Хроники о затмении

— Расслабь плечи, локти держи ближе к телу. Напряжение замедляет твои движения, дыши глубже. Спокойствие создаёт порядок в мире. Не позволяй себе потерять душевное равновесие, иначе добровольно отдашь победу в руки противника. Нет, кисти прямее. Прекрати отступать! Юноша тяжело дышал, уклоняясь от меча Учителя. Их занятие продолжалось более трех шичэней, усложняясь с каждой минутой. Учитель отвёл его на вершину горы ранним утром, и с приближением обеденного времени солнце все сильнее изматывало ученика. Юноша крепче сжал рукоять меча и продолжил медленно отступать, осознавая неизбежность поражения. Пот покрывал его с ног до головы, а Учитель, казалось, ни капли не утомился — его лицо оставалось таким же невозмутимым, как и в начале тренировки. Учитель безжалостно атаковал своего ученика, пробивая его защиту. Тот, стиснув зубы, решился на контратаку. Сделав маленький шаг назад и слегка отступив вправо, он приподнял меч, выставив его вперёд, и опустил по прямой линии. Учитель, словно бы готовый к удару, заблокировал его и легко сделал выпад вперёд. Юноша, истратив силы, потерял равновесие и упал на землю. Мгновение — и меч Учителя оказался у его шеи. — Мёртв, — бесстрастно заключил он. — В ближнем бою ты слишком легко можешь потерять жизнь. Ты не знаешь, сколько лет тебе отмерено, поэтому должен ценить каждое мгновение, не строить ложных ожиданий, действовать так, чтобы потом не о чем было жалеть. Придерживайся тех же принципов в бою — начало для тебя должно быть тем же, что и конец. Все твои силы истрачены на первые минуты, а на последних ты остаёшься ни с чем. Спокойно следи за противником и ищи закономерности. До тех пор, пока не позволишь телу и разуму найти покой, ничего не добьёшься. Понимаешь меня? Юноша, до этого непрерывно смотря в глаза Учителя, склонил голову. — Да, Учитель. Благодарю за мудрость. Задумавшись, Учитель сильнее надавил мечом на шею ученика и приподнял его голову, решив дать последний совет. — Мысли — твой главный враг в бою. Будь к ним особенно внимателен. Анализируя противников, тебе следует действовать скорее на инстинктивном уровне. Много думая, ты либо крайне безрассудно атакуешь и, следовательно, оставляешь уязвимые места, либо упускаешь важнейшие детали в технике соперника. Освободи свой ум от мыслей. Позволь сердцу успокоиться. Спокойно следи за суматохой мира. Следи... — ...за тем, как всё встаёт на свои места, — закончил его слова юноша. Выровняв дыхание, он сел прямо, сложив руки на коленях. От усталости он прищурил глаза, но не отводил взгляд от Учителя. Солнце за спиной того, сливаясь с его белоснежными одеждами, создавало образ божества, сошедшего в мир земной. — Всё верно, — когда юноша тяжело сглотнул, Учитель наконец отвёл меч от его шеи. Он подкинул его, и меч, слабо вспыхнув, упал в его раскрытую ладонь в виде чёрной ленты. — Шэнь Нин, твои навыки заметно улучшились. Однако умей находить баланс с разумом. Ты очень умен и сообразителен, я вижу, что всё свободное время ты посвящаешь занятиям, старательно внимая моим наставлениям. Но во время боя твой ум может обернуться против тебя. Продолжай усердно тренироваться. Почаще занимайся со своим шиди, Хэ Цзинь обладает безусловным талантом к боевым искусствам. На нашем следующем занятии ожидаю от тебя высоких результатов. Шэнь Нин почтительно склонил голову, положив левую ладонь на правый кулак, и поклонился. — Спасибо за урок, Учитель. — Можешь подниматься. Вернёмся как раз к обеду. Ли Цзинъи поправил одежды, позволив себе выдохнуть после нескольких шичэней напряжённой тренировки. Он не мог показать усталость своему ученику, поэтому его спина осталась гордо выпрямлена, а движения плавны, как текучие воды горного ручья. Прикрыв глаза, он потянулся к волосам, чтобы вплести в них ленту. Он сделал шаг назад для сбалансированности, но по неосторожности наткнулся на стоящий позади камень, споткнувшись о него. Не успев ничего осознать, он, охнув от неожиданности, начал падать. Мысленно приготовившись к падению, он рефлекторно потянулся руками назад. Внезапно руки наткнулись на чужое тело. Ли Цзинъи, почувствовав тепло на талии, вздрогнул. Чужие руки подхватили его и вернули в вертикальное положение. — Будьте осторожнее, Учитель, — раздался голос возле уха. Покрывшись мурашками от тёплого дыхания, Ли Цзинъи постарался отстраниться, подавшись вперед, но руки на талии удержали его на месте. Растерявшись, Ли Цзинъи не стал вырываться, однако недовольно нахмурился. — Хэ Цзинь. Я приказал тебе переписать триста страниц священного писания. Неужели ты уже закончил? — Разумеется, Учитель, иначе как этот ученик осмелился бы появиться перед вами? Я и поспать успел. — Хэ Цзинь! Если вновь писал своим постыдным почерком, в следующий раз будешь переписывать всю библиотеку, — начиная раздражаться и осознавая свое положение, Ли Цзинъи вновь подался вперед, но руки притянули его назад. Он был крепко прижат спиной к сильному телу своего ученика, чувствуя теплоту его дыхания и твердость мышц. — Вы всегда наказываете этого ученика, но получит ли он вознаграждение за свою усердную работу в этот раз? — рассмеялся Хэ Цзинь, наклонившись ближе к уху Учителя. Ли Цзинъи, ощутив неладное в голосе ученика, ошеломленно повернул голову. Он сразу же поймал взгляд Хэ Цзиня, дразняще направленный на него. Хэ Цзинь слегка склонил голову, оказавшись ещё ближе к Учителю. — Учитель не наказывает за ошибки шисюна, почему же вы так несправедливо относитесь к своему младшему ученику? — бесцеремонно задал вопрос Хэ Цзинь. Глядя на его лицо так близко, Ли Цзинъи не мог не ощутить неловкость, и его щеки порозовели. Ему было положено отругать ученика за такое поведение, но он не мог подобрать нужные слова, чувствуя, как путаются мысли. — Шиди, будь уважительнее, — раздался голос Шэнь Нина прямо перед ними. Ли Цзинъи сразу же повернулся к нему. Шэнь Нин стоял на почтительном расстоянии, мягко смотря на них. — Учитель, ваша лента. Шэнь Нин раскрыл ладонь, на которой лежала чёрная лента Ли Цзинъи. Тот и не заметил, как выронил её при падении. Он уже собрался оттолкнуть Хэ Цзиня и поблагодарить старшего ученика, как Шэнь Нин сделал внезапный шаг вперёд. — Учитель, позвольте вам помочь, — произнёс он и потянулся к волосам Ли Цзинъи. Совсем растерявшись, Ли Цзинъи замер. Сзади его почти обнимал младший ученик, спереди в нескольких цунях от него стоял старший. Смутившись от такой близости, он покраснел. Голос Шэнь Нина, как и всегда, был наполнен уважением, а глаза — добротой. Однако в его нежных чертах лица Ли Цзинъи нашёл едва заметную перемену. Он выглядел таким же мягким и почтительным, но уверенно потянулся к волосам Учителя, касаясь их так ласково, словно бы это был обыденный ритуал. Ощутив тёплые пальцы Шэнь Нина на волосах и почувствовав спиной смешок Хэ Цзиня, Ли Цзинъи моргнул. — Я справлюсь сам, — придя в себя, поспешно сказал он. Он приподнял руку и лента по безмолвному приказу обвила его запястье. Решительно скинув руки ученика со своей талии, он шагнул в сторону. — Возвращаемся в орден, иначе сегодня практикуем цзюэ гу. Когда он проходил мимо учеников, те почтительно сложили руки у груди. Ли Цзинъи пошёл вперед, одну руку гордо заложив за спину, второй слегка прикрыв нижнюю часть лица. Стараясь побороть неожиданное смущение, он оставил учеников позади. Оставшись одни, Хэ Цзинь и Шэнь Нин переглянулись. Шэнь Нин с лёгким презрением вопросительно посмотрел на шиди. Хэ Цзинь лениво пожал плечами и, не глядя на шисюна, пошёл за Учителем. Вздохнув, Шэнь Нин подобрал с земли свой меч, подкинул в воздух и, превратив в белоснежную ленту, спрятал в рукаве. Задержавшись на мгновение, он покинул вершину вслед за Учителем и шиди. Солнце ещё долго оставалось на небе, освещая людям путь. Его тепло сохранялось до глубокой ночи, а пришедшая ему на смену луна даровала успокоение людским душам, лёгким светом давая передышку от бесконечных поисков нужной дороги.

***

Вероятно, именно с того момента Ли Цзинъи начал замечать, что с его учениками происходит нечто странное. Он стал старейшиной Тяньцзи пика Чанъэ более пятнадцати лет назад, когда ему едва исполнилось двадцать. Будучи выходцем из духовной школы Гуаньди, который ступил на тёмный путь, с его выдающимися навыками и мастерством письма он быстро нашёл себе место в одном из почтеннейших орденов. Не желая предавать свой путь самосовершенствования, он разорвал все связи с прежним орденом и стал передавать мудрость на пик Чанъэ. Ли Цзинъи являлся главным достоянием ордена, символом учености. При этом в первые годы он отказывался набирать учеников. У других старейшин было более десяти, а то и двадцати воспитанников, в то время как у гордости их ордена – ни одного. С его строгим и высокомерным характером немногие юноши решались просить Ли Цзинъи взять их в ученики, но на них тот даже не смотрел. Многих молодых людей привлекал его образ отстраненного божества. Его тёмные выразительные глаза всегда холодно взирали на них, тонкие губы были сурово поджаты, бледное лицо не покрывалось румянцем даже после многих шичэней изнурительных практик. Он всегда носил белоснежные одежды, взмахивая широкими рукавами при каждом шаге. Однако вскоре ученики узнали, что этими самыми рукавами можно получить довольно болезненную пощёчину. Спустя три года глава ордена Се Хуэйцин начал уговаривать Ли Цзинъи взять себе воспитанников, чтобы повысить не только свою репутацию, но и престиж ордена. У Се Хуэйцина с женой не было наследников, поэтому он должен был выбрать себе преемника среди учеников, и воспитание будущего главы он мог доверить только Ли Цзинъи. Ли Цзинъи крайне придирчиво относился к выбору учеников. Мало кто мог оправдать его ожиданий. Первое время он оправдывался неопытностью, нежеланием ненароком наставить способных мальчиков на неверный путь, однако в дальнейшем, когда его мудрость и мастерство были неоспоримы, оправдания стали неэффективны. Одним весенним днем, когда яблони заканчивали свое цветение и осыпали лепестками землю, Се Хуэйцин повёл Ли Цзинъи осматривать учеников, которые пока не выбрали себе учителя. — Старейшина, прошу тебя лишь взглянуть на мальчиков. Я слышал, среди них есть немало достойных бойцов и юных учёных, хотя бы один наверняка западет тебе в душу, — улыбнулся Се Хуэйцин. Главе было уже за семьдесят, но выглядел он едва ли старше Ли Цзинъи, бодро шагая впереди него и размахивая веером.— Я знаю, твои ученики прославят наш орден на долгие годы вперед. Ли Цзинъи, спрятав руки в рукавах, неспешно шёл за главой. Он молчал, но слегка сведенные брови выдавали его недовольство. Он не был готов брать ответственность за детей, тем более готовить их к должности главы ордена. Мальчики от восьми до десяти лет тренировались в стрельбе из лука. Завидев главу и уважаемого старейшину, все тут же сложили руки в приветственном жесте и поклонились. Старейшина Цзяньхун, известный лучник и великий мастер боевых искусств, на время оставивший собственных учеников и помогающий освоиться новеньким, также склонил голову. — Глава, старейшина, приветствую. — Не стоит, старейшина, продолжайте тренировку, — добродушно взмахнул веером Се Хуэйцин. — Мы лишь пришли взглянуть на будущих учеников нашего ордена. Будьте добры, расскажите об их успехах. Кивнув, старейшина Цзяньхун дал знак мальчикам продолжать заниматься и повернулся к главе. — Нет-нет, старейшина, будьте добры рассказать не мне, а старейшине Тяньцзи, — уточнил Се Хуэйцин, заметив, что Цзяньхун не обращает внимания на Ли Цзинъи. — Старейшина желает набрать учеников из числа этих молодых людей. Цзяньхун, едва открыв рот, замер и нехотя повернулся к Ли Цзинъи. Тот незаинтересованно следил за учениками, лишь кивнув старейшине Цзяньхун в знак вежливости. Его отношения с другими старейшинами были прохладными. Уровень навыков других почтенных мастеров был таким же, как у Ли Цзинъи, и это было как поводом для восхищения, так и причиной отстраненности. Все старейшины были как минимум в два раза старше него, и мастерство такого юнца не могло не напугать их. В свою очередь Ли Цзинъи, казалось, не желал ни с кем сближаться. Часть старейшин относилась к нему вежливо, но, чувствуя возмущение от его высокомерия, холодно. Другая же часть относилась с радушием, всегда с ним советуясь, однако отношение старейшины Тяньцзи ко всем было одинаково уважительно и отстраненно. Старейшина Цзяньхун неоднократно вызывал старейшину Тяньцзи на поединок, и каждый раз оканчивался ничьей. Это крайне уязвляло, ведь Ли Цзинъи годился ему в сыновья, однако не уступал по уровню мастерства. Скрипя зубами, наступая на горло своей гордости, Цзяньхун много раз спрашивал, как ему удалось достигнуть такого уровня в столь юном возрасте, и каждый раз он получал в ответ безразличное молчание. — Конечно. Пройдём, Тяньцзи, — учтиво кивнул в ответ Цзяньхун. Ли Цзинъи не собирался всерьёз рассматривать учеников. У него было достаточно дел, а набрать воспитанников он сможет и позже. Но из уважения к Се Хуэйцину он сделает вид, что заинтересован в выборе. — Все юноши в основном являются сыновьями чиновников, некоторые — заклинателей. Обратите внимание на мальчиков, что стоят спереди — у них я заметил особый талант. Отлично развивается золотое ядро, позже получат первосортное оружие. Мальчики позади слабее, но также обладают потенциалом. — Что насчёт их письменных работ? Они уже писали сочинения? — уточнил Ли Цзинъи. — Некоторые мальчики помладше ещё не обучались письму, те, что постарше, уже писали сочинения. Ты можешь попросить их у старейшины Вэньхуа, все хранятся у него. Ли Цзинъи пробежался глазами по всем мальчикам. Всего их было около сорока. С первого взгляда он мог понять, кто из них обладает талантом, кто прилагает огромные усилия и кто ленится раскрывать потенциал. Пройдя немного дальше, он замер. — За что наказано то дитя? — тихо спросил он. В стороне ото всех Ли Цзинъи заметил мальчика в стойке всадника. Он казался меньше и хрупче остальных, от усталости он прикрыл глаза, не переставая дрожать, но сохранял стойку. — Это ребёнок простого солдата, — ответил старейшина Цзяньхун. — Он старше остальных детей, ему уже одиннадцать лет, но у мальчика слабое тело. Едва ли может держать меч в руках, не говоря уже о сложных техниках. Все дети, кроме него, уже освоили базовые стойки, поэтому я приказал ему стоять, пока остальные тренируются. — Если ребёнок не справляется, ему будет нелегко сформировать крепкое золотое ядро. Почему бы не вернуть мальчика к отцу? — Старейшина Вэньхуа остался крайне доволен его сочинением. Он считает этого ребёнка настоящим гением. Не будь у старейшины так много воспитанников, он бы давно забрал его под свое крыло. Мы не желаем терять такой талант, однако если его не сможет учить Вэньхуа, то для остальных старейшин он должен хорошо владеть боевыми искусствами. Впрочем, Тяньцзи, тебе в ученики это дитя не годится, обрати внимание на... — Постойте, — сдержанно прервал Ли Цзинъи, приподняв руку. Он прищурился, внимательнее рассмотрев ребёнка.— Сколько он уже стоит? — Не более десяти минут, — ненадолго задумавшись, ответил старейшина Цзяньхун. Глаза Ли Цзинъи внезапно расширились. Не успел Цзяньхун опомниться, как старейшина Тяньцзи сорвался с места и через мгновение оказался возле ребенка. Одним богам известно, как он заметил состояние мальчика и подоспел как раз вовремя, чтобы подхватить завалившегося набок ребенка. — Цзяньхун, — едва сдерживая гнев, процедил Ли Цзинъи подоспевшему старейшине. Осторожно опустившись на колени и прижимая к себе обессилевшего ребенка, он раздраженно смотрел на Цзяньхуна, не обращая внимание на подбежавшего Се Хуэйцина. — Тебе, блять, не терпелось довести ребёнка до смерти? Десять минут — много даже для опытных практикующих, тело этого дитя не выдержало бы такой нагрузки! — Я... Старейшина, это безобидная стойка, с ней справятся и совсем маленькие дети... Се Хуэйцин, встав на меч, полетел за целителем. Разъяренный Ли Цзинъи уже был готов достать оружие против растерявшегося Цзяньхуна, но мальчик в его руках слабо застонал. Едва справляясь с гневом, Ли Цзинъи заставил себя принять спокойный вид и опустил ладонь на лоб ребёнка. — Потерпи, дитя. Этот старейшина отведет тебя к лекарю. Ребёнок приоткрыл глаза. Его нежные черты лица и болезненный вид могли смягчить сердце любого, кто на него взглянет. Ли Цзинъи утешающе провел рукой по голове ребенка. Мальчик не отрываясь смотрел на старейшину Тяньцзи. Внезапно он приподнял дрожащую руку и потянулся к его волосам. Ошеломленно замерев, Ли Цзинъи смотрел на залитое мягким солнечным светом лицо ребенка и его трясущуюся кисть. Ладонь, не добравшись до волос, остановилась, упала обратно, и мальчик потерял сознание. Ли Цзинъи внимательно посмотрел на мальчика. Потянувшись рукой к своим волосам, он нащупал нежный лепесток яблони. Оглянувшись, он увидел позади себя дерево, осыпающее своими цветами землю. Крепко прижимая к себе ребёнка, он смотрел, как яркое солнце падает на непрестанно кружащие в воздухе розовые лепестки. Но опадут цветы — уйдёт весна. Ли Цзинъи моргнул. Не став дожидаться возвращения Се Хуэйцина с целителем и не обращая внимание на старейшину Цзяньхун, он снял с волос незаметную чёрную ленту, подкинул в воздух и, став на меч, улетел к целителю с ребёнком на руках. Ребёнок остался у целителя на весь остаток дня и ночь. От старейшины Цзяньхун Ли Цзинъи узнал, что его зовут Шэнь Нин, и попросил слуг принести его письменные работы от старейшины Вэньхуа. Просидев со спящим ребёнком весь вечер и тщательно изучив его сочинения, Ли Цзинъи задумался до глубокой ночи, а утром отправился к главе ордена. — Шэнь Нин станет моим учеником, — заявил он. Се Хуэйцин рассмеялся. — Так и знал, что ты выберешь именно его! Как только увидел его в твоих руках, я понял, что иначе и быть не может. Что ж, Тяньцзи, — постукивая закрытым веером по подбородку, Се Хуэйцин ненадолго замолчал. — Я не буду назначать Шэнь Нина преемником. Мальчик очень добр и скромен, место главы — не для него. Воспитай достойного мастера, отныне это твоя главная задача как Учителя. Ли Цзинъи поклонился. Он развернулся, собираясь уходить, но остановился, когда Се Хуэйцин вновь заговорил. — Можешь объяснить, почему именно он? Ли Цзинъи остался стоять к нему спиной, на время задумавшись. Се Хуэйцин решил, что вряд ли старейшина Тяньцзи даст ему ответ. Его мысли — тайна, с которой он не привык делиться. Однако Ли Цзинъи удивил его, проговорив: — Его стиль письма похож на мой. Мне легко будет его наставить и помочь достичь совершенства, — коротко ответив, он поколебался, прежде чем добавить: — В детстве я тоже был слаб телом. Се Хуэйцин хмыкнул. Ли Цзинъи, взмахнув рукавами, больше не стал задерживаться. Рано или поздно ему придётся взять в ученики ещё как минимум одного юношу. Се Хуэйцин не стал назначать Шэнь Нина преемником, однако не освобождал Ли Цзинъи от роли Учителя будущего главы. Неизвестно, кого ему предстоит обучать, но первым делом необходимо сосредоточиться на Шэнь Нине. Шэнь Нин оказался крайне способным и вежливым ребёнком. Первое время Ли Цзинъи решил не обременять его физическими нагрузками, вместо этого сосредоточившись на письме, истории, этикете, талисманах. Шэнь Нин отличался терпением и внимательностью, запоминая каждое слово Учителя и без запинок цитируя священные писания. Он был почтителен не только с Учителем, но и с другими людьми, вызывая умиление и зависть у других старейшин, которым приходилось долго и мучительно обучать детей, прежде чем они становились воспитанными юношами. В свободное от обучения время Ли Цзинъи внимательно следил за своим учеником. Тот всегда словно бы сторонился других детей, сосредоточенно уткнувшись в тексты. Одним летним днем Ли Цзинъи устроился под тенью дерева, полируя меч. Краем глаза он наблюдал за Шэнь Нином, который, опустив ноги в небольшое озеро в отдалении от учебных зданий, заучивал стих. — Нин-Нин! Ли Цзинъи настороженно поднял голову. Неужели его ученик успел завести друзей? К озеру подходили четверо детей. Шэнь Нин не обратил на них внимания, словно бы и не услышал обращения. — Давно тебя не видели. Куда спрятался от нас? — дети окружили Шэнь Нина, сев рядом. Хотя он был старше них, но казался совсем маленьким рядом с крупными мальчиками. Шэнь Нин был хрупким, худощавым ребёнком. В совокупности с нежным разрезом глаз, изящной бледностью, аккуратными чертами лица он мог сойти за маленькую девочку. Безусловно, он был красивым, хотя и болезненным на вид ребенком. Старейшины не раз подчеркивали его утонченность, хваля за внешность, на что Шэнь Нин лишь вежливо кланялся. Ли Цзинъи же ни разу не выделял его внешность, хваля лишь его умственные способности. Вряд ли дитя осознавало свою привлекательность, к тому же бессмертным не пристало обращать внимание на внешнюю красоту. Но как дети относились к сверстникам, если те не были на них похожи? Либо с восхищением и почтением, либо же... — Что наша маленькая шимэй здесь делает? — спросил самый крупный мальчик, обняв Шэнь Нина за плечи, на что другие дети захохотали. Как Ли Цзинъи и думал. Очевидно, другие дети издеваются над его учеником. Он отложил меч в сторону, решив внимательно наблюдать за мальчиками, но пока не вмешиваться. Под тяжестью руки другого мальчика Шэнь Нин пригнулся. Он продолжал сохранять молчание, что сильнее раззадорило детей. — Девочкам нельзя ходить здесь одним, разве шимэй не знает? — ухмыльнулся другой мальчик, закинув руку на плечи Шэнь Нина с другой стороны. Шэнь Нин сохранял спокойный и величественный вид, пытаясь выпрямиться под тяжестью двух рук. Даже если он чувствовал страх или раздражение, он не позволял себе их показать. Мальчики сильнее надавили руками, и Шэнь Нин совсем уткнулся носом в тексты, которые не выпускал из рук. Вскоре детям наскучило его молчание. — Что, язык проглотил? Дай-ка проверю, – протянул один из мальчиков и потянулся рукой к лицу Шэнь Нина. Шэнь Нин впервые показал сопротивление. Он попытался отклониться назад, но мальчики удержали его на месте. Видя приближающуюся руку, он начал мотать головой из стороны в сторону. Под хохот мальчиков рука добралась до его лица. Шэнь Нин отчаянно мотнул головой, и ногти мальчика оставили на его щеке красные полосы. Пытаясь вырваться, он достал ноги из озера и случайно обрызгал водой детей. Те ещё сильнее рассмеялись. — Шимэй очень капризная! Ты знаешь, что девочки так себя не ведут? — Мы, как хорошие старшие братцы, должны научить шимэй правильно себя вести, так? — Да, да! Научим её! Мальчики дергали Шэнь Нина из стороны в сторону. Его одежда растрепалась, лицо покраснело, а из волос выпала шпилька и укатилась в воду. Шэнь Нин проводил ее взглядом с отчаянием в глазах и начал сопротивляться, пинаясь ногами. В руках он осторожно держал бумаги со стихом, прижимая их к груди. Один из мальчиков заметил, что он что-то защищает руками. Наклонившись вперед, он легко вырвал бумаги из его рук. — Нет! — воскликнул Шэнь Нин, и мальчики весело присвистнули. — Так шимэй умеет разговаривать? Мальчик, вырвавший бумаги, пробежался по ним глазами и фыркнул. — Стих? Только и умеешь, что зубрить, а в руках не можешь удержать даже деревянный меч. — Даже девчонки сильнее! — Ни на что не годен. Как ты собрался быть заклинателем? — Почему старейшина выбрал такого слабака? Мы гораздо лучше тебя! Мальчик скривился и, скомкав бумаги, бросил их в воду. Шэнь Нин вскочил на ноги. Его глаза покраснели. Он старался казаться спокойным, но из его глаз уже готовы были брызнуть слезы. Мальчики, видя его выражение лица, расхохотались, едва не хватаясь за животы. — Я... — Шэнь Нин повернулся к ним, вежливо сложив дрожащие руки перед грудью, и произнёс, не глядя на них: — Простите, мне нужно найти Учителя, нужно попросить у него новые экземпляры... Он не успел договорить, как подавился собственными словами от сильного удара коленом в живот. Заслышав из уст Шэнь Нина про старейшину Тяньцзи, мальчики мгновенно переменились лицом. Глядя на скорчившегося на земле Шэнь Нина, они окружили его. — Решил нажаловаться на нас своему Учителю? Только посмей, сопляк! — Лучше преподать ему урок, чтобы точно держал рот на замке! — Точно! Вы двое, держите его! Двое мальчиков рывком подняли Шэнь Нина на ноги, удерживая за руки. Тот, дрожа и сдерживая слезы, смотрел на обидчиков. Потирая руки, другие мальчики приблизились. Внезапно мальчиков ослепил яркий свет. Не успел Шэнь Нин опомниться, как всех детей вокруг него снесло в сторону волной сильного ветра. Все четверо, стоя спиной друг к другу, оказались крепко связаны чёрной лентой. Ли Цзинъи более не смел оставаться в стороне. Его ученик оказался слишком беззащитен перед лицом более сильных сверстников. Сейчас он не только его Учитель, но и единственная опора, поэтому обязан защитить Шэнь Нина. Мальчики, увидев Ли Цзинъи, разом задрожали. — Старейшина... — Идите к своим Учителям. Передайте, что старейшина Тяньцзи позже их навестит. Вечером вас ждёт наказание. Он приподнял руку, и лента, отпустив мальчиков, обвила его кисть. Дети, не задерживаясь, убежали. Вздохнув, Ли Цзинъи повернулся к своему ученику. В какой-то момент не выдержав, мальчик тихо расплакался. Заметив взгляд Учителя, он упал на колени и глубоко поклонился, ударяясь лбом о землю. — Простите, Учитель, я... Этот ученик... Ваши бумаги... Захлебываясь рыданиями, он не смог продолжить. Ли Цзинъи растерянно опустился рядом с ним на колени, ласково погладив голову ученика. — Шэнь Нин, — позвал он со всей мягкостью, на которую только был способен. — Поднимись. Шэнь Нин, задрожав сильнее, покачал головой. — Поднимайся. Больше тебя никто не посмеет тронуть, хорошо? Я отведу тебя к целителю. Ли Цзинъи продолжал гладить его по волосам. Спустя время Шэнь Нин, успокоившись, выпрямился. Он посмотрел на Учителя красными глазами, полными слез. Его одежда и волосы были в беспорядке, лицо — в царапинах. Поджав губы, Ли Цзинъи помог ребёнку встать и повёл к целителю. — Учитель, ваши бумаги... — Не беспокойся об этом, — отмахнулся Ли Цзинъи. — Твою шпильку я достану позже. Шэнь Нин поклонился. Ли Цзинъи ненадолго задумался. — Сегодня можешь отдыхать. С завтрашнего дня я начну обучать тебя боевым искусствам. В том, что сегодня произошло, виноват лишь твой Учитель. Я ошибся, не обучая тебя основам с самого начала. Если подобное ещё раз произойдёт, не бойся дать сдачу. Не начинай драку без повода первым, но всегда защищай себя. Я научу тебя всему, что необходимо. Обучение Шэнь Нина боевым искусствам было нелегким. Он был ловким, но ему не хватало выносливости и силы, поэтому едва они успевали начать тренировку, как Шэнь Нин уже задыхался. Они много медитировали, укрепляя золотое ядро Шэнь Нина, и к зиме мальчику стало легче разбираться в основах. Ли Цзинъи его не торопил, но был требователен и безжалостен, заставляя тренироваться по несколько шичэней в день. Помимо обычных занятий, Ли Цзинъи нередко брал с собой Шэнь Нина на задания. Пока Шэнь Нин плохо владел боевыми искусствами и не имел собственного духовного оружия, он лишь наблюдал со стороны, как Ли Цзинъи расправляется с нечистью. Однако если они не могли быстро найти корень проблемы, Шэнь Нин охотно помогал Ли Цзинъи проанализировать ситуацию и прийти к верному решению, чем вызывал гордость Учителя. Ли Цзинъи был скуп на похвалу, но его одобрительного кивка и едва заметной улыбки было достаточно, чтобы воодушевить ученика. К концу зимы они отправились на задание в одну из ближайших к пику деревень. Местные жители жаловались на шум в заброшенном доме, который ночью мешал спать, а днем пугал детей. Вероятно, к дому оказалась привязана неупокоенная душа бывшего хозяина. Крайне лёгкое задание, обычно его не поручили бы сильнейшему заклинателю пика, но Ли Цзинъи решил взяться за него, чтобы дать Шэнь Нину возможность самостоятельно попрактиковаться в изгнании нечисти. — Началось это не так давно, может, месяц назад, не более, — рассказывал один из местных жителей, поглаживая бороду. – Мы сначала и не обратили внимание. Думали, мало ли какой зверь забежал. Потом начали прислушиваться: днем – двигаются вещи, гремит посуда, ночью – завывания. Вой точно человеческий, но, знаете... пробирает до костей. Однажды ночью моя дочь слышала оттуда детский плач. Можете ее сами спросить, но она утверждает, что слышала плач, причём детский. Откуда бы в заброшенном доме взяться ребёнку? На следующий день мы пошли проверять, смотрим — дом пуст, вещи в беспорядке. А шум всё продолжался. Господа заклинатели, разберитесь с этим домом, уже которую ночь не можем выспаться! — Кем были хозяева дома? — Это была пожилая пара Чэнь. Старик был торговцем, жена вела хозяйство. Хорошие были люди, умерли пару лет назад. Сначала муж, а за ним и жена последовала... — Вы видели, как их хоронили? Как развеивали прах? Мужчина почесал в затылке. — Честно говоря, нет. Я не знаю, кто позаботился об их телах. — Были ли у них дети? — Дети? — мужчина задумался. — Не припомню. Никогда детей не видел. Доченька, подойди сюда! Не помнишь, были ли у стариков Чэнь дети? — Не знаю, отец, — подумав, ответила молодая девушка. — Если они и были, то я их не видела. Ли Цзинъи нахмурился. Шэнь Нин уже начал окидывать взглядом окрестности, попутно запоминая слова местных жителей. Ли Цзинъи, выслушав их, отвел Шэнь Нина в сторону. — Скоро наступит вечер. До этого времени ещё опросим нескольких жителей, а к ночи пойдём осматривать дом. С духами лучше иметь дело, когда люди спят. Сведения остальных людей соответствовали тому, что говорил мужчина. Они узнали, что жену звали Чэнь Сыянь, а мужа — Чэнь Синъюй. Не узнав новой информации, они подошли к дому, когда уже начало темнеть. — Всё ли тебе понятно из того, что ты узнал от людей? — спросил у ученика Ли Цзинъи, прежде чем приступить к осмотру дома. Поколебавшись, Шэнь Нин покачал головой. — Не совсем, Учитель. Если у пары не было ни детей, ни внуков, почему та девушка утверждает, что слышала детский плач? Не мог же в заброшенном доме неожиданно появиться ребенок и наутро пропасть? Это мог быть только дух, но откуда он появился? Конечно, она могла и ошибиться... Либо же соврать... Но что-то не даёт мне покоя. Кусая губы, Шэнь Нин глубоко задумался. Ли Цзинъи одобрительно кивнул. — Не думал ли ты о том, кто их хоронил? Все жители знают, что они мертвы, но никто не участвовал в захоронении. У них не было детей или родственников, так кто же позаботился о телах стариков? Шэнь Нин округлил глаза. — В самом деле, Учитель! Неизвестно, где их тела, но судя по всему, это именно их неупокоенные души находятся в доме. Однако плач ребёнка... — Пока что забудь о нем, — покачал головой Ли Цзинъи. — Кроме той девушки ребенка никто не слышал. Скоро мы и так поймём, чьи души находятся в доме, главное найти способ помочь им обрести покой. Шэнь Нин кивнул, взволнованно переступая с ноги на ногу. Ли Цзинъи утешающе похлопал его по спине. — Не бойся, я буду рядом. Идём. Они перепрыгнули через низкий забор. Трава во дворе была достаточно высокой, но территория казалась пустой, не вызывая подозрений. Дом был неухоженным, но абсолютно целым, словно бы не пустовал более двух лет. Не задерживаясь во дворе, Ли Цзинъи отворил скрипящую дверь, первым заходя в дом. Шэнь Нин последовал за ним. У жителей они одолжили фонарь, который теперь приподнял Шэнь Нин, чтобы лучше рассмотреть обстановку. Едва зайдя в дом, Ли Цзинъи тут же ощутил лёгкий след энергии инь. Нахмурившись, он дал знак ученику стоять на месте, а сам прошёл вперед. Он прислушался к своим внутренним ощущениям, чтобы определить источник тёмной энергии, но она словно была равномерно распределена по дому. — Шэнь Нин, осмотрись тут. Заметишь что-то подозрительное — сразу говори. Шэнь Нин кивнул и прошёл по пустому коридору вперёд, в гостиную. Ли Цзинъи тоже остался в гостиной, но не заострял внимания на отдельных деталях, оставив это ученику, а окидывал взглядом комнату в целом, пытаясь уловить скопление энергии. Что-то во всей истории казалось подозрительным. Должны быть ещё зацепки. Тела стариков, плач ребенка, постоянный шум, энергия инь... Внезапно во дворе послышался шум. Ли Цзинъи прищурился, переглянувшись с Шэнь Нином. — Оставайся здесь, ищи подсказки, — он вытащил из волос шпильку, кинув ученику. — Если появятся духи — не бойся, судя по слабой энергии, они не причинят вред. Если что, кинь в них шпильку, она на время их сдержит. Дав ученику наставления, он бесшумно выпрыгнул в окно, попав на задний двор. Уже совсем стемнело – лишь луна освещала ему путь, пробиваясь из-за облаков. Ли Цзинъи настороженно огляделся. Во дворе он не ощущал присутствия злой энергии. Вокруг было множество домов с людьми, энергию которых он ясно чувствовал, но кроме них – ничего подозрительного. Какую опасность могли представлять местные жители? Внезапно о чем-то подумав, Ли Цзинъи замер. Если вокруг энергия только живых людей, а шум только что был явно во дворе, духи тут ни при чем. Кому взбредет в голову появиться у заброшенного дома ночью, когда вся деревня знает, что здесь работают заклинатели? Пройдя ещё пару шагов, Ли Цзинъи неожиданно расширил глаза. Инстинктивно почувствовав опасность, он пригнулся. Дротик пролетел у него над головой, вонзившись в оконную раму. Ли Цзинъи в мгновение ока снял с волос ленту и превратил в меч. За первым дротиком последовали сразу несколько подряд. Отбивая их мечом, он запрыгнул на крышу дома, стремясь разглядеть нападающего в высоких зарослях. Тот, казалось, понял его намерения и начал активно перемещаться, постоянно меняя траекторию броска. Ли Цзинъи спрыгнул вниз и, пригнувшись, двинулся вперед, одновременно и отбивая дротики, и срезая высокую траву. Неожиданно нападавший перестал бросать дротики. Ли Цзинъи, все ещё прикрываясь мечом, прислушался. Менее опытный человек ни за что не сумел бы разобрать едва слышимый шорох, который раздавался недалеко от забора, но Ли Цзинъи, едва заслышав его, сделал резкий выпад и мгновенно преодолел разделяющее их расстояние. Он был крайне заинтересован в личности нападавшего. Его действия были довольно хаотичны, но тщательно продуманы. Обычный человек, чтобы достичь такого мастерства, должен был день и ночь упорно тренироваться на протяжении не менее трех десятков лет. Те, кто избрал путь бессмертных заклинателей, достигал подобного уровня навыков в пятнадцать-шестнадцать лет. Юному заклинателю незачем на них нападать без причины, обычному человеку – и подавно. Нападавший точно пытался скрыть какую-то тайну, напугав или убив свидетелей. Возможно, он был связан с умершими хозяевами. Стоило Ли Цзинъи приблизиться, как нападавший, словно того и ждал, откатился в сторону. В темноте Ли Цзинъи обладал безупречным зрением, поэтому, несмотря на мельтешения другого человека, он сумел разглядеть очертания его тела. Его зрачки внезапно сузились. Ребёнок? Ли Цзинъи ещё не успел ничего осознать, как ребёнок, перекатившись несколько раз, запрыгнул на окно, скрываясь в доме. Лицо Ли Цзинъи тут же помрачнело, и он мгновенно двинулся в ту же сторону. Хотя нападавший – ребёнок, его уровень мастерства достаточно высок, чтобы он причинил вред его ученику. Влетев в дом, он сразу же нашёл взглядом Шэнь Нина и, очутившись возле него, крепко прижал к себе. Он замер, прислушиваясь. На удивление, в доме стояла полнейшая тишина. Могло показаться, что кроме них двоих спокойствие дома никто не нарушал. Однако Ли Цзинъи, прикрыв глаза для концентрации, ощутил в доме присутствие ещё одной живой души. Шэнь Нин растерянно моргнул, прижимая к себе фонарь. — Учитель? Едва он открыл рот, как с дальнего конца дома послышался шум. Подхватив Шэнь Нина, Ли Цзинъи помчался туда, успев заметить спрыгнувшую с окна тень. Ребёнок оказался крайне быстр. Преследуя его, Ли Цзинъи решил попутно расспросить ученика о зацепках в доме. — Что успел найти? — Учитель, — начал Шэнь Нин, цепляясь за одежду Ли Цзинъи, чтобы не соскользнуть, и решив не задавать лишних вопросов. — В доме очень много картин. Вся гостиная уставлена ими. Полагаю, Чэнь Сыянь была художницей. Хотя почему никто из жителей этого не упомянул? Она рисовала втайне? Ребенок, перепрыгнув через калитку, побежал между домами. Он бросил назад ещё несколько дротиков, которые Ли Цзинъи спокойно отбил. Внезапно подумав о чем-то, Ли Цзинъи пригляделся к мечу. Как он и думал, с него капала еле заметная жидкость — дротики были насквозь пропитаны ядом. — Шэнь Нин, я полагаю, что девушка действительно слышала плач ребёнка. Однако... чувствовал ли ты в доме энергию инь? Шэнь Нин нахмурился. — Очень слабо. Словно она была в доме, но... — неожиданно Шэнь Нин замолчал, быстро складывая в уме имеющиеся факты. Тем временем Ли Цзинъи, стряхнув с меча яд, запрыгнул на него, быстро набирая высоту. Ему надоело играть с ребёнком в кошки-мышки. Однако, взлетев и осмотревшись, он не заметил ни единого следа ребёнка. — Учитель! — неожиданно взволнованно воскликнул Шэнь Нин. — Учитель, я понял! Вероятно, в доме есть потайная комната. Нет, подвал. Подвал — источник тёмной энергии, поэтому в доме она так слабо ощущается и словно бы распространена по всей территории. Но... Ах, точно! Картины — ключ к подвалу. На алтаре в гостиной хаотично расположены картины, но если их поставить в правильном порядке — с одной стороны — портреты Чэнь Сыянь, с другой — Чэнь Синъюя, — то это может иметь смысл... Заметив, что Ли Цзинъи остановился, Шэнь Нин замолчал. — Где он? Ли Цзинъи хмыкнул. — Уже вернулся в дом. Шэнь Нин удивился. — Он похож на моего ровесника. Неужели он принадлежит к какой-то секте, если обладает такой быстротой и ловкостью? Ли Цзинъи покачал головой. Будь мальчик частью секты, он не стал бы скитаться по заброшенным домам. Ли Цзинъи направил меч обратно к дому, уверенный, что ребёнок больше не сбежит. Что касается картин в доме... Ему будет достаточно одного взгляда на них, чтобы понять, был ли его ученик прав. Но он знал, что Шэнь Нин был крайне близок к разгадке. У Ли Цзинъи была догадка касательно того, что происходит в доме, но сперва необходимо опросить мальчика. Прибыв, он опустил Шэнь Нина на землю и превратил меч в ленту, спрятав ее на запястье. Пока он окидывал взглядом двор, Шэнь Нин уже зашёл в дом. Не найдя во дворе ничего подозрительного, он последовал за учеником. Не успел Шэнь Нин переступить порог гостиной, как к его шее был приставлен нож. — Двинетесь вперед — перережу ему горло. Ли Цзинъи остановился, равнодушно глядя в глаза мальчику. На вид это был ничем не примечательный бродячий ребёнок. Его длинные волосы были спутаны, закрывая часть лица, но в слабом свете фонаря из рук Шэнь Нина его глаза, наполненные безразличием, холодно блестели. Его телосложение было таким же худощавым, как у Шэнь Нина, но он был как минимум на полголовы выше. В темноте комнаты чёрная лента, как змея, незаметно проскользила по полу и мгновенно выбила из рук мальчика нож, застав его врасплох. Шэнь Нин тут же отпрыгнул к Учителю, а ошарашенный мальчик попытался скрыться, но лента, настигнув его, связала и повалила на пол. На мгновение комната погрузилась в тишину. Ли Цзинъи и Шэнь Нин приблизились к ребёнку. Мальчик не предпринимал попыток вырваться, видимо, осознавая, что наткнулся на сильных противников. Смотря в потолок, он неожиданно рассмеялся. — Господа заклинатели, мне очень стыдно за своё поведение. Можете меня, пожалуйста, отпустить? Клянусь, у меня больше нет с собой оружия! Ли Цзинъи едва заметно шевельнул пальцем, и кончик ленты начал ощупывать одежду мальчика. Через мгновение на полу рядом с ним образовалась целая куча из дротиков, кинжалов и острых палок. Мальчик угрюмо замолчал. Не говоря ни слова, он перевернулся на живот и начал, как гусеница, ползти в противоположную от них сторону. Ли Цзинъи недоуменно смотрел ему вслед. — Дитя, мы причиним тебе вред только в том случае, если ты продолжишь нападать. Дашь ответы на наши вопросы, и будешь свободен. Мальчик в ответ усмехнулся. — Давайте вы меня отпустите, и мы разойдемся по своим делам. Мне нечего вам сообщить. — Боюсь, это невозможно. И ты это понимаешь. Шум в доме вынудил жителей деревни обратиться к заклинателям пика Чанъэ, и ты, смею полагать, играешь определённую роль в этом деле. — Пик Чанъэ? Неужели он так близко...— пробормотал ребёнок, подползая к стене. Неловко двигаясь, он попытался сесть. Двинув пальцем, Ли Цзинъи лентой помог ему принять сидячее положение. Теперь он мог внимательнее рассмотреть оборванца. В потрепанной одежде, полностью связанный он глядел на них настолько равнодушно, что, казалось, собственная судьба его совсем не волновала. На вид ему было не более одиннадцати лет. Острые скулы и худоба свидетельствовали о нищенском образе жизни. Откуда же у него такой высокий уровень мастерства? Есть ли у мальчика Учитель и кто его родители? Заметив его внимательный взгляд, мальчик ухмыльнулся. — Будете меня опрашивать, господин заклинатель, или я могу ползти дальше? Подумав, Ли Цзинъи похлопал по плечу Шэнь Нина. — Опроси его. Я пока осмотрюсь. Здесь все не так просто. Мальчик — их главная зацепка, но за ним есть что-то большее. Серьёзно кивнув, Шэнь Нин повернулся к мальчику, сложил руки у груди и вежливо поклонился. Мальчик безучастно пробежался по нему взглядом. — Могу я узнать твоё имя? Ребенок с интересом склонил голову набок. — А если я вам совру? — Шуймянь все равно почувствует ложь, — отстраненно ответил Ли Цзинъи, расхаживая по гостиной. Картины были не только у алтаря, но и на каждой стене. С левой стороны были портреты Чэнь Сыянь, с правой — Чэнь Синъюя. — Шуймянь — это лента? Где-то я это слышал... — пробормотал мальчик. Ли Цзинъи кинул на него взгляд. Все заклинатели знают Шуймянь старейшины Тяньцзи. Обычные люди могли слышать о нем, но никто не вдавался в подробности. Будь мальчик связан с какой-либо сектой, он сразу же его узнал. Подумав, ребенок пожал плечами. — Моё имя все равно вам ни о чем не скажет. Хэ Цзинь. — Хэ Цзинь, — кивнул Шэнь Нин, продолжив. — Почему ты предпринял попытку нападения на нас? Почему оказался в заброшенном доме? Хэ Цзинь отвёл от него взгляд, уставившись в стену. — Вы бы лишили меня крова. Обычно я брожу из дома в дом, живя в сараях или заброшенных зданиях, до тех пор, пока меня оттуда не гонят метлой. Такого, как я, никто всерьёз не приютит, а детям нормальную работу не дадут. Остаётся два пути: либо в бордель, либо жить как свинья, — тут он весело хохотнул. — Как видите, я выбрал второй вариант. Обосновался в этом доме месяца два назад, с тех пор и живу. — Твоя семья?.. — Умерли, — не вдаваясь в подробности, коротко ответил Хэ Цзинь. Шэнь Нин сочувственно кивнул. Внезапно о чём-то догадавшись, он нахмурился. — Это ведь ты создавал шум на протяжении месяца, пугая жителей? Хэ Цзинь утвердительно промычал. — Пока я тут жил, дом никто не трогал, но месяц назад на рынке пошёл слух, что его хотят перестроить, — Хэ Цзинь помрачнел. — Пожалуй, из всех мест, где мне пришлось побывать, это — наиболее удобное. Хотя бы похоже на жилье, а не на место для выпаса скота. Люди всегда боялись духов, поэтому я решил их припугнуть, чтобы не совались. Что ж, почти сработало. Шэнь Нин приподнял брови, едва скрывая удивление от чужой глупости. Ли Цзинъи мог понять его изумление. Его ученик был крайне дальновиден, всегда думая о последствиях своих действий, поэтому такая импульсивность и безрассудность застали его врасплох. Хэ Цзинь был сильным и ловким, как хищный зверь, но до нелепого наивным. В глазах Шэнь Нина он сразу превратился в глупого недоношенного щенка. — Учитель, давно вы всё поняли? – повернулся к Ли Цзинъи Шэнь Нин. — Давно. Все вещи в пыли, однако пол, на котором можно спать, кристально чист. Духи не стали бы мыть за собой полы, значит, в доме какое-то время обитал человек. Какое-то время все в задумчивости молчали. Они нашли источник шума, который беспокоил жителей, однако откуда в доме энергия инь? Ли Цзинъи ещё раз внимательно осмотрел картины. Все они были однотипны – обычные портреты мужчины и женщины. Картины на алтаре, как и отмечал Шэнь Нин, были в беспорядке, и Ли Цзинъи даже догадывался, кто его навёл. Он повернулся к Хэ Цзиню. — Поменьше кусайся, как бешеный пёс, и научись использовать человеческий язык. Необязательно было на нас нападать, лишь прибавил ненужных хлопот, — он приподнял руку, и Шуймянь, отпустив мальчика, обвила его запястье. — Иди сюда, дитя. Поднявшись с пола, Хэ Цзинь послушно приблизился. Ли Цзинъи кончиками пальцем коснулся его живота. Прислушавшись, он не мог не удивиться, хотя и подтвердил свою догадку. У мальчика формировалось золотое ядро, причём довольно крепкое. Он точно не принадлежал к какой-либо духовной школе, так кто же его наставлял? — Пока ты здесь жил, ты чувствовал присутствие странной энергии? Его слова развеселили мальчика. — Шутите? Я похож на заклинателя? — видя, что Ли Цзинъи серьёзен, он слегка задумался. — Возможно, в какой-то момент здесь стало менее уютно. — С тех пор, как ты тронул картины? — вмешался Шэнь Нин. Хэ Цзинь кинул на него быстрый взгляд и, недолго думая, кивнул. — Шэнь Нин, ты помнишь, о чем мы говорили, прежде чем зайти в дом? — Во-первых, плач ребенка, — тут же ответил ученик. — Но ребенка мы уже нашли. Они невольно посмотрели на Хэ Цзиня. Заметив их взгляды, Хэ Цзинь сразу покраснел. — Это... Всё не так! Чтобы я — плакать? Что за бред ты несёшь? Я не... Это... — Хэ Цзинь, весь красный от смущения, видя их безразличные лица на его оправдания, надулся и отвернулся. — Во-вторых, тела стариков Чэнь, — продолжил Шэнь Нин. — Все верно, — кивнул Ли Цзинъи. — Тёмная энергия как-то с этим связана? — пробормотал Шэнь Нин, приближаясь к алтарю. Ли Цзинъи встал позади него, позволяя расставить картины в нужном порядке. — Веселитесь с духами? — будучи все ещё обиженным, лениво поинтересовался Хэ Цзинь, появляясь рядом. Бросив на него взгляд, Ли Цзинъи заметил в его руках ржавый меч. — Я же сказал тебе не кусаться. — У вас есть оружие, у меня есть оружие. Это честно, да? — проговорил Хэ Цзинь. Помолчав мгновение, он, усмехнувшись и кивнув на меч, совершенно бесстыдно добавил: — Да и взгляните на эту развалюху. Считайте, я в наморднике. Решив не обращать на него внимание, Ли Цзинъи сосредоточился на своем ученике. Шэнь Нин расставил портреты Чэнь Сыянь с левой стороны, а Чэнь Синъюя — с правой, и огляделся. — Ничего не открылось? — задумчиво пробормотал он. — Следуя концепции Инь и Ян, сейчас ты создал равновесие и гармонию. Возможно, чтобы открыть вход, нужно привнести дисбаланс в Начало. Шэнь Нин задумчиво кивнул и поменял местами два портрета по центру, чтобы Чэнь Сыянь была ближе к правой стороне, а Чэнь Синъюй – к левой. Ничего не изменилось. Шэнь Нин вернул картины на прежнее место. — Тогда... Ли Цзинъи и Шэнь Нин одновременно посмотрели на противоположную стену, где точно так же висели картины. Не медля, Ли Цзинъи подошёл к стене и поменял центральные картины местами. Баланс был нарушен. Послышался скрип, а за ним сдавленный вскрик Шэнь Нина и громкое «какого черта!» Хэ Цзиня. Ли Цзинъи резко обернулся. На том месте, где только что стояли его ученик и мальчишка, теперь зияла пустота. Ли Цзинъи мгновенно оказался у образовавшейся дыры. Вниз вела небольшая лестница, но мальчики, минуя ее, приземлились на... гроб. — Свали, — грубо спихнул с себя Хэ Цзинь упавшего на него Шэнь Нина. Скатившись с Хэ Цзиня, Шэнь Нин ударился плечом о второй гроб. Фонарь, который он не выпускал из рук, чудом уцелел, и Шэнь Нин отставил его в сторону, с интересом рассматривая гробы. Ли Цзинъи спрыгнул следом. Из подвала мигом хлынула удушающая темная энергия. Хватило одного взгляда, чтобы зрачки Ли Цзинъи тревожно сузились. На полу были нарисованы кровавые метки, символизирующие технику воскрешения из мёртвых. Символика Инь-Ян в доме поддерживала духовный баланс в подвале, но Хэ Цзинь нарушил его, перемешав картины. Теперь же они, ненадолго вернув порядок, вновь его нарушили, открыв подвал. Крышки гроба задрожали. Шэнь Нин о чем-то догадался. — Учитель, это... Ли Цзинъи двинулся вперед и схватил детей за шкирку, но было поздно. Крышки упали, и из гробов с громким рычанием поднялись двое мертвецов. Двигались они молниеносно, и не успел Ли Цзинъи моргнуть, как мертвецы оказались перед ним. Не церемонясь, он пинком отшвырнул детей к лестнице и с помощью Шуймянь волной ветра отправил мертвецов в дальний конец подвала. В один прыжок он преодолел разделяющее их расстояние, намереваясь связать мертвецов, но труп, который раньше был Чэнь Синъюем, оказался слишком быстр, двинувшись к мальчикам. Стиснув зубы, Ли Цзинъи превратил ленту в меч и пригвоздил труп Чэнь Сыянь к стене. — Шэнь Нин! — встревоженно воскликнул он. Шэнь Нин, видя приближающегося мертвеца, попятился, выставив перед собой шпильку, которую дал ему Учитель. Мертвецы – пустяк для заклинателей, но физических способностей Шэнь Нина едва хватало на то, чтобы защитить себя перед сверстниками. Ходячему мертвецу ничего не стоило загрызть его. Неожиданно перед его взором появилась спина Хэ Цзиня. Не колеблясь, он вонзил свой ржавый меч в мертвеца. С громким ревом, заглушая злобное рычание мертвецов, он пинком отправил его на пол. Сильнее надавив на меч, он попытался пригвоздить мертвеца к полу, но тот, дергая конечностями, снес Хэ Цзиня с ног, отшвырнув к Шэнь Нину. Едва мертвец вскочил на ноги, как Ли Цзинъи, таща на Шуймяне труп рычащей и дергающейся Чэнь Сыянь, схватил ржавую рукоять меча Хэ Цзиня и потянул на себя. Теперь он удерживал на мечах двоих мертвецов, нанизанных, точно мясо на вертеле. Без возможности превратить Шуймянь в ленту, он мог только пригвоздить их к стене и крепко удерживать. — Шэнь Нин, ищи способ закрыть подвал изнутри! — крикнул Ли Цзинъи. Если они закроют подвал, картины вернутся на место, что мгновенно воссоздаст порядок. Шэнь Нин вскочил, лихорадочно осматривая подвал. Хэ Цзинь за его спиной судорожно закашлялся — отлетев от мертвеца, он больно ударился спиной о стену. Никаких видимых зацепок, как в гостиной, не было. Должно быть, в подвале был скрытый механизм. Шэнь Нин оглянулся на лестницу, заметив под ней небольшое углубление. Опустившись на колени, он потянулся рукой под лестницу, нащупав что-то круглое. Нажать не получалось, как и прокрутить — механизм за пару лет успел заржаветь. Шэнь Нин порвал рукав ханьфу, замотал в кусок ткани руку и, покраснев от усилия, попытался сдвинуть рычаг с места. Неожиданно его толкнули в бок. — Отойди. Хэ Цзинь отпихнул Шэнь Нина в сторону, а сам пролез рукой под лестницей. Выхватив кусок ткани из рук Шэнь Нина, он нащупал рычаг и, зарычав сквозь стиснутые зубы, начал его поворачивать. Ещё раз разорвав рукав ханьфу, Шэнь Нин опустился рядом с ним, протянул завернутую в ткань руку и начал помогать. Ли Цзинъи надоело возиться с озверевшими мертвецами. Раздраженно нахмурившись, он рывком оторвал их от стены, повернул друг к другу спинами и приблизил, пронзая выходящими с противоположных сторон лезвиями мечей. Оба мертвеца оказались нанизаны на два меча. Спокойно вырвав из них Шуймянь, Ли Цзинъи оставил их висеть на ржавом мече Хэ Цзиня, как бараний шашлык. Подкинув меч и превратив его в ленту, он наконец связал мертвецов. В этот момент Хэ Цзинь и Шэнь Нин, повернув рычаг в последний раз, закрыли подвал. Стоило балансу восстановиться, как мертвецы перестали дёргаться и вырываться, обмякнув и осев на пол. Хэ Цзинь присел у стены, восстанавливая дыхание, а Шэнь Нин без сил повалился на пол. Ли Цзинъи обошёл подвал, внимательно рассматривая густую чёрную кровь мертвецов. Помня о самом главном, он подошёл к гробам и сел возле них в позе лотоса. Как только Ли Цзинъи опустился рядом с гробами, из них вылетели небольшие сгустки света, постепенно становясь всё больше и формируя человеческий вид. Испугавшись, Шэнь Нин кинул в них шпильку, которая, превратившись в клетку, заточила души двух умерших стариков. Решив, что это не помешает, Ли Цзинъи не стал ее убирать. Души выглядели точь-в-точь, как на портретах. Однако казались они крайне опечаленными — Чэнь Синъюй растерянно смотрел на свою жену, а Чэнь Сыянь, спрятав лицо в ладонях, громко плакала. — Шэнь Нин, подойди, — позвал Ли Цзинъи. Шэнь Нин сел рядом с Учителем в такой же позе лотоса. Хэ Цзинь, заинтересованно глядя на души, упал на пол рядом с ними. — Мы уже не раз встречались с душами по. Их души хунь давно отправились на небо. Перед нами — их неразумные части, отвечающие за физиологические процессы. Как мышечная память спустя время не позволяет нам забыть определённые техники, так сейчас мы можем услышать от них воспоминания. — И что же вы собираетесь делать с душами по после того, как поболтаете? — поинтересовался Хэ Цзинь. Ли Цзинъи посмотрел на него краем глаза. Мальчик давно мог сбежать от них ещё в тот момент, как его отпустила Шуймянь, но вместо этого вместе с ними отбивался от мертвецов и теперь проявляет неподдельный интерес к душам умерших. Вкупе с его знанием боевых искусств и золотым ядром, Ли Цзинъи не мог не задуматься: если мальчишку усмирить, захочет ли он присоединиться к пику Чанъэ? — Поговорить с ними не выйдет, — тихо ответил Шэнь Нин вместо Учителя. — Нас нет в их воспоминаниях. Мы лишь увидим то, что было до их смерти. После погребения их души рассеются. — Будете их хоронить? — Сожжем. Старушка Чэнь перестала плакать. Чэнь Синъюй печально на неё взглянул. — Дорогая, что ты сделала? Чэнь Сыянь отстраненно смотрела в пустоту, не слыша мужа. Она заговорила тихим голосом: — Чэнь Синъюй, мы ведь всегда хотели стать бессмертными. Почему ты отказался от нашей мечты? Я посвятила ей всю жизнь... А ты и не догадывался. Шэнь Нин внимательнее осмотрелся кругом, начиная осознавать, что произошло со стариками. Ли Цзинъи, давно всё поняв, слушал вполуха. Один Хэ Цзинь растерянно моргал, не до конца понимая суть происходящего. — Я всегда стеснялась рисовать, хотя ты любил этот дар во мне, — продолжала Чэнь Сыянь. — Знал бы ты, сколько портретов было от тебя спрятано. В конце концов я нашла им применение. Если судьба не наградила нас способностями к совершенствованию, мы могли обрести бессмертие только после смерти. Глаза Чэнь Сыянь вновь наполнились слезами. — Пока ты торговал, я втайне покупала книги о достижении бессмертия. Только в одной из них упоминалась техника, которая была мне по силам. Нам стоило лишь умереть, и баланс энергии Инь-Ян вокруг нас, а также метки воскрешения удержали бы наши души в телах. Мы открыли бы глаза и стали вечны. Как мечтали в детстве, помнишь? Подолгу лежа во дворе твоего дома, держались за руки и представляли, как будем целую вечность бродить по свету, избавляя людей от нечисти. Мы никогда не имели возможности сформировать золотое ядро, но придумывали тысячи других способов, как нам овладеть духовными техниками. Рука об руку. Бесконечно. Чэнь Сыянь задрожала, прикрыв руками лицо. Некоторое время она молчала, всхлипывая, а затем воскликнула: — Как я была глупа! Всю жизнь ослеплена несбыточной мечтой, когда следовало ценить крупицы того времени рядом с тобой, что я имела. И только сейчас, лежа в гробу, когда яд вот-вот заберёт мою жизнь, я понимаю, почему ты назвал нашу мечту детской забавой. Я жалею, что мало с тобой разговаривала, мало обнимала, скрывала свои дела... Дорогой, ты ведь всегда обижался, но молчал. Наверняка думал, что я тебя разлюбила, да? — она хмыкнула. — Но с каждым днем я любила тебя все больше. И делала все возможное, чтобы любовь к тебе растянулась на целую вечность. Стоило мне лечь в гроб, как я поняла, что никакая техника не поможет смертным старикам обрести бессмертие. Теперь наши тела не обретут покой даже после смерти. Будет к лучшему, если мы мирно сгнием в подвале нашего дома, и никто нас не заметит... — Дорогая, что ты сделала? Чэнь Синъюй не слышал, о чем говорила его жена. Он внимательно смотрел на неё, пока она говорила, но стоило ей замолчать, как он повторил свой вопрос. Всё прояснилось, и подвал погрузился в тишину. Спустя некоторое время Чэнь Сыянь вновь горько заплакала, Чэнь Синъюй задал вопрос, и старушка начала свою речь. Ли Цзинъи повернулся к своему ученику. — Ты все понял? — тихо спросил он. — Да, — ответил Шэнь Нин. Его глаза были наполнены печалью. — Нет, — вмешался Хэ Цзинь, появившись прямо перед Ли Цзинъи. — Что такого сделала эта старуха, что их трупы чуть не загрызли нас до смерти? Ли Цзинъи смирил его равнодушным взглядом. — Сам же сказал, что на заклинателя даже не похож, так зачем тебе это знать? Лучше открой подвал. Хэ Цзинь надулся, но послушно направился к лестнице. Шэнь Нин встревоженно посмотрел на Учителя. — Но мертвецы... — Больше они не будут нападать, — задумчиво ответил Ли Цзинъи.— Поднимайся с этим мальчишкой в дом и жди меня во дворе. Хэ Цзинь открыл подвал и вместе с Шэнь Нином поднялся наверх. Не говоря ни слова, Шэнь Нин выпрыгнул из окна на задний двор. Подняв голову, он уставился на звезды, чувствуя глубокую скорбь. Хэ Цзинь последовал за ним. Став рядом и проследив за взглядом Шэнь Нина, он тоже посмотрел на звезды, но не найдя на небе ничего интересного, он уставился на мальчика. — Объяснишь, что произошло? Луна освещала нежный профиль Шэнь Нина. Звезды отражались в его темных глазах, напоминая морскую гладь в ночи. — Далеко не каждый человек наделён потенциалом развить золотое ядро. Чэнь Синъюй и Чэнь Сыянь с детства грезили о вечности, но он давно оставил мечту позади, а она всю жизнь не теряла надежды. На рынке любой может приобрести книги по совершенствованию тела и духа, впрочем, для многих они будут все равно бесполезны. Чэнь Сыянь узнала о технике воскрешения. Провести ее могут лишь опытные заклинатели, возможно, даже мой Учитель не сможет ее осуществить, что уж говорить о простой женщине. Когда ее муж умер, она подготовила гробы, начертила кровью метки в подвале, а также создала баланс Инь-Ян с помощью картин, который не позволил бы их телам наполниться злобной энергией. Предполагалось, что после их смерти техника подействует, души хунь останутся в телах, и, воскреснув, они бы стали жить вечно. Но Чэнь Сыянь, выпив яд, чтобы последовать за мужем, осознала, что все надежды были пустыми. Она умерла, сожалея о впустую потраченной жизни. Спустя два года в их доме появился ты. Чтобы напугать жителей деревни, ты разгромил алтарь и перемешал картины. Дисбаланс привёл с тому, что их тела наполнились злобной энергией. Когда я расставил картины в правильном порядке, было уже поздно. Они превратились в демонов, которых мы увидели, открыв подвал. Шэнь Нин замолчал. Обдумывая собственные слова, он неожиданно мягко улыбнулся. — Надеюсь, в следующей жизни Чэнь Синъюй и Чэнь Сыянь найдут друг друга и получат возможность совершенствоваться вместе. Все то время, что Шэнь Нин говорил, Хэ Цзинь не отводил от него взгляд, сосредоточенно слушая. Некоторое время подумав, он усмехнулся. — Старуха сама во всем виновата. Надо было думать, прежде чем довериться какой-то книжонке. Услышав из уст Хэ Цзиня про «думать», Шэнь Нин презрительно на него покосился. Хэ Цзинь громко рассмеялся. — Но ты, черт возьми, прав, — как и Шэнь Нин, он взглянул на сверкающие звезды. — Они найдут друг друга. Должны найти. Ли Цзинъи, держа горшок со смешанным прахом стариков, появился позади них. Встав рядом с учеником, он взмахнул рукой и развеял прах по ветру. Трое людей, наблюдая за танцующими в воздухе пылинками, верили в благополучное перерождение двух душ с неудавшимися судьбами. Хэ Цзинь повернулся к Ли Цзинъи и Шэнь Нину, вежливо сложил руки и поклонился. С весёлой улыбкой на губах он сказал: — Приятно было провести с вами вечер! Что ж, бывайте. Если судьба будет к нам благосклонна, ещё свидимся. Он повернулся, собираясь уходить. — Дитя. Кто наставлял тебя в боевых искусствах? — спросил Ли Цзинъи. Хэ Цзинь удивлённо обернулся. — Наставлял? Никто. Я украл на рынке какую-то книжонку по самосовершенствованию и с ее помощью тренировался. Знаете ли, иным образом выжить на улице трудновато. — Откуда у тебя меч? — Украл. — Остальное оружие? — Украл, — ухмыльнулся Хэ Цзинь. — Что, я настолько хорош? Удивительно. У ребёнка не было ни семьи, ни наставника, однако он сражался как молодой заклинатель, умело пользуясь оружием и контролируя свое тело. — Хэ Цзинь, желаешь ли ты присоединиться к ордену заклинателей пика Чанъэ? — серьёзно спросил Ли Цзинъи. Улыбка на лице Хэ Цзиня застыла. Осознав смысл слов, он неверяще приоткрыл рот, затем закрыл его. Вновь растерянно открыл, но, не сумев вымолвить ни слова, опять закрыл. Ли Цзинъи подошёл к нему поближе. — Будешь обучаться вместе с другими заклинателями боевым искусствам и письму, идя по тропе бессмертия. Твоё обучение беру на себя я, старейшина Тяньцзи. — Старейшина Тяньцзи?! — воскликнул Хэ Цзинь, едва не подпрыгнув на месте. — Тот самый старейшина Тяньцзи? Ли Цзинъи? Вы шутите? Ли Цзинъи невыразительно на него посмотрел. — Ты согласен? Хэ Цзинь озадаченно смотрел на него в ответ, обдумывая. Неожиданно он расхохотался, запрокинув голову. В лунном свете хохочущий мальчик казался совсем маленьким. Его черты лица были несколько грубее, чем у Шэнь Нина, а телосложение – крепче. В одежде, которая больше походила на лохмотья, со спутанными волосами и пятнами грязи по всему телу, он мог вызвать жалость. Судьба лишила мальчика родни и дома, но наделила впечатляющей силой и решимостью. Однако смеясь под светом луны, он выглядел обычным ребёнком, которому не ведомы трудности жизни. Нахохотавшись, он насмешливо взглянул на Ли Цзинъи. — Раз вы в самом деле старейшина Тяньцзи, осмелитесь ли принять мой вызов и сразиться? Ли Цзинъи окинул бесстрастным взглядом мальчика, рискнувшего проявить такую дерзость перед одним из сильнейших заклинателей, и едва заметно пожал плечами. — Шэнь Нин, принеси его меч. Хэ Цзинь нахмурился. — Эй! Вы видели эту ржавчину? Это будет нечестно! — Твоим мечом буду сражаться я, — спокойно ответил Ли Цзинъи. — Можешь взять Шуймянь. Превратив ленту в меч, он кинул его опешившему Хэ Цзиню. Взвесив меч в руке, он довольно прищурился. Принеся ржавый меч Учителю, Шэнь Нин с нечитаемым выражением лица отошёл в сторону, приготовившись наблюдать за сражением. Ли Цзинъи и Хэ Цзинь отошли подальше от дома и приблизились друг к другу. С усмешкой Хэ Цзинь покрутил меч в руке. Внезапно он сделал резкий выпад, целясь в грудь Ли Цзинъи, но неожиданно двинулся вбок и мгновенно оказался за его спиной. Не поведясь на его уловку, Ли Цзинъи повернулся и заблокировал нацелившийся на него меч. Под напором Шуймянь ржавый меч завибрировал, но без лишних усилий отбил атаку Хэ Цзиня. Они обменялись несколькими ударами, после чего Хэ Цзинь отпрыгнул назад. Хэ Цзинь слегка отшагнул и решительно оттолкнулся ногами от земли, с криком готовясь обрушить занесенный Шуймянь на его владельца. Ли Цзинъи, не моргнув и глазом, выставил меч, заблокировав Шуймянь, и резко двинул рукой. Не успев этого осознать, Хэ Цзинь упал на землю, и меч Ли Цзинъи оказался прижат к его шее. Даже не запыхавшись, Хэ Цзинь лишь оскалился. — Я только разминался! Давайте ещё! Ли Цзинъи послушно убрал меч от его шеи. Хэ Цзинь тут же вскочил на ноги и бросился на него. Не прошло и нескольких секунд, как он вновь оказался на земле. — Ещё! Продержавшись на этот раз целую минуту, Хэ Цзинь вновь оказался с прижатым к шее ржавым мечом. С рыком он потребовал «ещё!». Шэнь Нин невозмутимо наблюдал, как Хэ Цзинь, имея при себе мощное духовное оружие, раз за разом оказывался прижат к земле едва не разваливающейся железякой. В руках его Учителя даже травинка могла стать сильным оружием. Наконец, Хэ Цзинь выдохся. Раскинувшись на земле, он взглянул на звездное небо с крайне довольным выражением лица. Несмотря на многочисленные поражения, он вновь счастливо захохотал. — Угораздило же наткнуться на таких людей, — издав последний смешок, Хэ Цзинь успокоился. Серьёзно посмотрев на Ли Цзинъи, он встал и поклонился. — Старейшина Тяньцзи, прошу принять меня в ученики! Ли Цзинъи кивнул и призвал Шуймянь в виде ленты обратно, пряча руки в рукавах. — Отныне ты ученик пика Чанъэ. Утром представлю тебя главе, а сейчас возвращаемся, — Ли Цзинъи прошел вперед, покидая территорию дома Чэнь. — Шэнь Нин теперь твой шисюн, можешь обращаться к нему за советом. Хэ Цзинь хихикнул. — Шисюн? Ваш ученик выглядит раза в два меня младше. — Мне двенадцать, — лаконично ответил Шэнь Нин. Хэ Цзинь подавился собственными смехом. — Мне весной одиннадцать... Какое-то время все трое шли молча. Когда они подходили к пику, Хэ Цзинь внезапно выпрыгнул вперед, перегородив Ли Цзинъи дорогу. — Получается, вы теперь мой Учитель? — весело сказал он и широко улыбнулся. Ли Цзинъи замер. Улыбка мальчика была до того невинной и искренней, что он растерялся. У мальчика были небольшие клыки, которые делали его похожим на маленького потерянного зверька, неожиданно нашедшего себе дом. На лоб Хэ Цзиня упало что-то влажное. Недоуменно подняв голову к небу, он пробормотал: — Какого черта снег? Ли Цзинъи смотрел на кружащие в воздухе белоснежные хлопья. Хэ Цзинь, сперва удивившись, вдруг улыбнулся ещё шире и, раскрыв руки ладонями вверх, начал ловить снег. Шэнь Нин за его спиной удрученно вздохнул. Когда Ли Цзинъи встретил Шэнь Нина, светило яркое солнце, и за спиной мальчика падали с деревьев розовые яблоневые цветы. Когда он встретил Хэ Цзиня, мальчишка был окружён лунным светом, звезды блестели в его глазах, а снег падал с неба, осыпая его белоснежными хлопьями. Его ученики такие разные, но оба теперь находятся под его защитой. Им, находящимся в отдалении друг от друга, судьбой была предначертана эта встреча. Вернувшись на пик Чанъэ, Ли Цзинъи отправил Шэнь Нина отдыхать, а сам направился с Хэ Цзинем на горячие источники, чтобы привести его в порядок. Вымытый, с расчесанными волосами, облаченный в небесно-голубые ученические одежды, Хэ Цзинь оказался довольно миловидным ребёнком. Если бы не его время от времени проскальзывающие грубые манеры и невпопад вставленные колкости, его даже можно было бы назвать очаровательным. Наутро Се Хуэйцин был крайне удивлён тем, что старейшина Тяньцзи прихватил с собой сироту. Хэ Цзинь, на удивление, вёл себя прилично, хотя и излишне самоуверенно, чем привёл Се Хуэйцина в восторг. Пока Ли Цзинъи отчитывался о проведённом задании, Се Хуэйцин приказал принести побольше кушаний, чтобы откормить ребёнка. Видя, как сконфузился Хэ Цзинь от количества еды, глава добродушно сказал ему не стесняться. Вскоре Хэ Цзинь достаточно раскрепостился, чтобы вызвать неодобрительные взгляды Учителя и умиление Се Хуэйцина. По просьбе главы он продемонстрировал свое мастерство владения оружием, чем окончательно расположил того к себе. Через полгода Хэ Цзинь был назначен преемником Се Хуэйцина. Его обучение было гораздо более сложным, чем обучение Шэнь Нина, ведь несмотря на выдающиеся способности, Хэ Цзинь постоянно ослушивался Учителя. Сон на лекциях, невыученная теория, корявый почерк, язвительные ответы – всё это было частыми причинами его наказаний. Как с преемником главы, Ли Цзинъи обращался с Хэ Цзинем строже, чем с Шэнь Нином, что нередко обижало мальчика и вызывало ещё больше непослушаний. По требованию Ли Цзинъи, его ученики часто помогали друг другу. Хэ Цзинь был силен в боевых искусствах, а Шэнь Нин – в науках, поэтому в свободное от обучения время они должны были наставлять друг друга. Однако помощью это можно было назвать с натяжкой — постоянные насмешки и поддразнивания Хэ Цзиня выводили из себя даже такого спокойного и терпеливого ребёнка, как Шэнь Нин. Словесными перепалками дела не заканчивались, и нередко их занятия оканчивались драками, где в порыве гнева пару раз даже выиграл подросший и окрепший Шэнь Нин. Однако черту Хэ Цзинь явно не переступал. Выводил из себя он только Учителя и шисюна, откровенно наслаждаясь, когда эти уравновешенные люди показывали такие сильные эмоции. Другие старейшины на него редко жаловались, а Се Хуэйцин в нем души не чаял. В Хэ Цзине он видел себя в молодости, такого же безрассудного и энергичного. Вскоре он без стеснения начал называть его сыном, что поначалу крайне смущало мальчика. Его редко можно было вогнать в краску — обычно он вёл себя легкомысленно и непринуждённо, покрываясь лёгким румянцем лишь в тех редких случаях, когда Ли Цзинъи или Шэнь Нин хвалили его. Но в те моменты, когда глава пика Чанъэ видел в нем близкого человека, называя родным сыном, Хэ Цзинь, потерявший родню, не мог не прослезиться. Одним весенним днем, когда Хэ Цзиню только недавно исполнилось тринадцать, он пропал до глубокой ночи. Он нередко сбегал, нарушая правила, чтобы развлечь себя, однако впервые его не было так долго. Ли Цзинъи, тренировавшийся с Шэнь Нином весь вечер, не волновался за своего младшего ученика, уверенный, что заблудший зверёк не пропадёт надолго. В задумчивости он выбирал наказание построже, чтобы пресечь побеги Хэ Цзиня, однако Шэнь Нин не переставал хмуриться. Этот болван использовал мозги через раз, нередко влезая в неприятности. Вдруг его шиди столкнулся с опасной ситуацией, которая превосходила силы тринадцатилетнего глупого щенка? Хэ Цзинь с самого начала вызывал лишь раздражение и головную боль, однако для Шэнь Нина он стал таким же близким человеком, как и Учитель. За последние два года Шэнь Нин вырос и стал сильнее, и хотя он был ниже своего шиди, он стал выглядеть на свой четырнадцатилетний возраст. Он усердно практиковал боевые искусства, явно обделенный талантом к ним, но не теряющий надежды достичь такого же мастерства, как Учитель. Беспощадные тренировки с Ли Цзинъи и Хэ Цзинем давали свои плоды, и Шэнь Нин своим мастерством уже превосходил многих сверстников, которые больше не осмеливались над ним издеваться. Втайне от Учителя Шэнь Нин часто практиковался по ночам, и ночь, когда пропал Хэ Цзинь, была одной из таких. Упражняясь с мечом, он не мог время от времени не бросать взволнованные взгляды на их комнаты, надеясь на появление шиди. Неожиданно сзади раздался шорох, и не успел Шэнь Нин отреагировать, как его повалили на землю. — Попался, никчёмный демон! Не ожидал, что перед тобой появится великий и прославленный мастер? — расхохотался Хэ Цзинь, вместо меча тыкая в грудь Шэнь Нина палкой. Невпечатленный, Шэнь Нин пнул его ногой, намереваясь повалить рядом с собой, однако Хэ Цзинь, едва не упав на шисюна, неожиданно посерьёзнел и зашипел. — Эй, осторожнее! Шэнь Нин нахмурился. Тут он заметил, что одной рукой Хэ Цзинь что-то прижимает к груди, но в темноте ночи он не мог ясно это разглядеть. — Балбес, ты что притащил? Хэ Цзинь опустился рядом с ним на землю, показывая небольшой свёрток. Он аккуратно развернул его, и внутри Шэнь Нин с немалым удивлением увидел крохотного чёрного котёнка. — Он лежал за пределами восточной стены. Это недалеко от озера, там достаточно влажно и постоянно грязь. Если бы он не мяукал, я бы его и не заметил, — тихо пояснил Хэ Цзинь, осторожно проведя кончиком пальца по голове котёнка. Он издал горький смешок, и Шэнь Нин впервые увидел на его лице неподдельную печаль. — Малыш, тебя бросили так же, как и меня? Оставили умирать в грязи, как ненужный скот? Он помолчал, гладя котенка, который без сил лежал с закрытыми глазами, едва дыша. — Шисюн, помоги мне накормить его. Я не смогу один украсть что-нибудь с кухни... Ай! Шэнь Нин дал ему подзатыльник. Как расчетливый человек, который, несмотря на доброту, всегда думает о последствиях, он был в ярости. Возможно, это было жестоко с его стороны, ведь он впервые видел шиди таким уязвимым. К тому же Хэ Цзинь впервые за все время упомянул свое прошлое, и Шэнь Нин даже не догадывался, что он был брошен. Однако сейчас было не время думать о чувствах. — Во-первых, какого черта ты забыл за пределами пика в такой час? Это безрассудно и по-детски, когда ты начнёшь хотя бы изредка пользоваться мозгом? Во-вторых, животные на пике Чанъэ строго запрещены. У нашего главы аллергия на шерсть. Хэ Цзинь упрямо поджал губы, с обидой смотря на шисюна. — Во-первых, я не уходил далеко, там даже не было опасно. Во-вторых, шисюн, неужели, будь ты на моем месте, ты бы оставил его там? — Я бы позвал Учителя и спросил его разрешения, а не действовал бы как последний идиот, который сам себе создаёт проблемы, — пробормотал Шэнь Нин, неуверенный в своих словах. Он был слишком мягким ребенком, который пару лет назад даже себя не мог защитить, так разве не смягчилось бы его сердце при виде беззащитного котёнка и не действовал бы он так же безрассудно? Почувствовав его смятение, Хэ Цзинь хохотнул. — Шисюн слишком добр. Не говори ерунды, конечно, ты бы его спас. Хэ Цзинь поднялся. — Идем скорее, пока никто не заметил. Смирившись, Шэнь Нин быстро отнёс меч в комнату и поспешил за шиди. Достигнув высокого мастерства, они передвигались совершенно бесшумно. Хэ Цзинь быстро шёл впереди, а Шэнь Нин, внимательно осматриваясь по сторонам, слегка отставал от него, придумывая множество оправданий на случай, если они попадутся старейшинам на глаза. — Лучше пойти мимо Павильона старейшины Вэньхуа, — прошептал он. — Тогда нас никто не заметит... — Спятил? — зашипел на него Хэ Цзинь, раздраженно обернувшись. — Мы так и до утра не дойдём! Идём прямо. — Но придётся проходить мимо Павильона Учителя! Он точно нас услышит. — Плевать, — ответил Хэ Цзинь, обеспокоенно рассматривая свёрток в своих руках. — Это кратчайший путь. Поджав губы, Шэнь Нин не стал возражать. Будет нехорошо, если котёнок испустит последний вздох на полпути к кухне. Они без проблем прошли большую часть пути, но затаили дыхание, стоило увидеть Павильон Цветущей Сливы старейшины Тяньцзи. Павильон был окружён сливовыми деревьями, осыпающими своими лепестками небольшую рощу. Дом, в котором жил старейшина, был окружён водоёмом с лотосами, через который был перекинут полукруглый арочный мост. За ним было крайне трудно разглядеть дом, словно бы хозяин намеренно отгородил себя от остального пика. — Кажется, Учителя нет в Павильоне, — едва слышно заметил Хэ Цзинь. — Тихо, — прошептал в ответ Шэнь Нин, хмурясь. Быстро обогнув Павильон Цветущей Сливы и не наткнувшись на старейшин, они ускорили шаг. Наконец добежав до кухни, они с облегчением выдохнули. Хэ Цзинь проверил, дышит ли котёнок, и взволнованно зашептал: — Шисюн, держи его и смотри, чтобы никто сюда не зашёл. Я пролезу через окно и что-нибудь найду... — Что вы делаете? Сзади них раздался холодный голос. Мальчики одновременно вздрогнули и, с отчаянием переглянувшись, повернулись к Учителю. Ли Цзинъи смотрел на своих учеников, приподняв брови. Кинув взгляд на свёрток в руках Хэ Цзиня, он слегка нахмурился. Спохватившись, Шэнь Нин вежливо поклонился. — Учитель, мы... — Учитель, — выступил вперед Хэ Цзинь, с достоинством глядя на Ли Цзинъи. — Ваш ученик понимает, что оплошал, и готов смиренно принять любое наказание. Однако, Учитель, позвольте мне сначала помочь ему... Хэ Цзинь осторожно развернул свёрток, показывая свернувшийся комочек. Ли Цзинъи отстраненно перевёл взгляд на котенка. На несколько секунд воцарилась тишина, в течение которых глаза учеников успели наполниться отчаянием. Но Ли Цзинъи, не меняясь в лице, шагнул вперед и слегка коснулся котенка. — Оставайтесь здесь, — спокойно приказал Ли Цзинъи и прошел мимо учеников в сторону кухни. — Учитель! — Хэ Цзинь и Шэнь Нин одновременно глубоко поклонились и едва не расплакались от облегчения. Через пару минут Ли Цзинъи вышел, держа в руках пиалу с козьим молоком. Поставив пиалу на землю, он осторожно забрал котенка из рук Хэ Цзиня и, опустившись на колени, приблизил мордочку к молоку. Котёнок начал вяло лакать, пока Ли Цзинъи придерживал его худое тельце. Когда котёнок набрался сил, чтобы самостоятельно встать на лапы, Ли Цзинъи поднялся. Шэнь Нин смотрел на него с почтением и благоговением, Хэ Цзинь — с благодарностью и восхищением. Отмахнувшись от их «Благодарим, Учитель» и «Вы так добры, Учитель», он кивнул на котенка и сухо сказал: — Придерживайте его, он ещё слишком слаб. Хэ Цзинь тут же опустился на колени рядом с котёнком. Шэнь Нин с серьёзным выражением лица сложил руки в почтительном жесте. — Учитель, прошу вас, позвольте разделить наказание с шиди. Я вместе с ним покинул комнаты после отбоя и хотел пробраться на кухню... Пожалуйста, не назначайте ему строгое наказание! Ли Цзинъи замер, рассматривая своего старшего ученика, и неожиданно легко улыбнулся. Шэнь Нин расширил глаза, с изумлением уставившись на Учителя. Он даже подумал, что в ночной темноте ему всё привиделось, но все с той же лёгкой улыбкой Ли Цзинъи повернул голову к лунному свету. В слабом свете его черты лица казались мягкими и нежными, как распустившийся под покровом ночи лунный цветок. — Хэ Цзинь будет наказан за выход с территории пика Чанъэ в неположенное время, — словно бы смутившись своего внезапного проявления чувств, Ли Цзинъи перестал улыбаться и посмотрел на старшего ученика с привычным безразличием на лице. — Я не буду наказывать его за то, что он спас невинную жизнь. Шэнь Нин склонил голову. Ли Цзинъи, не став более задерживаться, взмахнул рукавами и направился к Павильону Цветущей Сливы, кинув им напоследок: — О нарушении запрета на животных на территории пика будете беседовать с главой сами. Разумеется, Учитель не мог оставаться в стороне и нес ответственность, если его ученики нарушали правила. Поэтому наутро все трое отправились к Се Хуэйцину, который только сел завтракать, лениво обмахиваясь веером. Он пригласил их за стол, но Ли Цзинъи остался учтиво стоять в стороне. Шэнь Нин с благодарностью взялся за чашку чая, пока Хэ Цзинь объяснял, что случилось ночью. Он выглядел уставшим и серьёзным, ни разу за утро не улыбнувшись. Се Хуэйцин спрятал нижнюю часть лица за веером, прищуренными глазами внимательно рассматривая приемного сына. Под конец своего рассказа Хэ Цзинь склонил голову: — Глава Се, прошу лишь дать мне пару дней, пока я откормлю котенка. Когда он окрепнет, мы можем отпустить его в ближайшую деревню. После этого я готов принять любое наказание за нарушение правила. Се Хуэйцин долго не отвечал. Спустя пару минут он отложил веер и отпил чай. Хэ Цзинь с тревогой на него посмотрел. Заметив его взволнованный взгляд, глава рассмеялся. – У моего сына необычайно доброе сердце. Спасти чью-то жизнь, даже такого маленького существа — великий подвиг. Тяньцзи, — внезапно обратился он к Ли Цзинъи, мягко усмехнувшись. — Я ведь говорил, что твои ученики прославят наш орден на долгие годы вперед. Взгляни на них — один добрее другого. Ученики, достойные своего Учителя. Шэнь Нин и Хэ Цзинь тут же поклонились. Ли Цзинъи кивнул. — Если он пришелся тебе по душе, Хэ Цзинь, можешь оставить его у себя. Мой преемник имеет исключительное право нарушить одно незначительное правило, — с улыбкой произнёс глава, вновь обмахиваясь веером. — Единственное — держи его подальше от моей резиденции. Ни Ли Цзинъи, ни Шэнь Нин не были сильно удивлены такому исходу. Обретя сына, который так сильно был похож на него самого, Се Хуэйцин стал перед ним абсолютно безотказным. Хэ Цзинь заметно оживился, не сдержав радостного хохота. Се Хуэйцин был гораздо больше доволен таким настроением преемника, одобрительно улыбнувшись. — Какое же имя ты ему дал? Не задумываясь над ответом, Хэ Цзинь ухмыльнулся. — Сяомэй. Шэнь Нин сдержанно бросил на него взгляд, ничуть не изумившись, что его шиди выбрал такое глупое имя. Се Хуэйцину ответ явно понравился, и он кивнул. Пока глава наслаждался чаем, Хэ Цзинь незаметно повернулся к Ли Цзинъи. Его Учитель бесстрастно стоял, спрятав руки в рукавах, слегка приподняв брови на его взгляд. Хэ Цзинь широко ему улыбнулся. Возможно, ему лишь показалось, но уголки губ Учителя едва заметно ответно дрогнули. Он повернулся обратно к главе. — Спасибо... Отец. Итак, узнав о том, что у Хэ Цзиня появился домашний питомец, все остальные ученики мрачно поняли — это человек, которому на пике дозволено всё. На многочисленные нарушения правил глава Се закрывал глаза, а от Учителя он отделывался хоть и строгими, но незначительными наказаниями. По прошествии нескольких лет список нарушений лишь рос, и к семнадцатилетию Хэ Цзиня поползли слухи, что он является частым гостем публичных домов. Слухи не были беспочвенны, однако доказательств не имели. Ли Цзинъи всегда наставлял своих учеников на путь отказа от удовлетворения низменных желаний, которые включали в себя плотские утехи, поэтому он мог спокойно наказать своего ученика поркой. Но к слухам Ли Цзинъи никогда не прислушивался, а без существенных доказательств не считал нужным применять по отношению к Хэ Цзиню насилие. Он лишь решил провести с младшим учеником беседу, наставив его на путь истинный. Однако Хэ Цзинь все же напоролся на лёгкое наказание, когда перед началом беседы бесстыдно спросил: «Ревнуете, Учитель?». По сравнению с Хэ Цзинем, Шэнь Нин казался примером добродетели, крайне редко получая наказания и всегда с почтением слушаясь Учителя. Однако с течением времени одно обстоятельство начало беспокоить Ли Цзинъи – отношения между его учениками стали несколько прохладными. Хэ Цзинь продолжал подшучивать над шисюном, но реакция Шэнь Нина стала более безразличной, словно бы он отстранялся от шиди. Чтобы предотвратить возможный разлад, в один день, когда оба ученика уже давно достигли совершеннолетия, Ли Цзинъи осторожно обратился к ним с вопросом, не произошла ли между ними ссора. Хэ Цзинь с нахальной ухмылкой сказал: «Спросили бы у своего старшего ученика, Учитель», а Шэнь Нин лишь вежливо отмахнулся. Так что Ли Цзинъи решил не вмешиваться в их взаимоотношения. Его ученики слишком разные – было очевидно, что рано или поздно между ними возникнут серьёзные противоречия. Одна тренировка с Шэнь Нином ясным летним днем многое изменила. После того дня Ли Цзинъи начал замечать не только заметное потепление в отношении Хэ Цзиня и Шэнь Нина друг к другу и к нему самому, но и перемены в его собственных взглядах на учеников.