Нет покоя для грешников.

Услышав приближение шагов Роберта к ее комнате, пока он вставлял ключ в замочную скважину и открывал дверь, Флейм молниеносно схватила лезвие, провела им по руке, чуть выше видневшихся вен, чтобы образовалась небольшая царапина и выступила кровь. Затем открыла лак и вылила содержимое на рану. Приняла бесчувственную позу, в ожидании появления Барра. — Надеюсь, ты стала более сговорчивой после дня… Роберт вошел в комнату и застыл на месте. В это раз он пришел без еды, посчитав, что сначала нужно убедиться, съела ли Флейм обед, а уж потом пытаться накормить ее ужином. Он понимал, что голодовка плохо отразится в первую очередь на ребенке, но рискнуть стоило, иначе как заставить ее делать то, что нужно ему. В любом случае, если Флейм продолжит капризничать и отказываться от еды, придется заставить ее поесть силой. Только сейчас все это стало неважно. Флейм лежала на кровати без сознания, и по ее руке текла кровь. В два шага оказавшись рядом с кроватью, Роберт заметил лезвие на одеяле рядом с ее рукой, на которой виднелся четкий след от пореза. Его дыхание сбилось. Он не понимал, где Флейм взяла лезвие для попытки покончить с собой. Вытащила из бритвы? Черт! И почему он не предусмотрел этого! Растерялся он буквально на несколько секунд, а потом бросился к Флейм. Необходимо срочно перетянуть рану и остановить кровь, а также проверить ее дыхание и пульс. Кожа Флейм все еще была теплой, а значит, порезала вены она недавно. Что вызвало некое облегчение. Да, когда-то он желал самых страшных мучений для Флейм, но сейчас… Сейчас внутри нее находится его ребенок! Едва он поднес руку к ее шее, чтобы проверить пульс, внезапно Флейм ожила. С силой оттолкнула его от себя, и от неожиданности он полетел на пол, не сумев удержаться на ногах. Флейм же вскочила с кровати и побежала к двери. Роберт чертыхаясь поднялся и кинулся за ней. Она, конечно, надеялась выбраться из дома, но он запер и парадную, и заднюю двери, спрятав ключи, предполагая, возможность подобного развития ситуации. Роберт нагнал ее перед самой лестницей, не дав спуститься вниз. Он схватил ее за руку, причиняя боль, и потащил обратно в комнату. Она кричала и старалась вырваться из железной хватки его руки. — Заткнись и не дергайся, ребенку навредишь. — Я надеюсь, он сдохнет! И тогда ты оставишь меня в покое! Роберт не любил насилие, тем более в отношении женщин, но Флейм всегда находила способ дойти до грани его терпения. Сейчас ему хотелось отвесить ей оплеуху. Но он сдержался. Затащил ее обратно в комнату и бросил на кровать. Ее руки и одежда были выпачканы красным лаком, впрочем, как и его. Он понял, что Флейм использовала лак, чтобы сымитировать кровь, увидев на полу баночку. — Тебе меня не удержать! Роберт ничего ей не ответил, но по его лицу было видно, он сам это прекрасно осознает. А затем в его взгляде появилось что-то хищное и опасное. — Чтобы ты не собирался со мной сделать, это может плохо отразиться на твоем драгоценном ребенке. Роберт снова промолчал, в этот раз двинувшись на нее. Она и опомниться не успела, как оказалась вдавленной в кровать под его весом. Попыталась оттолкнуть его. В ответ он одной рукой поймал кисти обеих ее рук и завел их ей за голову, с силой удерживая. Попробовал поцеловать, но она ворочала головой из стороны в сторону, чтобы ему помещать. — Не смей меня трогать! — Зло шипела она. Свободной рукой Роберт схватил ее за челюсть, пресекая любые попытки к сопротивлению. Поцеловал грубо и настойчиво, вызвав головокружение. Затем разорвал пуговицы на ее блузке, обнажая вздымающуюся грудь в бюстгальтере. Юбку стаскивать не стал, просто задрав до талии. Флейм отказывалась верить, что Роберт ее изнасилует. Не только потому, что знал, что именно это делал с ней ее отец. Роберт временами был тем еще гадом, но эту грань, она была уверена, не перейдет. И, конечно, так и вышло. Он приготовил для нее более изощренную пытку. На секунду Роберт отстранился, ожидая увидеть страх в глазах Флейм, даже ненависть. Происходящее вполне могло ей напомнить об ужасающих событиях ее детства. Он осознавал, что поступает скверно, но остановиться не мог. Был на взводе. Ведь на какое-то мгновение поверил, что она решила умереть. Но во взгляде Флейм читался вызов, нежелание подчиняться, уступить. Поэтому вместо того, чтобы прекратить происходящее, снова начал ее целовать. Продолжая целовать, едва давая ей нормально дышать, Роберт стянул с ее трусики. Рукой принялся ласкать ее, возбуждая. И ее тело откликнулось. Только почувствовав, что она, наконец, расслабилась, отпустил ее руки, которые все еще удерживал над ее головой, и принялся раздеваться сам. Флейм, учащенно дыша, знала, что позволит делать Роберту с собой все, что он захочет. Неистово желала его, но признавать своего поражения хотя бы на словах не хотела. — Ненавижу тебя… — Знаю. Ответил Роберт и снова ее поцеловал.