Отвратительный дуэт

Когда Чжун Ли с Тартальей впервые разбежались, Кэйя не чувствовал ничего. Когда это случилось во второй раз, Альберих снова ничего не почувствовал. Но каждый раз, когда Моракс и Чайлд сходились вместе — это больше обычного удручало Кэйю. И нет, не потому, что Чжун Ли был отвратительным парнем, совсем нет, а потому, что Альберих давно неровно дышит к своему лучшему другу — Тарталье.

***

Кэйя и Тарталья сидят рядом друг с другом и держат в руках по цветастому шипящему напитку. У Чайлда едва отпитый, а вот Кэйя запустил куда-то под стол руку и выудил оттуда еще одну бутылку, предварительно прикончив предыдущую. Вокруг них вибрирует и бесится совершенно дерьмовая музыка, на которую оба не обращают внимания. Эта уже третья вечеринка от Тартальи в честь расставания с Чжун Ли. Он устраивал их каждый раз, чтобы поднасолить своему «бывшему», но после подобных мероприятий они, как полагалось, сходились через неделю. Десятью минутами раньше Кэйя вместе с Тартальей и остальными пьяными телами терлись и дергались в подобии танца в середине комнаты, перекрикивая музыку и совсем не стыдясь, они кричали о том, что поцелуются прямо сейчас, если диджей включит их любимую песню, в один голос хохотали, заваливались друг на друга. Разумеется, все это было не взаправду, все давно привыкли к подобным их шуткам про то, что на самом деле они целуются по тринадцать часов в день, спят вместе уже полгода и каждый день нагинают друг друга над диваном по очереди. Это были шутки лучших друзей, к которым все вокруг привыкли и в которые уже никто не верил. — Как в тебя влазит столько алкоголя? — с удивлением спрашивает рыжий, перекрикивая музыку и наклоняясь к Кэйе так, словно они вот-вот поцелуются. Но этого не происходит, потому что Альберих быстро отворачивается и принимается возиться с открывашкой. — Да вот, магия у меня такая, черная дыра прямо в желудке, — отозвался Альберих, чуть ли не зубами откупоривая бутылку. — Как ты вообще умудрился затолкать сюда столько народу? Кто это вообще? — Кэйя впервые за вечер оглядывается по сторонам. — Это моя бабушка Виктория, — Тарталья показывает куда-то в толпу, — а там мой двоюродный кузин Мигель. — Да неужели? — Кэйя поднял брови. — Шучу я, одноглазый! — Тарталья заливается звонким смехом. — Давай выйдем на улицу? Они забирают с собой несколько литров алкоголя, берут тарелку с бутербродами и, словно в поход, отправляются подышать свежим воздухом. На улице уже светает, а за опьяненным разумом даже почти не чувствуется, как голова мерзко раскалывается от боли из-за идиотской грохочущей музыки, что слышна даже за дверьми. Тарталья опирается локтями о перила, Кэйя сел на пол и запрокинул голову. От земли их разделяло еще четыре этажа, они остались на общем балконе. — Вы ведь снова сойдетесь с ним? — Кэйя спрашивает это, не поднимая взгляда. В его голосе нет ни грусти, ни радости, ни доли интереса. Он словно кукла, смотрит в пол и боится поднять взгляд на своего лучшего друга. — Чтобы я вернулся? К этому занудному пердуну? — Тарталья возмущенно вздернул брови и глухо плюхнулся на пол рядом с Кэйей. Их ноги соприкоснулись на мгновение. — Ни за что. — Ты это говоришь уже третий раз за месяц, — Альберих запрокидывает голову и отпивает глоток прямо с горла бутылки. Сердце его бешенно бьется. Впервые за вечер он смотрит на Тарталью, а не мимо него. Не может отказать себе в том, чтобы несколько мгновений неприлично долго впиваться взглядом в густые рыжие ресницы, в растрепанные неаккуратные пряди волос, в бледное лицо густо усыпанное веснушками — поцелуями бога. — Ты сам не так уж и давно разошелся с Дилюком. Так что не тебе ли говорить об этом, правда? — Аякс как-то горько усмехнулся и прижал колено правой ноги к груди, левую ногу он вытянул вперед себя и уперся ею в стену напротив. Он все еще тяжело переживает их с Чжун Ли расставание, вот только не показывает этого. Чайлд все еще любит этого мужчину. Или просто вбил себе это в голову. Ведь никто в здравом уме, люби он человека на полном серьезе, не расставался бы с ним каждое воскресенье, впридачу закатывая вечеринки в эту честь. Что-то здесь не так. — Так я и не приглашал всех на идиотскую вечеринку, больше похожую на оргию, если честно. У кого не спроси — все вокруг всё еще думают, что мы с Дилюком встречаемся, — Альберих подпёр рукою голову, вздохнул. Они вместе замолчали и глупо уставились в разрисованную маркерами стену. Все идиоты, вроде Кэйи с Тартальей, любили расписывать эти стены всякими придурошными надписями. — Давай и мы что-то напишем? — предлагает Кэйя. Тарталья хитро улыбнулся, взял валяющийся на полу еле пишущий маркер и поверх всех остальных надписей большими буквами, косо принялся писать: «Т+К=лучший в мире дуэт» — Дуэт кого? — пьяно поинтересовался Кэйя. — Юмористов? — он усмехнулся и хрипло издал подобие смеха в ответ на свою же шутку. Это было в его компетенции, особенно рядом с Тартальей. Уж кто-кто, а они точно только и делали, что смеялись в унисон со своих же шуток. — Друзей-любовников, — важно заявил Тарталья, закрыл маркер крышкой и вновь упал на пол рядом с Кэйей. — Разве в это хоть кто-то уже поверит? Все в городе знают, что мы с тобой дуэт, ну, максимум двух клоунов. «Но ты-то сам веришь в это» — укоризненно заметил внутренний голос Кэйи. Альберих помотал головой, чтобы отогнать эту идиотскую мысль. Ни во что он не верит. И его стояк — ничего не значит. И бешенно бьющееся сердце тоже. Это все от алкоголя, от плохой погоды, от чего угодно, только не от чувств к лучшему другу. — Мы вернемся в ту оргию идиотов, что ты собрал в квартире? Тарталья положил голову на колени Кэйи и его рыжие густые волосы рассыпались вокруг его головы ярко-янтарным нимбом — Неа, к черту их, — отмахнулся рыжий и закрыл глаза. — Не хочу к ним, хочу с тобой, здесь побыть. Альберих ничего не ответил. Он опустил вниз взгляд и понял, что нет более подходящего момента для поцелуя, чем сейчас. Тарталья, наконец, расстался с Чжун Ли, а, значит, не будет ничего страшного в их поцелуе, верно? Если не поцелуешь сейчас — не поцелуешь уже никогда. И именно поэтому Кэйя не шелохнулся. Он, словно скульптура, застыл на месте. Так они пробыли здесь до тех пор, пока все пьяные в слюни невесть чьи знакомые не разошлись по домам. За весь этот вечер они так и не поцеловались