Нет покоя для грешников.

Припарковавшись у дома тетки, Флейм вышла из машины и направилась к крыльцу, борясь с ветром, бьющим в лицо. Приближалась гроза. После выписки из больницы она впервые приехала сюда. Тетка, кузен и Римма последние две недели сами приходили к ней домой, пока она восстанавливалась после родов и операции. Ей открыл кузен. И она считала странную эмоцию на его лице. Удивление и немного страха. Да, для визитов поздно, но в пустом доме ей смертельно скучно. К тому же, чем больше времени она проводила в одиночестве, тем чаще сожалела о сделанном выборе. Что не нашла в себе смелости… — Пригласишь войти? — Да, конечно. Заходи, Флейм! Как чувствуешь себя? Громче, чем следовало, произнес Рой, что снова удивило Флейм. — Уже гораздо лучше. Спасибо. Флейм прошла в гостиную и сразу поняла, почему Рой так странно отреагировал на ее появление. На диване и в креслах вокруг журнального столика, на котором стояла разного рода выпечка и кофе, собралась весьма любопытная компания. Явно приятно проводившая время и не ждавшая ее. Роберт сидел в кресле справа от дивана, Римма устроилась на широком подлокотнике рядом. На диване с чашками в руках расположились тетушка Мэй и миссис Пибади. Кресло слева от дивана очевидно занимал Рой, пока ему не пришлось встать, чтобы открыть ей. И теперь все эти люди замерли, глазея на нее. — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?! — Милая, потише. Деток разбудишь. Обратилась к ней тетушка, а у Флейм округлились глаза. Дети? Ее дети? Их с Робертом дети? Они здесь? Какого черта они здесь? — Мисс Куинн… Вернее, мисс Флейм, рада видеть вас. Приветливо улыбнулась ей миссис Пибади. В ответ Флейм улыбнулась не особо искренно. Почему сиделка Роберта здесь? Ему давно не нужны ее услуги. Не могло же его состояние за пару недель вдруг ухудшится? — И я рада видеть вас. Как поживаете, миссис Пибади? — С божьей помощью, хорошо. — Замечательно. Не возражаете, но мне необходимо побеседовать наедине с мистером Барром. Флейм метнула сердитый взгляд в Роберта. Он, развалившись в кресле, с любопытством и насмешкой в глазах смотрел на нее. — Кузина, — вмешался Рой — ты несильно наседай на Боба. Это не было только его затеей. Сейчас Флейм было плевать, кто стал инициатором того, что она видела. Ей хотелось знать, что за заговор был устроен за ее спиной. — Я справлюсь, Рой, не переживай. Роберт неспешно поднялся с кресла, с удовлетворением разглядывая недовольно смотрящую на него Флейм, прежде чем подойти к ней. Он действительно соскучился, был рад видеть ее, рад, что она пришла. Выглядела Флейм хорошо, гораздо лучше, чем когда он видел ее спящей в их доме после выписки из больницы. Снова упрямая копка кудрей на голове и макияж на лице. Вполне свежий и цветущий вид. Он надеялся, что и ее эмоциональное состояние пришло в норму. Ведь отступать Роберт не собирался, как и не хотел вызвать у Флейм новый срыв. Флейм демонстративно зашагала в сторону кухню, чтобы они могли выйти на задний двор, и их никто не мог подслушать. На улице она оказалась на минуту раньше Роберта, который явно никуда не торопился, чувствуя себя хозяином положения. Что ужасно раздражало. Пахло приближающейся грозой. Ветер раскачивал деревья небольшого сада Мэйбл. Флейм поёжилась от холода. — Что это за цирк, Роберт?! Мы договаривались о другом. Почему ты и дети в этом доме? — Эйдан и Даниэла. — Что? — Эйдан и Даниэла. Имена наших детей. — Я не об этом спрашивала. — Думал, тебе интересно. Флейм недовольно поджала губы. С чего Барр решил, что ей интересно, как он назвал их детей? Он обманул ее, не покинул Луизиану, якшается с ее родней, но при этом делает вид, что происходящее в порядке вещей. — Я дождусь от тебя объяснений или нет? Роберту хотелось схватить Флейм и встряхнуть как следует, чтобы выбить из ее глупой башки это напускное безразличие. Он отлично помнил ее полный любви и нежности взгляд, слезы в ее глазах, когда застал в больнице, разглядывающей их детей, пока те находились в инкубаторе. Хотя долгие месяцы Флейм уверяла его, что никогда не захочет видеть их после рождения. — Я не мог поселиться с младенцами в гостинице. А дом Мэйбл уже был подготовлен. Детская вышла прекрасной. Они с Роем любезно пригласили нас к себе. — Разве сейчас ты не должен быть в Мадриде, Санта-Барбаре или где ты там хотел бы быть? — Я решил, что Эйдану и Данни следует подрасти немного, прежде чем нам отправляться в далекое путешествие. Тем более ты отказалась от детей, а твои родные нет. — А миссис Пибади? — Пару месяцев назад она вышла на пенсию и искала работу няни. Я случайно узнал и, конечно, поспешил нанять ее. Не могу же я злоупотреблять добротой и гостеприимством Мэй, Риммы и Роя. — Я не заметила, чтобы они сильно возражали. — Они не бессердечные, в отличие от тебя. — Тебе обязательно нужно делать все мне назло? — Я пытаюсь удержать тебя от самой большой ошибки в своей жизни. — А кто тебя нанял моим спасителем, Роберт?! Флейм отвернулась от Барра, в отчаянии схватилась за голову, чувствуя себя преданной всеми. И что ей теперь делать? Барр вновь поступил, как считал нужным, несмотря на все их договоренности. Только она все еще не намерена быть матерью младенцев, которых привела в этот мир. Тем более у нее на руках билет в Мадрид. Внезапно она почувствовала руку Роберта на своем запястье. Он потянул ее на себя, заставив повернуться к нему лицом. Взгляд его был раздраженным и злым. — Забудь наконец о Куинне, Мадриде и своей идиотской мести! Сейчас в твоей жизни есть более реальные и важные вещи! Флейм едва не рассмеялась Роберту в лицо. Но решила не злить его еще сильнее, у нее и так есть, чем ему ответить. — Думаешь я одна пребываю в иллюзиях? Как насчет тебя? Какое наше совместное будущее ты рисуешь в своей голове? Скажешь, что любишь меня? Сделаешь предложение? Мы поженимся? Станем семьей для Эйдана и Даниэлы? Что-то я сильно сомневаюсь. Ну давай, Роберт, скажи, что любишь меня, и я уступлю. Забуду о Куинне, мести и Мадриде. Стану тебе верной спутницей и мамочкой твоих детей! Ее слова попали в цель. Роберт, поджав губы, отпустил ее руку. Она точно знала, он никогда не произнесет три банальных и затасканных слова в отношении нее. Роберт задумчиво смотрел на Флейм. Кажется, сейчас она буквально презирала его. Что же до него… У него определенно были к ней чувства, довольно сильные, но любовь ли это, он не знал. Слишком сложно все было между ними. Порой хотелось защищать и оберегать ее от всего, а порой он считал ее настоящим исчадием ада. В любом случае он мог бы произнести эти три слова, хотя бы назло Флейм, но… — Если бы я и произнес эти слова, ты бы мне все равно не поверила. — И это чертовски верно, Роберт!