Души

Мурад томился в полудреме, пока она зацеловывала его губы: так нежно, как только умела. Локоны её струились по спине крупными прядями, и тряслись когда она отстранялась, чтобы в который раз любовно взглянуть на него. Кромешная тьма окутала покои, ведь свечи давно потухли. В глазах её было столько счастья: законная ночь четверга, а ненавистная принцесса закрыта в своих же покоях. Айше знает, как ей завидуют многие одалиски и, конечно, сама Фарья в эту ночь; чувствует всеми фибрами своей души, как одиноко этой брошенной блуднице. …но только потому что сама знает, какого это — на каждые пару ночей с Фарьей, Мурад призывает Айше — и так правильно, так ведь нужно. Как бы ей это не досаждало. Каким бы не выглядел Мурад — она распалит его огонь вновь, они будут преисполненны страстью. Поцелуи будут невероятно нежны, приятны изголодавшемуся женскому телу, пусть отвечающему на подобное с искрой наигранности. Она знает, как Мурад любит её ласки, бесконечный лепет о величии и могуществе падишаха. Она не забыла, чему обучена — пользовалась всеми знаниями и умениями, только бы получилось… Она молила Аллаха о новой беременности. Но он не услышит её — ни этой ночью, ни в следующую.  Мурад вдруг обхватил её за плечи и толкнул на место возле себя. С пустым взглядом и сведёнными бровями набросил на неё одеяло, подарив последний поцелуй в лоб. Вся в смятении, Айше ухватила ещё один, в щеку, но на этом её раю пришёл конец. Он отвернулся, оставляя её в раздумьях тяжело вздыхать и сдерживать слёзы. Вновь не получается. Девушка видела, что отражалось в его глазах… о ком он думал все это время, пока она корчилась в несчастных попытках ублажить его. Кого он бы предпочёл на её месте даже сейчас. Даже в эту свящённую для всех ночь.  Принцесса, приехавшая и сведшая его с ума, уничтожившая их счастье, их семью. Маленький шехзаде постоянно хмур и совсем не понимает что происходит, отчего матушка его постоянно грустна, а Ханзаде не перестаёт плакать и переживать. Их дети всё чувствуют, все перемены в их отце-повелителе. Эта ведьма, Фарья — законная жена, но не главная, не старшая. Валиде-султан не любит её, смеется над ней на глазах своих слуг и даже при Мураде, и Айше улыбается. С глаз маленькой хасеки падают слёзы, и она заглушает всхлипы. Мурад не двигается. Валиде чувствует её печаль, но зачем что-либо советовать, если сама не в состоянии управиться с гордым сыном-падишахом? Она всегда была послушной, не перечила никому, но отчего все так с ней обходятся? Почему никому нет до неё дела? Валиде вечно ворчит, что только на Фарью всем плевать, что она исчезнет так же быстро, как появилась и возвысилась, но Айше не наплевать. Она не верит этому. Ведь Мурад желает одну Фарью, эту бесплодную блудницу, что плоскогруда, словно мальчишка, и ужасна только даже от этих своих игрищ с мечом в руке. Будь она рабыней, её бы и в гарем не взяли — не красива она, как ни смотри.  Гевхерхан-султан считает это все баловством, не воспринимает никого из двух жён всерьёз, забывшись в своём горе. Не уж-то даже ей не понятно, что происходит? Айше пропадёт так же быстро в пучине своих страданий и страхов, пока Фарья медленно затягивает шелковый шнурок на её шее, а Мураду даже до этого нет дела. Она — никто.  Ну почему он видит лишь её? Думает о ней?  Слёзы не хотят останавливаться, как бы она не пыталась держаться, подобно настоящей госпоже. Айше не может больше думать об этом, больше не может позволить себе плакать на этом огненном ложе, иначе только испугает Мурада, и навлечёт его гнев на себя. Она аккуратно поднимается и прикрывает его плечи одеялом, чувствуя как сильно сведены его мышцы, как он напряжен. Значит он и не спит совсем. Девушка закрывает лицо руками. Почему Аллах так жестоко обошелся с ней?