|a heart that's full up like landfill| |Сердце, забитое, как свалка|

В Милпорт автобус приезжает ранним утром. Нил протирает глаза и пытается заставить их концентрироваться на окружающем мире. Его спина занемела от того, что часами прижималась к окну, ноги прикованы к своему месту, подтянуты к груди. Усталость наваливается на его голову — результат срыва и последующего бодрствования в течение нескольких часов подряд. Он моргает, заставляя себя сесть, а ноги — начать двигаться, чтобы вывести его вдоль прохода к выходу. Воздух бодрит, и холодные пальцы касаются позвоночника Нила, вызывая мурашки и дрожь по спине. Он плотнее закутывается в тонкую куртку и прижимает руки к груди, отчаянно пытаясь согреться. Бесполезно, эта куртка не защитит его, пока город медленно погружается в зиму. Такими темпами он быстрее попадется в лапы холода и погибнет от них, чем от отца. Тяжелые серые тучи низко опустились над горизонтом, мрачные из-за несущейся в них бури — они медленно катились к нему, как следующий за ним вагон проблем. Нил сжимает кулаки, притягивая спортивную сумку к себе ближе — удобная и привычная тяжесть. Он идет, идет и идет, в конце концов натыкаясь на корзину для пожертвований, из которой вываливается одежда с отчетливым запахом плесени. Он украдкой оглядывается, надеясь, что поблизости никого нет, а когда никого не замечает, запускает руки в гору, перебирая детские рубашки и случайные пары нижнего белья, пока не находит две куртки и три пары спортивных штанов, одну пару джинсов и две более теплые рубашки. Он поднимает руки, полные своих щедрот и запихивает все в свою спортивную сумку. Он зажмуривает глаза и сжимает челюсть от противного ощущения грязи на руках. Разжимая руки, чтобы избавиться от этого ощущения, он топает ногами и царапает свои предплечья. Нил впивается ногтями так сильно, что, когда наконец открывает глаза, на коже появляются тонкие розовые линии, настолько сливающиеся с предыдущими шрамами, что он их едва замечает.

***

Нил проводит два дня, ночуя на скамейке под навесом заброшенного магазина, получая мимолетные часы отдыха, однако, просыпаясь каждый второй час от звуков дождя, стучащего по навесу могучими кулаками, или шагов вдалеке. Днем он осматривает окрестности, обходит квартал за кварталом в поисках места, где можно было бы остаться. На третий день — за неделю до начала занятий — он натыкается на пустой дом. Здание находится в конце улицы, рядом со строительной площадкой, где гордо возвышается каркас нового дома, в ожидании, когда на него наденут новую кожу. Следующий за ним дом занимает пожилая пара, которая целыми днями сидит дома. В доме напротив живет невысокий светловолосый мальчик, примерно ровесник Нила, еще более высокий, загорелый и худой мальчик, который кажется немного старше, и женщина средних лет с брюнетистыми волосами, всегда закрученными на затылке. Из всех людей, живущих на улице, из-за них Нил беспокоится больше всего, и хотя они обычно выходят из дома в разное время и возвращаются по отдельности, Нил, если правильно рассчитает время, сможет избежать каждого из них. Он проводит еще два дня, прячась, ожидая и наблюдая за всеми, кто может войти или выйти из заброшенного дома. Никто этого не делает. Осторожно, после того как последние из странной семьи, живущей на другой стороне дороги, ушли, он крадется вперед, с инструментами для взлома замков, которые крепко зажаты в замерзших руках. Замок проворачивается с удовлетворительным щелчком, и он медленно крутит дверную ручку. Дверь распахивается, открывая лестницу, ведущую в темноту, и небольшой коридор слева от нее. Он смотрит налево, где открывается дверной проем в комнату с ковровым покрытием и мебелью, покрытой белыми простынями, словно дети нарядились призраками, чтобы напугать своих родителей. Он быстро заходит внутрь и закрывает за собой дверь, оставляя единственным источником света только лучи, поступающие из окна, и проходит в гостиную. Густая дымка пыли, осевшая в комнате, подчеркивается послеполуденным солнечным светом, проникающим через грязные окна; крошечные пылинки танцуют и парят в воздухе. Очевидно, что здесь уже очень давно не ступала нога живого человека. Нил делает неуверенный шаг вперед, пыль порхает вокруг его лодыжек, вырвавшись из пут ковра. Он делает глубокий вдох, и запах, явно «старый», врывается в его ноздри. Он едва удерживается от кашля. Он выходит из гостиной, после того как успел поднять простыни и обнаружить очень старый большой диван и маленький диванчик. Шаркающие ноги волочатся по покрытому коркой пыли ковру. Через дверной проем по маленькой дорожке рядом с лестницей и направо находится маленькая кухня, каждая поверхность которой покрыта толстым слоем пыли и грязи. Мраморные столешницы серо-коричневого цвета, хотя при каждом движении пальца Нила на них появляется белый налет. Здесь есть холодильника (Нилу он не пригодился — нет электричества), а также газовая плита и духовка, вделанные в скамью. В центре кухни — остров, и Нил не замечает поблизости обеденного стола. Из кухни вверх по лестнице ведет тонкий коридор с двумя дверями по правой стороне и одной в самом конце. Одна из двух дверей справа открывает сырую, грязную ванную комнату с крошечным душем в стеклянной кабине, примостившимся в углу, и поникшей раковиной на стене напротив двери. Нил избегает своего отражения, словно стоит ему лишь взглянуть на себя, как стекло может разбиться. Другая дверь открывается в кабинет с единственным письменным столом из красного дерева без стула, маленьким окном на стене над ним, расположенным под небольшим углом, словно дом устал и держится из последних сил. За дверью, в конце коридора, спальня: двуспальная кровать с пледами одного цвета и дизайна, старые шторы, прижатые к отслаивающимся обоям, комод ростом с самого Нила (хотя это мало о чем говорит; если Нил чего-то и не унаследовал от своего отца, так это рост) с маленькими ручками для выдвижных ящиков, хотя три из четырех отсутствуют, оставляя зияющие дыры в дереве, как пулевые отверстия в голове. На правой стене большое окно, занавески желтые и изъеденные молью, солнечный свет проникает сквозь щели и отбрасывает на пол тени, похожие на звезды. Кровать очень пыльная — когда Нил садится на ее край, облако пыли поднимается и окружает его в клубящемся шторме мертвых клеток, кожи и пуха… Нил устал, он так сильно устал, устал, устал. Он встает и механически убирает постель, почти не осознавая, что делает это. Его мышцы затекли от усталости, кости тяжелеют, а пальцы судорожно сжимаются в кулаки. Кровать уже разобрана, когда он моргает вялыми веками, и через миг валится на нее, совершенно забыв обо всем, кроме жажды сна в этот самый момент. «Дом, милый дом, Нил Джостен», — думает он.

***

Когда Нил снова просыпается, света, робко заглядывающего в окно, уже нет, и в комнате полная темнота. Во рту у него сухо. Что-то теплое и довольно тяжелое лежит на его ногах, мягкие волосы щекочут лодыжки. Нил замирает, тело сковывает панический страх. Он медленно садится, ожидая увидеть оскал отцовского тесака или тяжелый взгляд и острые зубы Лолы. Вместо этого он видит кота. Большого, немного толстого кота с мягким оранжевым мехом, свернувшуюся калачиком у его ног. Он чувствует, как в его горле поднимается смех, небольшой, но он беспрепятственно выходит наружу вместе с возбужденным гулом. Он хлопает в ладоши, совсем чуть-чуть, и едва сдерживается, чтобы не брыкаться, довольный тем, что кот спит. Но все его попытки подняться как можно незаметнее напрасны, потому что не проходит и мгновения, как кот медленно поднимает голову и смотрит на него широкими зелеными глазами. Он переворачивается на живот и потягивается, резко выгибая позвоночник, и открывает рот, чтобы зевнуть, обнажая острые зубы. Кот смотрит на него. Он смотрит в ответ. Парень чувствует улыбку на своем лице, но она отличается от острой ухмылки его отца. Возможно, своей мягкостью. — Привет, котенок, — шепчет он, потирая кончики пальцев друг о друга. — Как тебя зовут? Он медленно опускает руки вниз и гладит мордочку, когда кот с мурлыканием поворачивает и протягивает к нему голову. Он задыхается от мягкой шерсти кота, чувствуя, как она щекочет его шершавые ладони и промежутки между пальцами, что вызывает еще одно тихое хихиканье в его горле. Кот терпит его внимание в течение нескольких минут, но затем, похоже, ему надоедает, и он снова встает. Животное спрыгивает с кровати, почти бесшумно приземляется на ковер и рысью направляется к двери. Нил скрывает свое разочарование и снова ложится на мягкий матрас, пружина резко вдавливается в позвоночник. Он не смеет жаловаться даже самому себе. Через несколько минут его веки тяжелеют, и он сворачивается клубочком. Через пять дней Нил Джостен пойдет в свою первую школу. Через пять дней Натаниэль Веснински пойдет в свою пятнадцатую школу.