Любовь на грани

***

Три дня спустя. Всё утро я пролежала на туалетном столике, отполированная поверхность которого впитывала мои слезы. Мысли лезли в голову всякие, я уже плохо соображала и толком не спала все эти дни. Решение оставить ребенка требовало жестких и решительных действий, но я не знала с чего мне начать. В душе теплилась надежда на то, что Червинский передумает и примет малыша. Мне очень хотелось его увидеть. Вместе с этим желанием появляется противный комок в горле. Нам с ним не быть вместе, всё предрешено уже давно. Да и что ему говорить? Он принял решение, отказался от их дитя, а я как мать просто не имею право бросать всё на самотек. Когда в комнату вместо Григория Петровича вошла Павлина меня охватила смесь чувств: облегчение и досада. — Катька, ну разве так можно?! — Недовольно вопрошала женщина и поставила таз для умывания на небольшой столик. — Доброе утро, Павлусь. — Без особой радости прохрипела я, всё ещё сонная. — Ни стыда, ни совести! — Тихо воскликнула кухарка. — Ты о чем? — Три дня не спишь, не ешь! Плачешь всё время, так ведь и умереть можно! — А я бы и рада! — Меня чуть не вывернуло наизнанку и я прижала руку ко рту. Меньше всего мне хотелось жить в одном доме с непутевым отцом моего ребенка. Всё это время мы практически не пересекались с ним. Дело было слишком деликатным и вести разговоры в поместье дело опасное, вдруг кто-то услышит? Кроме того мне было невыносимо сидеть и ждать чуда, которое никак не происходило. — Вот паршивка, а! — Павлуся всплеснула руками и щеки её сделались багровыми. — Шоб тебя подняло вот так, да репнуло, такое говорить! Встала я сказала! — Рявкнула она, отчего я вздрогнула и подчинилась. — Помереть она тут собралась, ничего умнее не придумала?! — Прости. — Поспешно ответила я и скинув с плеч платок подошла к кухарке, чувствуя себя отвратительно. — Щас как возьму лозину, да как обмочу в уксусе! И не посмотрю шо ты белая девка, глупости какие говоришь! Кому от твоей смерти легче сделается?! — Никому. — Набрав в руки воду я умылась, теряя остатки сонливости. — Давай быстренько, а то пани извелась вся, спрашивает о тебе постоянно. — Ну ты же не говорила ей не о чем я надеюсь? — С легким испугом поинтересовалась я. — Нет, конечно! Но сегодня тебе надо к ней явится, поняла меня? — Да, ты права. — Согласилась я и села обратно на стул, расчесывая волосы. — Голубое платье наденешь и улыбайся, чтобы она ничего не заподозрила! — Павлина достала мой наряд и положила на застеленную покрывалом кровать, которую я избегала все три дня, предпочитая спать полусидя. Я была рада, что особо оправдываться перед крестной мне не следует и принялась переодеваться. Через пятнадцать минут я уже подходила к столовой, где как Павлуся мне сказала и была Анна Львовна вместе с мужем и сыном. Остановившись около Марко я спросила: — Пани завтракают? — Да, тебе чего? — Мне бы поговорить с ней. — От волнения я перебирала складки платья и неосознанно кусала внутреннюю сторону щеки. — Китти? — Раздался мягкий голос моей крестной. Обогнув парня я отворила дверь и прошла в столовую, сразу же наткнувшись взглядом на Григория Петровича. Я едва не задохнулась. Он сидел за столом около матери в своем темно-синем костюме с уверенным лицом. Один его вид заставлял меня как неопытную девчонку трепетать. Привычная для всех дворян манера держаться вальяжно добавляла этому мужчине ещё больше надменности. Я зацепилась за шальную мысль о том, какой у него сексуальный взгляд. — В чем дело? — Он смотрел точно мне в глаза и постукивал ногой под столом. Я отвлеклась и заметила на стене портрет на котором был изображен один из его предков, такой же взгляд и величественность, которая порой не достает Григорию. — У тебя что-нибудь случилось? Я с трудом вернулась из своих грез в реальность происходящего и сглотнула, сделав два маленьких шага вперед. Как сказать ему всё и в тоже время не устроить скандал, в котором я непременно обвиню его в неверности и мы вновь поругаемся? Как убедить его принять их ребенка и отстоять своё решение относительно того, что я решилась оставить беременность. Как намекнуть ему на это прямо сейчас, но так, чтобы паны ничего не поняли и не раскрыли нашу связь? — Милая, сядь позавтракай с нами! — Предложила Анна Львовна, заметив мой ступор. Я кивнула и присела около Гриши. Передо мной тут же появилась тарелка со свежим горячим омлетом и мой желудок снова сжался. Главное не вырвать прямо здесь. — А что, аппетита нет? — Ехидно спросил Петр Иванович, смотря как я побелела при виде еды. Мы с Григорием переглянулись. Глаза его блеснули как темные сапфиры и я внутренне сжалась. — Катя, ну что с тобой? — Забеспокоилась пани и выглянула из-за плеча сына. О, Господи! Снова эти вопросы! Ну, что я могла ей ответить? Я люблю вашего сына и у нас через месяцев восемь родиться ребенок, ваш внук? Что после этих слов останется их семье? Крестная вряд ли переживет это потрясение. Правда сведет её в могилу. Хотя через три дня она всё равно умрет. — Мне не хочется. — Тихо ответила я и опустила взор, рассматривая искусно расшитую скатерть. — Так ведь нельзя, Китти, ты должна есть! — Матушка права, ешь. — Я поем, Григорий Петрович! Я замолчала и принялась за еду. Омлет оказался действительно очень вкусным и воздушным, Павлина постаралась. Младший Червинский вышел из столовой, направляясь к своей ненаглядной невесте, оставляя меня здесь одну. — Ну, так ведь лучше? — Спросила меня крестная. — Да, спасибо, Анна Львовна, всё было очень вкусно, а теперь позвольте мне выйти в сад, на свежий воздух? — Иди, конечно! — Пани улыбнулась, а я воспользовавшись возможностью спешно улизнула из столовой. Ругая себя за нерешительность и глупую самоуверенность которая пропадает когда не надо, я вышла на залитую солнечным светом улицу. С тревогой обернулась, замечая, что Червинский уезжает на своем коне. Наверняка встреча с будущей супругой крайне важна для него. Какое же будет разочарование когда он узнает условия при которых он получит капиталы. Я со страхом осознавала, что если моё заявление оставить ребенка вызвало в нем такую ярость, то бегство только усугубит положение. Но что мне остается? Никакого другого выхода я не вижу. В этом доме я не смогу родить малыша. Как только все узнает о моём положении, то страшно подумать, что со мной сделают. Попытаться переубедить Григория? Нет уж! Если ему наплевать на ребенка, то им не о чем говорить. Сейчас мне следует думать о том, как обеспечить малышу счастливую жизнь и если это означает, что у него не будет отца так тому и быть. Я выращу его сама. Надо было срочно решать вопрос с будущим жильем и поэтому я пошла в дом. Нежин ближе всего и до него я смогу добраться в самые короткие сроки.

***

После обеда ко мне в комнату заявилась Натали, вот уж не ожидала её здесь увидеть. — Катюша! — На её лице играла приветливая улыбка. — Натали, добрый день! — Милая, я слышала ты в последнее время очень грустишь и никуда не выходишь, но так нельзя. К Шпильману привезли прелестное венецианское кружево, говорят глянешь на него и обо всем забываешь. — Вы хотите, чтобы я поехала с вами? Эта поездка вызывала во мне кучу сомнений, но почему бы не развеяться? В конце-концов когда ещё шанс подвернется? — Да, не сомневаюсь это будет лучшая наша поездка! Ну же Китти, соглашайся! — Ну, хорошо, я могла бы составить вам компанию. А почему Лидия не поедет с вами? — Ах, Лиди сейчас целиком и полностью занята своим женихом, боится что сбежит от неё. — Девушка задорно рассмеялась. — Алексей не станет трусливо уклоняться от брака. — Ладно, собирайся я буду ждать тебя у экипажа. Я не стала тратить много времени на сборы и накинув свою светло-зеленую накидку с причудливой вышивкой на груди двинулась к выходу из поместья. У кареты меня уже ждала пани Дорошенко в своем шикарном темно-синем дорожном одеянии из бархата. Хватка за локоть и я остановлена. Возмущенно оборачиваюсь и вижу нависшего надо мной Червинского. Он смерил меня строгим взглядом и внутри всё похолодело. — Куда то собралась? — Мужчина бегло окинул мою накидку взглядом и разжал пальцы, делая шаг назад. — Григ, дорогой, я с позволения вашей матушки забираю Китти с собой. — Объяснилась Натали, но помещика это вряд ли устроило. — Мы поедем в лавку к Шпильману, всего на час. — Хорошо, я поеду с вами. — Григорий уверенно двинулся вперед и подал невесте руку, помогая ей забраться в карету. — Милый, но мы хотели поехать только вдвоем… — Неужели моё общество вам так надоело, Наталья Александровна?! — С плохо скрываемым раздражением поинтересовался он и резким движением запихнул меня внутрь. — Нет, что вы… — Пани Дорошенко сконфуженно улыбнулась и потупила взгляд. Григорий Петрович уселся около меня, оставляя нареченную сидеть в одиночестве. Я же от такой близости не испытывала особого удовольствия, всю дорогу ощущая его тяжелый взгляд, от которого зудел затылок. Во время поездки я непроизвольно про себя отметила как хорошо смотрелся на нем новый костюм, сшитый специально на заказ. Хотя я и ругала себя за «лишние» взгляды в его сторону. Он явно был рассержен и я не могла понять с чем это связано. С моим неповиновением его воле? С желанием оставить ребенка? Спросить я всё равно не осмелилась. Не здесь и не в таком состоянии нужно начинать этот непростой разговор. — Гришенька, пойдем! — Приехав в город, Натали начала использовать всё свое природное обаяние, чтобы смягчить гнев жениха. Пропустив нас вперед, он зашел в лавку последним и прикрыл дверь. Наталья Александровна щебетала с продавцом о тканях, пока я стояла в отдаленном уголке и рассматривала привезенные из Венеции кружева. Григорий Петрович встал около меня, видимо захотел поговорить. — Я всё понимаю, ты злишься… — Шепотом начала я, чтобы нас никто не услышал. — Злюсь?! — Он ядовито усмехнулся. — Да я вне себя от гнева! Ты перечешь мне и делаешь виноватым, будто я могу что-то сделать! — Да, ты можешь дать своему будущему ребенку лучшую жизнь, но ты вместо этого предлагаешь более легкий путь, просто избавиться от него! Червинский уперся рукой в стену, ставя меня в положении загнанности. Оказавшись в своеобразной ловушке, я судорожно вздохнула. — Ты объявляешь мне о своем решении оставить ребенка, три дня не выходишь из своей комнаты, а теперь ты… — Хватит! — Прошипела я ему прямо в лицо, настолько близко, что со стороны могло показаться будто мы целуемся, благо посетители были заняты своими делами и не смотрели на нас. — С тобой или без тебя я дам этому малышу жизнь, ведь он не в чем не виноват. — Каким образом? Ты просто уничтожишь свою жизнь! — О своей жизни я позабочусь без вашего вмешательства, Григорий Петрович! — Твоя жизнь принадлежит мне! Или забыла, что ты, дорогуша, моя собственность?! — Ледяные глаза смотрели прямо в душу. — Во-первых с формальной точки зрения не ваша, а Петра Ивановича, во-вторых не надо так со мной разговаривать! Его недовольный голос разжигал во мне чувство первобытного страха, поэтому я откладывала разговор на потом, но всё как всегда полетело в бездну. По спине бегали мурашки, а я дрожала от его подавляющего поведения. — Я прошу последний раз, либо ты избавляешься от плода… — Мой ответ всё такой же. — Ловко вывернувшись из капкана его рук, я подошла к Натали, что с улыбкой на лице выбирала кружево.

***

После ухода крестной я ещё немного поиграла на рояле. Взяв с собой вышивку я уже хотела удалиться к себе, но в это же время из столовой пришел Григорий Петрович. — Подойди. — Властно потребовал он. Совершив несколько шагов навстречу я замерла сжимая в руках несчастные пяльцы. — Что-то ты больно весела сегодня, весь вечер кружила вокруг матери, с чего вдруг такие перемены? Мужчина поддел мой подбородок так, что наши лица оказались в опасной близости друг от друга. Червинский смотрел на меня испытующе, словно пытался разгадать мои тайны. Чего он хотел? Поцеловать меня? Нет. Он бы не осмелился на подобное, точно не здесь. — Поездка благотворно повлияла на меня, свежий воздух, да и Наталья Александровна воротничок новый кружевной подарила. — Ответила я и улыбнулась. — Даже так. Ну хорошо. — Его пальцы разжались выпуская меня из капкана. Сейчас я чувствовала себя не больше, чем дичью на охоте. — Мне нравится твоя улыбка, Китти. Сегодня в полночь я буду ждать тебя около конюшни. Я не нашлась с ответом и коротко поклонившись покинула гостиную.

***

Улизнув из дома, я уже направлялась к месту встречи, одергивая ткань платья. Признаюсь было очень волнительно. Господи, как же тяжело быть с ним, но без него я просто не смогу существовать. В любом случае ребенок имеет право знать кто его отец и общаться с ним. Зайдя в конюшню я тут же очутилась в его объятьях. Гриша приподнял меня над полом, так что носок едва касался земли. — Что ты делаешь? — Шокировано заявила я, пытаясь выбраться. — Тише, милая, просто очень скучал по тебе. — Да? По вам и не скажешь. — Катя, я понимаю, что ты сейчас расстроена, но давай будем думать логично. От ребенка придется избавиться. — Опять ты о своем?! Я уже всё сказала! Как всякая мать я хотела лишь одного: счастья и покоя для своего ребенка. Но если Червинский считает, что от малыша нужно избавиться я не стану его переубеждать но и выполнять его волю я не собиралась. — Мне очень жаль, что ты отказываешься от собственного ребенка. Всё дело во мне, верно? От любовницы рожденное дитя не станет наследником. Всего лишь байстрюк… — Жаль? — Он всем своим видом показывал как огорчен. — Ты не подумала о нас и выбрала его. — Он указал рукой на мой живот. — Я поступила как мать. — Хорошо, кажется я понял, тебе деньги нужны? Вначале я оскорбилась и уже хотела высказать всё своё негодование на этот счет, но вдруг поразмыслила, что деньги лишними не будут и осторожно кивнула. — Конечно нужны, десять тысяч и я исчезну из вашей жизни! — Сколько?! — Пан явно опешил от указанной мной суммы. — Десять. — С непроницаемым лицом повторила я, спокойная как удав. — Да за такие деньги… — Я нагло перебила его. — Вам не по карману, да? — Лукаво улыбнувшись я продолжила. — Значит нам не о чем разговаривать. — Да неужели?! — Пальцы Червинского больно впились мне в предплечье и не дали выйти на улицу. — Хитрая ведьма, думаешь сможешь сбежать от меня с моим же ребенком? Мои глаза заблестели от скопившихся в них слез. — Ты только что отказался от него! — Прорычав напомнила я и вырвалась из захвата. — Это. Мой. Ребенок! Но он не позволил мне отойди дальше шага и снова поймал меня. На этот раз его движения были более ожесточенными и резкими. Зажав меня руками он грубо впился в мои губы. Я промычала что-то несвязное и изо всех сил, которых с каждой минутой становилось всё меньше, принялась сопротивляться. Григорий был настойчив и подавлял мои попытки отстраниться и закончить этот грубый лишенной всякой любви поцелуй. Помещик повалил меня на пол устланный сеном и я не смогла как либо противостоять, ужасаясь его скорости и мстительному блеску в глазах. Одним движением он разорвал воротник платья, частично оголяя грудь. Я тихо пискнула и инстинктивно прикрылась руками. Червинский поступал со мной безжалостно, будто я уличная девка. Мысли беспорядочно метались в голове, пока я думала как спастись из этой ситуации. Я прекрасно ощущала его желание и жар от его поцелуев распространялся по телу. Как же это неправильно! Скрип дверей остановил Гришу и он ошеломленно отпрянул от меня, увидев на пороге конюшни свою мать и отца. Я прикрыла глаза и про себя проматерилась. Это ж надо было так попасться! Что же теперь будет? — Черт! — Тихо ругнулся он и спешно поправил на себе пиджак. — Гришенька… вы… — У Анны Львовны пропал дар речи и она едва стояла на ногах. — Китти, как же ты могла? А Натали… — Матушка, это вовсе не то о чем вы подумали. — Он попытался оправдаться, но Петр Иванович тут же заткнул его. — Будет тебе, Гришка, дело молодое! Кажется его это вообще нисколько не удивило. — Петя, как ты можешь? — Слабо возмутилась крестная и осуждающе посмотрела на супруга. — Что устраивать истерику, сами воспитали девку! — Парировал паныч и закатил глаза. — Участвовать в этом цирке я не намерен и иду спать. — Как же ты могла меня так обманывать, Катя?! — В её голосе читало разочарование. — И вы ведь подруги с Натали, какой стыд! Я изумилась, то есть приспичило Грише, а крайняя опять я?! — Простите, крестная. — Только и смогла сказать я перед тем как выйти из конюшни. К горлу снова подступила тошнота и я прикрылась лоскутами платья. Вопрос был только один: что теперь со мной будет?