Молчание.

Я и не заметил, как уснул. Было тепло и хорошо, Саня дышал равномерно, тихо, при этом ничуть не стараясь сделать так, чтобы я не прислушивался. Было чувство, что он тоже заснул, но мне казалось, что он всё ещё смотрит на меня. Мне даже не запомнилось, как я закрывал глаза. Сон был другой. Это был не тот необычный мир, где Евгений был идолом, а Саня стрелком. Здесь всё было будто нарисовано масляными красками — резкие переходы от цвета к цвету, словно выполненные мазками, никаких бликов и мало теней. Мир уютного цвета. У меня здесь словно кружилась голова. Здесь была речка в поле. Тоже поросшая рогозом, а само поле было всё в полевых цветах. Не только в ромашках, как у нас; куда не глянь — всё пестреет бледными цветами. Небо было по-вечернему теплое, голубое, но уже покрытое розовыми пятнами и облаками. Поле было окружено деревьями. Я осторожно ступал по высокой траве, разгребая ее перед собой руками. Стоило мне достигнуть речки, как к ней с другой стороны пришел волк. Сначала я подумал, что это лиса, потому что волк был рыжим. Сразу понятно, кого в этом облике представила мне моя нездоровая фантазия. Я постарался проснуться, но сон не хотел уходить. Тогда я протянул руку перед собой, зовя волка сюда, но тот, взвыв, рванул в сторону леса. "Ну супер, — подумал я, — ни один Евгений не хочет иметь дела. Даже животное." Теперь я остался на поляне один. И словно в опровержение этих слов на поляне появился человек. Он медленно приближался ко мне. Руки его были сунуты в карманы черного плаща; я мысленно сравнил его с мертвым анархистом КиШа. Когда наконец человек оказался совсем рядом, я увидел себя. Но это был другой я. Я невзрачно одеваюсь, мои прямые черные волосы всегда лежат на плечах, я никогда не заплетаю их. Второй Я выглядел иначе. У него не было моих синяков под глазами — вместо них были нарисованы белые звёздочки; на нем не было моей серой одежды, достававшейся мне неизвестно от кого — вместо неё была неописуемо яркая, точно моего размера. Волосы были гораздо короче, аккуратно заплетённые в хвост и с заколками. Жаль, что цвет остался тот же. Было бы прикольные, если бы этот я был блондином, как я когда-то хотел. Это точно был я, а не Ярик. Хоть мы и близнецы, самого себя я отличу от брата. Лицо второго меня выглядело вполне счастливым, но очень уставшим. Словно он достиг своей цели, но получил пиррову победу, и даже она его устраивает. Уголки его губ приподнялись, пытаясь ободрить меня, хотя в приободрении нуждается он сам. Вернее, это же я. Но с другой стороны настоящий я сейчас смотрю на искаверканного меня. Странное ощущение. А может, было бы обычным, если бы я менял имидж хоть иногда, и заглядывал бы в зеркало. Второй Я моргнул и растворился. Если я подумаю, что снова остался один, то кто-нибудь появится? Я снова остался один. И? И никого. Теперь точно. И зачем мой мозг сгенерировал такого странного меня? Хотя, людям свойственно видеть всякий бред во сне. Пора бы привыкнуть к идиотским снам. А если я брошусь в реку, я проснусь? Чтобы проверить, я действительно встал и топориком грохнулся в воду. И всплыл. Наверное, надо привязаться к чему-нибудь. Деревья тоже будут всплывать, а вот... О! Я увидел в рогозе нехилого размера камень. Привязываться было нечем, поэтому я, обняв его, снова упал в воду спиной вперёд. Булыжник давил мне на грудь, я тонул, всё отдаляясь от неба надо мной, обрамленного рогозом. И вот наконец я проснулся. Слабо открывая слипшиеся глаза, я обнаружил, что обнимаю Сашу тем же образом, что и камень, а сам дылда спит. За окном уже стемнело, Ярик точно расстроился, что Саша скрылся у меня и не пришел к нему. И брат точно спит. Как долго мы здесь валяемся? У меня промелькнула мысль, что я заслужил чуть больше внимания чем Ярик хотя бы на сегодня, но за эту ересь тут же дал себе мысленную пощёчину. Избалованность. Давно я не получал по шее за такие излишки самолюбия. Но всё же остаток от этой мысли остался. Я только заметил, что мы полулежим на горе моих подушек. Дылду, кажется, не устраивало мое шевеление (а ведь я немного ерзал, лёжа на нем; хоть было и удобно, я хотел посмотреть, что происходит вокруг, а заодно и поменять позу, ибо ноги начала сводить судорога), потому что он тоже зашевелился, руки на моей спине задергались, и дыхание перестало быть равномерным. — Сколько времени? — просипел сонный голос надо мной. — Ночь. Сам хотел посмотреть. — Отозвался я, и сам же удивился своему сонному голосу. — Жесть, — он привстал, поднимая и меня, лежащего на его груди, — мы уснули обнимаясь. — Усмешка. — Не, обниматься, это конечно, круто, спать вдвоем тоже, но не делать это одновременно. "Скэриэл с Готье тоже обнимались и спали вместе..." — вспомнилась мне книга, которую советовал Евгений, и мне тут же стало стыдно сравнивать нас с героями этой книги. Если бы я и был героем книги, то только фоновым, создающим массовку. Какой идиот додумается писать обо мне? Риторический вопрос. — Ага. — рассеянно бросил я, вставая. Саша еле встал, пошатываясь и качаясь. Я взглянул на его телефон. Он тоже обратил на него внимание и щёлкнул кнопку питания, посмотрев, сколько времени. — Четыре утра! — Громогласно воскликнул Саня, и тут же прикрыл рот рукой, вспомнив, что мы в доме не одни, и что в такое время положено спать. Снова понизив интонацию до более-менее тихой, он продолжил. — Какого хера, — меня передёрнуло от мата, — мы так рано встали? — Наверное, ты проснулся, потому что я зашевелился. — А ты почему проснулся? — Саша открыл дверь и, спускаясь по лестнице, едва не упал. — А я во сне утонул. — Не думая, ответил я. Осознав, что только что сказал мой поганый язык, я приготовился к насмешкам (как минимум — сдавленный смешок, максимум — ржач в голос и унижения), однако, их не последовало. Вместо этого Саша, спустившись на кухню, вполне серьезно спросил: — А кто тебя утопил? — он потянулся, зевнул и поставил чайник. Хозяюшка. — Я сам утопился. — Саня обернулся и приподнял брови. Жест невыносимо напоминал кого-то, но я не мог вспомнить, кого именно. — Ну, мне захотелось узнать, если я утону, проснусь ли я? — А если бы не проснулся? — спросил Саша. — Рано или поздно проснулся бы. — Пожал плечами я, садясь на кухонный диванчик. — Не в жизни же умер. — А ты не веришь в другие миры? И связь между ними, и что ты... — Не, — прервал его я, — это всё бред. — А у кого же тогда карты Таро в комнате лежат? И книга про магию растений... Ммм, загадка человечества. — Лукаво улыбнулся Саша. — Как много ещё моих вещей ты видел? — поинтересовался я, забираясь с ногами. — Самое интересное я нашел в прикроватной тумбочке. — По его лицу расползалась довольная улыбка, а я покрылся потом. Не зря я его боялся. Саня нашел рисунки и рассказы. В них нет ничего такого, чего можно было бы сильно стыдиться, однако меня бросало в дрожь от того, что кто-то мог это видеть. — Ты чего так уставился на меня? Да классные у тебя рисунки! Ты же в Реутово экзамены сдал? Пять по живописи и графическому рисунку, четыре по композиции, так? Занизили тебя! — Громогласно подбадривал меня Саня. — Да не ори ты! — Прервал его я. — Ярик спит. — Сурок. Всё он дрыхнет. Пойду щас, сука, — меня передёрнуло, — будить. — Не надо, пожалуйста. Пусть спит. — Попросил я. — Ладно, как скажешь. Чай, кофе, аромат... Солнце боязливо заглянуло в кухню, проходя через стекляшки и отдельными пятнышками падая на стол и диван. Волосы Саши на солнце выглядели золотыми. Вся кухня покрылась жизнерадостным, уютным золотом, радующим глаза. Рыжий Евгений был бы здесь огненным пятном, готовым сжечь все к чертям собачьим. Яша, лениво лёжа на полу, уже горел, а вот Каберский тут бы... Ладно, может, мне правда пора перестать постоянно упоминать Евгения через слово. Если я не могу существовать без идола-кумира, то надо найти нового. Такого, который будет ценить мое вселенское почитание. Но для начала стоит попробовать просто перестать поклоняться. — Давай будем друзьями, — напевал Саша, доставая кастрюлю из холодильника, — раз, два и по домам. И от этого бреда мы сойдем с ума! Давай будем друзьями? На конечно, давай! Я не буду тебя трогать, ты не будешь меня целовать. — Что это за песня? — спросил я. — "Будем друзьями". Знаешь "Нервы"? — Что-то из панк рока? — Не... — протянул Саша. — Это что-то вроде рока. Наверное, современный бэйби-рок, или как это называется. Ну, очень крутая группа. — Я думал, ты чистый панк. — Если бы я был панком, — Саня поставил какую-то тарелку в микроволновку, — я был бы абсолютным анархистом и презирал бы любые признаки человечности и будничности. Я не говорю, — достал тарелку и поставил другую, — что все панки такие. Просто я был бы именно таким. — Он достал вторую тарелку и поставил на стол, кивком приглашая меня. — Тебе бы, наверное, понравилось. У них есть ещё песня, называется "Нахуя тебе я". — Это песня такая? — ошеломленно прохрипел я, встав и сев за стол. — Ага, — Саша сел рядом, — тебе бы понравилась, не смотря на мат. — Мы начали есть. — Можно я включу? — Если хочешь. — Ответил я. — А ты хочешь? — Саня подпёр голову рукой, глядя на меня. — Возможно. — подумав, безучастно буркнул я. Он встал и ушел на второй этаж за телефоном. Когда Саша вернулся, я доел и помыл посуду. "Я снова оказался виноват, но в этот раз я даже рад." — запел трещащий динамик за моей спиной. Я расставил тарелки и обернулся на Сашу, опершись о столешницу. Он, держа телефон в одной полусогнутой руке, плавно двигался, видимо, немного танцуя под музыку. "Ты с берегов, а я со дна. Такая умница, опять одна. На-на-на, на-на... — голос на время затих. — На-на-на... На-на-на... На-на-нахуя тебе я? — Саша воодушевленно глядел на меня, стараясь уловить мою реакцию. Реакция у меня, конечно, была не восторженная, но такого отвращения к сайту я сейчас не испытал. — На-на-на-на-нахуй, нахуя тебе я? Уооо..." — Офигенно, да? — спросил Саша, подойдя ближе. — Ну, прикольно. — Уклончиво уркнул я. Он стоял близко. Я отвернулся в сторону, словно глядя в окно, но на самом деле я не хотел дышать на него. Мне всегда казалось, что людям противно мое дыхание. Саша тоже посмотрел в окно, поведясь на мой взгляд. — Что такое? — спросил он меня, становясь ближе. — Ничего. — Я прижался к столешнице и сложил ладони. Саша поставил одну руку на столешницу и беззаботно поиграл бровями. — Я тебя смущаю? — он криво, но очень мило улыбнулся. — Нет, что ты. — Отмахнулся я. Саша заправил мою прядь за ухо и приблизился ко мне лицом. Я нервно сглотнул, готовясь отпрянуть. И что он сделал! Целую вечность он стоял надо мной, и вдруг холодным потоком воздуха дунул мне в ухо. Я рефлекторно отпрянул и встряхнул головой. Прядь снова упала на ухо. Теперь я уже сидел на столешнице. Саша громко рассмеялся и согнулся напополам от ржача. Его настолько рассмешила моя реакция, что он уже задыхался, да и я сам не выдержал и тихо засмеялся. — Ты чего такой... Хыхыхых... Уф... Капец, короче. — Задыхался он. — Информативно. — Искренне улыбнулся я, слезая со столешницы. Смущение накатило волной, и я, стараясь снова его скрыть, помассировал корни волос чёлки так, чтобы некоторые пряди закрывали мое лицо. Саша, отдышавшись, встал ровно и откинул мои волосы назад. — Ты с такими волосами на кикимору похож. — Заметил дылда. — Извини, — машинально буркнул я, но тут же добавил, — твоё голубиное гнездо тоже не в лучшем состоянии. — Ну, а меня всё устраивает, и извиняться я не буду. — Укорил меня Саша.

***

— Пойдёмте гулять? Саша глядел на нас с Яриком. Брат давно проснулся и успел позавтракать. Да, было бы неплохо прогуляться, но тут решать не мне, а самому Яру. — Ну ладно. — Уныло отозвался брат. — Чудненько. — сказано было Ярику, а улыбка была адресована мне. Я скривил лыбу в ответ. Получилось уродливо. — Тогда одевайтесь, бойцы. — Саша бодро встал и направился куда? В мою комнату. Что ему там, медом намазано? Ярик тоже встал и ушел к себе. Мне ничего не оставалось, как пойти переодеваться. Саня лежал на моей кровати, и как только я зашёл, он приклеился ко мне взглядом. Надеясь, что он прекратит пялиться, я нарочито медленно достал уличную футболку и штаны. Саша все так же смотрел на меня. Я кашлянул, и наконец-то дылда отвернулся к стене. Я утонул в огромной футболке и всунулся в громадные штаны на два меня. — Пойдем. — Пробормотал я дылде. Почему-то мне казалось, что он не услышит, но Саша всё же встал. Мы спустились на улицу. Здесь было тепло, солнце ярко светило, охватывая своими лучами все, до чего дотягивалось. Мы поспешили скрыться в тени яблонь, как тут же на улицу вылетел Ярик. Он быстро подошёл к нам и вопросительно на нас уставился. — А я думал, вы уже без меня ушли. — Как бы шутя, но вполне с горечью отметил брат. — Нет конечно, мы же договорились вместе пойти. — Саша глупо похлопал глазами. Ярик бросил мне такой сухой, уставший взгляд, что я понял - он опять ревнует, но уже задолбался это показывать, так что Саша в моем распоряжении. У меня всё упало. Я никаким образом не претендовал на друзей Ярика как на своих, и мне стоило бы поговорить с ним на эту тему. Желательно, не так, как в прошлый раз. Ему стоит выговориться. — Кстати, я уже маякнул нашим, чтоб выметались. Встречаемся у дома Амины. — Поехали? — вздохнул Ярик, все ещё глядя на меня. Я кивнул. Мы расселись по велосипедам, и втроём поехали вниз — к Амине. Атос, Портос и Арамис. Скорее всего, первым подъедет д'Артаньян — Каберский. А затем госпожа и господин Бонасье. С кем сравнить Жорика, я не знал. Как и ожидалось, Каберский подъехал раньше остальных (но не раньше нас!), и уже ждал "Констанцию". Хотя, стоит отметить, что никаких романтических отношений между Аминой и Евгением быть не могло. Идол, по его словам, не испытывает симпатии к людям, но мне кажется, просто он ещё не нашел то, к чему можно будет испытать теплые чувства. Хотя, может, он в каком-то плане как я. Мне не нужна романтика и отношения, чтобы любить — я люблю всё и вся. Сегодня Амина вышла одна. Видимо, Тарас всё же оставил своё сокровище — и очень зря! Саша, как он говорил до этого, не испытывает никаких чувств к Амине, зато мой брат (я заметил эту мелочь только сейчас) сглотнул, поправил волосы и вытер носки кед о штаны. Все эти попытки казаться лучше были со стороны очень глупыми, но для Ярика они важны, поэтому мы с Сашей отнеслись к этому максимально серьезно. Евгений же приветливо улыбнулся Амине, чем сразу отвлёк ее внимание от моего сопливого брата. Я даже вздохнул — Ярик очень старается. Я и не заметил, что мой брат перед выходом помыл голову и причесался, а футболка на нем моя. А Каберский, не прилагая никаких усилий, тут же переключил внимание девушки на себя. Когда Ев перездоровался со всеми, вместо приветствия со мной, он сделал резкое движение пальцами в мою сторону, словно брызгая. Я дернулся назад, но понял, что это было зря. Евгений улыбнулся, и я тут же понял, что не зря. Последним как обычно приехал Жорик. Запыхавшись и очень спеша. Мы сошлись на том, чтобы не спрашивать, почему он опаздывает. Куда мы отправились? В Гжель на велосипедах. По дороге я чуть не налетел на бабку, идущую нам на встречу, и хоть мы все вместе извинились за меня, вне поля зрения пострадавшей старушки ребят прорвало ржать над моей неуклюжестью. Меня тоже улыбнуло — вечно я местный клоун, веселю их пятерых. Но конечно, посмеявшись надо мной, мы вспомнили, что Евгений хлеще, и что у него бывало хуже. Куда же без этого? Это уже традиция. У соседей жизнь кипела: бабульки штурмовали магазинчики, дети катались на самокатах и великах, некоторые взрослые выгуливали своих спиногрызов на площадках. Своего рода гармония. Для начала мы заехали за мороженым. Я наотрез отказался от мороженого и дал Саше понять, что я не буду ничего есть. На этот раз он пожал плечами и ничего не купил. На выходе из магазина какой-то малой ковырялся в колесах евгеньевского велосипеда, и я, пока не вернулся хозяин, пошёл прогонять мелкого. В итоге он на меня наорал, обматерил, угрожал позвать мать, и к конце концов расплакался. Я его пожалел и отправил к другим детям. Затем вышли ребята и поинтересовались, что выгнало меня из прохладного магазина. Я отмахнулся, списав всё на то, что решил приглядеть за великами. Впрочем, их это не особо волновало — они интересовались чисто из вежливости. Мы двинулись в сторону фонтана. Единственный на всю Гжель, часто окружённый ребятишками чуть помладше нас, бездельниками и зеваками. Краска на жалком фонтанчике облупилась, потрескалась местами, а где-то откалывался даже сам камень (известняк, но я не слишком-то в них разбираюсь, так что это только мои предположения). Мы расселись на всю окружность и распаковали мороженое. Ярик туманным взглядом мечтательно поглядывал в сторону Амины. Как я раньше не замечал? Земной Саше поклон. Евгений водил кончиками пальцев по прохладной воде. Во второй руке у него было мороженое. Рыжий идол, правда. Что бы он не говорил, он является образцом идеала как минимум для пяти детей. Жорик поразительно быстро проглотил мороженое и запачкал в нем руки. А потом ещё и додумался полоскать их в фонтане. Рядом как назло прошла бабулька и тут же прокляла всю молодежь. М-да, сегодня нам везёт на пенсионерок. И вот наконец мы поехали дальше. По дороге постоянно перебрасывались фразами, а под конец пути вообще завязалась дискуссия, однако, мы прибыли на место, так что разговор прекратился. Гжельский зоопарк. Тут часто проводят мастер-классы, есть сувенирный, в котором продается гжельская посуда. Весьма захолустное местечко, ничем не выделяется из остальных замухрыжных достопримечательностей небольших населенных пунктов, однако, нам тут нравится. Зоопарк. Тут уже нас считают за своих (не сколько из-за поведения, сколько из-за постоянных посещений. Не думайте, что мы приматы какие-то), охранники запомнили, велики наши уже точно никто не угонит. Здесь тоже был фонтан, он-то сразу и привлекал наше внимание каждый год, при входе как, в первый раз. Саша начал брызгать в Жорика водой, но тот тоже не робкого десятка, и начал плескаться в ответ, попав в Ярика. Братец не растерялся и размахнувшись рукой, окатил всех сидящих с моей стороны. Евгению и Амине, конечно, повезло оказаться с противоположной стороны от нас, а вот я, сидевший дальше всех, магическим образом оказался мокрый с ног до головы. Саша весело набрал воды в ладони и вылил это Жорику на голову. Яр игриво поглядел на меня и сделал тоже самое. Евгений устало вздохнул, показывая свое отношение к этим дурачествам. А мне наконец надоело оставаться в сторонке как Амина и идол, и я, сложив руки ковшом, махнул по воде и окатил Ярика и Сашу. Брат тут же толкнул меня в воду, а Саша отправил его следом за мной. Жорик беззвучно смеялся. Мои волосы расплылись в воде, а я, войдя в азарт, дёрнул Сашу на нас с Яриком, и дылда упал между нами, частично завалившись на меня. Он повернул свою голову на меня и сказал: — Дебил. Впервые меня оскорбляли без злобы, шутя, не желая обидеть, а только потому, что сорвалось с языка, и мне не было обидно. Я никогда не обижался на людей, но всегда оставался осадок. Сейчас во мне всё ещё бушевала детская игривость, и я тявкнул: — А сам? — Да вы все четверо конченые. — Заявил Евгений с высоты глядя на нас. — Даже нас обрызгали. И тут уже нельзя было сказать, что у него хлеще. Мы втроём лежали в фонтане, а он был слегка облит водой, и вот у кого дела обстоят хуже? У него? Пришло время прощаться, начинало темнеть. Мы разошлись по домам, все мокрые с ног до головы. На этот раз к нам никто не пришел, я остался один с Яриком. Состояние брата было уставшим, с тем оттенком грусти после дня, весело растраченного впустую. Казалось, сейчас должна начаться беседа с упреками в том, что я отнимаю у него круг общения, однако брат подошёл ко мне, пригласил сесть за стол, и как только мы вдвоем разместились, он набрал в грудь побольше воздуха и сказал: — Саша, конечно, правильно делает, но ты держи его на расстоянии вытянутой руки. И замолчал, ожидая вопросов. Вопросы были, и не мало, однако я решил задать самый логичный и пришедший на ум первым: — Почему? Ярик пригладил волосы на затылке двумя руками. Нервный жест. Затем поднял на меня глаза и медленно, четко проговорил: — Он говорил о моем отношении к Амине, я заметил по твоему взгляду, но мне его поведение тоже видно. Много чего его выдает, и это заметно любому, кто даст себе труд приглядеться. Его выдают не такие мелочи, как меня; странно, что никто другой этого не видит. И ты тоже в этом плане слеп. Он смотрел на меня взглядом видавшего жизнь старца, я на него — глазами испуганного барана. Мне никаким местом не было ясно, о чем говорит Ярик. Хотелось задать следующий очевидный вопрос "чего?", но я сдержался и глупо выдохнул "Ладно", вставая из-за стола. — Сядь, — грубо скомандовал Ярик. Я сел, словно обученная собачка, — пообещай, что не будешь вестись на его провокации. — Да на какие провокации? — дрожащим голосом прохрипел я. — Он полез к тебе спать.