Нет покоя для грешников.

Прерывая поцелуй, Роберт тяжело выдохнул. Что на него нашло? Почему он так поступает? Секс должен ассоциироваться с наслаждением, а не насилием. А у них с Флейм вечно все… Она уже почти полностью растворилась в объятиях и поцелуях Роберта, настойчиво целуя в ответ, гладя его обнаженные плечи, спину и грудь, когда он неожиданно прервал поцелуй и отстранился. Флейм с вопросительным разочарованием уставилась на него. — Роберт? Но он не ответил. Слез с нее и опустился на пол, облокотившись головой о кровать. И лишь потом, тяжело вздохнув, с сожалением произнес, смотря перед собой, а не на нее. — Прости. Флейм понимала, что Роберт прав. Нельзя, чтобы безумие, происходившее между ним минуту назад, было доведено до конца. Но все равно испытывала разочарование. Тело продолжало требовать так необходимой ему разрядки. Она села, поправив юбку и запахнув порванную блузку на груди. — За что? За попытку изнасилования? Или что запер меня? Тон Флейм был холодным, презрительным и недовольным. Но злилась ли она на то, что он сделал или чего в итоге не сделал, ему не хотелось разбираться прямо сейчас. — За все. Нога ныла от боли, но Роберт пытался игнорировать неприятные пульсирующие ощущения. Он наконец нашел смелость посмотреть на Флейм. Она сидела на кровати с растрепанными волосами, макияж ее был немного смазан, юбка измята, порванная блузка пришла в абсолютную негодность. Алые следы лака размазаны по ее руке и одежде, также яркими пятная впитавшись в одеяло. Взгляд Роберта упал на его футболку, валяющуюся на полу, которую он снял, собираясь заняться с Флейм сексом. На ней тоже были разводы от лака. Все доказательства его вины. — Мило и благородно извиняться после того… Ты… ублюдок. — Я не твой отец. — Ты хуже. Конечно, на самом деле она так не думала, но ей хотелось причинить Роберту боль, заставив страдать от осознания… Черт! Флейм ощущала злость и бессилие одновременно. И как она только умудрилась вляпаться во все это дерьмо! — Так не может продолжаться, Флейм. — По-твоему, я хочу всего этого?! Роберт стал массировать больную ногу, пытаясь размять. Чтобы отвлечься хоть на что-то, удержаться на поверхности затопившего его чувства вины. — Больно? — Скоро пройдет. — Стоило подумать о ноге, прежде чем носиться по коридору или пытаться… — Флейм, давай не менять тему. — А что ты хочешь обсудить? Наше будущее? Или плода внутри меня? — Насчет аборта ты не передумаешь? — Нет. Флейм встала с кровати, решив, что ей стоит принять душ. К сожалению, вещи, которые были на ней, придется выкинуть. Нет смысла чинить блузку или пытаться отстирать лак. — И не вздумай мне снова мешать. — Но я хочу… — Я знаю, чего ты хочешь, Роберт. Флейм стояла за его спиной. Сейчас они были разделены кроватью, внезапно превратившуюся в бесконечную пропасть между ними. Поэтому Роберту пришлось обернуться. — Я все еще хочу отомстить твоему брату. Так что насчет того, что мы будем делать. Сначала аборт, далее поездка в Мадрид. После чего наши с тобой пути разойдутся навсегда. Роберт тоже встал, пристально смотря на Флейм. Несомненно, она была убеждена в своих словах и принятом решении. Горечь заполнила его душу от понимания, что он не в силах ничего изменить. Но разве это не справедливо, после того, что он пытался сделать с ней буквально пять минут назад? — Все еще может быть иначе. — Не может. Уходи.