Где-то посреди ночи

      Я так устала просыпаться… я сплю? Я спала?       Мне больше не страшно просыпаться рядом с Кириллом. Я бы даже сказала, он очень милый, когда спит. Его лицо расслаблено, рот чуть приоткрыт, а волосы… волосы. Где они?       Вместо привычно зеленых волос я вижу лишь короткие каштановые. Такие же, как раньше, и, правду сказать, сначала я подумала, что они ему совсем не шли.       — Кирь, — зову я его. Мой голос такой, словно я под водой, но слышу его легкое посапывание отчетливо. — Кирь, проснись…       И он проснулся. Медленно открыл глаза, проморгался, а потом закинул на меня свою тяжелую руку, прижимая к себе.       Я часто задышала, что контрастировало с его размеренными вдохами и выдохами. Он пахнет чем-то теплым и родным, будто кофе с корицей, или… или этот запах исходит вовсе не от него.       Кто-то где-то заваривает кофе, я уверена.       Только чуть отстранившись от Кирилла вижу, что он в розовой футболке, такой же объемной и длинной. Он промычал мне что-то невнятное, будто лишился способности разговаривать.       — Кирь, Кира, где твои волосы? — я начинаю безудержно плакать, будто прическа парня была самой важной его частичкой, без которой я не смогла бы существовать.       — Люся, — я резко открываю глаза, начиная тяжело и часто дышать, а потом смотрю на говорящую. — всё нормально? — спросила Елена так, будто и правда беспокоится за меня. Или это действительно так?       — Здравствуйте, — хриплым голосом проговорила я, приподнимаясь на локтях.       Осмотревшись вокруг, я поняла, что нахожусь совсем не в комнате Кирилла, а в гостевой, где когда-то лежал побитый Лёва, и сейчас меня настигла его же участь.       — Слушай, — говорит Елена, что сидела на краю кровати с чашкой того самого кофе, что излучало аромат корицы. — ты прости меня за всё, — она откашлялась, протянула мне чашку и опустила взгляд. — я правда не знала, как всё на самом деле.       — Ничего страшного, — прохрипела я. Ничего не понимаю.       Вмиг стало как-то радостно, потому что Елена узнала правду, но в следующие секунды я будто перестала верить этому. Это розыгрыш? Могло ли всё так быстро наладиться?       — А где Кирилл? — изнутри пробрал страх за его волосы, будто сон окажется вещим.       — Ты его больше не увидишь, — спокойно начала разъяснять женщина. — теперь ты живешь со мной, и завтра мы уезжаем ко мне. Кирилл слишком плохо к тебе относится.       На секунду мне показалось, что у меня волосы от удивления встали дыбом. Нет, нет, нет, никуда я не поеду… и Кирилл… останется со мной…       Отпивая чуть-чуть кофе, я задумалась ещё больше. Если я больше не увижу Кирилла, что мне тогда делать?       — Я не хочу, — честно отвечаю я, испуганно посмотрев на Елену, которая, видимо, уже давно всё решила и без меня.       — Слушай, — тихо говорит она, накрыв своей ладонью моё колено. — так будет лучше для всех. Сейчас уже вечер, поэтому лучше тебе ещё хорошенько выспаться перед завтрашней поездкой.       На этих словах женщина попросту встала и покинула помещение, не дождавшись от меня ответа, да и это ей, кажется, было совсем не интересно.       Я осталась одна. Совсем одна в этой полупустой комнате, наедине лишь с чашкой кофе и своим телефоном, лежавшим на тумбочке рядом.       Но одиночество мое быстро прервал стук в дверь, и я вскочила с кровати в надежде, что это Кирилл, пусть последняя наша встреча и была не очень.       Но за дверью стояла Молли. Растрепанные белые волосы прикрывали её лицо, она была в пижаме и без макияжа, видимо, уже готовая ко сну. Ее глаза не выражали ничего, кроме безграничной печали, причина которой мне была непонятна до тех пор, пока она не бросилась на меня с объятиями, заплакав мне в плечо.       — Ты ч-чего? — я пропустила девушку в комнату, закрыв за нами дверь.       Одной рукой я дотянулась до выключателя света, нажала на него, а потом мы с Молли сели на кровать. Уже почти стемнело.       — Люся, — начинает она, пытаясь вытереть слезы краями футболки. — мне так жаль, что ты уезжаешь!       Такого поворота я уж точно не ожидала. Мне всегда казалось, что девушка недолюбливает меня, но сейчас она подтвердила совсем обратное.       — Мне… мне тоже, — я не до конца понимаю, что происходит, поэтому и говорю невнятно, да еще и с паузами.       Молли кладет мне свои теплые ладони на плечи, смотрит своими темно-карими блестящими от слез глазами, будто прямо в душу, а затем чуть откидывает голову назад.       — Я буду очень скучать по тебе, и знаешь, — начала она. — я без понятия, кто мне теперь поможет жить с Кириллом, я даже боюсь его, но… — перешла на шепот. — но знаешь… иногда я думаю о том, как сильно полюбила его.       Мое сердце ёкнуло, я в ступоре посмотрела на девушку, дернулась пару раз, а потом прошептала очевидный для ситуации вопрос:       — В смысле? — я отстранилась от девушки.       Чувства смешались. Я не знаю, какую эмоцию мне подобрать, чтобы не испортить ситуацию окончательно, но Молли продолжила говорить.       — Ну… знаешь, — ее тихий голос будто убаюкивал, заставлял меня почувствовать себя так, словно я снова сплю. — он такой милый иногда… и красивый. И почему-то мне даже кажется, — она замолкла, зарываясь в моих глазах взглядом ещё глубже. — кажется, что я тоже ему нравлюсь.       Я затихла, встала с кровати и медленными шагами подошла к окну, выглянув на улицу, где было так же пусто, как и в моей голове сейчас. Ни одного прохожего. Все уже спрятались по домам. Закат видно как раз с этой стороны. Красиво, не спорю.       — Может быть это действительно так, — сказала я без всяких эмоций, будто и на душе сейчас кромешная пустота, а потом потупила взгляд.       На деле, никакой «пустоты» в душе у меня не было. Был бардак. Бардак из тех эмоций, что смешались и представляли с собой одну большую и некрасивую массу.       — Думаешь?       Молли, кажется, слепо верит каждому моему слову, не замечая, что они выдавлены так, будто я вовсе лишена дара речи.       — Почему бы и нет?… — я грустно улыбнулась ей.       Если не я, значит, наверное, она. Она будет рядом с Кириллом вместо меня. С ней он будет проводить бессонные ночи. Её он отведет в поле. Её он будет душить в ванной. И, конечно, её он будет целовать, кусая губы.       Руки мои задрожали, а ноги понесли к кровати, на которую я обессилено свалилась. Из глаз потекли слёзы. Слёзы безысходности и тревоги.       — Ты чего? — Молли не на шутку перепугалась за меня, думая, видимо, что я сейчас снова потеряю сознание, да и лучше бы это было так, чем сейчас оправдываться перед ней, придумывая нелепые отговорки.       — Всё нормально.