Герои Энвелла: Next Generation

Только когда Кира заехала в свой двор и припарковалась на своём привычном месте она смогла вздохнуть спокойно. Она таки довезла свою находку до дома и не была остановлена гаишниками за имение ребёнка не в специальном сидении. — Приехали, — объявила Сменкина, вытаскивая ключи из зажигания. — Жди, сейчас я тебе открою. Кира прихватила сумку с Крипом, вышла из машины и открыла сидящей на заднем сидении малолетней пассажирке дверь. Женя выскочила из машины и завороженно обвела глазами двор. Тут, в общем-то, не было на что смотреть; Кирын двор состоял из нескольких скамеек, пары-тройки деревьев, горстки клумб, за которыми ухаживала старушка с первого этажа, и машин. А, и ещё мотоцикл возле парадной на цепи, принадлежащий соседу со второго этажа. Он, кстати, и заинтересовал Женю больше всего. — Ух ты! Что это? — восторженно воскликнула девочка и со слишком большой для таких маленьких ножек скоростью рванула к мотику. Кира побыстрее заблокировала двери машины и пошла вслед за Женей. — Жень, а можно чуть помедленнее? И это называется мотоцикл, на нём ездят. Женя посмотрела на Киру, а затем как-то подозрительно перевела взгляд на мотик. И сделала шаг к нему. — Нет, залезть на него нельзя, — верно истолковала её маневр Кира. — Почему? — Потому что иначе выйдет его хозяин и накостыляет нам. — Это, кстати, была правда: Андрей Александрович со своим «орленком» носился аки с писаной торбой, и Кира однажды чуть не пересралась с ним за то, что случайно задела его драгоценный мотик капотом. Хотя сосед был сам виноват — припарковался в неположенном месте. — А как это — «накатыляет»? — поинтересовалась тем временем Женя. — Накостыляет. Это значит, что он нам по попе выдаст. — Кира не удержалась и хохотнула, когда Женя немедленно отошла от мотоцикла и на всякий случай встала поближе к Кире. — Пошли, нам на четвёртый этаж. Они вошли в парадную и поднялись по ступенькам. Поскольку дом был пятиэтажный, лифт в нем предусмотрен не был. Но Женю это явно не беспокоило, её больше интересовали двери, мимо которых они проходили. И кнопочки рядом с ними. Женя уже не очень хорошо помнила, как жила последние пять лет, но зато смутно помнила, что в дверь её дома стучали и никаких кнопок не нажимали. Она этого не знала, но у её прошлого места проживания звонок был, он просто не работал. Поэтому сама концепция звонка была для неё в новинку. Её ручонка с оттопыренным пальчиком уже приближалась к белой кнопке звонка, когда Кира перехватила Женю за запястье и велела эти кнопочки не трогать. А потом принялась объяснять, что такое звонок, пока открывала дверь своей квартиры. Затем, испытав по просьбе Жени звонок Киры (трижды), они вошли. Как только они это сделали, девочка, не сняв обувь и куртку и проигнорировав возглас Киры, тут же дрыснула исследовать территорию. Внутри квартиры ей понравилось. Она была совсем не похожа на детдом: на окнах не было тех дурацких палок, в каждой комнате было тепло, и кровать была только одна и в ней никто другой не спал. — Как тут здорово! — воскликнула Женя, вихрем носясь по квартире и заглядывая во все двери. Кира же тем временем прощалась с полом, который она совсем недавно вымыла. А Крип сидел на тумбе и многозначительно поглядывал на Киру, словно пытался намекнуть, что надо было его слушать. Кира в ответ на этот взгляд буркнула «Иди в жопу» и, когда Женя пробегала мимо, изловчилась и ухватила её за капюшон куртки, словно собаку за шкирку. — Так, Женя, не бегать. Я только-только пол помыла. Давай лучше раздевайся и в ванную. Интересно, ей придётся объяснять Жене, что такое ванная? Ведь что такое мотоцикл и звонок она не знала… Не пришлось — Женя радостно чирикнула «Хорошо!» и принялась стаскивать с себя куртку. Значит, она всё-таки жила в доме? А как она тогда… Ладно, ладно, не сейчас. Сначала Кира поможет Жене умыться, а потом сядет и расспросит её как следует. Авось узнает чего полезного для следствия.

***

Мыть Женьку оказалось тем ещё приключением. Нет, в сравнении с одним хаски, которого Кире однажды пришлось помогать чистить, это было ещё ничего, потому что тот вдобавок орал так, будто его режут, но последствия был похожие. Вся ванная была в воде, словно в ней не маленькая девочка мылась, а целый кит. Сейчас Женя сидела на корзине для белья, завёрнутая в пушистое полотенце, и с интересом наблюдала, как Кира вытирает результат их водных процедур. — Спасибо, Женя, что так усердно помогаешь мне затопить соседей, — бурчала недовольно Кира, орудуя тряпкой. — Пожалуйста! — радостно откликнулась девочка. — Это был не комплимент. Кира бросила тряпку в раковину, сделав мысленную заметку разобраться с ней попозже и заодно объяснив Женьке, что такое комплимент, и повернулась к одежде девочки, которая висела на стиральной машине. Так… а вот тут дело обстояло похуже. Из всех вещей пригодными для ношения остались трусы, сиреневая футболочка в полоску и кроссовки. Куртка и штаны были все в рваных дырках. Можно, конечно, попытаться их зашить, но было бы намного быстрее и эффективнее купить новые. И, на их удачу, тут не так уж и далеко находился магазин детских принадлежностей, можно сходить и посмотреть. Интересно, какой у Жени размер…? Стоп. Куда это её понесло? Кире не о магазинах думать надо, а что делать с найденышем, который сейчас с огромным любопытством внутренности стиральной машины рассматривает! Они помылись? Помылись. А, значит, время допроса. Вот только… надо всё-таки пойти подыскать Жене штаны. Замёрзнет же. Кира протянула Жене футболку с трусами и после того, как та их надела, повела к себе в комнату. Там Сменкина открыла шкаф с одеждой и принялась искать, что бы могло сойти за замену штанам. Женя тем временем, видимо, решила испытать Кирыну кровать на прочность и начала на ней прыгать. Одежды у Киры подходящего размера, конечно же, не нашлось. Всё было рассчитано на взрослую женщину, а не на пятилетнюю девочку. Сменкина призадумалась и вдруг её осенило. Она достала из ящика домашние шорты, запасную пару, которую очень редко носила, и бросилась в другую комнату. Женя тут же перестала прыгать и хотела пойти вслед за женщиной, но Кира уже вернулась, на этот раз со степлером. Девочка с интересом наблюдала, как Кира несколько неуклюже, но всё-таки умудрилась скрепить шорты так, чтобы они держались на Жене. — Ну-ка, примерь, — сказала Кира и протянула результат девчонке. Женя приняла одёжку и, нацепив на себя, покрутилась. — Ну как? Удобно? Нигде не колется? — поинтересовалась Кира. Женя крутнулась последний раз и заулыбалась. — Не колется! — Отлично, — улыбнулась в ответ Кира и тут же вспомнила кое-что важное. — А теперь скажи мне вот что: ты голодная? Женя закивала с энтузиазмом. Она ведь со вчерашнего дня ничего не ела. — Я такая голодная, что могу съесть мёдвеня! — заявила девочка и раскинула руки. — Во-о-от такого! Кира не знала, что такое «мёдвеня», но он явно был размером с её комнату, не меньше. — А «мёдвеня» — это что? — всё-таки уточнила Кира. — Ну, мёдвень! — попыталась объяснить Женя. — Большой такой, мёд любит. — …Может, ты имеешь в виду «медведя»? — Да! — закивала Женя. — Мёдвеня! — Мед-ведя, — поправила её Кира. — Правильно говорить «медведя». — А вот и неправильно, — вдруг уперла руки в бока Женя. — Это почему же? — удивилась Кира. — Потому что он мёд ест! Какой же он тогда медвень? Он мёдвень. Кира не выдержала и фыркнула. Железобетонная логика, ничего не скажешь. — Что ж, «мёдвеней» у меня не водится, но зато есть каша. — Пятилетки ведь в основном каши едят, верно? — Будешь? И тут энтузиазм Жени пропал, словно круги на воде. Девочка напряглась, сжала губы и словно через силу кивнула. Кира непонимающе нахмурилась. Что не так-то? А дело было вот в чём. В Женином детдоме действительно кормили не так уж плохо. Не деликатесами, однако жить можно было. У них даже было разработано меню отдельно для каждой категории детей, которых было две: от трёх до шести лет, и от семи до восемнадцати лет. В меню для первой категории имелась каша. Но всегда одного вида крупы — манная. И Женя её терпеть не могла. От слова вообще. Ей не нравился её вкус, не нравился её запах. Почему? Она объяснить не могла, не нравился и всё тут. Но даже самые маленькие знают правила детдома — не поел, значит, не голодный. Никто заставлять не будет, а блюдо менять — уж простите, это вам тут не ресторан! Так что Женя за те месяцы, что успела провести в детдоме, научилась есть манную кашу через силу. Давилась, задерживала дыхание, чтобы не ощущать вкуса, но ела. Однажды её ею же и стошнило, но любви к манке у неё, как ни странно, не прибавилось. И, похоже, её сейчас ожидал очередной сеанс впихивания этой липкой гадости в себя… — Жень, так ты будешь кашу? — уточнила Кира. Женя стиснула зубки и снова кивнула. Она не могла привередничать — это означало ходить голодной. Даже если всего лишь до следующей кормёжки. Кира не понимала, откуда такая реакция, но подозрения на её счёт у неё всё же имелись. Она не знала, с кем имеет дело в лице Жени. Но одно ей было известно точно: бродячей собаке может тысячу раз не нравиться то, что ей предложил человек, но она будет давиться и рыгать, а всё равно съест. Потому что альтернатива, то бишь голод, порой ощущается хуже смерти. Получается, Жене уже доводилось испытывать подобное? Кира не знала, но всё же предложила следующее: — Если не хочешь, не заставляй себя, я тебе что-нибудь другое подыщу. Женя с надеждой посмотрела на Киру. Если она попросит, то Кира даст ей то, что нравится Жене? Неужели такое возможно? — А можно… не манную кашу? — осторожно спросила девочка. А. Всего-то? — Можно, конечно, — ответила Кира. — Тем более, у меня только овсяная. — А это как? — полюбопытствовала Женя. — Вот сейчас и узнаешь. — Кира поманила девочку за собой. — Пошли. Женя послушно потопала вслед за Кирой. На кухне она взобралась на стул, положила руки на стол, и принялась болтать ножками и барабанить по поверхности стола пальчиками. Здесь ей тоже нравилось: тихо, приятно пахнет и никто не пихается, пока мчит занять место с самой аппетитной на вид порцией. Плюс птичка… нет, летучая мышка сидит на холодильнике и смешно подрагивает свисающим хвостиком. Кира же тем временем доставала нужные ингредиенты. Сама она в детстве никакую кашу не жаловала, кроме рисовой, но вот с возрастом обнаружила, что овсянка не так уж плоха на вкус, особенно с фруктами или мёдом. Она чаще всего варила её из овсяных хлопьев. Просто крупа, во-первых, долго варится, и, во-вторых, её перед приготовлением надо замочить на несколько часов. А хлопья можно просто кипятком или соком залить и всё, трескай на здоровье. Кира достала «Экстру №1», налила в кастрюлю воды и поставила её кипятиться. Затем повернулась к Женьке, вытащила из-под стола табуретку и сказала: — А пока кипятится вода, мы с тобой поговорим. Женя ответила ей взглядом, полным любопытства. — О чём? — О тебе, о чём же ещё, — ответила Кира. — Я ведь обещала тебе помочь, а для этого мне нужно больше знать о тебе. Так что вот тебе первый вопрос: Жень, откуда ты? Женя открыла рот. — И не говори, что оттуда, откуда ты пришла, пожалуйста. Женя закрыла рот. Дети — существа сообразительные, она и в первый раз прекрасно поняла, что именно у неё спрашивают. А также то, что если она скажет правду, её наверняка отправят обратно в то место, которое Лайка называла детдомом. Хотя, может, если она расскажет Кире, как ей там не нравится, она поймёт и не вернёт её туда? С манной кашей же ведь поняла! Но… мама Женю тоже понимала. И всё равно однажды взяла её за руку, сказала, что они идут гулять и отвела в какой-то дом. Женя тогда ещё не знала, где они, знала лишь, что там было много детей, с которыми она тут же помчалась играть. А через некоторое время пришла мама, обняла Женю и принялась извиняться. Почему-то при этом плача. А потом пообещала Жене, что любит её, сказала, чтобы она играла себе дальше и ушла. Больше Женя маму не видела. Потом потянулись месяцы жизни в детдоме. Женя первое время была уверена на все сто процентов, что мама скоро за ней вернётся. Окружающие её люди (в основном воспитатели и Лайка) твердили, что это не так, но Женя была глубоко убеждена в своей правоте. Мама же ей сказала, что любит её, так как она может не вернуться? Как оказалось, вполне себе может. Однажды Женя подошла к злой тётке, имя которой она никак не могла запомнить, и спросила, можно ли ей пойти проверить как там мама и чего она так долго не приходит. Злая тётка ответила ей, что нельзя. Женя начала с ней спорить, дело даже дошло до крика. Злая тётка же голоса ни разу не повысила. Она просто оглянулась по сторонам, а потом с силой схватила Женю за руку, чем немедленно заставила замолчать, как-то очень не по-доброму заглянула девочке в глаза и задушевно сказала, что если Женя не хочет, чтобы она ей эту ручонку оторвала, то она никуда не пойдёт и вообще будет слушаться и делать что велят. После этого Женя к злой тётке старалась не подходить. Девочка не знала почему, но она ни капли не сомневалась, что тётка тогда не шутила. И вот ещё что: когда она пожаловась другой воспитательнице на злую тётку, та посмотрела на неё как-то странно, а потом рассмеялась, и сказала, чтобы Женя перестала выдумывать. А Лайка ей потом объяснила, что маленьким детям никто не верит. Да и детям вообще. А Таня, девочка, которая спала на кровати рядом с её кроватью, добавила, что если будешь говорить только правду, то тебе же хуже будет. В общем, у Жени имелось слишком много «против», и слишком мало «за». Ведь… плохо же не будет, если она скажет немножечко, самую капельку неправды? Чтобы не было хуже ни ей, ни Кире. Она вроде хорошая. — Я не помню, — заявила Женя. Кира недоуменно посмотрела на девочку. — Как это — не помнишь? Женя пожала плечиками, мол, а вот так. — Что, вот прямо совсем ничего? — уточнила Сменкина. — Не помнишь, кто были твои родители, где ты жила, и как вообще оказалась на заброшке? Женя уверенно помотала головой и напустила трагичный вид для правдоподобия. И опять Кира осталась с одними вопросами. Её возможная беспризорница оказалась ещё и больна амнезией? Это уже начинало напоминать начало какого-то дерьмового сериала. Сменкина тряхнула головой и насупилась. Серьёзно, чего она позволяет себе лапшу на уши вешать? Ребёнок ей наверняка врёт и не краснеет. Вот только… У неё на то могут быть причины. И Кира сомневалась, что они хорошие. Этот факт всё усложнял. Если окажется, что у Жени есть семья, то ведь к ней её и вернут. А вдруг эта самая семья её не любит? Вдруг Женя сбежала от жестокого обращения? Это объяснило бы тогда готовность есть через силу… Едрить твоё налево. Кира хотела привести ребёнка в порядок, накормить-напоить, если нужно, отвезти её в ближайший участок и дело с концом. Но нет, вселенная опять сказала: «На хрен твой жизненный баланс», и подкинула Кире то, о чем она не просила! Прямо как тогда, когда они снова вернулись в игру и застряли в ней. Кира знала, что жизнь никогда не станет поворачиваться так, как хочется ей, но, блин, как же она не любила подобные ситуации. — Женя, — Кира посмотрела девочке прямо в глаза, — ты абсолютно точно уверена, что не помнишь ничего из того, что было до нашей встречи? Женя кивнула, тоже глядя прямо в глаза Кире. Последняя даже впечатлилась — так умеют немногие. — И где жила тоже не помнишь? Какое это было, например, место? Хорошее? Или плохое? — продолжала допытываться Сменкина. Жене очень хотелось сказать, что плохое, отчего она быстро отвела взгляд в сторону, когда отвечала, что не помнит. И тем самым себя выдала, хоть и не до конца. Теперь Кира не сомневалась, что Женя сбежала от не лучшей жизни. Ох, она начинала ненавидеть эту ситуацию с каждой секундой… Вот именно поэтому Кира и предпочитала животных. С ними было легче. Сменкина вздохнула. Похоже, Женя всё-таки у неё задержится на некоторое время. Кире нужно было разобраться, как подойти к положению, в котором она оказалась. Можно, конечно, попытаться переложить эту ответственность на другого, но она ведь уже пообещала мелкой, что поможет. Как говорится, заварил кашу, так не жалей масла. Кстати о каше — вода уже закипела. Кира встала, добавила овсяные хлопья, достала ложку и принялась потихоньку помешивать, чтобы масса получилась однородной консистенции. Интересно, сколько там дают за незаконное содержание несовершеннолетних у себя в квартире? — Послушай, Жень, — наконец-то решилась Кира. — То, что я сказала раньше, не отменяется — я всё ещё собираюсь тебе помочь. Но… я пока не знаю как. Мне понадобится на это время. Поэтому… — Кира закусила губу и наконец сказала как есть: — Короче, ты согласишься пожить со мной некоторое время? Судя по лицу Жени, перспектива жить с совершенно незнакомым ей взрослым её только радовала. Почему-то. — Да! Всё шло как нельзя лучше. Кажется, Женя нашла себе новую маму! А Кире оставалось надеяться, что она расправится с этой ситуёвиной раньше, чем её запрут в КПЗ. Или раньше, чем закончится её двухнедельный отпуск. Когда овсянка сварилась, Кира насыпала её в тарелку и, пока та остывала, полезла в холодильник. У неё осталась горстка её самых любимых ягод — клубники. Кира подумала пару секунд, достала их, нарезала и украсила ими сверху овсянку, потому что почему бы и нет? — Ну что, пробуй давай, — объявила Сменкина и, поставив тарелку перед Женей, вручила ей ложку. Женя приняла столовый прибор и понюхала покоившееся перед ней блюдо. Пахло довольно неплохо. Девочка аккуратно засунула ложку в кашу и отправила себе в рот. Буквально в следующую секунду Женя набросилась на овсянку с остервенением голодного людоеда, который наткнулся на группу заплутавших туристов. Кира на секунду расширила глаза. — Жень, Жень! Кира ловко перехватила Женю за руку. Девочка тут же остановилась и настороженно уставилась на неё. — Сбавь повороты, подавишься же, — Кира взяла салфетку и вытерла Женьке уголок рта. — Спокойно. Никто не отберёт. Женя послушно кивнула и продолжила есть, но уже медленнее. Кира встала рядом и возвела глаза к потолку. Если раньше решение оставить Женю на некоторое время ей казалось неудобоваримым, то теперь Сменкина о нём откровенно жалела. Кира не то чтобы не любила иметь дело с людьми, но порой ей казалось, что она с ними… не умеет. Просто не умеет. С животными, как уже упоминалось ранее, ей было легче. Да, каждая живая тварь отличается характером, но повадки-то у них всё равно более-менее одинаковые. Предсказуемые. А у людей такого нет. У каждого свой характер, предпочтения, повадки и тараканы в голове. А, значит, и у Жени тоже. Кира уже давным-давно выросла, но по-прежнему оставалась человеком с характером. И ей по-прежнему было легче проявлять нежность в отношении к животным, а вот к людям… пока что не всегда. Вдруг они не смогут ужиться? Да и как Кире о ней вообще заботиться, с какими проблемами она столкнётся? Хотя… она ведь столько собак вырастила. Плюс пережила буквальный апокалипсис. Что же она, с человеческим ребёнком управиться не сможет? Не может же это быть настолько сложно, ведь так? Кира превела взгляд на Женю. Та как раз закончила трапезу. Тарелка была чиста. Да нет, не то слово — вылизана. А хотя нет, не совсем. На дне тарелки лежала клубника, которую Женя попробовала, сочла слишком сладкой и решила не есть, раз у неё появилась возможность немного поперебирать харчами. Кто там говорил про собственные предпочтения и повадки? Вот они, кстати, и подоспели. «Гребаной тебе удачи, Сменкина», — уныло подумала Кира.