смех ребят, которые ещë даже не думали расходиться, никак его не привлекали. Чувак В Жëлтой Толстовке, сидевший на берегу, увидел его. Сразу улыбнулся в знак приветствия. Ботаник не мог ответить ему тем же. — Что-то видок у тебя... Как у погрызанной собаки, — заметил Чувак, когда приятель приблизился к нему. — Ты очень наблюдателен. Только язвить и хотелось. — Бандитов раскидывал по кустам? — Конечно. Конечно. Ботан ускорил шаг, чтобы больше не слышать никаких вопросов и замечаний насчëт внешнего вида от всяких специалистов. Сейчас лишние вопросы ему совсем не нравились. Потому что задавал их не он.       Чувак В Жëлтой Толстовке ещë долго смотрел на его одинокий силуэт, постепенно отдаляющийся к холму. По лицу расползалась всë более хитрая ухмылка. Как жаль, что Ботан не знал слишком многого.

***

— Я отойду. Эти двое отправляются на родник. Будь в курсе, — деловито оповестил Макс Чувака на прощание. Тот в ответ хмыкнул. Это означало, что он принял информацию. И беспрекословно подкараулит влюблëнную парочку, если надо будет. Максим больше не вернулся.

***

Чувак В Жëлтой Толстовке прогуливался со своей компанией ребят по посëлку. Вечер был холодный, купаться никто не лез. По обочине дороги, проходящей мимо деревни, бежала женщина. В помятом пальто, со встрëпанными волосами, с бутылкой в руках. И, возможно, она бы пробежала дальше, если бы не глупые вопросы Чувака. — Куда бежите, тëть? — хекнул он, лыбясь как дурачок. Женщина остановилась и резко развернулась, косо взглянув на парня. Потом она пробежалась глазами по всей толпе из девчонок и мальчишек. Убедившись, что ребята не похожи на каких-то безмозглых оболтусов, она грозно прохрипела: — Где эта тварь? Женщина выглядела нетрезво. Чувак В Жëлтой Толстовке это сразу просëк. Но от этого же диалог веселее, верно? — Вы про кого? — Такая... С патлами на бошке... Чëрными... Грязными... Мерзкими... И с лицом таким уродливым... — мямлила она, трепля свою короткую шевелюру и обводя пальцем опухшую физиономию. Чувак понял, про кого она. Тут хочешь-не хочешь, а сразу угадаешь. — Оливия? — Она самая, — улыбнулась устрашающей улыбкой незнакомка. Парень даже думать не стал, что это за чужеземка встретилась компании. Но он сразу понял, что Стар крайне не повезëт, если она встретится с ней. Однако, это уже не его проблемы. — Так Вы точно по адресу! Смотрите... Чувак объяснял маршрут до родника в мельчайших подробностях. Ему его Макс уже давно поведал. А теперь пришла очередь делиться координатами опять. Он рассказывал настолько увлечëнно, что возникало ощущение, будто он сам проложил туда путь, а потом ещë и отсчитывал шаги. Находчиво. — Спасибо, дорогой...

***

Как жаль, что Ботан почти ничего не знал.

***

      На дворе уже как восемь дней август. Лето подходило к концу. И, пожалуй, оно стало самым худшим.       Ботан больше не виделся с Оливией. С того рокового дня прошло уже больше двух месяцев. Он, как и положено, приходил к реке каждый день, надеясь на то, что случится чудо. Что сзади его плеча снова коснëтся ладонь Оливии с немного грубым, но уже таким родным восклицанием «Эй!». Вера стремительно угасала с каждым днëм. Пару раз, высидев до вечера, он понял, что ждать больше некого. На пляж прилетала обезумевшая банда Чувака В Жëлтой Толстовке вместе с ним. Каждый день. Только их и можно было увидеть у реки. На мозолящие слух упрëки Чувака про Хатико и бестолковые ожидания Ботан смотрел сквозь пальцы. Он делал вид, что ни капли не угас за всë время. Но актëр из него был нелепый. Чувак пожимал плечами и замолкал. Ехидно улыбаясь за его спиной.       Ботан целыми днями сидел в клетке своих раздумий и воспоминаний, колющих острыми колючками прошлого. Бабушка продолжала его сажать за учебники, но он просто игнорировал эти требования. Обычно он снова и снова сбегал. На пляж. Снова загонял себя в плен раздумий.       Даже доброго друга детства не было под боком. Максима больше никогда не будет рядом. Через неделю после злополучного дня его мëртвое тело было найдено в реке. Несчастный случай? Такая легенда ходила по деревне. Но ни один человек не знал точной причины. Она камнем ушла на дно вместе с Максом. Лишь он знал о том, кто заставил его умереть.       Речка стала скучным пристанищем детских несбывшихся мечт и острых осколков счастливых времëн. Теперь она не вызывала никаких чувств, кроме жалости и горечи. Белоснежные кувшинки и жëлтые кубышки совсем потеряли свои краски, камыши с квакающими в них лягушками больше не привлекали, а тот самый родник усыхал. Речка не успокаивала, как раньше. Всë самое хорошее унеслось на еë течении куда-то далеко-далеко. Туда, куда больше не попасть никогда.

***

      Ботан сидел на автостанции. Вот-вот должен был подойти его автобус, который увезëт его в город. Очкарик думал о том, как провëл лето. И только сейчас осознал, что его сочинение в школе оставит желать лучшего. Всë прошло отвратительно, несмотря на то, что начиналось идеально.       Моросил дождь. Туман сгущался. Проходящих вдалеке людей было не разобрать. Но рассматривать их всë равно казалось чем-то интересным, пока ждëшь автобус. Взгляд Ботана пал на худощавую девушку вдали. Клетчатая рубашка, чëрные волосы... Она? — Оливия! — окликнул он еë. Тут же не так далеко возник ещë один силуэт, на этот раз мужской. Лицо точь-в-точь Ботана, только без очков... Он? — Максим! В ответ тишина...

***

      Голова резко стукнулась об оконное стекло. Ботаник открыл глаза. Вокруг на мягких сидушках сидят люди, впереди салона толстый водитель, включив радио, везëт пассажиров. Спать в автобусе — не лучшая идея.       Такой сон прервался... Неприятно. Ботан опять пытался уснуть. Не получалось. Плохой осадок остался на душе.

***

      До дома оставалось совсем чуть-чуть — всего полчаса езды. Скоро Ботан увидит родителей, а они, скорее всего, будут спрашивать у него истории из деревни. А что рассказывать? Всë внезапно пошло наперекосяк. Конец. Вот и вся история. Подробности излишни. Лучше бы всë то, что было, так и осталось в деревне, не выходя за еë пределы.