Пропасть вместе

- С чего начнем? Минхо сонно хлопает пушистыми ресничками, сжимает оледеневшие пальцы на ногах и обреченно вздыхает, глядя на бодрого Джисона в строительной шапочке и с валиком в руках. Они знакомы всего ничего, но Минхо точно может сказать про Джисона, что тот неугомонный, ему бы его белку в руку и в зоопарк. Им двоим там самое место. Вместо теплой постели его ждала долгая уборка и смена интерьера. Если бы он знал, что когда-нибудь в тяжелый период его жизни появится гиперактивное чудо с желанием помочь, то он бы заранее закрылся на тысячу замко́в. Джисон все равно нашел бы ключик к каждому замку́. - Начнем со сна. - Даже не думай, иначе сдам тебя в психушку. - Это еще что такое? - Минхо вопросительно выгнул бровь. Таких угроз ему еще не прилетало, но Хан, казалось, выглядел более чем серьезно. - Сдать бы тебя в питомник... - Мечтательно протянул Минхо и нехотя пошел переодеваться. Пыль липла ко всему, кажется, она заполнила все легкие. Минхо чихнул около 12 раз за 40 минут (Хан считал). Джисон недовольно бурчал про неряшливость старшего, за что пару раз получил веником по заднице. Все же Минхо на улыбку удалось вывести пару раз, один раз он даже посмеялся, когда Джисон шлепнулся у входа с мешком мусора. Они работали долго, Хан даже не давал передышку, а Минхо уже засыпал на ходу - так много его тело не работало уже давно. Когда они все же сели передохнуть, Ли вспомнил, что даже ни разу не вспомнил о Феликсе. Только сейчас неприятные мысли потоком ворвались в голову, но все эти часы он был забит другим - Джисоном. 12900 секунд без мыслей о Феликсе. 12900 здоровых секунд. - Чего сел? Дальше продолжаем. До вечера еще много. - Джисон дожевал сосиску в тесте и продолжил отмывать засевшую в углу грязь. Минхо пару секунд понаблюдал за ним и вяло стал оттирать стекла. - Хан Джисон, я тебя придушу когда мы все это закончим.... - Он бурчал себе под нос. - Я что-то нашел. - Джисон поднял позолоченное колечко и присмотрелся. Минхо взглянул на вещь с пустотой во взгляде и шумно сглотнул. - Это... это. - Джисон больно прикусил губу, понимая, что только что сделал. Минхо снова замкнулся. - Извини... Я не знал. - Выкинь его. - Минхо отвернулся и уже молча стал убираться. Джисон положил руки ему на плечи и слабо сжал. - Не трогай, просто выкинь. - Ты не должен реагировать так на каждую вещь. Пару часов назад ты улыбался, а сейчас какое-то кольцо Феликса тебя расстроило. Посмотри на меня. - Он заставил его повернуться и взял его лицо в свои теплые, немного пыльные ладони. - Смотри только на меня и думай только обо мне. Ты не должен себе позволить затянуть себя в эту пучину, ты медленными шагами выбираешься из нее. Продолжай идти. - Он обнимает его. - Только продолжай идти. Не останавливайся. Я прошу... - Хан Джисон. - Он стискивает зубы, обнимет в ответ, но не тепло. Грубо и холодно. - Я сделаю тебе больно. - Просто давай продолжим работать. Приготовишь мне потом поесть? В большой копилке своих проблем Минхо припрятал еще одну. Когда он смотрит на Джисона, то понимает, что он точно его проблема: большая, неисправимая и главное - неисчезающая. Проведи по нему рукой и упрешься в кости и теплую кожу, а не в пустоту. С Феликсом так не сделаешь. Минхо не прекращает сверлить его макушку глазами, пока нарезает овощи, не перестает мысленно касаться его, водить кончиками пальцев по наверняка мягким щекам и волосам, цепляться за него. Джисон сам напросился, а Ли так и знал, что будет хуже. Они не должны быть рядом. Минхо ранит себя лезвием до густой липкой крови, а Джисона будет резать до первых слез. Они бьют сильнее, потому что Джисон не плачет. Он сильный. - Ты хочешь поговорить? - Джисон мягко кладет руку на его плечо. Минхо не понимает, что он хочет - разучился, но слова мягко оседают на кончике языка. - Тебе не обязательно говорить о том, что ты не хочешь. Расскажи мне то, что тебя радует. - Да ничего уже не радует. - Он медленно бредет на балкон, Джисон тащится за ним. первая сигарета тлеет в пальцах быстрее, чем он думал. Ни одного слова не соскальзывает с его уст. Со второй дело пошло проще. - Ты действительно думаешь, что в этом мире осталось что-то, что может меня порадовать? Я так устал сам от себя, я хочу быть счастливым, но при этом не хочу ничего для этого делать. Я просто ничего не хочу. Я мерзкий. Я не выберусь из этого. - Он смотрит в большие любопытные глаза и видит, как что-то разгорается в них. Что-то маленькое, но сильное. Этого Минхо не стерпит. - Джисон, я предупредил. Не ведись слепо, ты умный мальчик. Джисон виновато опускает глаза, кусает губу, а Минхо в тысячный раз корит себя. Ему снова больно, снова в носу щиплет, а глаза застилает пелена. Он спешит сделать затяжку, чтобы окутанные пеплом легкие не саднили. Хан медленно уходит в другую комнату и замолкает. Город будто бы тоже замирает. Останавливается жизнь. Ни Минхо, ни Джисон не счастливы, но Хан сильный, он не плачет, а Минхо - нет. Поэтому горячая слеза все-таки обжигает щеку и быстро теряется под воротником рубашки. - Я пойду, напишу тебе вечером, завтра все закончим. - Джисон вымученно улыбается, зная, что Минхо это не заметит, и спешит уйти. - Ты не останешься? - Нет, нужно кое-что сделать. Минхо кивает, но провожать не выходит. Что-то слабое надломилось в Джисоне, и Минхо это чует. Он сам сломлен, и знает какого это - ломать самого себя до болезненного хруста. Ли слышит громкий хлопок двери, и сердце падает под землю. Он возвращается в пустую холодную кровать, смотрит на уже чистый потолок и ухмыляется. Джисон изменил многое в его жизни, но все еще не изменил его. Тяга к нему растет так же, как и к сигаретам, что с каждым днем становятся совсем противными. Минхо уже почти задыхается в одиночестве. Тонет в кислороде, но не может им насытится. У него ломка, он ломается, его органы скручиваются и кости хрустят, трещат. Жить больше не получается, а если не получается жить, то значит получится умереть...

***

Первые сильные дожди начались на следующей неделе. Джисон не позвонил. Минхо оставил кучку неразобранного мусора прямо на полу. Без Хана мотивации что-то делать не было, но и без него камень ответственности спадал с плеч. Минхо не боялся, что он затронет его чувства или обидит, пока он не был рядом. Но ложь Джисона о звонке больно ударила по израненной душе. Минхо ждал весь день, но, когда ни вечером, ни на следующее утро он не позвонил, Ли понял, что его обманули. Возможно это и к лучшему. Так и должно быть. Разочарование горьковатым вкусом оседло на корне языка всю следующую неделю. Сильные ливни не смывали той горечи, а сильные морозы, которые должны появиться в ноябре, так и не наступали. Не заморозили душу. Минхо гнил. На его плече медленно вырисовывались алые метки. Это получилось случайно. Он тонул в слезах, а сигареты не помогали. Только лезвие из под бритвы и убивающая тишина были другом. Так он получил еще одну зависимость, которая пока не доходила дальше неглубоких порезов на худом бледном плече. Приятного было мало, но это какими-то образом помогало остановить ту колющую боль в груди хотя бы на пару часов. Это было вровень сигаретам. Джисон не позвонил и на следующей неделе. Минхо начал забывать как выглядит этот парень. Память его совсем подводила. Он не помнил как он выглядит, но помнил, что при воспоминание о их встречах на душе становилось теплее. Что-то растопляло вековой айсберг в его сердце, но этого было мало. Он нужен рядом, но, кажется, Джисону это не нужно было. Минхо по 10 раз на день проверял телефон. Так сильно он ещё не был зависим. Плечо медленно заживало, а потом снова было истерзанно алыми полосами его ненависти. Его разочарование медленно перерастало в гнев, а потом снова в тоску и печаль. Так проходили его дождливые и морозные будни. В выходные он спал. Сигареты и травка тоже отошли на второй план. Выкуренная за день пачка не помогала так же, как и подорожник на внутреннее кровотечение. Он жалкий. Минхо жалок до безобразия, он повторяет это себе по несколько раз за день, читая, как мантру. Легче не становится, тяжелее - тоже. Минхо пытался завести дневник, чтобы писать о себе, но первая и последняя запись была такая:

«Феликс умер. Я устал.»

После этого желание писать пропало, так же как и жить, но второе пропало гораздо раньше - в день смерти брата. Жизнь поделилась на до и после. Периодами ему казалось, что все становится стабильно, не хорошо и не плохо, но потом его накрыло лавиной тревог и страхов, и он понимал - это только начало. Он либо будет мучиться до конца жизни, либо сам себе укоротит эту жизнь. Другого не дано. Страшно было думать о том, что он сам на себя может наложить руки. Первоначально это были лишь неглубокие порезы, и страх перед смертью был глубок, как Марианская впадина. С каждым днём страх все увеличивался вместе с порезами, но манил к себе,а потом осознание того, что он думает о смерти пронзило его как, иголка в сердце. Суицидальные мысли приходили чаще, но сон убивал каждую. Минхо снова начал спать сутками. Постепенно темные мешки под глазами стали еще темнее, а худоба стала заметна даже через безразмерные вещи. Было страшно на себя смотреть. Сквозь тонкую ткань футболки рисовались некрасивые уродские шрамы и свежие порезы - они вовсе не украшали. Минхо знал, что выглядит страшно, знал, что медленно идет к тому, чего боится, но отпустить не мог. Не хватало Феликса. Не хватало Джисона. Хёнджина тоже не хватало. Они часто обменивались сообщениями, но Минхо делал вид, что дела его идут только вперед, а Хёнджин беспрекословно верил, только болезненная худоба настораживала, но он и сам худой как сук. Начали выпадать волосы. Сильно отросшие, негустые волосы стали валяться по всему дому. Минхо проводил рукой по всей длине, и в ладони оставался большой пучок. Так он и пришел к авитаминозу, что повел за собой еще большую раздражительность. Так и проходили его дни. Так летела короткая и отднюдь не счастливая жизнь.

***

Настойчивый стук в дверь прервал короткий и тревожный сон Минхо. Ли хотел кого-нибудь убить, пока не увидел, что за дверью стоит он - Хан Джисон. Джисон, который пропал из его жизни почти на долгий и мучительный месяц. Минхо не очень помнит, как он выглядит, но сейчас его образ снова врезался в память, собрался в целый пазл. Джисон смотрел на него своими невинным глазами-пуговками с сожалением и печалью. Минхо смотрел в ответ с пустой, было холодно и больно. - Здравствуй. - Джисон с позволения проходит внутрь и снимает теплый пуховик. - Я хотел поговорить. Только слушай внимательно. - Он внезапно обнимает Минхо. От Джисона веет первыми сильными морозами, солнцем и чем-то домашним. Ли укладывает свои холодные руки на спину парня и старается внимательно слушать. - Я ушел тогда, чтобы разобраться. Разобраться в тебе и в том, что мне делать дальше. Я не хочу отпускать тебя и не буду. Знаю, что ты не питаешь ко мне тёплых чувств, знаю, что ты страдаешь. Я все знаю. Ещё я знаю, что я могу тебе помочь. Я могу помочь тебе, даже если это плохо скажется на мне. Прими мою помощь и не пытайся снова ее оттолкнуть. - Ты глуп. - Минхо устало выдыхает и расслабиться в чужих руках. - Если ты вытащишь из пропасти меня, то загребешь в нее сам. - Ну так выбери сам: пропасть вместе или же вместе в пропасть? - Пропасть одному. - Ну, нет, Минхо. Если пропадать, то вместе. Минхо дырявит глазами потолок, сглатывает ком отчаяния, слабо кивает головой и шепчет : "Вместе, так вместе. Только потом не пожалей." В доме становится немного теплее и светлей, когда по дому ходит все тот же суетливый Джисон. Даже белка на своем месте снова засуетилась. Минхо с трепетом и нежностью, которая, казалось, пропала в нем еще несколько месяцев назад, смотрел на его раскрасневшиеся щеки и светящиеся глаза-звездочки. В душе разгорелся первый фитиль, когда Джисон снова полез обниматься. Минхо знал, что уже завтра он снова потухнет, но сейчас было слишком хорошо, чтобы думать об этом. - Давай, пожалуйста, поедим. Я хочу тебя накормить. - Джисон гладит по впалыми скулами парня и виновато кусает губу. - Я больше не дам тебе так сильно страдать. - Он медленно спускается руками к шее, а потом к плечам. Минхо тихо морщится от боли. Джисон сначала хмурится и задумчиво смотрит в его лицо, потом глаза его расширяются от шока, и он начинает закатывать рукава чужой рубашки. - Минхо... - Не надо. - Ли перехватывает его руку. - Ты не увидишь там то, что тебя обрадует. - Почему? - Минхо слышит, как ломается чужой голос, а внутри ломается что-то поважнее. - Все стало еще хуже? Покажи мне. - Он мягко погладил Минхо по плечу, ожидая разрешения. Ли кивнул, и Джисон открыл перед собой то, что хотел узреть меньше всего. По худому плечу будто бы кистью прошлись. Если бы это была кисть... - И это помогло? - Нет. - Тогда зачем? - Потому что так болит меньше. Слова смешались в одну кучу, а потом и вовсе исчезли из головы. Джисон не знал, что сказать. Он был готов, но не думал, что Минхо дойдет до такого. Смотреть на чужие порезы тоже самое, что и резать себя. По его лицу прошлась вся печаль, что только могла таиться в нем. Джисон невесомо гладил Минхо по руке, пытаясь затянуть свежие раны. Слова не лезли наружу. Он больше не общительный и суетливый мальчик, а такой же закрытый и опечаленный. Минхо тоже тяжело молчать. Сидеть в угнетающей до боли тишине с Джисоном кажется чем-то несвойственным - Хан всегда что-то говорит. Ли старается заглянуть в потускневшие глаза, и, когда это получается сделать на пару секунд, он понимает, что уже сломал его. За несколько минут он надломил что-то важное. И теперь хочется это починить. Себя чинить уже бесполезно. - Мы можем снова посмотреть фильм. Обещаю, что не буду спать. - Обещай, что к твоим рукам больше не прикоснется лезвие. - Джисон строго, но с трепетом посмотрел в чужие глаза. - Ладно... это не правильно, я не должен так говорить, это слишком манипулятивно. Давай вместе постараемся справиться с этим. Знаешь все эти способы, чтобы перестать резать себя. Когда возникает такое желание надо рисовать бабочку. А ты рисуй не бабочку, а что-то, что тебе не хочется ранить. - Тебя. - Думает Минхо, но отмалчивается. Он немного задумывается, а потом кивает. - Я попробую. - Произносит уже вслух. - Только давай это будешь делать ты. Давай ты будешь рисовать. Джисон удивлено вскидывает брови, но потом улыбается. - И что ты хочешь? - Попробуй нарисовать белку. Признаюсь, я к ней привязался. Она кусается, но все равно потом ластится. - Минхо слабо улыбнулся. Животное делало его маленький и сгнивший мирок чуточку светлее и менее одиноким. На шрамированном предплечье вырисовывалась худенькая и кривая белочка. Джисон не умел рисовать шедевры, белку срисовывал с натуры. Минхо отметил, что схожесть есть, но пышный и красивый хвост его белки превратился в кривую и тонкую ниточку. Хан вяло осмотрел свое творение и сделал вывод, что художником ему не быть, а Минхо яро его в этом поддержал. Зато желание порзеать эту жалкую иссохшую белку немного пропало. Она и так изранена руками своего творца. - Знаешь, - Минхо удобно улегся на кровати вместе с парнем, - Я не люблю такое говорить, да и вообще разговаривать не люблю, но кое-что я сказать тебе хочу. С тобой мне комфортно. И ты второй человек, с которым мне комфортно все это время. - Мне приятно это слышать. - Джисон искренне улыбнулся. - Правда. Слышать такие открытые слова от человека, который закрыт в себе очень приятно. Мое сердце буквально трепещет. Спасибо, что доверяешь мне эти слова. Они для меня важны, я обязательно их сохраню в своей памяти. Они лежали в тишине, только в этот раз она не напрягала, а расслабляла. Минхо перебирал чужие рассыпчатые волосы своими пальцами, а Джисон о чем-то мечтательно думал. Ли никогда не мог предположить о чем думают другие люди. В его мыслях лишь боль и терзания. Другие люди наверняка думают о чем-то хорошем: море, тепло, весна, еда, отдых. Минхо такое не дано, ничего из этого положительных эмоций не вызывает. Если только Джисон, но его в своем сознании Ли не может спроецировать до мельчайших деталей. Его образ расплывчат, покрыт дымкой. - Завтра хочу съездить с тобой в одно место. - Тихо прошептал Хан после долгого молчания. - Я больше чем уверен, что в таких местах ты не бываешь. Возможно ты откроешь для себя что-то новое...Ты спишь? - Джисон взглянул на растрепанное, умиротворенное, уснувшее лицо и улыбнулся. Когда Минхо спал, он казался самым обычным человеком с решаемыми бытовыми проблемами, со скучной жизнью. Он казался самым обычным человеком, но, к сожалению, был не таким. Джисон не замечает обычных людей. - Спи сладко, ангел. Я обязательно тебе помогу.

***

- Ну и куда ты меня тащишь? - Садись за руль, Минхо. Без лишних вопросов. Минхо в десятый раз за утро закатил глаза, но послушно сел в машину. Джисон распинался, что место, в которое они поедут, отличается своей красотой. Предположений было много, и не одно из них Минхо не нравилось даже близко. Он не хотел людных мест, не хотел, чтобы было холодно. Ещё много чего не хотел, но все свои свои пожелания пришлось оставить в своей холодной и одинокой комнате. Ехали медленно, Джисон тараторил в унисон радио. Холод мурашками пробегался по затылку, даже встроенная печка не помогала. Минхо начинал раздражаться. Ему не нравилось, когда на него давили со всех сторон, а ещё путь до места назначения шел через какую-то глушь. У Ли даже проскочила мысль, что Джисон захотел его где-то убить. Ну, чтобы не мучился. - Приехали. - Радостно захлопал в ладоши Джисон и выбежал из машины. Изо рта клубами валил пар и запах сырости и мороза забивался в ноздри. Они приехали в лес. - Посмотри какая красота. Здесь все ещё туманно. - Почему мы приехали сюда? - Минхо скептически посмотрел на вход в лес. Картина была красивая, но не для него: высокие ели тянулись вверх - к небу, утренний туман еще не рассеялся, поэтому белым облаком расстилался по замёрзшей земле, вдали темнота и только вой диких животных, а здесь - тишина. - Красиво же. - Хан втянул в себя свежий воздух. - Тебе не хватает тишины и спокойствия. Твой дом это стены и потолок, которые сковывают тебя. - Он протянул руку Минхо и повёл его в лес - в мир тайн и хвои. - Ты не придаешь значение природе, но она имеет огромное влияние на нас. Попробуй найти гармонию. - Звучит как бред. Ветки хрустели под ногами, разбавляя гнетущую тишину, вдали рассеивался чей-то одинокий вой, покрытая инеем трава гармонично сливалась с еловыми шишками, ни одна живая душа не скрывалась по близости, даже птицы давно покинули свой дом, . Джисон сел на мшистое бревно и прикрыл глаза. Минхо сделал тоже самое, только вместо гармонии ощутил все ту же режущую пустоту. Это начинало бесить: в то время, как Джисон расслабленно наслаждался природой, Минхо раздражённо отмахивался от навязчивых мыслей. Напряжение скапливалось в теле. - Может это и звучит как бред, - Джисон подошёл сзади и уложил руки на чужие плечи, массируя их, - Но ты должен хотя бы попытаться. Закрой глаза. - Минхо закрыл глаза. - Послушай мой голос, хорошо? Расскажи мне, как я выгляжу. Минхо явно был удивлен такой просьбой, но постарался сосредоточиться. Думать о Джисоне было приятно. - У тебя невысокий рост, ты очень худой, у тебя большие карие глаза, таким же цветом волосы, ты их, кажется, красил. В тебе много мелочей, которые бросаются в глаза, но зачем мне все это говорить? - Чтобы отвлечься. - Джисон убрал свои руки. - Теперь продолжай думать обо мне в своей голове и дыши глубоко. Какие запахи ты чувствуешь? - Хвоя, мох, сгнившие листья... - Умница. Минхо слушал тихий голос и рисовал в сознание чужие линии и изгибы. Руки парня гладили его плечи, дыхание обдувало его макушку, и сонливость снова накатывала на него, но Джисон не давал уснуть - щекотал пальцами по бокам. Все это было странно для него: холодный лес, какая-то чужая тишина, Джисон так близко, и дурные мысли больше не лезут в голову - не могут. Для Хана все было наоборот. Для него это было сказочно, потому что среди тихого, волшебного леса ангельски красивый Минхо был будто бы подстать всей это необыкновенной атмосфере. Дриада, среди гущи леса. - Спасибо. - Прошептал Минхо, когда они уже сели в машину. От них все еще тянуло сыростью и хвоей, оба были приятно уставши, но Минхо вовсе не хотел спать. Минхо хотел дышать. - Я не уверен, что это надолго поможет, но сейчас мне хорошо. - Так и должно быть. Тебе не может быть вечно хорошо, действие от всех лекарств всегда временное. Ты и не должен думать о будущем, пока тебе хорошо сейчас. - Это благодаря тебе. - И я рад, что хоть немного помог тебе. - Джисон осторожно накрыл своей ладонь чужую холодную кисть. - Мне важно, чтобы ты был счастлив хоть на пару секунд. Одно мгновение для меня важнее всей жизни. - "Одно мгновение с тобой важнее всего." Ехали домой уже в приподнятом настроении и разговор вел Минхо. Медленно и тихо, но он говорил, а Джисон слушал его с придыханием, руку держал на чужой руке, глядел с восхищением и слишком сильно палил себя, но Минхо не замечал. Он и без этого немного начинал догадываться, только молчал, не хотел делать поспешных выводов и решений. Не хотел терять человека, который вытягивает его из пропасти, в которую он сам себя затянул. - Можешь остаться у меня сегодня. - Буду только рад. - Джисон снова подарил искреннюю улыбку, которая осветила мрачный салон машины. На языке его вертелся вопрос, слезал с языка, но не мог никак выйти. Джисон переживал. - Мне интересно твое мнение о любви. Какова она по-твоему? - Я не знаю, и не могу представить. Но я знаю как выглядят любящие люди. Они сильные. Минхо вспомнил Хёнджина и Феликса, их любовь для них была примерном. Они были искренне даже без слов. Они понимали друг друга, они были одно целое, как бы это банально и примитивно не звучало. Хёнджин загорался от мысли о Феликсе, и без него горит, он сильный, и эта любовь его делает сильнее. Они оба были сильными, раз прошли вместе жизнь и смерть. - Я боюсь любви, потому что это делает больно, но сейчас понимаю, что я все равно болен, никакая любовь меня уже не сломает сильнее и не излечит заново. Любить и быть здоровым - это настоящее искусство. Вот, что такое красиво. - Ты считаешь, что любви нет преград? - Есть, конечно. - Они остановились у дома. Холод снова стал забирать под куртку. - Их много, люди просто идеализируют это чувство, но на самом деле все не радужно. И каждый поймет это, когда обожжется об пламя любви. - Красиво говоришь. - Правдиво. Дома стало теплее. Теперь вместо теплого одеяло Минхо обнимают чужие маленькие, но теплые руки и тонкий клетчатый плед. Джисон ассоциируется с уютом, и тут Минхо даже объяснять не надо почему. В теплых чужих руках Ли растворился, словно мороженое на знойном солнце, но хотелось чуточку больше: прижаться ближе, уткнуться носом в адамово яблоко, щекой приластиться к теплой коже и губами прикоснуться к губам. Минхо не мог себе такое позволить - боялся. А Джисон искал прикосновений как только мог: носом утыкался в макушку, губами невесомо касался загривка, пальцами выводил узоры на мягком, худом животе. Он не мог надышаться им. Они оба нуждались в этом, только молча и по-разному. Джисон - искренне, а Минхо - неосознанно. - Не хочешь куда-нибудь сходить завтра? Например музей? Кино? Театр? - Чего это тебя на искусство потянуло? - Минхо ухмыльнулся и посмотрел в чужие глаза с интересом и удивлением. - Хочу, чтобы ты узрел настоящую красоту. - Она искусственная. А вот сейчас я лицезрею настоящую красоту. Сердце пропустило удар. Джисон удивлено похлопал глазами. Его застали врасплох. Он точно не ожидал такого от него. Хан уставился на него, пропало все, были только Минхо и его глаза, светящиеся во мраке. Они глядели друг на друга. Долго, сладко, до затаившегося дыхания. Джисон не мог оторвать взгляда, метался глазами по чужому лицу и все время останавливался на губах. Хотелось только одного, а Минхо неосознанно провоцировал: языком по нижней губе провел и прикусил ее, рот приоткрыл и дыханием своими опалил его лицо. Джисон держался из последних сил, сжимал руки в кулаки. Хотелось все еще только одного - губы Минхо на своих губах. Но он не мог. Еще мгновение и Джисон отвел взгляд, смущённо улыбаясь. Минхо тоже отвернулся. Все как-то быстро разрушилось. У Ли сердце почему-то заболело, но желание никуда не пропало. Он сидел нахмуренный и не смел повернуться, а Джисон завис, обдумывая, что он сделал не так. Почему все пошло не так, как надо. Не так, как он хотел. Они оба не могли вылезти из этого тупика. Даже сообразительный Джисон зашел в никуда, взглядом цепляясь за стену и не отрываясь от нее. Минхо было паршиво, и он понять не мог почему. Но точно знал одно: он привязался. Не сильно, но ощутимо. И это могло зайти далеко. - Так что насчёт моего предложения? - Пойдем в кино. Остальное для меня слишком отдаленно. На этом и порешили. Снова тишина. Гнетущая и долгая, немного напрягающая. Все как-то не правильно, вся та атмосфера, которая была у них пару минут назад еще витала, и желание скапливалось под ребрами вместе с сомнениями. Джисон снова завис взглядом на стене, размышляя о том, что для него казалось таким далёким. Завис так, что не заметил, что Минхо передвинулся и лежал теперь не на груди, а на плече, и дышал куда-то в шею, тихо так и горячо. - Чего завис? - Прошептал в ухо. Хотел погромче сказать, но голос осип. Получилось хрипло, но Джисон дёрнулся, громко слюну сглотнул и шумно вздохнул. - Задумался. - Не надо думать. Я вот много думал, теперь посмотри на меня. - Джисон тихо посмеялся и медленно повернул голову, о чем потом пожалел. Минхо смотрел на него с интересом во все глаза. Они у него красивые, блестят так при тусклом свете, и реснички длинные прикрывают взор. Ну ангел. Джисон больше не мог сдерживать себя второй раз. Выше его сил. - Ты можешь обижаться на меня за то, что я сделаю сейчас. Я пойму это, но больше так не могу. Прости. И поцеловал его. Так, как и мечтал: мягко, медленно, приторно, до покалываний в губах. Джисон не верил, что смог это сделать, даже не двигался первые секунды, а когда почувствовал, что его уже целуют в ответ, то сразу опомнился. Руки на щеки положил, притянул ближе и пытался запомнить каждую частичку его губ. Это было выше его представлений, даже приятнее, чем в мечтах. Сейчас им было хорошо. Только хорошее быстро кончается.