Criminal

Сынмин вручил ему коробку салфеток, так как Джисон все никак не мог перестать плакать, рассказывая все: начиная со смерти отца, как он вышел на Минхо, как убедил его принять участие в «отмщении» и как в конечном итоге схватился за пистолет, выстреливая в Сонсу, чтобы Минхо смог перерезать ему глотку. Он не мог остановить своих слез, Джисону все еще было больно вспоминать о том, что образ отца, который он сформировал себе в детстве и в юности был ложью. Он плакал, потому что, несмотря на все, что Минхо сделал — он все еще его любил. Он плакал, потому что боялся последствий для них обоих. Потому что его мать была бы убита горем, окажись Джисон в тюрьме, он боялся, что потеря мужа и единственного сына будет настолько тяжела, что она не сможет продолжить жить. — Он не все тебе рассказал, да? — тихо уточнил Сынмин. — Минхо говорил с тобой о фотографиях? Всхлипнув, Джисон вытер слезы рукавом куртки, не обращая внимания на салфетки, все еще стоящие рядом. — Какие фотографии? — Я не говорил тебе этого раньше, — вздохнул Сынмин. — Потому что хотел, чтобы ты доверился мне Джисон. И я хочу, чтобы ты знал, что ты все еще можешь мне доверять, — продолжил он, выдвигая один из ящиков стола. — Минхо и я дружим со средней школы, — Джисону потребовалось время, чтобы переварить эту информацию. Неужели мир и в самом деле такой маленький? И, прежде чем что-то сказать, Сынмин принялся раскладывать фотографии на столе. На каждой из них был Хан. На каждой! — Пару дней назад Минхо пришел ко мне и принес это. Кто-то оставил этот конверт у него дома, пока он был в отъезде. Несмотря на страх, который питал Джисона, он взял фотографии в кучу, рассматривая одну за другой. Воспоминания возвращались каждый раз, когда он смотрел на себя на пленке. Он чувствовал озноб и огромную, размером с черную дыру в животе, которая высасывала его внутренности. Ему стало еще хуже, когда он увидел надпись на конверте: «Если хочешь спасти его — скажи правду». В душе роились смешанные чувства. Первое, за что ухватился его разум, было то, что Минхо сказал ему правду о смерти отца только потому, что кто-то угрожал ему. От этого он почувствовал гнев, который буквально душил собой, но… когда Сынмин сказал ему, что это было не первым посланием, Джисон почувствовал все усиливающее беспокойство. Это же было глупо, правда? Но как иначе можно было реагировать на информацию о том, что Минхо угрожали, и что угрозы с каждым разом становились все хуже? — Я просил его все тебе рассказать, но он не хотел тебя волновать. Мы месяцами пытались найти сталкера, но это не так просто. Меня беспокоит то, что в последний раз кто-то проник в квартиру Минхо напрямую. Злоумышленник каким-то образом узнал код безопасности. Джисон почти не слышал, что говорил Сынмин. Как бы сейчас он ни ненавидел Минхо — он не мог перестать за него волноваться. — Все будет хорошо? — Это Минхо, рано или поздно он выкарабкается. И в любом случае, мы делаем все возможное, чтобы найти сталкера. И ты один не останешься, но будь осторожен каждый раз, когда выходишь на улицу, пожалуйста. Джисон кивнул, ошеломленный информацией. Зная, что кто-то так долго следил за ним, а он не замечал… как бы он ни старался сохранять спокойствие, он просто не мог отпустить страх, сдавливающий грудь. — И… я не буду принимать твое заявление, — сказал Сынмин. — Но если ты настаиваешь — то я не стану тебя отговаривать. Джисон не мог не вспомнить слова Минхо о том, что полиция видела только то, что хотела видеть. Говоря это, он имел в виду своего друга или общую некомпетентность системы? Джисон не хотел этого знать. У него не было сил думать еще больше, и, конечно же, ни о каком доверии к Сынмину речи не шло. Конечно, он был благодарен за то, что его заявление не зарегистрировали, сейчас, немного остыв, Хан боялся представить все те ужасные последствия, которые повлекли бы за собой его поступки. Так что, теперь ему придется жить с этим неподъемным чувством вины, пока он не станет немного смелее и надеется, что с Минхо все будет в порядке. Он не хотел иметь с ним больше никаких дел. По крайней мере, не сейчас. Механически двигаясь, он поднялся со стула, на котором сидел, поправил одежду и глубоко поклонился, прощаясь. Он все еще был немного ошарашенный и дезориентированный, когда вышел на улицу. Дневной свет ослеплял его, на улице было слишком ярко и было страшно идти по улице в одиночестве, поэтому, вызвав такси, он сразу поехал домой. *** Сынмин поехал к Минхо сразу же, как Джисон покинул участок. Обычно Ким был осторожным водителем, но в тот момент единственное, о чем он думал — это о том, что он попросту терял время. У квартиры друга он был менее чем через пять минут, когда как обычно этот путь мог занимать все двадцать. Поднявшись на лифте, Сынмин торопливо зашагал до нужной двери, тут же сталкиваясь с Минхо, выходящим из квартиры. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — сразу спросил он, не дав Сынмину даже поздороваться. Весь вид Минхо выражал тревогу: одежда и волосы были в беспорядке, он был бледный, с опухшими и покрасневшими глазами. Он выглядел так, словно не брился несколько дней, и примерно столько же не менял одежды. — Ты в порядке? — взволнованно спросил Сынмин, заводя Минхо назад в квартиру, оценивая творившийся беспорядок вокруг. Мусор лежал, казалось, повсюду и это было так не похоже на его друга. — Кто-то только что позвонил и угрожал мне, — Минхо беспокойно ходил кругами по комнате. — Мне нужно убедиться, что с Джисоном все в порядке. — С ним все нормально, — попытался успокоить его Сынмин. — Он едет домой и один из моих людей неустанно движется следом. Казалось, это не на много расслабило Минхо. — Я должен его увидеть, — настаивал он. — Сейчас будет лучше, если ты оставишь его в покое, — отрезал Сынмин. — Лучше расскажи мне о звонке. Что было на этот раз? Минхо тяжело вздохнул, проведя рукой по своим грязным волосам, и плюхнулся на замусоренный диван, ожидая пока Сынмин, отодвинув пустую банку и коробки, сел к нему. — Голос был женским, — начал Минхо. — Я записал последнюю часть, послушай. Сынмин взял телефон, нажимая на кнопку воспроизведения. — Кто ты? Что тебе нужно? Минхо вздрогнул, услышав собственный паникующий голос. — Думаю, мы оба с тобой согласны с тем, что его жизнь стоит больше, чем твоя… Безумный смех женщины звучал громко и отчетливо сквозь динамик телефона. — … Я хочу, чтобы ты сдался полиции. Даю тебе двадцать четыре часа. Сынмин молчал, затем снова включил запись, поднося к уху, пытаясь расслышать то, что мог пропустить. Минхо в этот момент мечтал просто оглохнуть. — Не похоже, чтобы тут использовался какой-либо голосовой модулятор, — протянул Сынмин. — Тебе знаком этот голос? — Нет, — устало ответил Минхо. — Я не задумывался об этом, мне казалось, что мой сталкер — мужчина. — Думаю, что на самом деле, все это время это была женщина, — задумчиво сказал Сынмин. — Если подумать, то возможно, она работала не одна. Слишком много возни для одного человека. А, может быть, ее сообщник просто выполняет ее приказы. — Не знаю, я сыт этим по горло, — сказал Минхо, закрывая лицо руками. — … может быть, мне и правда стоит признаться. Я не хочу подвергать жизнь Джисона опасности. — Это исключено, — раздраженно сказал Сынмин. — Мы не позволим этой сумасшедшей прикоснуться к Джисону, Феликсу или твоей матери хоть пальцем. Подумай, может быть, это кто-то, кто как-то связан с одной из твоих… работ. Она наверняка хочет заставить тебя признаться, потому что у нее самой нет каких-либо неопровержимых доказательств против тебя. Минхо, зарычав от досады, толкнул ногой кофейный столик, словно это могло бы хоть что-то исправить. — Ладно, начнем действовать, — сказал Сынмин, поднимаясь. — Иди в душ, а я пока тут приберусь, после мы поедем в участок и отдадим запись на экспертизу, и, если тебе позвонят еще раз, то мы сможем отследить звонок. Минхо застонал, поднимаясь, но все же, больше не споря, медленно пошел в душ. *** На следующий день. Осталось меньше двух часов до истечения срока, который выставили Минхо, и он умирал от нервов, в то время как Сынмин продолжал утверждать, что все будет хорошо. Он говорил, что шантажистка обязательно позвонит вновь и тогда они, наконец, смогут узнать, кто она и откуда звонила. Он пытался отвлечься на книгу, на фильм, на что угодно. Ничего не получалось. Минхо был на нервах весь день. И, как будто этого было мало — Феликс не отвечал на звонки со вчерашнего дня, последнее, что Минхо слышал, это то, что он отправился в небольшое путешествие со своим парнем, который, кстати, до сих пор не внушал особого доверия. Минхо закончил уборку, когда часы пробили шесть, и желудок скрутило от паники. Казалось, еще немного и он вытошнит свой обед, который так старательно готовил. В шесть тридцать его телефон зазвонил, и на дисплее отобразился скрытый номер контакта. Минхо знал, кто это, откашлявшись, дрожащей рукой беря телефон и принимая вызов. — Я дала тебе двадцать четыре часа и накинула семь минут сверху, — сказал голос на другом конце линии, как только Минхо ответил. — Я дала тебе шанс искупить свою вину и ты его упустил. Насмешливые нотки в ее словах приводили Минхо в бешенство. — И что ты собираешься с этим делать? — бросая вызов, до боли сжимая руку в кулак спросил он. Женщина засмеялась, казалось, наслаждаясь моментом. — Ты забрал самого ценного человека, который у нас был, единственного, кто всегда заботился о нас, единственного, кто всегда любил нас, — ее беззаботный тон постепенно наполнялся злобой, становился невменяемым. — Из-за тебя мы чуть не умерли с голоду, нам пришлось жить в нищете. Напряжение в руках исчезло, а чувство вины медленно сдавило грудь, выбивая весь воздух. — А сейчас… а сейчас я заберу того, кого ты любишь больше всего, — сменив тон на жизнерадостный, продолжила она. — Надеюсь, ты все же смог попрощаться с Джисоном нормально. Она кладет трубку, а внутри Минхо словно разорвалась бомба. Он тут же подхватывает куртку и ключи, выбегая из квартиры, минуя лифт, который, конечно же, сегодня был на ремонте. Не сбавляя скорости Минхо набрал Сынмина. Тот снял трубку с первого же гудка и, не дав вставить и слова, сразу же заговорил: — Я все слышал, звонили с телефона-автомата в провинции Кёнгидо. Минхо покачал головой, какое сейчас это имело значение? — Она говорила во множественном числе, так что ты прав, на нее кто-то работает и этот человек явно где-то неподалеку. Сынмин промолчал, словно все обдумывая, словно бы у них было все чертово время мира. — Я еду за Джисоном, Минхо, пожалуйста, не делай глупостей, останься дома. — Глупости — это мое второе «я», — сказал Ли, отключаясь, чтобы не слышать последующие за этим ругательства. Несмотря на панику, адреналин начал захлестывать его тело и когда он забрался в свою машину, заводя двигатель, рев словно пробудил в нем жизнь. Минхо вдавил педаль акселератора в пол и вылетел с парковки, не замечая ничего вокруг. Если память его не подводила (а она не подводила, особенно, когда дело касалось Джисона) — сегодня он должен был работать в кафе до девяти вечера. Сама судьба спасала Хана. До кафе он добрался даже быстрее, чем ожидал, припарковавшись прямо у входа, не утруждая себя тем, чтобы заглушить машину и тут же побежал в помещение. Однако Чан не дал ему зайти, тут же преграждая дорогу. — Мне нужно увидеть Джисона. — А ему тебя видеть не нужно, — нахмурился парень. — К тому же, его все равно здесь нет. Минхо выдохнул, борясь с собой, чувствую нарастающую беспомощность. — Пожалуйста, — настаивал он, пытаясь смягчить тон и не показывать того, насколько он в панике. — Это важно, я знаю, что у него сегодня смена до девяти. Чан собирался было ответить, когда его прервал звук сирены, и за машиной Минхо остановилась полицейская. Сынмин вышел из нее, тут же побежав к ним. — Джисон тут? Чан сделал шаг назад, растерянный и немного напуганный. — Нет, я видел, что он сам не свой, поэтому отправил его домой пораньше. — Твою мать, — прорычал Минхо. — Я сказал тебе оставаться дома, — несмотря на то, что они оба пулей кинулись к машинам, отчитал его Сынмин. — Да что происходит? — донесся до них голос Чана. — Как по твоему я могу просто сидеть и ничего не делать, когда он в опасности?! Сынмин бросил на него раздраженный взгляд, но он слишком устал, чтобы спорить, поэтому, сев в машину, быстро завел ее, одновременно вместе с Минхо, рванув с места. *** Это был второй раз за всю его работу, когда Чан отпускал его раньше. Джисон просто не мог сосредоточиться, он думал о чем угодно, кроме поступающих заказов. Мать была на кухне, когда он пришел, встречая его с улыбкой. Она выглядела такой счастливой, буквально сияющей. А еще на ней было ее любимое платье, светло-голубое, усыпанное бело-розовыми цветами. — Сони, привет, дорогой, помоги мне с ужином. Джисон пытался улыбнуться, оставив свой рюкзак на диване, отправляясь мыть руки. Но от матери, очевидно, не скрылось то, каким подавленным он выглядел. В последнее время ее мальчик не улыбался так, как делал это раньше. — Что-то случилось? Ничего не хочешь мне рассказать? Джисон только покачал головой, низко опуская плечи. — Все дело… в Минхо? — осторожно предположила она. — Ты поссорился со своим другом? — Он мне не друг. Джисон быстро сморгнул подступающие слезы. Если бы он только мог сказать ей. Если бы все было так просто. Он же, по сути, просто глупый ребенок, увлекшийся взрослыми делами и заигравшийся. Возможно, ему стоило послушать Чана, когда тот посоветовал ему не влезать во все это. Держаться от Минхо подальше. Может быть, ему нужно было прислушаться к здравому смыслу, и не влюбляться в преступника. — Он твой парень? — с комом в горле протянула госпожа Хан. — Ты разочарована? — тихо спросил Джисон, готовый вот-вот расплакаться. Женщина выключила плиту, быстро подходя к сыну, обнимая его. — Конечно нет, милый, — сказала она, крепко сжимая плачущего Джисона в объятьях. Он должен был сразу ей все рассказать. Между ним и мамой никогда не было никаких секретов. Но она была такой хрупкой… она была трезвой и стабильной всего пару недель, казалось, терапия наконец-то работа. Джисон просто не мог снова толкать ее в этот ад. Если мама узнает всю правду о своем муже… это слишком сильный удар. — Все в порядке, все будет хорошо, — шептала она, гладя его по волосам, нежно и успокаивающе потирая спину. Джисон правда хотел перестать плакать, но просто не мог. И именно тогда они услышали странный шум, доносящийся с заднего двора. Джисон вскинулся, отходя от матери и собираясь посмотреть в кухонное окно, когда женщина дернула его за локоть, заводя за себя. Мать всегда инстинктивно защищала своего ребенка. Она жестом приказала ему молчать, и тогда они оба заметили размытый силуэт за стеклянной дверью, ведущей во внутренний дворик. Это была высокая фигура, одетая во все черное. На улице все еще было достаточно светло, чтобы различить его, но солнце уже садилось… Ни один из них не шелохнулся. Госпожа Хан была уверена, что дверь закрыта, и надеялась, что вор, после нескольких попыток зайти, сдастся и уйдет. Только это был не грабитель. А когда он понял, что дверь заперта, то сердито пнул по ней ногой раз, другой, пытаясь выбить с петель. И именно тогда они оба поняли, что все это не шутки. — Беги наверх и позвони в полицию, — прошептала мама, подталкивая парня к лестнице. Незнакомец тем временем продолжал пытаться выбить дверь. — Н-но… — попытался возразить Джисон. — Живо! — настояла она, открывая один из ящиков, доставая самый большой нож, что у них был. Джисон слабо кивнул, направляясь в свою комнату так быстро, как только мог. Все тело тряслось от паники, когда он мчался вверх по лестнице, чувствуя головокружение и то что ноги вот-вот подкосятся. Когда он услышал, как разбилось стекло на двери — его сердце упало. Джисон метнулся к шкафу, прячась там, зажимая себе ладонью рот, чтобы не издать ни звука. Не было ни криков, ни драки. Единственное, что он слышал — собственное сердцебиение и звук крови в ушах, пока дрожащими пальцами пытался набрать номер полиции. И вот тогда он услышал это. Два выстрела. Джисон уже знал, что это были они. Он слышал их раньше даже ближе, чем хотел бы. Хан закрыл себе рот руками, чтобы не закричать, и чтобы ни один всхлип не выдал его. В голове в этот момент разыгрывались сценарии один хуже другого, он выронил телефон, и в отчаянии водил рукой по полу, пытаясь отыскать его в темноте, чтобы все же позвать на помощь. *** Район казался тихим. Слишком тихим. Настолько тихим, что они оба чувствовали нарастающее беспокойство. Было около восьми вечера, и на улице уже начинало темнеть. Сынмин припарковался на углу улицы, за несколько домов, хватая пистолет, выходя на тротуар. Минхо, который приехал следом, схватил его за руку. — Не найдется лишнего? — Даже не думай об этом, я и так слишком много делаю, тебя здесь вообще быть не должно. — Мне нужен пистолет, и тем более: я знаю, как им пользоваться! — настаивал Минхо. — Что, если… Их обсуждение было прервано громовым звуком выстрела. А потом еще одним. И прежде чем Сынмин успел осознать, что произошло, Минхо уже помчался к дому. Ким, выругавшись, рванул следом. Входная дверь была закрыта. Минхо огляделся, понимая, что вокруг было все еще чертовски тихо. Казалось, что даже собаки решили заткнуть свои пасти. Он не стал стучать, ждать прихода Сынмина, или чего еще, что требовали обстоятельства. Минхо даже не знал, что у него было столько сил, когда он с двух ударов выбил замок с двери. Телевизор тихо бормотал в гостиной, но Джисона или его матери нигде не было видно, как вдруг до ушей Минхо донесся стон со стороны кухни. Он побежал туда как раз в тот момент, когда в дом зашел Сынмин. На полу лежала госпожа Хан, держась за живот, словно пытаясь удержать кровь, идущую из раны. Минхо, увидев это, замер. — Сони… — с трудом сказала она, указывая на лестницу, в уголках губ уже запеклась кровь. Плохой знак. — Иди! — крикнул Сынмин, выводя его из транса. — Я помогу тут. Минхо взбежал по лестнице, не зная, какая из комнат была Хана. Он ринулся к единственной открытой двери в конце коридора. Пусто. Он обыскал ванну, с шумом открывая шторку в душе. Ничего. Наконец, вернувшись в комнату и обыскивая балкон, Минхо посмотрел под кроватью, снова никого не обнаруживая. В отчаянии, он собирался побежать в другую комнату, когда до его слуха донеслось приглушенное рыдание из шкафа. Минхо тут же открыл дверь и его сердце бухнуло вниз, когда он увидел Хана. Джисон сидел в темноте, плача, трясясь и обнимая себя руками. Он в испуге попятился, пытаясь стать еще меньше, когда Минхо так резко распахнул дверь. — Шшш, милый, это я, — поспешил сказать он, падая перед ним на колени и крепко обнимая. — Я здесь. — снова и снова повторял он, гладя его волосы. — Я-я, я вызвал… полицию, — с трудом сказал Джисон, в его голосе смешались ужас и облегчение. — Ты молодец. Сынмин внизу, дождется их, — заверил Минхо, отстраняясь, чтобы убедиться, что Джисон не пострадал. — Мама… — продолжал плакать он. — Она осталась там, и… — Все в порядке, все будет в порядке, — заверил Минхо, снова крепко прижимая его к себе. — О, ну я бы не был бы так уверен, — насмешливо произнес мужской голос за ними. Минхо не мог разглядеть его лица, но тут же поднялся, загораживая Джисона. — Я рад, что ты пришел, Ли Минхо. Ты, конечно, немного припозднился, но не волнуйся, у этого шоу впереди еще финальный аккорд. — Кто ты? Какого черта тебе надо? — Я хочу, чтобы ты гнил в аду, — ответил мужчина, направляя пистолет прямо в голову Минхо. Голос его буквально сочился злобой. Минхо действовал стремительно. Он резко рванул в бок, хватая руками дуло пистолета, с силой уводя его в сторону. Они боролись, пока не раздалось пара выстрелов, которые попали в потолок, пока у Минхо не получилось выбить его окончательно. Они боролись, катаясь по полу, мужчина был ненамного выше и крупнее Минхо, но он был настолько заряжен гневом, что казался почти бешеным. После нескольких ударов ему удалось свалить Минхо, обхватывая шею руками. Тот боролся, вытягивая ладони вперед, чтобы впиться ими в глазницу, пытаясь стряхнуть тяжелое тело с себя. Но попытки больше изматывали, он уже начал чувствовать головокружение и одышку, когда Джисон бросился на мужчину, разбивая о его голову прикроватный светильник. Тот даже не шелохнулся. Повернув голову, он уставился на Джисона своими безумными, затуманенными гневом глазами и поднялся, с силой пиная Минхо по ребрам. Джисон в страхе попятился, поглядывая на дверь. Первым его порывом было бежать, но он просто не мог оставить Минхо на верную смерть. — Послушай, лучше тебе не двигаться, — дрожащим голосом сказал он, вскинув руки, словно рассуждал логически. Словно он сейчас не был в ужасе. — Полиция уже в пути. Но, казалось, его фраза только разозлила нападавшего. — Ах ты маленький идиот! — закричал он, хватая Джисона за шею и, словно тот ничего не весил, откидывая его на другой конец комнаты, а затем резко ударяя по лицу. На другом конце комнаты Минхо, пытаясь сфокусировать взгляд, видел, как незнакомец передавил Джисону горло, пока тот, отчаянно хрипя, пытался высвободиться. Минхо хотел было дернуться, но острая, колющая боль в боку, сбивала с ног. — ОСТАВЬ ЕГО! — закричал он, чувствуя, как сильно в его голосе сквозило отчаяние и беспомощность. Тот только обернулся, сверкая безумной улыбкой. — Надеюсь, вы попрощались, — ровным голосом сказал он, и по его лицу прошлись огни полицейских сирен. Казалось, что вся улица была наполнена этим звуком. Мужчина, все еще безумно улыбаясь, поднялся, и выскочил в открытое окно. Не обращая внимания на боль, Минхо пополз по полу, выкрикивая имя Джисона. — Джисон! Сони! — он почти плакал от отчаяния. — Джисон, ответь мне! Тот сначала не двигался, но через секунду стал кашлять, пытаясь отдышаться. Минхо выдохнул, все также на четвереньках подходя к нему, не в силах больше сдержать своих слез, когда он увидел его. Все лицо Джисона было в кровоподтеках и намечающихся синяках, он прижал его к своей груди, чувствуя слабую хватку на кофте. — О… я… — его голос был слабым и каким-то сдавленным. — Я в порядке. Минхо рукой оперся о пол, как вдруг почувствовал, что вляпался во что-то мокрое. Металлический запах крови резко ударил ему в нос, и он резко дернулся, изучая лежащего перед ним Джисона. Огромное красное пятно, пропитало его желтый кардиган, кровь стекала по нему, образовывая лужу на полу. Рядом с его бедром лежал кухонный нож. — Нет-нет-нет-нет! — закричал Минхо, пытаясь найти источник кровотечения, чтобы попытаться остановить кровь. — Прости, прости меня, это все я виноват. Джисон нахмурился, чувствуя нарастающую боль и слабость и слабо покачал головой. — Н-нет… — начал было он, но Минхо тут же его перебил. — Не пытайся говорить, — прошептал он, даже не пытаясь смаргивать слезы. Они оба все были в крови, но Минхо было все равно. — Полиция здесь, скорая помощь тоже, тебе помогут, просто держись. Джисон глубоко вздохнул, чувствуя боль, растекающуюся по всему телу. Очень сильно кружилась голова. — Прости, — сказал он низким и слабым голосом. — За то… что сказал, что ненавижу тебя. — ШшшШ-ш, ладно, успокойся, — настаивал Минхо, сглатывая комок в горле. — Ты имеешь право меня ненавидеть, я заслужил это. Я… это я тот, кто должен извиняться. Джисон медленно покачал головой, чувствуя, как время утекало словно сквозь пальцы. Ему уже не было больно. Ему было холодно. — Я не ненавижу тебя… я никогда бы не смог тебя ненавидеть, — каждое слово давалось с трудом, в ушах словно была вата, он изо всех сил пытался сохранить сознание. Минхо лишь слабо улыбнулся, чувствуя тупую боль в ребрах, становившуюся невыносимой с каждой минутой. Он упал рядом с Джисон, осторожно подтягивая его на себя, чувствуя, как одежда пропитывалась кровью. Хан слепо, и очень слабо пытался сжать свой бок. — Я рад, — тихо сказал Минхо, размазывая кровь и слезы по лицу. — Я рад… потому что я л-люблю тебя. — Ты любишь меня? — прошептал Джисон. — Да, — искренне сказал Минхо. — Я так сильно тебя люблю. Джисон протянул свою холодную руку, накрывая ею его щеку. — Я тоже тебя люблю, — он говорил, словно в бреду. Ему все труднее удавалось оставаться в сознании, понимать, что происходит. Голова кружилась так сильно, что хотелось закрыть глаза и никогда их не открывать. Ужасно хотелось спать. — Мне страшно. Не оставляй меня, — глаза стекленели и закрывались, Джисон больше не мог держать их открытыми, как и держать себя. Взгляд был расфокусирован, а хватка становилась все слабее и слабее. — Я люблю тебя, — снова повторил Минхо, глотая слезы, пытаясь прижать Джисона ближе к себе. — Я тоже тебя люблю, — и, собрав все оставшиеся силы, Джисон приподнял голову, целуя Минхо в щеку. Его губы все еще сохраняли тепло, несмотря на то, что все тело было словно лед. Почему так долго? Где эта сраная помощь? Секунды сейчас казались словно часы, а тело Джисона резко отяжелело, когда он закрыл глаза. — Нет, нет-нет-нет, Джисон, немедленно открой глаза, — Минхо пытался звучать требовательно, но его голос дрожал, потому что парень на его руках не отвечал. — Джисон, посмотри на меня! Ладонь Хана, которую он держал на его щеке, некрасиво упала на бок. Минхо почувствовал боль в груди, видя, что ничего не происходит. Джисон так и лежал, он казался словно еще меньше. Минхо тряс его, пытаясь достучаться, пытаясь заставить открыть свои чертовы глаза. Он кричал, словно это могло помочь. Почему он не просыпался? Почему он не просыпался?