Любовь на грани

      

***

              Закрыв ноутбук, я потерла сонные глаза. Настенные часы показывали первый час ночи. Да, увлеклась же я просмотром интереснейшего сериала «Крепостная» правда любовная линия главной героини не укладывалась в голове.        От их безусловно милых и наполненных нежностью С Косачем сцен хотелось закрыть глаза руками. Возможно я странная, но всегда видела Катерину именно со злостным помещиком Григорием Петровичем, который грязно домогался до неё в первых сериях.        Но что бы то ни было, по итогу он сильно полюбил её, не зря же он перед своей смертью посмотрел именно на фотографию несчастной крепостной, что запала ему в душу.        Поставив ноутбук на столик, я плюхнулась обратно в мягкую теплую кровать, укрываясь в своей уютной квартирке на окраине Петербурга от январских морозов.        Эх, как бы мне хотелось, чтобы все было иначе. Перед тем как закрыть глаза подумала я и вырубилась окончательно.        И если бы я только знала к чему приведет это мое желание.       

***

       При пробуждении ощущения были довольно странными, я бы даже сказала пугающими. Словно тело не мое. Пролежав пять секунд в раздумьях, я распахнула глаза, узрев белый потолок и стены со старинными росписями.        Вот теперь стало по-настоящему жутко. Где я очутилась? Подскочив от волны негодования, я начала рассматривать все до чего мог дотянуться мой взор в таком положении.        Обычная комнатка с оформлением на исторический уклон. Такие я видела только разве что в музеях, всегда огороженные, красивые и пахнущие стариной. Но здесь запах был обычный.        Где же я? Во имя всех фанфиков про попаданок в другие вселенные, я действительно стала одной из тех несчастных?        Неужели теперь мне действительно придется менять чью то жизнь? И не просто чью то, оглядевшись ещё раз и отойдя от шока, поняла, что комната мне была знакома.        Твою-то мать….        Вскочив с кровати, я быстро подошла к зеркалу.        О, да! Дамы и господа, перед вами Екатерина Вербицкая, крепостная, в которую будут влюбляться все без разбора, эдакая Мэри Сью.        Но пару я себе выбрала уже давно.        Червинский Григорий Петрович станет моим и ничьим больше!        Этого мужчину мне не пришлось бы добиваться в плане плотской любви, но вот в любви более тонкой, душевной, нужно будет стараться показать себя с лучших сторон.        Тяжело вздохнув, я распрощалась с тревогами о моем перемещении. Сделанного не воротишь, нужно пытаться тут выжить и не просто выжить, а исполнить все свои шипперские мечты, раз уж представилась такая возможность.        И я от своего плана не отступлю!        Взяв расческу, я отделила одну прядь и принялась медленно её расчесывать, распутывая волосинки, сбившиеся вместе во время моего сна.        Необходимо было наметить план действий. Какие там дальше будут события? Приезд Григория Петровича будет ещё нескоро. Пока, делать мне было ничего не нужно, а так буду действовать по ситуации.        И когда это я придерживалась плана, стесняюсь спросить?        Импровизация — мой лучший друг по жизни. Пока буду стараться вести себя как и всегда. Читать Анне Львовне, общаться с кухаркой Павлиной и очаровывать всех местных мужчин в радиусе этого поместья.        Но самое главное — не общаться с Косачем. Как бы меня к нему не потянуло, ну а вдруг, увижу его вживую и капец. Сколько бед можно избежать, если я просто останусь под покровительством Червинских.        Сколько судеб не будет поломано!        Да, все верно. А теперь надо изображать примерную крестницу. Интересно, а умения героини, так же передались в мою власть? Не особо хочется опозориться, разучившись говорить на французском или играть на рояле.        За окном слышался детский надрывный крик и бабий вой. Отложив расческу, я подошла к окну, увидев, как всеми нами любимый (нет) Яков сечет очередного мальчишку, возле него, бегала мать и умоляла пощадить единственного сынка.        Рубаха на его спине давно уже была изодрана в клочья, и окрашена в бордовый цвет крови. Бедняга уже не стоял на ногах, а просто повис, привязанный к столбу, он даже не кричал, его тело лишь вздрагивало от очередного удара, который рассекал детскую кожу.        Стало даже жаль его. Но ничего я сделать все равно не могу. Канонная Катя помолилась бы Богородице, но я, к сожалению для этой эпохи, являюсь агностиком.        Обратно задернув штору, я вновь присела, думая, какое платье сегодня надеть. Можно было особо не наряжаться, потом у меня ещё будет время и желание красиво выглядеть для любимого мужчины.        Сейчас мой внешний вид, не особо трогал. Главное натурально выглядеть, а для этого нужно изящно играть крепостную сироту, обласканную милостью пани этого поместья. Через двадцать минут, я полностью собралась и была готова к новому дню.        Ознакомительному. Важному. Тревожащему разум. Сердце рвано трепыхалось в груди, того и гляди выпрыгнет.        Первым делом решила зайти на кухню, как и было в сериале. Не особо хотелось ломать канноную действительность прямо в самом начале, пока пусть все идет своим чередом.        Но зайдя на кухню, я тут же столкнулась с задумчивой Павлиной, которая несла блюдца в сервант, но наткнувшись на препятствие в виде моего хрупкого существа, остановилась. Её глаза заблестели от неожиданности и она разразилась тирадой.        — Тьфу на тебя, свирбигузка! — Обогнув меня, кухарка достигла шкафчика с посудой и поставила туда свою ношу.        — Грех это, Павлусинька, ругаться с самого утра. — В точности произнесла я, удивляясь откуда я помню эту фразу.        — А после обеда не грех? — Поддела Павлуся и прошла к кипящим кастрюлям, в которых вновь что-то варилось, в воздухе витал приятный аромат пряностей и свежих овощей. — Ты какая-то не такая, случилось чего? — С подозрением взглянув на меня, поинтересовалась женщина.        Ну вот, мое шоу импровизация провалилось с первой же минуты!        — Нет, все в порядке, не тревожься за меня. Просто я видела как Яков порол мальчишку. Сколько же злости в нем! — С чувством ярой защитницы детей, проговорила я, стараясь быть максимально схожей с героиней.        — Вот же ж зверюга дикая! Чтобы его черти взяли! — Выругалась Павлина. Она была вольной и не стеснялась при случае высказать все что думает о всех обитателях поместья. А уж сколько нелестных выражений она посвящала своему пану Петру Червинскому, нужно было слышать. Женщина могла критиковать всех и ничего ей за это не было.        — Бог с ним, Павлусь, как Анна Львовна, ты видела её? — В моем голосе явно слышалось заботливое беспокойство за крестную, за пани, которая вырастила меня, дала мне наилучшее образование, лелеяла и любила как родную дочь.        — Не спрашивай. — Кухарка тяжко вздохнула и кивнула на блюдце с мармеладом. — Даже от своих любимых сладостей отказалась, со вчерашнего дня, у неё ни крошки во рту, я волнуюсь, как бы чего с ней не сталось.        Я нахмурилась, дела плохи, а чем тут поможешь, мать охвачена страхом за жизнь единственного сына и повергнута в мрачное ожидание вестей о его участи на войне. Выжил ли он? Здоров ли он? Когда вернется?        Этими вопросами каждый день задавалась моя крестная, молясь за сына перед иконами. Сейчас нужно было ещё раз вдохнуть в неё этот лучик надежды, который поможет ей скрасить ожидание. Совсем скоро она увидит его, живым и практически невредимым.        Жаль я не могу предотвратить ранение Григория Петровича, травма будет мучить его. Нужно будет что-нибудь придумать… Но это потом. Вежливо отказавшись от сытного завтрака, который предлагала мне Павлина, я направилась в гостиную, где сейчас пребывала крестная.        Женщина была облачена в темное платье, на руках красовались кружевные перчатки, контрастирующие с цветом её кожи. Она стояла лицом к окну и смотрела в одну точку, замерев.        Кажется, Анна Львовна находилась в глубоких раздумьях и я никак не решалась объявлять о своем присутствии, но понимала, придется.        — Крестная! — Негромко произнесла я, вырывая женщину из пучины ужасающих мыслей, одолевавших её с каждым днем все чаще и чаще. — Вы мыслями где-то очень далеко.        — Все мои мысли сейчас о моем сыне. — Повернув голову в сторону крестницы, ответила Анна Львовна. — Семь лет прошло, как Гришенька уехал в столицу, пока в Петербурге был, писал часто, а затем все реже и реже, потом и вовсе перестал.        — Григорий Петрович жив, я в этом полностью уверена, очень скоро он вернется к вам! — Пыталась убедить я. Тем более, что это была самая что не есть чистая правда.        — А вдруг нет? — Меня прожгли светло-голубые глаза крестной, они были опустошены отчаянием и болью за родного ребенка. — Черниговский полк давно уже вернулся, а от Гриши ни весточки.        — Вы не должны терять надежду. — Твердила я, глядя, как пани отходит от окна и присаживается на диван.        — Мне сегодня страшный сон приснился. — Анна Львовна была обеспокоена и напряжена. — Мне приснилось, будто бы к нам во двор залетел черный ворон, я пытаюсь его прогнать, но он не уходит. Только смотрит на меня, страшно смотрит Катенька…. — Женщина вздрогнула от собственных мыслей о плохом исходе дел, она прижала платок к губам, словно боясь произносить свою ужастную догадку. — А вдруг с Гришенькой, не приведи Господь… — Так и не договорила, сорвавшись на тихий безутешный плач.        Плач изнуренной ожиданием матери. Я же мялась на месте, не зная, стоит ли мне что-то говорить, сейчас любые слова не имели никакой цены и подтверждения. Чем же мне утешить свою крестную?        — У меня такое предчувствие, что это благой знак. — Мягко улыбнувшись пани, я присела рядом и взяла за руку. — Быть может, это означает, что Григорий Петрович вскоре вернется и больше не покинет вас?        — Хорошо, если так. — Хозяйка поместья всхлипнула и похлопала меня по руке. — А мы будем молиться за него! — Она вновь улыбнулась, засияла от надежды.        — Ну вот и славно, Анна Львовна! — Я искала глазами книги, которые нашлись через пару секунд. — Хотите, я могу вам почитать? — Встав с дивана я прошлась пальчиками по корешкам аккуратно сложенных в стопку книг. — Если конечно вы распрощались с мрачными думами.        — Милая, конечно, прочти что-нибудь. — Крестная смотрела на меня взглядом матери на любимое чадо. — Мой светлый ангел, да хранит тебя Господь. — Женщина прошлась ладонью по моей голове, поглаживая. — Ты вновь наполнила меня светом.        — Видеть улыбку на вашем лице, пуще всех драгоценностей мира для меня. — Засмущавшись от подобных слов похвалы, я зарделась, открывая очередной томик.        «Руслан и Людмила» гласила надпись на дорогой кожаной обложке.        Что ж, пройдем школьную программу ещё раз, усмехнувшись, подумала я, принимаясь читать.        — Младой Ратмир, направя к югу нетерпеливый бег коня, уж думал пред закатом дня, нагнать Русланову супругу, но день багряный вечерел, напрасно витязь пред собою в туманы дальние смотрел… — Выразительно прочла я, глядя как выражения лица Анны Львовны становиться ещё более расслабленным и умиротворенным.       

***

       На следующий день Павлина все уши мне прожужжала о предстоящем приеме Натали Дорошенко, которая изволила явиться на обед.        Я неторопливо ела морковку, слушая как кухарка бормотала себе под нос, суетясь над столом, нарезая овощи ровными дольками и кубиками.        — Давно уж к нам никто не заезжал, с чего бы это? — Павлуся посмотрела на меня, жующую корнеплод, будто искала ответы.        — Не смотри на меня так, мне Анна Львовна про это ничего не говорила. Только от тебя узнала о нашей гостье. Я думаю это развеселит крестную и она хоть ненадолго забудет о своем горе. — Встав с лавки, я направилась в столовую расставлять приборы.        Настроение было прекрасным, взяв несколько вилок и ножей, я закружилась по комнате, от мыслей о младшем Червинском. Очень скоро он приедет. Тогда то и начнется моя история и кропотливая работа над этими отношениями. И я своего не упущу.        Дверь в столовую распахнулась, внутрь зашел Яков, он бегло осмотрел помещение и остановился на моем лице. Впрочем, его безразличие можно было есть ложкой. Мне от этого ни горячо, ни холодно.        — Входи давай! — Как и всегда недовольный управляющий рявкнул и из коридора вошла молодая девушка, с чистыми голубыми глазами, они были так наивны, прежде не видавшие людской жестокости.        «Василинка» Пронеслось у меня в голове. История её жизни пронеслась перед глазами, ах если бы она осталась в Червинке тогда! Не пришлось бы ей выносить все тягости жизни.        Но как же мне ей помочь?! Григорий Петрович продаст её, чтобы выручить деньги, для своего сослуживца, который видел, что он сам в себя выстрелил.        Как отговорить его от этого поступка? Ему нужны будут деньги, а у меня, чтобы дать их ему нет. Как же теперь быть? Мне крепачке за просто так никто и копейки не соизволит дать, да и за какие такие заслуги?        В голове созрел сумасшедший план, а что если свести Косача и Лидию, та богата, и даст сколько нужно на покупку крепостной. Тем более для любимого жениха.        Но как же вдолбить этому Косачу, что его судьба Лидка? Ведь он никогда не питал к ней таких светлых чувств как любовь, а был влюблен в Натали, которая впрочем не отвечала ему взаимностью, оставаясь равнодушной.        Короче говоря, познакомиться с Косачем все же стоит. Убедить его, что Шефер его судьба, любит его сильно, а что все так и есть. Мне то он без надобности, пусть достанется ей, той единственной которая реально боролась за его любовь.        — Вот! — Крикнул Яков, вырывая меня из собственных грез. — Девку новую комнатную из села взяли, обучить надобно. — Пройдясь по нам свирепым взглядом он кашлянул и удалился.        Девушка застыла на пороге, потупив глаза в пол.        Ничего Василинка, я спасу тебя, заодно и Шефер устрою личную жизнь. Косач подпишет ей вольную и она вернется обратно, по моей просьбе, как моя подруга. После нескольких ночей проведенных в моей компании, не думаю, что Григорий Петрович откажется выполнить мою маленькую прихоть и поговорит с отцом взять её обратно.        — Здравствуй, тебя как зовут? — Мягко улыбнувшись, спросила я, остановившись у длинного обеденного стола.        — Василинка я. — Вздрогнув, ответила девушка, не решаясь подойти.        — А я Катерина, можно просто Катя. — Видя, какая она нерешительная я решила взять инициативу в свои руки. — Подойди, не бойся.        Пересилив себя, Василинка подошла и стала внимательно слушать мои инструкции к сервировке стола для господ.        — Смотри, Василинка, вилку нужно класть слева от тарелки, а нож справа, это несложно, ты быстро запомнишь! — Воодушевленно произнесла я, передавая ей остальные приборы. — Попробуй сама!        На удивление, девушка оказалась очень способной и схватывала налету.        — Это все для каждого обеда выкладывать надо? — Прервав образовавшуюся тишину спросила Василинка.        — Да. — Я положительно кивнула головой и посмотрела на результат проделанной работы. Вроде бы все было на месте. Осталось позвать пани к обеду. — Я пойду, позову Анну Львовну и Натали.       

***

       К моему приходу в гостиную, Натали уже рассказывала, как она мечтает выучить одну из своих любимых пьес. Войдя, я прервала её. Коротко поклонившись, я посмотрела на увлеченную разговором крестную. Вот и хорошо!        — Добрый день! — Поприветствовав пани, я замерла на пороге.        — Добрый. — Ответила улыбающаяся Натали.        — Натали, дорогая, познакомьтесь с моей воспитанницей Китти. — Анна Львовна представила своей гостье меня, на что та добродушно кивнула. — Китти ты наверняка знаешь, что Натали дочь пана Дорошенко?        — Конечно же. Приятно познакомиться.        — И мне! — Русоволосая задорно хихикнула. — Мы с Анной Львовной как раз хотели прогуляться по саду, вы не составите нам компанию?        От такого вопроса я слегка растерялась и обескуражено глянула в сторону крестной, лицо которой впрочем вновь погрузилось в мрак.        — Прошу меня простить, но я нужна сейчас на кухне. — С легкой улыбкой отказалась я и поклонилась.        Вроде бы справилась. Придя на кухню, я помогла Павлине с французским десертом, украдкой поглядывая в окно, следя за тем как пани гуляют. Натали Дорошенко была хрупкой словно хрусталь и нежной будто шелк.        — Катруся, ты кого там бачишь? — Стоя к крепостной спиной, спросила кухарка, заваривая травяной чай.        — Да вот любуюсь на пани Дорошенко. Чудная девушка, она такая добрая, все время улыбается. — Ответила я и отошла от окошка.        — А чего это ей грустить?! Вольная, работы не знает, наряды да женихи на уме. — Пробурчала Павлина.        — Ты права. Сироп к десерту готов? — Занявшись украшением сладости, поинтересовалась я.        — Готов.        Я улыбнулась, взглянув на результат проделанной работы.        — Это должно ей понравиться. — Выложив десерт на блюдца, я поставила их на поднос, не забыв про чашки с чаем.        — Донесешь? — Обеспокоенно спросила кухарка, с сомнением глядя на мою ношу.        — Постараюсь ничего не разбить. — Взяв поднос в руки, я аккуратно пошла в сторону столовой, куда должны были придти женщины.       

***

       Мелодия услаждала слух Анны Львовны сидящей на одном из диванов. Мы с Натали после обеда решили сыграть вместе и эта затея пришлась по душе хозяйке поместья Червинских. Сладкий аромат духов молодой пани, заставлял расслабленно играть и не о чем не думать.        — Китти, как хорошо! — Воскликнула Дорошенко продолжая наигрывать веселую мелодию. Она успевала широко улыбаться и смеяться от удовольствия. Я же улыбалась в ответ, не имея возможности оставаться равнодушной.        Наталья Александрова была словно лучиками полуденного солнца. Она светилась и излучала внутреннее тепло. Проще говоря, от неё прямо веяло добротой и искренностью. Жизнь явно была к ней несправедлива, но мне наврядли удастся не допустить их брак с Григорием Петровичем.        Так что всю жизнь ходить мне в любовницах…        Но лучше так, чем разрушить другим людям жизнь. Пусть пострадаю я, но они будут счастливы. Эта невероятная жертвенность изумляла меня. Я всегда думала только о своих интересах и исходила лишь из собственных желаний и мечт, но теперь что-то во мне координально изменилось. Я думала теперь о благе других людей, окружавших меня со всех сторон.        Мы оторвали пальцы от клавиш рояля и обернулись на улыбчивую Анну Львовну. Та, с радостью нам аплодировала, щеки её, наконец налились румянцем, а светлые глубокие глаза заблестели будто драгоценные камни.        Натали вторя хозяйке поместья начала хлопать в ладоши восхищенно приговаривая:        — Китти, вы просто ангел, браво!        — Благодарю. — Чуть смутившись от похвалы, ответила я и смяла влажными пальцами подол платья. Как же мне было страшно первые секунды, ведь я не была точно уверена, что умею играть, но всё получилось прекрасно. Пальцы играли сами по себе, не подчиняясь моему сознанию.        Это одновременно и удивляло и пугало. А что если я буду терять контроль над этим телом в некоторые моменты? О таком я думать страшилась, ведь тогда моя песенка спета и придется действовать согласно канону.        Я поднялась и отошла в сторону, давая дочери пана Дорошенко выйти.        — Знаете, душенька, нам с вами нужно играть дуэтом! — Заявила девушка и встала напротив меня. — Быть может, вы с Анной Львовной приедете как-нибудь ко мне в поместье?        От этого вопроса я стушевалась, насколько я помню в сериале Катя ушла, сказав, что это невозможно. Почему было нельзя выезжать мне не понятно. Ну да она крепостная, и что теперь? Ситуация более чем запутанная, я обернулась на крестную, ища в ней поддержку.        — Возможно Натали. — Кратко ответила Анна Львовна и встала. — Давно я не видела вашего папеньку.        — О, он будет счастлив принимать вас и Китти у нас. — Довольно улыбнувшись, проговорила Дорошенко.        — Насчет Китти, дело в том, что она не просто моя воспитанница, она — крепостная.        — Крепостная?! — Удивленно переспросила Наталья Александровна и часто заморгала, смотря то на меня, опустившую взор, то на женщину.        — Но я спрошу у Петра Ивановича дозволения на отъезд Катерины со мной.        — Это было бы очень хорошо, Анна Львовна. У Китти талант, она прекрасно играет и безупречно знает французский язык. — С жалостью сказала девушка и поджала губы, узнав шокирующую правду.       

***

       Проводив пани Дорошенко, я направилась во двор где вовсю гудела работа крепостных поместья. Здесь были и прачки и работницы кухни. Кого только не было. Здесь кипела жизнь и рабский неблагодарный труд.        Задумавшись над этим, я столкнулась с Василинкой.        — Ой, извините барышня! — Она поклонилась мне едва не до земли. — Вы не ушиблись?        — Нет, а ты почему на вы со мной? — Отряхнув рукава синего платья с белым воротником от несуществующей пыли, я глянула на девушку.        — Ну как же ж. — Василинка рассмеялась будто я с ума сошла и несу полный бред. — Вы ж такая… — Замолкла на пару секунд, вспоминая мудреное слово. — а, изящная, во!        — Мне будет приятно, если ты будешь просто называть меня Катей, хорошо? — Вежливо попросила я, понимая, что не вынесу этого выканья.        — Ладно, пани, ой, то есть Катя.        Она убежала по своим делам, а я как неприкаянная, так и осталась стоять во дворе. Работы у меня не было, уроки живописи закончились ещё в прошлом месяце, это я узнала из воспоминаний Кати. Они иногда всплывали в голове.        Моей судьбе не позавидуешь. И не крепачка и не вольная. Для крепостных я чужая и для панов явно не своя. Нигде мне нет места. От этих мыслей стало так горько, что захотелось разрыдаться прямо тут посреди двора и людей снующих туда-сюда по своим делам.       

***

       После своей недолгой прогулки, я вернулась помогать Павлине на кухне, чувствуя себя здесь совершенно защищенной. Здесь также кипела работа: Павлина замешивала тесто на будущий пирог, Галька постоянно задирающая меня чистила картофель от кожуры, то и дело, бросая на меня завистливые полные ненависти и злобы взгляды.        Мне же доверили заботу о соусе. Молочный соус получался у меня лучше всего со слов Павлины.        Помешивая соус, я тихо напевала незамысловатую мелодию, идущую от самого сердца. Таким образом, я пыталась отречься от дурных мыслей постоянно одолевавших меня.        Внезапно дверь на кухню распахнулось и внутрь важной походкой задрав подбородок вошел пан — Петр Иванович. За его спиной плелся высокий молодой широкоплечий парень. На нем была белая потрепанная рубаха и широкие темные штаны. Он замер на пороге около своего хозяина.        В этом парне я без труда узнала Назара. Значит его уже купили. На его чувства я отвечать не планировала и уповала лишь на то, что в меня он не влюбиться. Я резко поменялась в лице и склонилась над чашей с соусом, продолжая помешивать, будто не замечая нового работника кузни.        — Павлина, покорми его и в баню отправь. — Отдал приказ пан и глянул на свое новое приобретение через плечо и скривившись тяжело вздохнул. — Ты хоть не вшивый? — Не дождавшись ответа отрезал. — Если вшивый обрейте налысо.        — Хорошо, Петр Иванович, не извольте беспокоиться, всё сделаю. — Кухарка подчинилась приказу.        — А ты у нас кто? — Внимание пана остановилось на скромно стоявшей Василинке, которая натирала посуду полотенцем.        — А я ж ваша крепостная, Василинка. — Быстро ответила девушка и ещё более яростно начала натирать несчастную тарелку, явно смущенная двусмысленными взглядами своего хозяина.        Я сжала губы в тонкую линию. Этого следовало ожидать. Он заинтересовался Василинкой. К сожалению этого предотвратить я уже не могу. Бедняжка обречена на связь с этим негодяем. Но в моих силах не допустить, чтобы её продали невесть кому и она стала работницей борделя.        — Катька, чего смотришь волком? — Вдруг Петр Иванович обратился ко мне, очевидно заметив мой злобный взгляд. — Ладно. — Он махнул рукой не желая слушать мои пустые оправдания. — Якова мне найди, скажи, чтобы пришел ко мне в кабинет.        Я молчаливо кивнула и сделала самое серьезное выражение лица, стараясь предотвратить влюбленность Назара в меня. Никаких улыбок и смешков, пусть лучше думает, что я злыдня и немая.        Вечером едва стены не дрожали от криков несчастной Василинки. Петр Иванович добился своего и снасильничал девушку, наивную и чистую. У меня же застывала кровь в жилах от этих безутешных просьб сквозь болезненный крик.        — Не надо, пожалуйста! Прекратите!        Хотелось просто заткнуть уши и не слышать испуганных воплей Василинки и наполненных мерзкой пошлостью стонов пана.        Я осторожно прошла в спальню к крестной, здесь прекрасно было слышно чем Петр Иванович занимался этим вечером. Анна Львовна сидела около своего трюмо и угрюмо смотрела на свое отражение. Я топталась на месте, не зная что придумать в утешение.        — Крестная, может, вы чего-нибудь хотите? — Нервно заломив пальцы спросила я, содрогаясь от очередного истошного крика бедняжки за стеной.        — Почитай мне Катенька. — Сдерживая слезы, мрачно произнесла хозяйка поместья. Я опрометью бросилась к книге, открывая нужную страницу.        — Мы остановились на том, что Руслан погиб.        — Читай как можно громче, хорошо? — Сломлено попросила крестная и по её щеке скатилась одинокая слеза.        Я уткнулась в книгу, чувствуя себя никчемной. Почему я не могу избежать этих ужасных сцен?        — Но что сказал я? Где Руслан? Лежит он мертвый в чистом поле. — Я изо всех сил старалась перекричать стоны и крики доносившиеся из соседней комнаты.        — Громче, Китти! — Потребовала Анна Львовна, желая забыться.        — Уж кровь его не льется боле, над ним летает жадный ворон.        — Ещё громче! — Вскрикнула крестная сжимая руки в кулаки.        — Безгласен рок, недвижны латы, не шевелиться шлем косматый! — Чуть ли не кричала я во все горло.        Через несколько минут крики стихли, в коридоре хлопнула дверь. Всё закончилось.       

***

       Вечером следующего дня в поместье нагрянула чета Дорошенко. Натали воодушевленно рассказывала отцу о крепостной, воспитанной по всем канонам. Крестная попросила сыграть нашим гостям и я снова сыграла, удивляясь насколько уверенно мои руки перебирали клавиши.        Анна Львовна оглядывала меня, играющую на рояле с гордостью и восхищением. Впрочем ей было чем гордиться. Мое образование и полученные навыки только её заслуга.        Пан же пронзал меня взглядом полным презрения. Ему наскучила эта показушность и он хотел побыстрее спровадить меня из гостиной. Он с досадой морщился, пока гости изумленно слушали, насколько превосходно музицирует обычная крепостная.        — Это потрясающе! Браво! — Как только музыка стихла воскликнул пан Дорошенко, хлопая от искреннего восхищения.        — Я ведь говорила вам папа, Китти просто ангел. — Заявила улыбчивая Натали и похлопала мне в ладоши.        Я встала и коротко поклонилась, благодаря за похвалу.        — А ведь, чтобы научиться так играть, нужно заниматься с малолетства! — Задумчиво высказался Александр Васильевич.        — Верно. — Анна Львовна согласно кивнула, и её взор обратился на меня. — Китти занимается с учителями с пяти лет. Слышали бы вы, как её хвалили! Мсье Шарон называл Китти — открытием.        От этих слов я склонила голову, делая вид, что засмущалась от лестных слов в мой адрес. Это не вызвало никакого удивления, вполне в характере наивной Кати.        Но как же бесило порой притворяться белой и пушистой. Не бывает ведь идеальных людей, какой хотела казаться канонная Вербицкая.        — Анна Львовна! — Червинский прервал восхищенные речи супруги и гости обернулись на его персону. Он отпил из хрустального бокала вина и продолжил. — Сдается мне, что нам с господами пришло время отужинать. — Его взгляд задержался на мне. — Катька, а ну пшла на кухню!        Хотелось прострелить ему череп, но пока я не в том положении, чтобы показывать зубки. Я поклонилась и вышла, сворачивая в сторону кухни. Оттуда доносились прекрасные запахи готовой еды и желудок жалобно заурчал, напоминая о том, что сегодня я легкомысленно пропустила обед.       

***

       Через неделю в дом Червинских заявился местный почтальон с посланием для хозяев. Только увидев его на лестнице я тут же сложила два плюс два. Он принес письмо от Григория Петровича, а стало быть тот скоро уже будет здесь.        Я окрыленная этой мыслью сошла с лестницы.        — Господин, здравствуйте! Скажите, что вы принесли письмо для крестной.        — Да, Катенька, принес. — Он выудил белоснежный конверт из своей рабочей сумки, где томились ещё с десяток таких же. — С самого Крыма шло, от сына, наверное.        Я радостно прижала конверт к груди и спешно поблагодарив почтальона, бросилась в гостиную, дабы обрадовать Анну Львовну долгожданным посланием.        Выдохнув, я распахнула широкие двери.        Пани вот уже пять минут скользила глазами полными слез по строчкам письма, шедшего к ней из самого Крыма. Я с нетерпением и даже страхом ждала от неё вердикта.        Неужели не выжил? Не может быть! Мои глаза метались по письму и каменному лицу женщины.        — Живой… — Тихо шепнула крестная и из её светлых глаз полились крупные слезы счастья. — Господи, он жив!        Я с облегчением выдохнула и схватила Анну Львовну за руки и крепко сжала.        — С Григорием Петровичем же всё хорошо?        — Пишет, что остался цел. Он приедет 25 апреля. Бог мой. — Она утерла слезы платком. — Это же уже завтра!        — Крестная, какое счастье! — Эти слова я говорила с абсолютной искренностью, потому что за те пять долгих минут уже успела надумать всякого.        — Да, Катюша моя, иди-ка к Павлине, скажи, чтобы приготовила на завтра все самые любимые блюда Гриши.        Я с улыбкой до ушей поспешила исполнить волю Анны Львовны, та же направилась на второй этаж, чтобы оповестить своего супруга о столь радостной вести.        Забежав на кухню, я громко рассмеялась под подозрительные взгляды Гальки и Дарки.        — Мамуся-Павлуся, счастье то какое! — Я крепко обняла её, не зная как ещё выплеснуть всю эту радость.        — Что ж стряслось, Катя? — С недоумением спросила кухарка, обнимая девушку.        — Григорий Петрович завтра приезжает! Он живой вернулся!        Все на кухне заулыбались и были рады возвращению Червинского младшего. Хозяева теперь будут счастливы, а значит и крепостные смогут воспользоваться их расположением.        — Ой, Слава тебе Господи! — Павлина перекрестилась и тут же глянула на улыбающихся девушек, которые перестали работать. — А вы чего рты пооткрывали?! — Те так и застыли. — Давайте, быстрее, нам ещё обед готовить!        — Анна Львовна приказала приготовить любимые блюда Григория Петровича. — Я закружилась по кухне будто снежинка в декабре.        — Ох, батюшки, сколько ж нам надо готовить! — Сокрушенно воскликнула кухарка, закрывая лицо руками. — Работы не початый край! Галька, а ну быстро меси тесто!        — А шо это я сразу?! — Черноволосая состроила невозмутимое лицо. — Вон, пусть Катька ваша месит, всё равно без дела сидит.        — Ты меня плохо слышишь? Меси давай, пока я тебя вон той тряпкой не отходила!        Галя раздраженно закатила глаза и достала с полки мешок с мукой.        — Катя, а ты давай найди Анну Львовну, пусть она мне список составит.        Я согласно закивала.        — Давай скоренько! — Крикнула кухарка вдогонку.        Решив, что крестная у Петра Ивановича я поднялась на второй этаж, где царила напряженная обстановка, мою радость как рукой сняло. Я прильнула к двери, чтобы лучше слышать разговор панов.        — Хватит крепостной девке по дому разгуливать! Смотри какая, прынцесса!        — Я на протяжении восемнадцати лет воспитывала Китти как родного ребенка. Вы не имеете права указывать мне! — Анна Львовна повысила голос на супруга. Такой рассерженной она не была ещё никогда, судя по воспоминаниям Кати.        — Да какая Китти? Опомнитесь! Катька! Крепостная девка! Дочь крепостной! — Закричал Петр Иванович. — Я не позволю этому отродью сидеть со мной и моим сыном за одним столом!        Эти слова ранили бы канонную Китти, но точно не меня. Я лишь усмехнулась, ведь имею куда больше власти, чем кажется. Отойдя от двери я пошла обратно на кухню, решив помочь Павлусе.        — Ну, шо? — Отряхнув руки от муки об передник, спросила кухарка.        — Крестная сейчас с Петром Ивановичем, они ругаются из-за меня. — Я покосилась на довольную Гальку.        — Это чего ж ты натворила то? — Ехидно улыбаясь поинтересовалась крепостная.        — Родилась. — Посмотрев черноволосой прямо в глаза ответила я. Галя отпрянула от стола и отвела взгляд.        — Мне во двор надо! — Девушка быстро ретировалась с кухни.        Следующие полчаса я провела на кухне, помогая Павлине с завтрашними блюдами.        — Как же я рада за крестную, она наконец-то стала улыбаться! — Нарезая морковь соломкой, произнесла я.        — Угу. — Недовольно пробормотала кухарка, шинкуя свежий кочан капусты. — Пани радуются, а нам горе!        Я поменялась в лице, вопросительно глядя на женщину.        — Да Гришка этот весь в своего папашу изверга! — Чуть тише пояснила Павлуся и тяжко вздохнула. — Ох, чует мое сердце беда с ним будет. Будь с ним осторожнее, дитятко моё.        — Этого не может быть! — Упрямо заявила я и скрестила руки на груди. — Я уверена Григорий Петрович достойный человек.        — Ты его не знаешь Катюша, а я с малолетства этого зверюгу знаю. Он жестокий и бессовестный. — Заключила Павлина и продолжила готовить для панов обед.        Открыв небольшой шкафчик в поисках яиц, я обшарила каждый уголок, всё было ясно как божий день: придется идти в курятник.        Сельскохозяйственных животных я невзлюбила с самого детства. Когда мне было три года, родители отвезли меня в деревушку к бабушке. Однажды бабуля дала мне задание покормить кур и я радостная возможности проявить самостоятельность и помочь тут же помчалась кормить птичек.        Среди кур оказался и черно-красный петух со страшными глазами. Он вмиг налетел на меня, маленького ребенка и клюнул в руку. С тех пор я панически боюсь кур и петухов. Доверив Галке следить за горячим Павлина отправилась в курятник вместе со мной. По дороге я решила не отклоняться от первоначального сюжета и расспросить о своих родителях.        — Мамуся-Павлуся, а почему Петр Иванович разрешил крестной взять меня в дом и воспитывать?        — Нуу. — Протянула кухарка не зная, что отвечать на такие вопросы. — Должны же быть у Анны Львовны нашей какие-то радости.        — Мне кажется или ты что-то от меня скрываешь? — Подозрительно высказалась я, заходя в курятник. Куры подняли переполох, поняв что кто-то нарушил их покой. Кухарка ловко согнала курс с насиженных яиц и забрала в свою корзину.        — Что я могу скрывать то?        — А кем были мои родители? — Не унималась я.        На самом деле я естественно знала всю историю, но канонная Катя нет. Это было бы очень странно и я решила играть в неведение.        — Ну сколько раз тебе говорить: мать в сенях прислуживала, отец стремянным ходил!        — Почему же крестная забрала в дом именно меня?        — Я ничего не знаю! — Павлина отрицательно помотала головой и вышла из курятника. — Пошли в дом, пока там Галка мне чего не учудила.        Мне ничего не оставалось, как подчиниться и пойти вслед за кухаркой.       

***

       До приезда Григория Петровича оставались считанные минуты. С самого утра я не могла найти себе места. Наконец-то начнется моя история! В доме царила суета, слуги носились туда-сюда по распоряжению Анны Львовны.        Сегодня на ней было лучшее платье и богатые украшение. Этот день был особенным для всей Червинки. Встречать молодого пана собрались все: начиная с кухарки Павлины заканчивая крепостными мужиками.        Сердце трепетало в груди и я замерла около окна в ожидании. Долго ждать мне не пришлось, ведь уже через минуту в поле зрения показался экипаж. Внутри всё сжалось и содрогнулось. Он едет!        Пока на улице старший Червинский искренне возмущался пышностью встречи своего единственного сына пришедшего с войны, я топталась на месте, едва не выпрыгивая из окна.        Григорий Петрович был здесь ещё краше, чем в сериале и я сразу залипла. Его идеальная зеленая форма и глубокие как пропасть карие глаза, в которых хотелось утонуть без остатка.        Я влюблено вздохнула и широко улыбнулась, глядя как мать после стольких лет разлуки обняла сына, прижала к себе и судя по всему расплакалась от счастья.        Мне и самой хотелось расплакаться от томящейся внутри радости, но я понимала, предстоит огромная работа и начнется она с сегодняшнего дня. Сначала надо разобраться с судьбой Василинки, а для этого нужно познакомиться с Косачем.        Заметив, что Анна Львовна заходит в дом вместе с сыном и мужем, я поспешила скрыться на кухне, не отклоняясь от основного сюжета. Все же впереди у нас с Григорием Петровичем первое знакомство.        Кухня пустовала, ведь все стояли сейчас на улице, приветствуя молодого пана. Через минут десять, когда крепостные вернулись к работе, в дверях показалась Павлина.        — Ой, Слава тебе Господи! — Она перекрестилась и присела на лавку около меня, дав себе пару минут, чтобы передохнуть. — Возмужал, Гришка, ничего не скажешь.        — Я видела его в окно. Хорошенький и форма ему к лицу. — Я смущенно зарделась, а кухарка сразу заметила мое настроение.        — Ты вот что, голубка моя, не думай о паныче этом. Такого баболюба только могила исправит. Не верь ему. — Женщина погладила меня по волосам и принялась за работу.        Примерно через полчаса, Павлина торопясь обтерла руки об передник, собираясь уйти. Время для меня тянулось мучительно медленно, желание увидеть его жгло сердце.        — Так, я во двор сбегаю, а ты Катруся пригляди тут за всем! — Наказала кухарка и вышла, оставив дверь открытой.        Я специально повернулась спиной к проходу, ожидая окончания пытки. Взяв книгу в руки, пыталась даже читать, по пять раз перечитывая одно и тоже предложение. Наконец я услышала негромкие шаги в мою сторону и замерла, при этом стараясь оставаться в естественной позе.        Тело несмотря на это натянулось как струна, того и гляди взорвусь от перенапряжения. Звук шагов стих и я едва не потерялась сознание, когда услышала его голос.        — Кто вы, милая барышня? — Произнес бархатный голос.        Тут же обернулась, но от резкого движения потемнело в глазах, я была дезориентирована в пространстве и видела только его улыбку. Все слова исчезли из головы разом.        — Я задал вам очень простой вопрос, кто вы? — Видя мое замешательство, повторил мужчина, скользя глазами по моей фигуре.        — Я… я — Меня била дикая дрожь, я еле держалась на ногах, впиваясь пальцами в край стола, чтобы не распластаться прямо здесь.        На мое счастье на кухне появилась Павлина, удивляясь незваному гостю на её кухне.        — Григорий Петрович, а шо вы тут делаете? — С небольшим страхом спросила женщина и подошла к пану.        — Лососины захотелось, принеси. — Не удостоив кухарку даже взглядом, младший Червинский смотрел лишь на меня, а я на него, не смея отводить глаза. Сейчас я могла только это, мозг попросту отказывался нормально функционировать.        Поставив свою ношу на стол, Павлина с подозрением глянула на меня, застывшую с приоткрытым ртом и расширенными глазами.        — Вы бы сказали, скоро всё будет и лососина и десерт и мороженое.        Слова раздавались в моей голове эхом и я не особо вслушивалась в их смысл. Для меня остался только он. Я желала лишь одного, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Единственное, что я смогла сделать — выдавить из себя глупую улыбку. И я пойму, если он посчитает меня слабоумной после этого, но контролировать этот с позволения сказать паралич, не могла. Сердце в груди кажется перестало биться.        Заинтересованность загорелась в его глазах, и он не имея больше повода оставаться, покинул кухню. Воздух из легких вышел в ту же секунду с хриплым стоном.        — Катря, это шо такое щас было? — Павлина скрестила руки на груди, серьезно взирая на меня.        Рефлекторно я прижала руку к груди и совершила несколько глубоких вдохов, успокаиваясь после произошедшего. Никогда бы не подумала, что всё будет так.        — Григорий Петрович приходил. — Я пожала плечами и стала украшать десерт сахарной пудрой. — Он спросил кто я и всё. — Самообладание вернулось ко мне и теперь я могла свободно изъясняться, да хоть на французском, который это тело знало в совершенстве.        — Богом тебя заклинаю, дитятко моё, держись подальше от этого чертяки! — Ставя тарелку с пломбиром на поднос, попросила кухарка и покачала головой. — Как же ж он на тебя смотрел, будто душу вынимал.        С этими словами Павлины я была полностью согласна. Из меня и правда высосали всю душу.        Чтобы избежать мыслей, я заняла себя работой, только бы прийти в себя до конца. Если я так каждый раз буду реагировать на появление пана, то и недели не протяну, умру от сердечного приступа.        Нельзя же так, в самом деле, видеть человека и просто забывать как дышать, не то что говорить. Пообещав себе, что к вечеру я возьму себя в руки, продолжила помогать Павлине мыть грязные тарелки.        — Он такой благородный! — С восхищением воскликнула я и закружилась по кухне. — Ты видела его улыбку? Мне кажется он — добрый человек.        — Угу, вояка, шнурочки красивые на мундире.        — Это аксельбанты, Павлина, аксельбанты! — Машинально поправила я, украшая запеченную целиком рыбу.        — Всё одно, если в голове у него пусто! А улыбался потому что тебя увидел. Ох, не знаю теперь, что будет.        — Он хромает, заметила? Раненый… — Я грустно вздохнула, понимая, что и с этим мне придется впоследствии разбираться.        — Ну так герой! — С явным сарказмом произнесла Павлина, натирая тарелки до блеска.        — Павлуся, ну хватит уже! — Я обиженно поджала губы. — Григорий Петрович лучше, чем ты думаешь.        — Дай то Бог, Катруся.       

***

       День казалось, тянулся бесконечное множество часов. Я как могла пыталась занять себя чем-нибудь. Анна Львовна сегодня провела весь день в обществе сына, даже и не вспоминая обо мне. От этого мне не было обидно или больно. Я всё понимала, да и ещё не успела за несколько дней привязаться к хозяйке поместья.        На пани мне было ровным счетом плевать, она лишь персонаж, который к моему глубокому счастью вскоре скончается. Останься она жива и не факт, что у нас с Григорием Петровичем что-нибудь получиться.        А я же рассчитываю на более долгосрочные и крепкие отношения.        Когда суматоха в поместье наконец улеглась, а диск солнца закатился за горизонт, я пошла в свою комнатушку. В свою маленькую обитель, к которой уже очень привыкла. Тут всё было, как родное и пахло лишь мной.        Меня опять начало потряхивать от мыслей, что молодой пан заявится сюда с минуты на минуту. Быстро стянув своё голубое платье, я облачилась в кружевную сорочку. С волосами пришлось повозиться, но и они скоро упали на плечи красивыми волнами.        К этим замысловатым прическам я не привыкну никогда.        Я начинала заметно нервничать, ожидая неизбежного. Могу с уверенностью заявить, что сегодня был самый волнительный день в моей жизни и какого черта он ещё не закончен?        — Где его блять, носит? — В сердцах ругнулась я, не имея более желания высиживать за трюмо и по третьему кругу расчесывать волосы, создавая видимость занятости.        Скрипнула дверь, через зеркало я увидела высокую фигуру младшего Червинского. Он шел, опираясь на свою трость, наверняка предвкушая сладостную ночь.        А вот хрен тебе, дорогой!        У меня пропал весь запал мило беседовать с ним. Так и хотелось послать в пешее эротическое и выгнать из комнаты. Но я держалась, доказывая себе, что такие мысли лишь последствие сильной усталости и напряжения.        В голос усмехнулась когда он закрыл дверь на щеколду. Он действительно думает, что я ему дам в первый же день? Может он действительно подумал, что я недалекая?        Понимаю, что дело не в этом. Всё просто идет так как и должно идти.        — Григорий Петрович, добрый вечер. — Я не спешила вставать, монотонно расчесывая свои волосы.        — Добрый, Катенька.        От его «Катенька» я готова была на всё, что угодно. Знает, чем завлечь меня, мерзавец!        Я поднялась с места и повернулась к вошедшему лицом. Сложив руки в замок, замерла, ожидая от Червинского младшего действий.        — Что даже присесть не предложишь? — С легкой усмешкой произнес пан. Происходящее его явно забавляло, а мне было отрадно видеть его улыбку. Она у него очень красивая.        — В этом доме всё принадлежит вам, так ли нужно мое предложение?        — Катя, Катя… — Он присел в единственное кресло в углу комнаты. — Матушка не обманула, ты действительно умная особа.        — Анна Львовна как всегда преувеличивает мои способности.        — Да-да, она говорила, что ты очень скромна и любезна. Моя мать вижу, достойно воспитала тебя, как панночку.        — Ваша матушка день и ночь молилась за вас. — Не зная, что ещё сказать, я повторила канонную реплику, чтобы не отклоняться от оригинальных диалогов.        — А ты? — Он лукаво глянул на меня. — Ты молилась?        — Ваша жизнь была только в ваших руках. Молитва — лишь утешение для молящего.        — Знаешь, чего не хватает на войне, Катя? — Григорий зашагал в мою сторону. Внутри сердце забилось сильнее и быстрее, но снаружи я была невозмутима.        Сейчас главное не позволить ему эту дерзость. Он не должен меня поцеловать! Ещё слишком рано для этого, нужно его остановить.        — Я полагаю любви и милосердия? — Я хитро улыбнулась. Вот так. Переиграла и уничтожила.        Пан недоуменно взирал на меня, думая о том, как это я поняла ход его мыслей. Я же такая казалось бы маленькая, хрупкая, наивная и мягкая девушка. Но внутри явно была стальная выдержка и закаленный характер.        Такую непросто подмять под себя, заставить силой не выйдет.        — А ты могла бы подарить мне любовь? — Червинский протянул руку к моим волосам и погладил, наслаждаясь их шелковистостью.        — Григорий Петрович, стыдитесь! — Я резко отпрянула не дав поцеловать свои руки. — Вы должны уйти, немедленно! — Повысив тон, я указала рукой на дверь.        — Ох, ты какая…. — С придыханием шептал он.        — Что скажет на это ваша мать?! Моя крестная не переживет, у неё слабое сердце, любое негативное происшествие может свести её в могилу. Уходите, не гневите Бога!