Нет покоя для грешников.

На следующее утро Флейм спустилась вниз довольно поздно. Роберт к тому моменту уже успел плодотворно поработать, намеренно заставив себя отвлечься на пару часов, чем-то забить голову и не думать о вчерашнем. Ночью ему едва ли удалось поспать из-за терзавшего его чувства вины. Он даже предпринял новую попытку попросить прощения у Флейм, вернувшись в ее комнату буквально тут же, но ожидаемо наткнулся на запертую дверь. Всю ночь его преследовал обвиняющий образ Флейм, сидящей на кровати, с растрепанными волосами, с черными кругами под глазами из-за размазанной туши, в порванной блузке. Заставляя тошнить от себя самого. Поэтому с рассветом он уже был на ногах. И, в целом не раскаивался, что запер ее вчера, временно лишив возможности сделать аборт, сожалел обо всем том, что случилось, когда Флейм попыталась сбежать. Знал, что перешел грань. И не пытался искать себе оправданий. Поэтому утром Роберт с нетерпением ждал, когда сможет увидеть Флейм. Но спустилась она полностью одетая для выхода с сумочкой в руках. Явно решив уйти, просто проигнорировав его. — Не думаешь, что нам надо поговорить? — Мне с тобой не о чем говорить, Роберт! Флейм решительно направилась к входной двери. Роберт встал, поспешив за ней. Заслонил дверь спиной, чтобы не дать ей выйти на улицу. — Куда ты идешь? — Хотелось бы сказать, что делать аборт, но, увы. Из-за того, что ты вчера все испортил, мне теперь снова придется ждать. — С вызовом бросила Флейм. Что было правдой. Впереди два выходных, а у доктора Марион загруженный рабочий график, поэтому вновь записать на аборт ей удалось лишь на середину следующей недели. Флейм едва удавалось сдерживать себя, чтобы не ударить Барра. И всю вчерашнюю боль, даже не из-за поступка Роберта, а из-за того, что в принципе представляли собой их отношения, сегодня она переродила в гнев. — Не стану делать вид, что огорчен этим. — Кто бы сомневался. — Так куда ты собралась, Флейм? — К тетушке. Лучше уж слушать ее невыносимую болтовню, чем находиться рядом с тобой. Отойди! — Сбегаешь? Барр смотрел на нее снисходительно, словно на трусиху, словно у нее не было веских причин хотеть не видеть его, не быть рядом. Сбегает ли она от него? Определенно. Но сдержаться, чтобы не нанести ему ответный удар, уязвить посильнее, не смогла. Лишь бы стереть с лица Роберта выражение, что он знает все лучше других или сожалеет о вчерашнем. И у нее был припрятан еще один козырь о прошлом в рукаве. — Пока меня не будет, знаешь, о чем тебе следует подумать? — О чем же? — Келли была беременна от Куинна. Да-да, Роберт, у твоего братца и Келли мог быть ребенок! Но я травила ее наркотиками, хотела… Это не важно. Так вот, ребенок не родился, у Келли случился выкидыш, как следствие того, что я ей давала. И ты действительно хочешь такую мать, как я, для своего ребенка? Убившую чужого? Твоего племянника или племянницу? Келли была беременна от Куинна. Роберт повторил слова Флейм у себя в голове. Затем снова, еще раз и еще. Это все? Сколько еще неприятных сюрпризов его ждет?! Может, у Куинна и с Иден был роман? Может и она была от него беременна?! Чертов близнец! Роберт тяжело выдохнул, выбрасывая абсурдные мысли об Иден и Куинне из головы, с досадой продолжая думать не только о том, сколько всего пропустил, пока был мертв, сколько пришлось пережить той же Келли, насколько глубоко Куинн проник в ее жизнь и судьбу, заменяя его, но и как много еще скрывает Флейм о событиях прошлого. — Ясно. Из-за тебя не родился ребенок Келли и Куинна, поэтому ты хочешь убить и своего? Из-за чувства вины? Чтобы наказать себя? Из-за своего детства? Из-за отца? — Иди к черту! Флейм не верила, что Роберту плевать на только что сказанное. Новость о неродившемся ребенке Келли и Куинна должна была задеть его не меньше, чем факт того, что Келли предпочла его брата-близнеца. Тогда, откуда это спокойствие на его лице? Маска безразличия. Ведь его брат влез в каждый аспект его жизни, полностью вытеснил и заменил, а Барр только и думает об эмбрионе внутри нее. Но как бы он запел, если бы тот ребенок Келли и Куинна родился, и сейчас они были бы замечательной семейкой с глянцевой обложки? Флейм продолжала зло смотреть на него. Роберт знал, что может попытаться удержать ее, задержать хотя бы ненадолго, чтобы все-таки поговорить о вчерашнем. Но не видел в этом смысла. Она испепеляла его взглядом, а он не хотел, чтобы их разговор снова перешел в физическое насилие. Возможно, ей действительно лучше отвлечься и остыть. Да и ему тоже. Поэтому Роберт, положив руку на дверную ручку, распахнул дверь прямо перед Флейм. — Хочешь или нет, но поговорить нам придется. Флейм зыркнула на Барра. Он, как обычно, решил оставить последнее слово за собой. — Не нравится чувствовать себя насильником, Роберт? Только это не моя проблема. Единственная тема, которая меня интересует относительно тебя, наша поездка в Мадрид. Прочее я с тобой обсуждать не намерена. И точно не ребенка внутри себя.