Бырч

Зимой в мире Бырч, известном своими лихими задружниками и страшными чудовищами, развлечений не то, чтобы много, но все они такие весёлые, размашистые и удалые, что сосульки в лесу на ёлках редко висят молчаливо – все звенят да сверкают. Например, на Пипа Забугорного собираются все, строят большой Снежный бугор, потом девки за него прячутся, а парни их вытащить пытаются. Ну понятно, когда бугры большие, то и развлекаются подолгу и со смаком особым. Вот как раз на следующий день после Забугорного, когда жители замка Шраакеншпик спали мёртвым сном, к нижнему городу подошла ватага задружников. Вообще-то замок принадлежал знатному рыцарскому роду фон Дрюк – союзникам самого барона Траахенверка, поэтому особо в услугах задружников не нуждался, но была одна проблема – в три неприметных дня, что следовали за Пипом Забугорным, посещал замок страшный призрак. Звался призрак Фригипон Зимнорождённый и славился тем, что проникал ночью в спальню к кому-нибудь и замораживал его чувства надолго, а иногда и навсегда. А как известно, человек без чувств становится Бесчувственным, и много бед от этого происходит. Сколько-то зим бойкие задруги пытались избавить Шраакеншпик от призрака, но не преуспели, а хозяева замка ввели обычай – уходили сами в дома простых горожан, а в комнаты свои селили кого победнее. Ну, а что, и хозяева целы, и бедняки сыты. Не всякий к тому же Бесчувственным становился. Но душок неприятный вся эта история оставляла конечно. – Стучи в ворота, Пердикка, – велела крупная красивая женщина, по виду знахарка, одетая в длинный тулуп и обмотанная белой шалью. – А почему я? – Пердикка, известный как Андрофил, не спешил вынимать замёрзшие руки из карманов голубого кафтана, он весь трясся от холода, а зубы его стучали. – Ну не я же! – гневно воскликнула красивая янтарноволосая девушка и спрятала свой прелестный носик в роскошный соболий воротник. Это была знаменитая Чужемила – победительница многих ужасных чудовищ. Ей, как видно, по статусу не полагалось самой заявлять о собственном появлении. У героев всегда должны быть глашатаи, менестрели и прочие барды, чтобы оповещать всех о появлении этих звёзд Бырча. – Ну вы, олухи, – совсем без признаков пиетета в голосе воскликнула высокая гибкая девушка в куячном доспехе, – так мы все от холода заболеем. – И протянула руку к большому бронзовому кольцу, которым необходимо было постучать в ворота. Её опередил крупный лысый мужик. – Кольцо холодное, Богатея, дай я. Пальчики побереги. Богатея вспыхнула и глубоко вздохнула, отведя яркий взгляд от мужика. Отвортли им быстро, причём, привратницей оказалась никто иная, как старшая дочь фон Дрюка – Дрючильда. – Заходите, задружники. Рада вам. Я – Дрючильда фон Дрюк, это моя сестра Дрочильда, а это наша дорогая кузина Сисильда фон дер Траахенверк, госпожа Нудийская, графиня Избрюк и Фстафлятен. Фон Дрюки и графиня были распоясаны, простоволосы и босоноги, но не мёрзли, потому что в замке был зажжён камин, огромный – в него помешались толстенные брёвна больше человеческого роста. Пердикка удивлённо распахнул рот, разглядывая фигуристых полуголых дворянок. – Он что, дурачок? – спросила Сисильда у знахарки, пока гости скидывали верхнюю одежду, указывая на Андрофила. – Да нет, он не из наших земель. К тому же мужчин любит. В общем, да. Дурачок, – знахарка криво усмехнулась. Они все уселись за круглый стол из морёного дуба, и Дрючильда на правах хозяйки коротко рассказала им о Фригипоне. Младшая Дрючильда прислуживала за столом, подавая разносолы, а графиня и знахарка о чём-то шептались. – Вот есть некоторые наблюдения, накопленные за много лет и систематизированные нашим придворным философом Крантом. – Все перестали чавкать и внимательно посмотрели на Дрючильду, даже Пердикка поскорее запихал в рот огромный солёный огурец, который перед этим деликатно покусывал за самый кончик. – Так вот, – продолжила хозяйка, радуясь всеобщему вниманию, – если жарко натопить в покоях, то последствия от встречи с Фригипоном ослабнут. Если того, кто от него пострадал поместить в горячую ванну или отогреть телом, тоже последствия смягчатся. Мы с сестрой уйдём в ближайший дом, и если что, поможем потом отогреть пострадавшего, мы изрядно в этом поднаторели, я дрю... – Ой! – Дрочильда случайно задела подносом лысую голову огромного спутника Чужемилы, и полпуда сочного холодца опрокинулись младшенькой на грудь. – Ох. – Гдыня, помоги девушке, – велела знахарка. – Эта случайность может быть не случайной. Как известно, в неприметные дни приметы не действуют, потому эти дни так и называются, зато случайности иногда выливаются тяжёлыми последствиями. Или наоборот, счастливыми совпадениями. Это как повезёт. Гдыня послушно начал выковыривать крупные куски холодца из полупрозрачноно лифа Дрочильды. – Ай. Оооххх. – Младшенькая со стуком поставила поднос на стол и вцепилась пухлыми ухоженными пальцами в столешницу. – Продолжай. Оооойёй. – А можно куда-нибудь пойти? Я стесняюсь, – внезапно объявила пунцовая Богатея. – Да, я поддерживаю, давно я не... В джакузЮ пойдём, – предложила Дрючильда. Они с Богатеей поспешно вышли из зала. – Ох ты? Йа! Йааа!!! – застонала Дрочильда и затряслась. – Стой смирно! – велел Гдыня. – Неудобно же вынимать! – О, яволь! Вынимать, твою мать! – Гигантские титьки, измазанные холодцом, вывалились из лифа. – Я бы и сама... – начала было Сисильда, но потом опасливо покосилась на огромный бугор, торчаший, так сказать, внизу живота Гдыни. Даже грубая ткань штанов не могла скрыть его достоинств. – Шайсе. Я таких не видывала, я боюсь. Притихший Пердикка схватил огромный огурец и начал его остервенело грызть. – Пойдём-ка, матушка графиня, – предложила знахарка, – а то бедный Гдыня добр и даёт мне передохнуть, остальные-то девочки совсем дуры, счастья своего не понимают... Но у мужика-то сила бычья, нельзя такую долго сдерживать... За графиней и знахаркой увязалась Чужемила. Правда, она оглядывалась, а из угла рта у неё текла слюна, но выражение на лице было испуганное, а ещё она рефлекторно прижала обе руки к животу. Пердикка взял третий огурец. Ещё более гигантский. Гдыня аккуратно собирал ртом холодец с груди Дрочильды. – О, майн Готт, – орала младшенькая, – сукен фроляйн, нихт ессен вюрстен!!! Ааа, оххх! Испуганные девушки собрались в джакузЕ. Это была огромная ванна, отделанная гранитом. Она располагалась прямо над камином, вдобавок прямо через неё проходила керамическая труба дымохода. Вода в джакузЕ была горячая, всю комнату заволокло паром. Но девушки, даже погрузившись в кипяток, всё-таки дрожали. – Я бы попробовала, – заявила Дрючильда. – Завидую сестрёнке. – Так когда она упадёт без сил, можешь её подменить. Гдыня как раз немного успокоится к тому времени, – уверенно сообщила знахарка. – Я бы сама, – пропищала Сисильда, – но страшно ведь. – Ага, а представляешь, как я мучаюсь? Эти-то дуры так ни разу и не сподобились, – знахарка гневно указала на Богатею и Чужемилу, которые прижалась друг к другу и так сильно тряслись, что вода в джакузЕ ходила ходуном. – ООО,  сукенберген! – донеслось снизу. – Дрюкен, дрюкен! Майне либлих! Шайсе! – Оооооооо, – кто-то завыл нечеловеческим голосом. – А... – вяло воскликнула Сисильда и с головой ушла под воду. – Якорный бутерброд! – могучий голос проревел что-то неразборчивое, и послышались громкие шаги на лестнице, ведущей к джакузЕ. Дверь резко распахнулась и ударила в стену. От неожиданности Чужемила прикусила грудь Богатеи, та вскрикнула и подскочила, схватившись руками за неровный гранит. В помещение вбежал Гдыня, он нёс на плече бездыханную младшенькую. Поскольку штаны его были спущены, он запнулся. Дрочильда, разбрасывая горячие брызги, рухнула в джакузЮ. Следом за ней упал и Гдыня. Знахарка с трудом успела за волосы вытащить из воды полузахлебнувшуюся графиню. Чужемила и Дрючильда прижалась друг к другу, а лицо Гдыни неожиданно оказалось прямо в лоне у Богатеи. Та тихо всхлипнула, обхватила Гдыню за шею и с тихим стоном завалилась на бок. – Что стряслось?! – вопросила знахарка. – Появился Фригипон, – послышался голос Гдыни, приглушённый гладким телом Богатеи. – Он достал свой Фригипон, – при каждом слове девушка вздрагивала и ещё сильнее прижимала к себе говорившего. – Пердикка испугался, – Богатея тихо завыла. – Бросился бежать, – Дрючильде пришлось подставить руку под затылок Богатеи, потому что та начала биться затылком о гранит, –  но зацепился ремнём за кресло, – продолжал Гдыня, пытаясь удерживать активно сотрясающуюся красавицу, которая всё никак его не отпускала. – Штаны у Андрофила упали, он поскользнулся на холодце, угодил своим копьём прямо чудовищу в... Во что угодил копьём Пердикка никто не понял, потому что Богатея начала смеяться, как безумная, а снизу послышались ужасающие вопли и рычание. Внезапно всё стихло. Гдыня с трудом отлепил голову от трепещущего лона и облегчённо выдохнул. – Можно я закурю? – раздался жалобный голосок. Было непонятно, кто это сказал. Потом пар немного развеялся, и над центром джакузИ появилась полупрозрачная голова и белёсая рука, сотворившая из остатков пара призрачную сигариллу. Голова смачно затянулась, выпустила в потолок кольца пара и задумчиво поизнесла: – Я думал, что согреюсь от женского тела, но меня согрел мужчина. Можно я буду приходить к вам каждый год? И пусть меня ожидает смелый молодой копейщик. – Фригипон, ты больше не будешь нас морозить? – робко спросила Дрючильда. – Не. Я понял, что такое настоящее человеческие тепло, – ответствовал Зимнорождённый. – Только копейщиков не забудьте... Он снова погрузился в воду, и через несколько мгновений снизу послышалось ласковое воркование. – Девочки, мне бы... – неуверенно начал Гдыня. – Я первая! – вызвалась графиня. – Надеюсь, что не лопну. Увидев на расстоянии вытянутой руки то, что люди обычно не видят вживую вообще, Чужемила закатила глаза и погрузилась под воду. Пришлось знахарке вылавливать за волосы и её. – Дуры молодые, счастья своего не понимают, – проворчал она, пытаясь поднять полумёртвых Дрочильду и Чужемилу повыше, чтобы волны, создаваемые Гдыней и графиней окончательно девиц  не утопили.