Нет покоя для грешников.

Едва они с Робертом вернулись в дом, как на улице разразилась настоящая мартовская гроза. Полил сильный дождь, с громом и молнией, и не осталось никакой возможности сесть за руль и уехать. От неизбежности того, что ей придется остаться на ночь в доме тетки, рядом с Робертом и их детьми, Флейм испытывала сильнейшую досаду. Стараясь подавить все остальные чувства. И главное, желание увидеть Эйдана и Даниэлу. Им уже было больше трех недель, и наверняка они успели подрасти, набрать вес и измениться, после того, как она видела их в больнице в инкубаторе. Признавать не хотелось, но Роберт подобрал их сыну и дочери идеальные имена. К тому же, хоть она и перетягивала груди, чтобы молоко внутри исчезло, одежду все равно приходилось менять чаще, чем раньше. Потому что на ней периодически появлялись мокрые пятна. Ее тело упрямо хотело выполнить предназначенную ему функцию. В общем, к сожалению Флейм, ей пришлось присоединится к гостям тетушки и кузенов в гостиной. А когда настала пора отправляться спать, выяснилось, что миссис Пибади ночует в детской, другой свободной комнаты в доме не было, поэтому Рой не без удовольствия сообщил, что ей придется ночевать с Робертом. Иронично добавив, что для них это не должно стать проблемой. Только доставлять удовольствие Роберту и родне издеваться над ней, Флейм не собиралась. Сообщила, что заночует в гостиной на диване. Роберт при этом посмотрел на нее с долей заметного разочарования. Когда все отправились наверх, сама Флейм и не пыталась заснуть. Сначала в прострации просто сидела на диване, слушая шум грозы, не понимая, почему кошмар, который она считала оконченным, продолжается. У них с Робертом был уговор, который тот без стеснения нарушил. Зачем ему нужно, чтобы она стала матерью этих детей? Из упрямства? Из вредности? Точно не из любви к ней или детям. Они ведь никогда не смогут стать полноценной семьей, Барр однажды вернется к сыну, брату, бывшей жене и бывшим возлюбленным. Флейм задрала водолазку, обнажая живот. Шрам от кесарева сечения сильно чесался, словно знал, там, наверху, те, кто прошли через него и жаждал их увидеть. Она понимала всю глупость подобной мысли, но ее неумолимо тянуло в детскую. И час спустя она сдалась, решительно направившись к лестнице. Большая кроватка стояла посередине стены, наполовину захватывая два окна. Шторы были задернуты, чтобы свет молний не разбудил малышей. Окна в комнате были новыми, пластиковыми, поэтому шум стихии едва проникал сюда. Сама миссис Пибади дремала, сюда по всему, в весьма удобном и мягком кресле рядом с зажжённой настольной лампой. Хотя здесь же в комнате стояла кровать. Флейм постаралась как можно тише подойти к кроватке, чтобы не разбудить бывшую сиделку, теперь новоиспечённую няньку. Эйдан и Данни действительно выглядели иначе, заметно пухлее, морщинки на их коже разгладились. На обоих были одинаковые, нейтрального цвета распашонки, но она точно знала, кто из них кто. У Эйдана было больше волос на голове. И они были светлее, чем у сестры. При этом кожа Даниэлы была смуглее, чем у брата. Интересно, какого цвета их глаза? Флейм не могла налюбоваться на своих малюток. Они были самим совершенством. Она осторожно прикоснулась к каждому по очереди, нежно погладив. Кожа детей была мягкой и приятной. Ей очень хотелось взять их на руки. Но она не могла позволить себе этого. Иначе малыши проснутся и начнут плакать, перебудив весь дом. А ее саму поймают с поличным. — Они прекрасны. Флейм вздрогнула от голоса Роберта, раздавшегося прямо над ее ухом. Не ожидая ее позволения, он обнял ее со спины и прижал к себе. Ей следовало начинать нервничать, ведь Роберт застукал ее, в очередной раз подтвердил все свои убеждения относительно ее чувств к их детям, но ее окутало спокойствие, тепло и уют. Она безумно скучала по его надежным объятиям, по ощущению, что рядом с ним способна справиться с чем угодно. В первую очередь с собственными страхами. — Не надо, Роберт… — Я знал, что ты придешь. Не сможешь остаться равнодушной. — Но это ничего не меняет. — Прекрати обманывать себя, Флейм. Ты всегда любила их, с момента, когда поняла, что беременна. — Мне страшно. — Но я ведь рядом. Флейм повернула голову к Роберту, с грустью смотря на него. И кто теперь себя обманывает? — И как надолго? Роберт наклонился к ней и поцеловал. Нежно, с заботой. Отстранившись, уверенно произнес: — Эйдану и Данни нужна их мама. И мне ты нужна. Флейм склонила голову на плечо Роберту, боясь что-то загадывать, боясь поверить, принять окончательное решение.