Алгоритм чувств

      — Правило первое: ты не путаешься под ногами… — сообщает Гэвин и резко жмёт на гудок. — Куда прёшь?! — обращается к водителю, чью машину он только что сам и подрезал, и немного даже выглядывает из окна, продолжая сигналить. — Гандон!       — Детектив Рид, ваши действия на дороге…       — Правило второе: ты помалкиваешь, пока с тобой не заговорят, усёк? — резко оборачивается на того и раздражённо шипит, не давая закончить.       Андроид остаётся невозмутимым и смотрит вперёд, лишь диод на мгновенье загорается жёлтым.       — Попсихуй мне тут ещё! — моментально реагирует Рид, ведь кое-что об этих мигалках ему уже известно, спасибо Коннору.       От злости и нарастающего напряжения даже пальцы на руле начинают дрожать. Чашка кофе перед выездом была лишней. Или тот дерьмовый диалог.       — Ваш уровень стресса…       — Я сказал заглохни! — последнее слово срывается, на крик и самому становится не по себе.       Гэвин тяжело дышит, вцепившись в руль мёртвой хваткой, и ему хочется зареветь в голос от злости, чтобы сорвало связки, а ещё протаранить пару машин, потому что может: казённая полицейская тачка на порядок прочнее. Где-то на виске пульсирует вена, Гэвин чувствует её кожей, а ноги мёрзнут, потому что вся кровь прилила к голове, и по ощущениям, он сейчас просто взорвётся, как арбуз на солнце.       Из-за охватившего приступа ярости, Рид не сразу замечает, как машина его уже не слушается. Он выкручивает руль влево, чтобы объехать очередного добропорядочного придурка, что тащится со скоростью 0.5 черепашьих сил, но руль неизменно крутится вправо, и машина съезжает к обочине.       Гэвин в недоумении смотрит на Ричарда и видит его ярко-горящий жёлтый диод. Всё становится на свои места, кроме нервной системы.       — Какого хрена ты творишь?! — уже не просто кричит, а орёт Гэвин, упрямо удерживая руль изо всех сил. Ещё немного, и они просто его сломают, но сейчас это дело принципа.       — Ваш уровень стресса достиг критической отметки, вы не можете в таком состоянии управлять авто, я вынужден вмешаться, — холодно осведомляет андроид, когда машина останавливается на обочине.       Рид тяжело дышит и молчит, уставившись на баранку руля. Пальцы, сомкнутые вокруг него, уже побелели и ноют от напряжения. В голове пищит и, кажется, ведроид прав — не нужно быть врачом, чтобы знать, как сильно у него подскочило давление. Это что, старость?       Нет, это грёбаный андроид в его машине.       — Ты взломал мою тачку? — сквозь зубы шипит Гэвин, немного приходя в себя.       RK900 словно ненадолго подвисает, а затем звучит всё так же надменно-уверенно:       — Я ненадолго перенял управление. Этого требовали обстоятельства, — диод на его виске возвращается к голубому.       Гэвин сильно зажмуривается и медленно наклоняется, — упирается лбом в руль, чтобы восстановить дыхание. Тело ноет, а голова трещит, как счётчик Гейгера на атомной электростанции.       — Это преступление, — собственный голос звучит отвратительно устало.       — Этого требовали обстоятельства, — повторяет андроид. — Только что ваш уровень стресса снизился примерно на 15%, значит я принял верное решение.       — Ты принял дерьмовое решение, — отбрасывает Гэвин просто потому что. — Нет, не так. Ты вообще не должен принимать решения. Я здесь голова, а ты поддакиваешь, когда я этого захочу!       — Боюсь, пока что из вас очень плохая «голова», детектив, — мгновенно парирует андроид.       Гэвин давится возмущением и разворачивается к нему всем корпусом, прежде чем прорычать разъярённое:       — Чё, блять?!       RK900 медленно поворачивает голову в его сторону и смотрит внимательно, слегка нахмурив брови, словно пытается прочесть не только его состояние и доступные данные личного дела, но и всю родословную вплоть до австралопитеков.       — Анализируя ваше состояние, ваше поведение, и реакцию на окружающих, я пришёл к выводу, что вы крайне сложная, вспыльчивая и импульсивная личность. Кроме того, пока мы находились в Департаменте, я собирал информацию о вашем окружении. И исходя из диалогов ваших сослуживцев, никто из них не проявляет к вам симпатии или хотя бы расположения. Подобный человек, как вы, наименее всего подходит на роль детектива.       — Ах ты ёбаный кусок… — вскипает Гэвин, неудобно изворачиваясь в сиденье, чтобы дотянуться до кобуры на поясе.       — Но ваша раскрываемость преступлений исключительна, — внезапно добавляет андроид и хмурится ещё сильнее, поблескивая жёлтыми диодом. — Ни одного нераскрытого дела со старта карьеры, и это противоречит тем данным, что мной получены о вас. Вы должны быть неэффективным, но это не так.       Гэвин замирает с рукой на кобуре и удивлённо вскидывает на Ричарда. Ещё ни одна падла в Департаменте добровольно не признала его заслуг. Он из кожи вон лез, чтобы раскрыть все преступления, но о том, что он, вообще-то, действительно хорош, приходилось напоминать самостоятельно. Возможно его игнорировали как раз потому, что он считал всех падлами, а возможно он считал всех падлами, потому что они его игнорировали, — Гэвин уже не разберёт.       Поэтому сейчас заветные слова, даже из уст бездушной машины, приятно отзываются где-то глубоко внутри, где он похоронил в себе это стыдливое чувство — желание быть признанным.       — Наговорил хуйни, а теперь подлизываешься? — недоверчиво ворчит Гэвин, не убирая руки с футляра.       — Я полагаю, что ваша эффективность возрастёт в разы, когда вы начнёте руководствоваться холодным расчётом, а не эмоциями. И поскольку вы неоднократно отказывали рекомендациям руководства в психотерапии, наше с вами сотрудничество может иметь благоприятный эффект не только на расследование. Я могу помочь вам принимать взвешенные решения.       Челюсть у Гэвина отъезжает вместе с крышей, потому что в голове от приличных мыслей только дуновение. Он же не ослышался, жестянка только что предложила его «улучшить»? Это, во-первых, а во-вторых:       — Доступ к моему личному делу есть только у Фаулера, и я сомневаюсь, что он тебе его предоставил. Иначе откуда инфа про рекомендации? — приятные слова о его компетентности ничуть не умаляют неприятного холода, прошедшего по спине от осознания: андроид руководствуется только личными протоколами и законы робототехники Азимова, судя по всему, в них не входят, а значит и нулевой закон он вертел на шесте в клубе «Рай». И судя по лекции об «улучшении показателей» жестянка понятия не имеет, кто такой человек.       — Прошу прощения, детектив Рид. Я предполагаю, что для вас это может быть неприемлемым, но у меня ограниченные возможности к эмпатии, и программа адаптации занимает гораздо больше времени, которого у нас нет. Я пришёл к выводу, что полноценный и быстрый сбор данных о вас будет хорошей альтернативой. Не стоит переживать, я изучил данные только за последние три года. Расследование преступлений — моя первостепенная задача и я должен сделать всё возможное для её эффективного выполнения.       Гэвин тяжело вздыхает и прикидывает, как информация о жалобах на него и отказах от курсов управления гневом способствует эффективному расследованию. Кроме очевидного — «да, нахуй, никак», ничего на ум не приходит. Впрочем, это не имеет значения. Тачка и личное дело уже вскрыты, остаётся только написать об этом рапорт Фаулеру и ждать, когда андроида снимут с дела и разберут на запчасти.       — Не анализируй меня, пока я тебя об этом не попрошу, — раздражённо, но уже не так зло, бросает Гэвин, игнорируя чистосердечное признание.       Андроид ничего не говорит, и Рид относит это к нихреново длинному списку странностей своего нового напарника. Принял ли Коннор-Переросток его слова во внимание? Или его программа не предполагает подтверждение принятия команды? Все эти вопросы и многие другие Гэвин не задаёт, потому что больше не хочет говорить, и оставшееся время до места происшествия они едут молча.

***

      — Биокомпоненты принадлежат андроиду серии PL600.       — Ой, бля, Шерлок! — отмахивается Гэвин и пытается присмотреться к земле, на которой Ричард, очевидно, что-то видит. — Толку от тебя, как от петуха верности. Скажи мне то, чего я не знаю.       Андроид поворачивается в его сторону и смотрит, словно раздумывает над ответом. Или над смертоубийством, — Рид бы не удивился, только об этом с таким ебалом и размышляют.       — Следы тириума ведут к магазину автозаправки, — холодно сообщает RK900 и продолжает на него пялиться. На лбу можно прочесть что-то вроде «схавал?».       Что за оскорблённо-обиженное поведение для безэмоциональной машины? Или это Гэвин за пару часов с ним уже свихнулся, и мозг сублимирует таким образом несоответствие с образом Коннора-старшего.       Внутри магазина довольно бедно, оно и не удивительно — старая автозаправка на выезде из Детройта без возможности зарядки эко-аккумуляторов. Тяжело нынче малому бизнесу.       За кассой их встречает светловолосый ссутулившийся мужчина лет пятидесяти пяти и дежурно улыбается. Гэвин проходит вперёд, вытесняя андроида. Уж человека он точно возьмёт на себя.       — Полиция Детройта, уделите немного времени? — привычно объявляет Гэвин, показывая удостоверение, и читает имя мужчины на бейджике. — Джимми, верно?       — Да, конечно, — согласно кивает тот и улыбается. — Джимми Новак. Чем могу помочь?       Кассир выглядит максимально дружелюбным и содействующим, но взгляд холодных зелёных глаз пробирает до мурашек и вызывает дежа-вю. Примерно такие же безэмоциональные зенки он лицезрит последние несколько часов. Чуйка, или ему и впрямь пора отдохнуть?       — Кто из работников дежурил сегодня ночью?       — Я, — коротко отвечает сотрудник и немного кивает головой, подтверждая свои слова невербаликой. Гэвин хмыкает. С людьми всегда проще, их язык тела — самый верный полиграф, но сейчас его чутьё даже собственным глазам отказывается верить.       — Вы видели вот этого мужчину в районе 5-6 утра? — Гэвин протягивает фотографии Лео Манфреда и наблюдает за реакцией. Джимми всматривается в фотографию, прищуривается, а затем качает головой.       — Извините, не помню такого.       — А этого? — даёт фотографию потерпевшего старика, машину которого угнал всадник без головы.       — Этот был, помню! — оживляется Джимми. — Купил газету и сигареты.       — Может быть ещё кто-нибудь подозрительный? Были вообще ещё посетители в этот промежуток времени? — Гэвин прищуривается и украдкой смотрит на Ричарда, который постоянно мигает жёлтым с интервалом в полсекунды. Наверняка препарирует состояние Джимми, как Гэвина полчаса назад.       — Ммм, вроде нет, — качает головой сотрудник и пожимает плечами.       — Тогда кто отправил видеозапись с камер наружного наблюдения?       — Простите? — мужчина хмурится и задумчиво-удивлённо смотрит на Гэвина. — Куда отправил? Какую запись?       Интересно.       — Можете сейчас показать запись с камеры наблюдения на улице. Время 05:33.       Мужчина спешно кивает и суетится, поворачивая экран в сторону детективов. Находит нужную запись и жмёт на плэй. На экране всё то же самое, что и на записи с участка.       — Кто-нибудь ещё имеет доступ к файлам на этом компьютере? — Рид всматривается в микромимику, в каждую чёрточку и морщину на чужом лице, но Джимми выглядит до странного искренним.       — Нет, только я. Но я ничего и никому не отправлял.       Очень интересно.       Ричард сбоку немного отвлекает и слепит жёлтым прямо в шары, тоже наклонившись, словно это поможет ему лучше рассмотреть видеозапись. Насколько Гэвину известно, у засранцев модели RK великолепное зрение до 15 километров вдаль, это исключает необходимость тереться так близко. Имитирует человеческое поведение?       — Можем мы забрать этот компьютер?       Джимми немного хмурится и неуверенно кивает. Ричард отмирает и косо смотрит на Гэвина, недобро прищуриваясь. Когда Джимми уходит за коробкой для блока, андроид начинает читать нотации.       — У нас нет полномочий изымать имущество. По протоколу…       — У нас нет времени на твои сраные протоколы! — грубо рявкает Рид прежде, чем Джимми снова появится в поле зрения.       Ричард не пытается перечить и стоически переносит шквал ошибок по поводу игнорирования закона. Когда они упаковывают компьютер, Гэвин благодарит за сотрудничество и вручает визитку на случай, если Джимми что-то вспомнит.       В сухом остатке они имеют полное ничего и отсутствие свидетелей.       Когда они оказываются на улице, Ричард перестаёт семафорить диодом, переходя на мерное голубое свечение. Риду безумно интересно, что на всё это думает андроид. Настолько, что приходится переступить через гордость:       — Ну, что думаешь?       — Джимми Новак говорит правду, он андроида не видел, а значит PL600 свернул, не доходя до магазина. Нам предстоит выяснить, кто отправил запись в участок, а так же следует изучить камеры дорожного видеонаблюдения на близлежащих шоссе и бросить все усилия по поиску авто. Я уже начал обработку данных видеонаблюдения, но на это уйдёт время.       — Да что ты говоришь? Возьми себе гайку с полки, — карикатурно хмыкает Гэвин. Андроид наклоняет голову вправо, как ничего не понимающий пёс. — Я уже разослал наводку с данными тачки ещё утром, и если бы Тесла была ещё в городе — дознание уже давно бы её нашли. В ней отключена противоугонная система, и, блять, ни одна сраная камера с распознаванием лиц не засекла Манфреда, так что эти твои телодвижения — хуйня полная, — с каждым словом подходит всё ближе, не скрывая в голосе усмешки.       Андроид невозмутимо поблёскивает голубым и смотрит сквозь Гэвина, плотно сжав челюсть. Рид, довольный собой, отходит на шаг и только тогда замечает, что Ричард плотно сжимает руки в кулаки. Не к добру.       — Вы ещё не вынесли официального постановления о розыске, — голос у Ричарда какой-то слишком укоризненный для машины.       — И чё, арестуешь меня? — усмехается Гэвин. — Бумажки, бумажки. Если бы я всегда действовал по протоколу, я бы ни одного дела не закрыл.       Наверное, не стоит так пренебрежительно отзываться о протоколах и порядках при андроиде, что на этом помешан, но вопреки всему, нотации о том, как это важно — минуют. Вместо этого Ричард ещё больше хмурится и бегает взглядом, словно мысленно пытается поймать солнечного зайчика. Будь он чуть более человечным, Гэвин бы назвал этот взгляд загнанным.       — Вам следовало сказать мне об этом раньше. Я ограничен информацией из рабочего терминала и возможностями нашей с вами связи.       — Нашей с тобой… чё?       — Я не умею читать мысли, сэр, — произносит с нажимом на последнем слове и наклоняет голову вперёд на один сотый градус, но пространства становится меньше будто на шаг вплотную к лицу, так, что нечем дышать.       — А тебе и не надо. Я уже сказал — самодеятельность запрещена, — настаивает на своём Гэвин. — И вообще, почему ты решил, что Джимми Новак говорит правду и только правду, а? — он пытается, но издевательская и победная улыбка сама лезет на лицо.       Интригу сохранить не удаётся, да и чёрт с ней.       Ричард начинает семафорить уже голубым и дёргано выпрямляется, словно штырь в заднице запрятал. Смотрит грозно в ответ. Интересно, он так нервничает?       — Показатели биологических ритмов человека заметно отличаются, когда он лжёт. Количество ударов пульса Джимми Новака не изменилось, когда вы начали задавать ему вопросы. Дыхание было ровным, а уровень стресса стабильным, когда он на них отвечал. Всё это свидетельствует о том, что Джимми Новак говорил правду.       — Именно поэтому Джимми нам соврал, — просто отвечает Гэвин.       RK900 моргает и открывает рот, вновь поблёскивая жёлтым, словно подвисает.       — Это исключено. Я перепроверил данные. Его уровень стресса сохранялся на отметке 20% на протяже…       — Да-да, я тебя понял, Джимми — хороший мальчик, а ты любишь хороших мальчиков, заткнись, — уже менее весело, а скорее раздражённо и разочарованно парирует Гэвин. — Слушай, ты меня заебал. Катись в участок и занимайся своими делами.       — А вы? — Ричард, кажется, совсем запутался, того и гляди, лампочка перегреется: она на такие мигательные нагрузки не рассчитана.       — А я проверю свою теорию здесь.       RK900 стоит истуканом и уже привычно просто пялится в глаза. Гэвин ожидает услышать что-то вроде «Я не могу терять на это время. Вы долбаёб, детектив, люди были правы», и его, наконец, оставят в покое. Но чего он точно не ожидает, так это короткого шага вперёд и перекорёженного рта в подобии улыбки. Гэвин даже отходит назад, по началу решив, что у робота срывный нерв на фоне человеческой тупости.       — Если позволите, я могу остаться и помочь вам, — голос андроида звучит выше прежнего, и в целом, хочется его перекрестить на всякий случай.       — Да с хуя ли, блять? Вали давай, без тебя справлюсь, — Гэвин отходит ещё на шаг и не знает, куда себя деть. Ричард продолжает улыбаться, если так это можно назвать, но брови сведены к переносице, а глаза всё такие же холодные, и если смотреть на это в целом, то лучше бы не смотреть вообще. Потные ладони вновь мёрзнут.       — Боюсь, я вынужден настоять. Поскольку я пока что не могу повлиять на ваше решение, я должен сопроводить вас и ускорить проце…       — Да завались ты нахрен, — измученно цедит сквозь зубы и трёт переносицу, потому что в висках гудит. И помимо пульсирующей мигрени «пока что» противно режет слух. Он соврет, если скажет, что его это вообще не пугает. Сколько бы проблем Гэвин огрёб, будь этот танк ещё и девиантом, — страшно представить.       У Ричарда дергается улыбка и на какое-то мгновенье мерцает жёлтый, но он быстро принимает прежнее выражение лица. Быстрее, чем Гэвина хватит сердечный приступ.       — Это значит «да»? — уже привычно склоняет голову вправо и в целом весь наклоняется вперёд.       — Делай, что хочешь, — бросает Гэвин, просто для галочки, словно он контролирует ситуацию, словно не очевидно, что у него не было выбора.       RK900 кивает и внезапно врубает свои кулеры, или что это у него тарахтит, как старый ноутбук Lenovo при запуске, а затем его грудь вздымается. Мышцы приходят в движение в такт вдоху, грудная клетка наполняется. Шум прекращается, уступая звукам едва различимого сопения через нос. Гэвин недоумённо смотрит на это и понимает, что теперь, когда Ричард дышит, он выглядит ещё больше, чем до.       — А это ты нахрена? — недоверчиво спрашивает и отходит ещё на шаг, только сейчас замечая, что все его попытки отдалиться сокращались на ровно такое же расстояние андроидом.       — Ваш уровень стресса поднимается на десяток процентов каждый раз, когда я подхожу к вам ближе расстояния вытянутой руки. Возможно, из-за того, что я не имитирую человеческое присутствие.       Гэвин чертыхается и трёт висок. Злиться и что-либо объяснять не остаётся ни сил, ни времени. Он не чувствует, что андроид вообще способен его понять. Ему бы сделать всё без лишнего шума и отойти на покой. Хотя бы на сегодня.       — Лучше бы ты сымитировал своё отсутствие. И хорош лыбиться, придурок.

***

      — Это преступление, — заключает Ричард, но плетётся следом.       — Этого требуют обстоятельства, — отбивается Гэвин его же фразой и ухмыляется.       — Я могу вас арестовать.       Рид резко тормозит и разворачивается на каблуке. Выжидает долгую паузу, испепеляющим, как ему кажется, взглядом смотря в пиксельные несмышлёные глаза.       — А себя чё не арестовал за тачку и личное дело? — отрезает Гэвин. — Я проверяю свою теорию, а ты катись нахрен проверять свою и не мешай.       Резонно RK900 больше не пытается протестовать, хотя наблюдает с нескрываемым неодобрением.       А вот Гэвин и впрямь размышляет, нормально ли для его андроида игнорировать правосудие с такой завидной регулярностью? Потому что они собираются пробраться в подсобку магазина, минуя надлежащий порядок действий в десятый раз за день. И не то, чтобы это так необходимо, но Гэвин чувствует, что Джимми тот ещё орешек, а если быть совсем точным — не чувствует его вообще. Как окоченевшие пальцы на морозе в минус сорок. Вроде бы что-то своё, родное и знакомое, но связи ноль, как чужеродный объект. Так и с Джимми. Вежливая улыбка, благородные морщины и положительные реакции на всё. Ты что, дохуя копов в жизни видел, Джимми?       Дверь «Вход для персонала» ожидаемо защищена замком, но на кой хрен здесь ещё и новейшая охранная система с паролем — вопрос открытый. Гэвин присвистывает, когда видит огромную приблуду на двери и поворачивается к Ричарду.       — Нисколько не подозрительно, да?       Андроид поджимает губы, прямо как человек, и снова подвисает на пару секунд. И где он нахватался? Насколько Гэвин может судить, в его арсенале слегка другая мимика. Впрочем, его оторопевшая рожа мало чем поможет в ситуации. Градус азарта резко идёт на спад, как и настроение. Такой навороченный замок взломать у Гэвина нет и шанса. Конечно, он мог бы воспользоваться пистолетом, но лишний шум точно не поспособствует скрытности, и нет уверенности, что дверь не перемкнёт.       — Сколько время?       — 12:49. Почему вы спрашиваете?       — По идее, ещё можно застать криминалистов в участке, — Гэвин достаёт телефон и неохотно набирает Грэму, — одному из немногих людей в Департаменте, с которым у него нет взаимной неприязни, но просить помощи приходится впервые. — Нужен специалист по вскрытию замков, так что помолчи.       Грэм не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. Кому-либо ещё из участка Рид звонить не собирается по трём причинам: Хэнк в отпуске, у остальных тунеядцев уже наверняка обед, и в-третьих, он лучше отгрызёт себе руку, чем примет помощь от кого-либо из них. И разворачивается с тяжёлым «Блять, а так хорошо начиналось».       И почти сразу останавливается, когда чувствует, что его тянут за рукав. Первая эмоция — раздражение и желание вдарить промеж глаз, — неизменная, первозданная. Иногда Гэвину кажется, что это было его первым чувством, когда он родился на этот бренный свет.       Но стоит бросить взгляд на руку, что аккуратно, в каком-то совершенно детском и робком жесте сжимает его куртку, становится отчего-то стыдно. Как бывает стыдно всякий раз, когда он грубо посылает нахер, стоит только кому-то поинтересоваться как его дела. А это случается крайне редко, или не случается уже вообще.       Гэвин глушит в себе неуместные эмоции и резко одёргивает руку.       — Слышь, — раздражённо шипит, разозлившись больше на себя и свою реакцию, чем на прикосновение.       — Думаю, я могу взломать этот замок, — предлагает Ричард и стоит всё с той же протянутой рукой, совсем близко от запястья Гэвина, будто и вовсе о ней забыл. — И обойти охранную систему.       Гэвин приподнимает бровь и подозрительно сверлит взглядом.       — Ты ж был против? С какой стати такой энтузиазм?       Ричард выпрямляется и одёргивает низ пиджака, прямо как делают люди, полные решимости перед предстоящим дерьмом.       — Сегодня я совершил семь правонарушений и думаю, что ещё одно мало изменит ситуацию моего послужного списка. К тому же, вы ведь так или иначе сюда проникнете, я могу сэкономить время. И наше совместное времяпровождение поможет укрепить отношения.       Сказать, что Гэвин впечатлён такими откровениями, — значит промолчать, что он и делает, не находя нужных слов. Ведроид раскидывает болты на закон направо и налево, а ведь ему отроду сколько? Десять часов с момента включения? А дальше что? Упал, очнулся, ад?       — Ты забагованный что ли? — недоверчиво спрашивает Рид, сощурившись.       Откровенно говоря, липкое чувство страха уже ползёт по шее, прямо к затылку, поднимая волосы дыбом. И не в смысле, что Гэвин напуган его габаритами и возможностями, хотя это тоже да, а скорее отсутствием логики привычной для людей. Алгоритмы, допускающие погрешности по типу конфликта задач — допустимое дело, но алгоритмы, допускающие совершать преступления без чётких на то оснований, и тем более, на ходу менять свои решения, — то ещё дерьмо в долгосрочной перспективе.       — Нет. Я не… — андроид вновь склоняет голову и смотрит отвратительно-изучающе. — Я не понимаю, что вы имеете в виду.       Гэвин трясёт головой, сбрасывая с себя морок беспокойства и вытаскивает пистолет. Для бессмысленных разговоров у него есть Тина, а с андроидом он разберётся позже.       — Не важно. Врубай свой ахалай-махалай.       Ричард ещё долгие две секунды наблюдает за Гэвином и только потом разворачивается. Прислоняется рукой к сенсору на двери и мерцает жёлтым диодом. Разблокировка не занимает и пяти секунд времени, что поистине ужасает даже такого циника к прогрессу, как Гэвин.       — Ебануться, — не удерживается он от комментария, проходя внутрь. — Ты вообще что угодно можешь взломать?       Ричард блестит диодом и в помещении включается свет.       — Все цифровые алгоритмические вычислительные устройства или устройства на базе электронных компонен…       — Аху… еть, — прерывает его Гэвин, уставившись на огромные канистры с тириумом у стены. Ни одного стеллажа с продуктами, зато всё пространство заполнено контейнерами с подозрительным содержимым.       RK900 открывает крышку одного такого.       — Это детали андроидов, — сухо заключает. — Разные модели и серии. Насколько мне доступно сейчас — 9 андроидов модели PL, GS, FP. Точнее, их останки. Все они числятся пропавшими без вести.       Гэвин присвистывает.       — Вызывай оперативную группу. Пошли пока упакуем Джи…       — Лейтенант, сзади! — кричит Ричард и выставляет оружие в его сторону.       Гэвин молниеносно реагирует и тоже поднимает вперёд пистолет, поворачиваясь. Но в поле зрения никого нет целое мгновенье, так что он успевает отойти ещё на два шага от выхода, прежде чем в дверях показывается Джимми с пушкой на перевес и целится прямо в Гэвина.       Ситуация полное дерьмо, потому что Джимми привычно улыбается и стоит здесь, напротив двух вооружённых копов вместо того, чтобы пересекать границу штата, спасаясь бегством. А значит Джимми намерен убить или быть убитым.       — Без резких движений, приятель, — просит Гэвин, и голос даже не дрожит, хотя бывал в ситуациях и получше.       Он бросает короткий взгляд в сторону Ричарда в рефлекторном поиске защиты, но вспоминает о приоритетности задач его программы и не может того винить — на кону жизнь ценного свидетеля, и, судя по всему — подозреваемого. Но жить хочется отчего-то до жути.       — Назови код деактивации андроида, — требует Джимми и делает шаг.       Ричард где-то сбоку приходит в движение и вновь замирает, но Гэвин его не видит, лишь слышит и чувствует. Вся его концентрация уходит на пушку перед глазами, что сверлит своим чёрным дулом, как краем бездны. Гэвин полжизни носит при себе такую же, но ни разу не задумывался, что дуло такое метафорически страшное. Поэтому вопрос он обрабатывает в последнюю очередь и внезапно понимает, что не удосужился прочесть описание и необходимую инструкцию эксплуатации новой шайтан-машины. Впрочем, это мало что меняет. Даже если бы и знал — не сказал бы, потому что он хороший коп. Нет, чёрт возьми, он отличный коп!       — Что, решил от меня избавиться, а тостеру мозги подправить, и дело закрыто? — с издевкой бросает Гэвин, судорожно придумывая варианты остаться в живых, не убивая при этом свидетеля.       — Ты тянешь время, — с лёту улавливает последний. — Я сказал, мне нужен код деактивации, — ужасающе дружелюбно проговаривает Джимми и медленно приближается. — Скажи мне его и обещаю, что умрёшь быс…       Где-то сбоку просвистывает пуля и пробивает Джимми череп, останавливаясь только в стене, вместе с остатками его мозга. Мужчина падает напротив Гэвина, ошарашено глядя на него мёртвыми глазами. Рид точно так же ошарашено смотрит в ответ. Под ногами разливается целая лужа крови и он отходит назад, испуганно оборачиваясь на андроида.       Ричард пульсирует жёлтым и не дышит. А ещё держит пушку на весу по направлению к мёртвому телу, словно собирается выстрелить ещё раз.       — Детектив Рид, с вами всё в порядке? — подаёт голос и его коротит где-то на середине. Механические нотки, как помехи в радио, напоминают о принадлежности Ричарда к машинам, а не к живым существам, пусть его растерянный внешний вид и говорит об обратном.       Это немного отрезвляет, и Гэвин вновь обретает силы после пережитого шока. Что-то внутри него ломается: на кону стояла только его человеческая жизнь, но даже так он пытался. Чёрт возьми, он пытался найти выход, добыть информацию, спасти свидетеля. Ричард, жизни которого ничто не угрожало, не приложил никаких усилий ради своего супер-мега-первостепенного расследования. Просто взял и шмальнул, обнулив все потуги и подвиги, на которые Рид был готов.       — Ты, блять, грохнул единственного свидетеля! — зло рыкает и указывает пушкой на труп.       Ричард выпрямляется, делает вдох и по-солдатски задирает голову. Кажется, это его новая дерьмовая привычка. Гэвин ненавидит армию и солдат. Глаз начинает дёргаться, а усталость вперемешку с гневом творят с его мозгами примерно то же, что приключилось с мозгами Джимми.       — Простите, детектив. Этого требовали обстоя…       — Завали ебало! — орёт Гэвин. — Ещё одно «требовали обстоятельства» и я сделаю такую же в тебе, усёк? — и вновь указывает на бездыханное тело мужчины в ногах.       — Я… — запинается Ричард и снова начинает бликовать, как трамвайный светофор. — Его уровень стресса за всё время не изменился ни на процент, то же самое касается и пульса. Я просканировал его внутренности, они деформированы. Я не смог прогнозировать, как он может себя повести. Он не реагировал на ваши слова и продолжал наступа…       — Ты запаниковал, — удивлённо заключает Гэвин, прерывая поток оправданий. Вся злость схлопывается в один чёрный клубок раздражения и смятения, когда он видит отблеск красного диода на долю секунд. И, возможно, одна-две ниточки страха — такие же яркие, как этот проклятый диод.       Ричард хмурится и возвращает себе голубое свечение на виске.       — Я не обладаю такими эмоциями, как тревога и страх, а значит и не могу испытывать их последствия в виде паники. Я выстрелил, потому что это было наиболее оптимальным решением из всех возможных, — чеканит каждое слово, как заученную перед сном молитву, в слова которой даже не вдумываются.       Гэвин резко сокращает расстояние между ними в один рывок и тычет пушкой в грудь. Руки трясёт от желания спусти курок.       — Дерьмовое решение! — психованно шипит. — Каждое твоё решение, блять. Ты хоть что-нибудь полезного за день сделал? Только херишь мне тут всё! — каждое следующее слово всё больше распаляет гнев. Кровь в жилах всё ещё кипит, и возможно уже не андроид тому причина, но Гэвина уже мало что остановит, разве что такая же пуля в лоб.       — Передовой андроид, — голос дрожит и кривится на пару октав вверх, — Бесполезный кусок дерьма! — и сплёвывает горечь во рту. Собственные слова и бесконтрольный гнев страшнее любого яда.       А затем волна агрессии проходит. Внезапно, как по рубильнику, оставляя тело дрожать под импульсами адреналина и чувствовать озноб на влажной коже. И одинокий писк в ушах в давящей тишине подсобки. Гэвин застывает. Смотрит на Ричарда, широко открыв глаза, и тяжело дышит, с ужасом ожидая реакции. Ему страшно, как страшно всегда, когда не успевает вовремя закрыть рот, когда посылает нахер тех самых друзей, которых уже нет, когда замирает, как укусившая хозяина собака.       Гэвина нужно усыпить, но Гэвин ведь не хотел.       Никогда не хотел, но кусал что есть силы.       Ричард же перестаёт моргать и больше не имитирует дыхание. Просто стоит и мигает своим диодом, который внезапно хочется выдрать с корнем, ведь это единственное, что их связывает. У Гэвина кроме диода больше нет подсказок, зато он сам, как на ладони: мечта психоаналитика.       Ричард ему ничем так и не отвечает, лишь отходит на шаг назад, увеличивая дистанцию, а затем будничным голосом сообщает, что оперативная группа уже здесь. Примерно тогда же в помещении становится слишком шумно и они оставляют всю грязную работу криминалистам.       Уже в машине на пути к участку Гэвин понимает, что облажался. Разумеется, он знал это в ту же секунду, как опомнился от вспышки гнева, но полное осознание настигает его только сейчас, когда почему-то хочется говорить, но говорить возможно уже больше не с кем, — так это происходит. Он привык к ответным всплескам гнева на собственные провокации: от этого ещё никто не спасся. Тот же Коннор всегда идёт навстречу, потакая агрессии Рида. Но Ричард больше не подаёт признаков жизни и выглядит отрешённым. Гэвин бы сказал, что он выглядит беспристрастным, как и положено машинам. Но андроид двигается менее плавно, слишком отрывисто и, если совсем уж по-человечески — нервозно. Конечно, это можно списать на обработку информации и другие важные андроидовские дела, но правда в том, что это нужно самому Гэвину: признать, что Ричард его спас и кое-кто должен быть благодарнее.       Какие бы там ни были мотивы его программы, Гэвин жив и здоров, насколько это возможно для Гэвинов, только благодаря Ричарду. Зная Рида, а он себя знает очень хорошо, существовала почти исключительная вероятность, что сам бы он этого Джимми не грохнул.       Выстрелить в плечо, в живот в мягкие ткани, в ногу, — сделать всё возможное, чтобы спасти. Нет, не мудака-Джимми, конечно, а это грёбаное расследование. Ценными ресурсами в его профессии не разбрасываются, и возможно потому он и лучший до сих пор. А случайно умереть, если всё-таки «не получилось» — не так уж и зазорно. У него этот план уже как 15 лет срабатывает. Каждый раз на волоске, но ведь он чертовски везучий ублюдок, да?       — Так ты почему попёрся со мной? — начинает диалог издалека, потому «спасибо, что не дал принести себя в жертву расследованию» или «извини, что был мудаком» звучит немного жалко.       Ричард отмирает и делает вдох, прежде чем ответить, словно ждал команды.       Где-то внутри Гэвин облегчённо выдыхает. Возможно сегодня ему таки удастся закрыть свой позорный гештальт, — получить второй шанс. В грубых словах и колких фразах Гэвин всегда изобретателен, — великолепный снайпер по тонким струнам души, почти творец искусства. И надо сказать, все оценивают его творчество по заслугам — обижаются безвозвратно и навсегда, заклеймив Гэвина полным придурком. А затем просто игнорируют его существование, избегают и не связываются. Поэтому в глубине души Гэвин радуется, как щенок, когда на него рявкают в ответ, ведь это значит, что ещё не всё потеряно. Возможно потому он так привязан к Хэнку, которому эта игра не наскучивает уже долгие годы. Каждый раз он отбивается той же монетой, обещая, что этот раз — не последний. Как бы давая понять, что он от Гэвина не отрекается: «Да, я знаю, что ты мудак, но это ничего».       Конечно, Ричард ему и близко не товарищ и даже не человек, но грёбаный гештальт себе не изменяет, как и не меняются чувства, что Гэвин испытывает после того, как выходит из себя.       — Вы были уверены в своей правоте, а мои аргументы сочли полностью несостоятельными. Будь это кто-то другой, я бы посчитал, что вы не компетентны. Но вы опытны, и я принял во внимание ваши показатели раскрываемости. Ваша интуиция заслуживает статистического анализа.       — То есть, ты просто мне доверился? — Гэвин едва подавляет удивлённую улыбку, потому что ситуация и правда сюр. Дофига новомодная логически-хитровыебанная машина доверилась человеку, которого несколькими часами ранее назвала самым неуравновешенным и импульсивным. У Ричарда не было ни одного основания пренебрегать своей логикой в пользу неизвестных доводов Рида. Какой гений писал его программу?       — Вы можете интерпретировать это как вам угодно, — звучит уклончивый ответ. — Но я сделал правильный выбор.       — Это что, признание, что я был прав, а ты лев? — всё-таки усмехается Рид, не уследив за губами, и смотрит на Ричарда, подняв бровь.       Последний в ответ бросает на него короткий взгляд и вновь обращается на дорогу. Косит, как Сиба-ину из допотопного мема, хмурится.       — Простите, я не понимаю эту идиому.       — Ну так загугли! — закатывает глаза Гэвин и тоже отворачивается. — Советую пройтись по культуре двухтысячных, иначе можешь забыть о сотрудничестве.       — Значит, у меня есть шанс? — интонация андроида меняется, и Гэвин не может толком определить, какую эмоцию в неё пытается вложить Ричард и зачем пытается вообще, но это на удивление не бесит. Ведь они говорят. Просто говорят, словно Гэвину и не нужно просить ни за что прощение. Он и не собирается, конечно, но всегда и глубоко в нём нуждается.       — Ну, это как постараться, — бубнит Рид и крепче сжимает колесо руля. Неприятно обнаружить в себе слабость к уважительному или банально человеческому отношению. И от кого? От сраной железяки.       Ричард вновь поворачивается на него и вглядывается долгие полчаса, — по ощущениям Рида, — прежде чем сказать короткое и очень тихое:       — Я буду стараться изо всех сил.       Это немного сбивает с толку и делает ситуацию до абсурдного интимной, поэтому Гэвин судорожно перебирает вопросы, лишь бы чем-то занять неловкую тишину, но Ричард справляется первым.       — Как вы поняли, что Джимми Новак лжёт? — жёлтый диод снова светит в его сторону.       Гэвин хмыкает и постукивает пальцами по рулю, выбирая из множества саркастичных и издевательских ответов самый примирительный. Дожил.       — Обычная логика, — отмахивается. — Люди всегда нервничают. Даже самый последний святоша волнуется, разговаривая с копами. Так мы устроены. После того, как ты сказал, что Джимми чилловый парень, я окончательно убедился, что с ним что-то не так.       — Человеческая психология, — озарённо проговаривает Ричард.       — Да, та самая штука, которую тебе не довезли. Либо довезли, но чё-то мало. Ты там книжки почитай, что ли.       Андроид кивает и смотрит на Гэвина, растягивая губы. Второй раз получается куда лучше. По крайней мере, не хочется выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Но именно сейчас становится отчётливо ясно, что он совершенно не похож на Коннора, даже теперь, когда эмоция такая явная. Потому что она всё ещё немного пугающая. Ричард похож на касатку: они милые, когда дружелюбны, но чувство опасности никуда не уходит, покуда знаешь, на что они способны. Хорошо бы держать такого от себя подальше.       — Непременно, — обещает Ричард, что «пожальше» навряд ли получится.       И вроде бы это то самое время, когда стоит поблагодарить в ответ за спасённую жизнь, но язык вдруг прилип к нёбу, голова болит, и вообще он устал для таких подвигов.       Как-нибудь в другой раз, поэтому рапорт о взломе личного дела и тачки придётся отложить.