Нет покоя для грешников.

Вечером, приняв горячую ванну, Флейм облачилась в шелковую пижаму и сейчас стояла, разглядывая себя в зеркале. Живота еще не было видно, ведь срок ее беременности слишком мал. С Робертом они не разговаривали почти весь день, который провели у ее тетушки. Пока Рой и Роберт продолжали затеянную покраску снаружи, она срывала злость на вещах в комнате, в которой жила когда-то. Пришедшей позвать ее на обед Римме тоже досталось от нее. Окончательно ее вывело из себя, что, войдя в кухню, Флейм обнаружила, что тетушка и Римма складывали посуду в коробки, потому что завтра должны были прийти нанятые Робертом рабочие, чтобы убрать старые кухонные шкафы и технику и установить все новое. В итоге домой ехали они с Робертом молча. Она много чего хотела бы ему высказать, но в данный момент больше ее волновало, что он конкретно затеял, зачем пытается подружиться с ее родней, купив их ремонтом в доме. А еще, чтобы Барр не узнал о ее завтрашней записи на аборт и не помешал ей избавиться от нежелательного ребенка. Флейм задрала топ от пижамы и провела ладонью по плоскому животу. Пожалеет ли она однажды, что не родила этого ребенка? Нет, из нее точно получится самая ужасная мать на свете, но все-таки… если бы речь шла о ребенке Куинна, но Роберт… Она никогда не хотела с ним никаких отношений, ненавидела себя, что желает его, не может противостоять его чарам. Но при этом всегда знала — эта история временная. Если раньше думала, что избавится от него, заставив убить брата, то теперь была уверена, однажды он исчезнет, чтобы восстань из мертвых, и вычеркнет ее из своей жизни. Но тогда почему вцепился в этого ребенка? — Я думал, ты уже спишь. Флейм обернулась. Роберт стоял в дверях, разглядывая ее. — Уже собираюсь лечь. Если хочешь поговорить, я не в настроении. — Я тоже не настроен на разговоры. Роберт подошел к Флейм и встал у нее за спиной. Она все еще держала ладонь на своем обнаженном животе. Размышляла об их ребенке и том, что собиралась сделать завтра? Пока она нежилась в ванне, он покопался в ее сумочке. Увидел новую запись в ежедневнике на завтра к доктору Марион, ее врачу-гинекологу. И пришел к очевидному выводу, завтра Флейм намерена сделать аборт. А он собирается ей помешать. Роберт одной рукой убрал кудрявые локоны с плеча Флейм и прикоснулся к нему губами, другую он положил на ее ладонь, лежащую у нее на животе. Флейм знала, что нужно послать Роберта к черту, выставить за дверь и запереться на замок, но не сделала ничего из этого, позволив ему себя поцеловать. Прикасаться к своему телу. Она хотела, чтобы он любил ее сегодня, ведь завтра она собиралась убить его ребенка. Роберт медленно стянул с Флейм топ, обнажая, продолжая целовать. Он не знал, как убедить ее не делать аборт: ни секс, ни разговоры не помогали. Конечно, у нее не было ни одной причины, хотеть родить его ребенка. К тому же насилие, которое Флейм пережила в детстве, сильно травмировало ее. Ее родители не были для нее хорошими примером, и она считала, что тоже не сможет позаботиться о ребенке. Но он хотел этого ребенка. И Флейм придется считаться с его мнением.