Таков путь к звездам

Под сводами бездонного ночного неба, среди величественных многоэтажных гигантов хрущевской эпохи идут двое. Звезды, словно россыпь бриллиантов, мерцают над их макушками, образуя сверкающий полог. Холодный, голубоватый свет контрастирует с теплым, оранжевым сиянием уличных фонарей, создавая сюрреалистический эффект. Медленно скользя по асфальту, шоркающие шаги отзываются гулким эхом в пустых дворах. Темные силуэты домов, словно молчаливые стражи, возвышаются по обе стороны, их квадратные формы прорезают ночной воздух. Здания кажутся величественными и таинственными в свете звезд, словно древние пирамиды, охраняющие секреты ночи. Девушка пониже поднимает взгляд к небу, созерцая бесконечную панораму космоса. Млечный Путь простирается перед ней, как река из звезд, мириады сверкающих точек, сливающихся в туманную ленту. В карих зрачках сияет тихое восхищение. Бледное девичье лицо кажется ещё белее под лунными лучами. А рыжего парнишку рядом, видимо, совсем не привлекают завораживающие ночные пейзажи. Среди звёздного парада он смотрел лишь на даму своего сердца. Она была той, кто спас его в момент ужасающего саморазрушения. Сейчас он обязан ей жизнью, душой и сердцем. Девушка улыбается, смещая центр тяжести своего внимания на друга. Звонко смеётся от его перманентного взгляда и кладёт голову на плечо рыжика. Длинные волосы в то же мгновение падают ей на глаза, однако не вызывая тем самым никакой реакции. Но уже спустя считанные секунды она слегка подрагивает от лёгкого касания юношеской руки, что расположилась в её волосах. — Юно, — неловко шепчет тот, откидываясь на стену её обшарпанного подъезда, когда пришло время прощаться — ты простишь меня за сегодняшний вечер? Кашики недоумевая, аккуратно убирает пряди с глаз: — Что ты имеешь ввиду? Миг, вдох, неожиданно до предела сокращённое расстояние и до невозможности неловкое молчание. Решиться Фута не может. Он хотел бы просто неожиданно поцеловать её, чтобы успокоить бушующее торнадо чувств в его сердце, забыть о нём раз и навсегда, но это оказывается не в его силах. Он лишь молвит жалобное, до боли щенячье «можно?», не надеясь на положительный исход событий. В тревожных мыслях крутилась безумная карусель вариантов её действий со скоростью, что в разы превышает скорость звука. С этим же бешеным ритмом отбивает на нервных барабанах сердце. В закоулках предсердий ещё таится малютка-надежда. И вот, уже пора бы оттолкнуть, проявить отвратительную гримасу разочарования, но Юно этого не делает. Слабо дышит на его губы, отходя от шока, и заправляет непослушную прядь за ухо. Пристально смотрит в голубые радужки, не разрывая зрительный контакт. Наконец принимает окончательное решение и, захлопнув ловушку длинных ресниц, с нежным трепетом прижимается к искусанным губам Каджиямы. Ладонь девушки легла на щеку, слегка царапая ногтями. В этот момент Фута осознал, что значит потерять рассудок из-за девушки. Когда дыхание спирает, голова кружится от её прикосновений и думать не хочется ни о чем, кроме её мягких губ, пропахших клубничным блеском. Как руки трясутся, когда ложатся на её талию. Та боязнь ошибиться, испортить момент, превратить его из сладкого миндаля в горький грецкий орех. Ощущения, не сравнимые ни с одним из многочисленных поцелуев без чувств. Кашики не забрала его первый поцелуй, но забрала первый поцелуй. Юно тоже не была новичком в делах любовных. Более того, была куда опытнее Футы, что было для него слегка неловко. Мягкие, невинно сминающие прикосновения губ вскоре сменились французской прелюдией с сумасшедшим выбросом окситоцина. Мир казался голограммой, проекцией, что пыталась отвлечь их друг от друга, но влечение было сильнее. Нехотя отрываясь, Фута пытается отдышаться от перегрузки эмоций. Юно глядит на него, улыбаясь как никогда. Кажется, она долго этого ждала. Каджияма ловко выуживает из сумочки её телефон, быстро печатая сообщение госпоже Кашики и оставляет его у себя. Прижимается к девушке ближе, заключая в объятия. Больше не хочет её отпускать, хоть и придётся. Внезапный писк уведомления вырывает молодых людей из гармоничного спокойствия. Фута вновь включает дисплей и почти сразу показывает его Юно, которая щурится от яркой вспышки. На экране благополучно пишется «Ок» от контакта «Мама»: — Кажется, сегодня ты остаёшься у меня, — по-дурацки радостно усмехается рыжик и, как настоящий джентльмен, протягивает даме руку, маня за собой.

***

Поворот ключей в замке, довольный смешок и тусклая синяя подсветка. Фута приглашает девушку в давно знакомую комнату, в которой как обычно царит полный хаос, и уходит на кухню за напитками. Через минуты возвращается с бокалами, бутылкой апероли и тоником. Разливая коктейли, замечает пару расстегнутых пуговиц на блузе Кашики. Юноша рассчитывал на вечер разговоров по душам, но похоже это они оставят на утро. Напитки заканчиваются совершенно незаметно: бокал за бокалом опустошаются бутылки, а пара меж тем действует всё более раскрепощённо. Ладони Каджиямы удобно расположились на бёдрах Юно, слегка сжимая их, а губы блуждали по шее и ключицам, оставляя красные отметины, иногда кусая и послушно зализывая следы. Юноша действительно был похож на наглого щенка. Рыжик отрывается от ключиц оставляя последний красочный след укуса и на этот раз сам затягивает Кашики в более грубый поцелуй. Он прекрасно знает о подобных вкусах подруги, ведь за годы дружбы они и не такое обсудить успели. Как и Юно знает о его предпочтениях, а потому с желанием отвечает на поцелуй и кладёт руку на шею юноши, совсем легонько удушивая. Каджияма помогает девушке избавиться от лишней ткани на теле, с трепетом изучая еë очаровательное тело сначала глазами, а уже потом руками. Юно была словно чудесный, но хрупкий цветок, на который стоит подуть, и он обломается. Фута взволнован, будто это его первый раз, когда Кашики с виду предельно спокойна. И кажется, сейчас все действительно в её прелестных руках, ведь стоит ей лишь прошептать еле слышно, рыжий щеночек сразу исполнит любой её каприз. Будем честны, Юно нравится чувствовать себя особенной. И Футе нравится, что она довольна. Он укладывает даму сердца в удобное положение, после чего примыкает губами к её плечам, выцеловывая каждый сантиметр её бледной кожи. Была бы возможность, он сделал бы из Юно мировое произведение искусства. Но сейчас хватает того, что она — его лучший шедевр. Постепенно он спускается ниже, забываясь с девушкой в акте взаимного удовольствия. Их тела сливаются в единое целое и достигают общего пика удовлетворения. «Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу» © Чарли Чаплин