Ventus flores

Сидел, убивая своё время рядом с Архонтом, подарившему ему вторую жизнь. Человек, за которого бы он отдал все, что имел, не раздумывая, которого он уважал больше, чем кого-либо в этом мире, который пришёлся ему тем, кто заменил отца, тот, кому он был благодарен до самой глубины души. Он не видел её уже столь долго, как ему казалось, но все ещё ничтожно мало, по сравнению с тем временем, что уже пережил. Но вдруг очнулся: минуло лишь двадцать дней. Однако ее взгляд, будто, преследовал его. Он чувствовал каждое прикосновение, возникающее в воспоминаниях из той ночи. Той самой ночи, после которой он понял, что не может находиться рядом с ней. Высокопочтенный Чжун Ли был наблюдателен и спокоен; медленно отпивал свой чай, что отдавал жгучестью на языке из-за высокой температуры. Перед ним сидел сейчас, словно мальчик, что запутался: ему открыты все дороги, но он не может выбрать единый путь. Боится сбиться, поступить неправильно, непреложно и недозволенно для Адепта. Архонт тяжело смотрит на него: строгий отцовский взгляд не может остаться незамеченным, и Сяо лишь сильнее хмурится. Архонт все понимает, но не имеет права принимать решения, что коснутся его будущего. — Вы не понимаете. Ей лучше стереть память обо мне. — Воспоминаниями людей нужно дорожить, они — самое ценное, что может быть. Не верши чужую судьбу. Сяо откинул стул, на котором сидел ранее. С яростью сжал ладони в кулак, до этого все время держа весь гнев внутри. Но зол он был лишь на самого себя. — Я... — сжав всю свою волю, выпалил, — чувствую к ней запретные для адептов чувства; я не смогу убить ее, если тьма охватит ее тело, я не смогу забыть ее всю свою оставшуюся жизнь, сколь бесконечна она бы не была, я обезоружен, беззащитен рядом с ней. Она никогда не должна была встретиться со мной. Это все... ошибка, — сейчас он беспомощно расслабился, подняв голову наверх, слегка прикрывая свои глаза, будто, ища ответа или поддержки. — Словно птенец, что не смог самостоятельно полететь, ищет помощи в родителях. Сяо оскалился, но промолчал, понимая, что это сущая правда. — Почему чувства для адептов — плод запрета? Поведай мне, Алатус. После этих слов он больше не смог находиться под давящим напором и исчез так же обыденно внезапно, как и появился, оставив Архонта наедине. Ещё нескоро он сможет заявиться к нему поговорить вот так. Чжун Ли понимал. Лишь улыбнулся, оставшись в угрюмом одиночестве. Интересно, когда в следующий раз они смогут повстречаться? *** Месяца проходят столь быстро и незаметно, что он не имел особых ценностей запоминать каждый из них. Покуда жив, он будет нещадно сражаться, посвятив этому все своё оставшееся время. Ведь так и должно быть. Тогда почему... он продолжает наблюдать за ней? Следит издалека, пытаясь не попасться на глаза, боясь, что она увидит его. Сегодня, кажется, у неё выходной. Легкое белое платье смотрелось на ней в разы прекрасней, чем доспехи. Босые ноги топтались меж ветряных астр, стараясь не наступить ни на один из цветков. Он тогда вдруг понял — это ее любимые. Сегодня на ней очаровательная улыбка, которую он не видел уже так давно. Звонкий смех, разносившийся по округе... но она была одна. А из ее глаз неустанно проливались слёзы. Он сжал область своей груди, стараясь отвести взгляд и уйти. Вдруг заметил, как голова ее внезапно повернулась в его сторону, и он, очумело, укрылся среди деревьев, пытаясь успокоить своё сердце, что бешено отсчитывало ритм. Он хватался за себя, пытаясь отдышаться, пытаясь успокоить себя тем, что она не заметила его. И, кажется, действительно не заметила. Следующим днём она сражалась с монстрами; как всегда, самостоятельно, изящно орудуя своим мечом. Ее пшеничные волосы красиво разливались по ветру, вторя ее движениям. Он наблюдал за ней, знал, что она справится. А на другой день она помогла жителям с их вечными просьбами. Кажется, вот-вот свалится с ног, но закончит начатое дело. Не слишком ли она переусердствует? Но почему-то в этот раз... она вовсе не появилась снаружи. Она так и осталась в постоялом дворе, не выходя из комнаты. Сегодня он не смог за ней следить и не понимал: упустил ли он из виду, или она действительно внутри гостиницы? От чего-то бешеное беспокойство его пересилило, и, заглянув в окно, он лишь увидел тело, что неподвижно лежало на полу. Ворвавшись внутрь, не понимал, что делать. Она открыла глаза, смотря на обеспокоенное лицо, кажется, что ей оно привиделось... ладонь потянулась до его щеки и обыденно нежно на неё легла. Тепло почему-то почувствовалось от прикосновения, и девушка открыла ещё шире глаза, смущенно отводя взгляд. — Зачем следил все время? Не ответил. Так и думал: переутомилась. Он берет ее на руки, относя на кровать, аккуратно кладя ее. Он хотел уйти, вновь покинуть ее, но она придержала его за руку. — Знаешь, мне от чего-то показалось, что твои любимые цветы — цин синь. Я нарвала их для тебя, подумав, что придёшь. Он повернулся к ней, взглянув прямо в глаза. И после сказанных ею слов вдруг резко осознал, что больше никогда не сможет уйти, не сможет ее оставить. От чего-то она была невероятно ему дорога, почему-то она стала его самым слабым местом. А ее голос смог расставить весь порядок в голове, до этого пребывавшей в хаосе. Почему-то сейчас она дышит, словно, в два раза больше. Почему-то ее тело кажется ещё хрупче, чем было. Почему-то сейчас ее взгляд наполнен только добротой и теплотой, не давая другим чувствам проход. Он, не отпуская ее руки, подошёл к кровати, став на колени рядом. Сейчас он дотронется до ее пухлых губ, смахнёт слёзы с густых ресниц, уберёт прядь светлых волос за ухо и нежно поцелует ее, поглаживая маленькую, мозолистую, но все ещё женственную ладонь. Она ответит ему, наклоняя его голову к себе ближе, начнёт углублять поцелуй. Ее ладони вновь на его лице, ее пальцы нежно очерчивают узоры скул, проводя, словно, вновь его изучая. Сейчас она видела его при солнечном свете, что ярко передавало образ безмрачного и доброго адепта. Сейчас она подумает о том, что он гораздо красивее при свете дня, подумает о том, как он непередаваемо сияет в ее глазах. Он обнимает ее, нежно покрывая открытые ключицы поцелуями. — Я виноват. Я так виноват... Искренне раскаивается. Но она его прощает. Снова запускает руки в торчащие волосы, стараясь вдохнуть его запах как можно глубже в себя, чтобы запомнить на всю жизнь. Он пахнет как Луна в ночном небе, пахнет как трава в росе, пахнет как миндальный тофу, пахнет чем-то приторно сладким и родным. Сейчас он полностью позволяет обладать ей собой. Сейчас она трогает его грудь, которую он разрешает оголять, сейчас она нежно кусает его за ушко и проходит поцелуями по шее, от чего Сяо слегка жмурится. Она целует его приоткрывшуюся нижнюю губу и кончик носа, плавно переходя на лоб. Она прижимает его руку к своему лицу, затем перекладывая ее к себе на грудь. Сяо смущается. Он почти одернул ладонь, но она удержала ее. Она разрешает ему. Он нежно, не торопясь, стягивает с неё ненужную одежду, аккуратно, будто, боясь поранить хрупкий цветок. Она выглядит измотанно и устало, но светится от счастья. Сейчас уголки ее губ сладко поднялись вверх и расплылись в улыбке. Он смотрит на неё, лишь на неё. Он боится повредить ее, боится испугать ее, боится сломать ее. Он все ещё жадно хочет исследовать ее тело, но лицо его наполнено искренностью. Он боится потерять, он боится, что всё это достанется кому-то другому. Он нависает над ней, по-свойски гладя по животу и чуть ниже. Она почему-то улыбается шире. Адепт вновь покрывает ее поцелуями. Он больше не может причинять ей боль. Девушка просит не останавливаться. Он хочет принести ей удовольствие, хочет безболезненно дать ей то, что просит. Он посасывает ее набухшие соски, проводя языком по всей области, оставляя после себя мокрый след, одновременно проникая внутрь пальцами. Она смущенно смотрит на него, а он жадно желает завладеть ею на всю оставшуюся жизнь. Как сейчас она мило покусывает свою нижнюю губу то ли от боли, то ли от удовольствия, как пытается не смотреть и отвести взгляд в другую сторону, как медленно дышит, как сильно участилось ее горячее дыхание, как до жути женственно смущается, закрывая глаза. Он смотрел на неё. Любовался ею. Он любил её. Вдруг они поменялись местами, инициатором действия которого была она — хрупкая, изящная, маленькая девушка. Она не была готова расстаться со своей властью сегодня. Она стягивает белье с него, сама, запрещая ему прикасаться. Медленно нащупывает разгоряченный от будоражащих ласк половой орган. Она аккуратно, ведь делает это впервые, берет его в рот, сначала медленно целуя, затем с каждым разом прикасаясь всё более раскрепощённо, стараясь понять его ощущения, не отрывая взгляда от парня. Сяо себе не позволяет, но стон все равно разносится по комнате, от чего ее уши покраснели до самого основания. Его рука прикрывает рот, пытаясь вновь не издать дотошный звук, от которого был готов провалиться сквозь землю. Ее это заводит. Она садится на него уже полностью, обхватывая руками его соски, властно их теребя, понимая, что сейчас все его тело принадлежит ей. И ей это нравится. Сяо смущён, но позволяет ей делать что хочет. Она медленно наращивает темп, а он придерживает ее, властно хватая за внутреннюю часть бедра. Она не останавливается, наклоняется ближе, и, обнимая, дышит ему в шею, оставляя там свой засос. Сейчас одна ладонь Сяо переместилась к ее волосам, собирая их вместе и поднимая вверх, покрывая ее уши поцелуями и сладким шёпотом... он прижал ее к себе с такой же особой заботой, которую чувствовал от неё, лишь от неё. *** Он слышит, он чувствует: что-то не так. Она лежит на его груди, сладко посапывая, погружённая в безмятежный сон, обнимая и не собираясь отпускать его. Но он больше не думает уходить. Он знал: он не уйдёт, никогда больше не посмеет. Он понимал: теперь у них есть кое-что общее. Кое-что, от чего на его лице появлялась детская, невинная и искренняя улыбка, а на глазах подступали слёзы.

Он полюбил в ней всё.