Дневник тирана, балующего жену / Tyrant Pampering Wife Diary

Подбородок Сон Суна оказался зажат в пальцах. Мужчина обхватил его затылок и закончил поцелуй — серьёзно и бережно. Затем крепче прижал его к себе и тихо сказал: — Действительно сладко. В его тёмных глазах мелькнула игривая насмешка. Сон Сун, у которого были свои особые намерения, неожиданно зардился. Он сжал губы и опустил голову. Ему всё время казалось, что этот князь отличается от того, каким был в прошлой жизни. Конечно, возможно, это лишь иллюзия. В конце концов, в той жизни у него с Ли Сяо была всего одна брачная ночь. Пальцы Ли Сяо скользнули по его длинным волосам. На кончиках осталось несколько выпавших прядей — его взгляд помрачнел. Сон Сун несколько раз пытался выбраться из его объятий, но тот держал крепко. Мужчина сам завёл разговор: — Что любит есть Сун-эр в повседневности? — Да что угодно, — ответил он. — Уже хорошо, если удаётся поесть вовремя. Разве смею я перебирать? Казалось, что после смерти душа может прозреть и отпустить всё мирское. Но с перерождением Сон Сун понял — ни обиды, ни благодарности так просто не отпускают. Каким мягким и покорным он был раньше, настолько же полон горечи теперь. Он ненавидел холодную сараюшку, вечный голод и нищету, своё безвольное, как тесто, прошлое «я», а больше всего — лицемерного Сон Гэ. Хотя в душе бушевало, на лице у него всегда сохранялось покорное спокойствие. Ли Сяо снова спросил: — А всё же есть ли что-то особенное, что тебе по вкусу? Сон Сун невольно усмехнулся и поднял взгляд: — Не беспокойтесь, государь. Простолюдинов кормить легко. Если вы будете довольны, дайте мне пару паровых булочек и немного воды в день — и этого хватит. — Легко содержать, значит, — задумчиво произнёс Ли Сяо. Сон Сун больше ничего не сказал. В прошлой жизни он часто скрывал свои раны. Когда отец спрашивал о его жизни, он всегда отвечал, что всё в порядке. Позже он понял — почему говорят: «Плачущий ребёнок получает сладость». Он считал себя умным и послушным, не создавал никому проблем — а потому и никому не был нужен. Кто-то даже полагал, что его «смирение» было показным. Он не возражал немного показать свою жалость в глазах Ли Сяо — вроде сильный, но на самом деле жалкий. Если это вызовет в нём сострадание и облегчит жизнь — что ж, неплохо. Если же нет — он и не надеялся. У него была цель, и он больше не собирался терзаться сомнениями. Карета доставила их прямо во дворец. Сон Сун начал сильнее вырываться: — Государь, позвольте простолюдину выйти здесь. Ли Сяо не отпускал. — Чего ты боишься? — спросил он. Это была не боязнь, а нежелание привлекать внимание. Пусть Ли Сяо любит мужчин, но в его дворце наверняка были наложницы и приближённые. Репутация Безумного князя за пределами дворца была дурной. Если он сегодня явится с ним, наутро слухи разлетятся по всей столице. А там найдутся и завистники, и клеветники. В первый же день он не хотел нажить врагов. Он колебался, не успев ничего сказать, но Ли Сяо легко угадал его мысли. Он наклонился к его уху, и его низкий голос прозвучал почти интимно: — В этом князе есть лишь ты один. Никто другой не достоин соперничать с тобой. Кто... кто вообще будет соперничать за твою благосклонность?! — растерянно подумал Сон Сун, открыв рот от удивления. Но Ли Сяо уже вынес его из кареты. Домоправитель Ци, встречавший у ворот, был потрясён. Но так как его светлость всегда вёл себя странно, он лишь подавил сомнения и поспешил следом. Он видел, как князь предельно бережно опустил человека из своих рук в кресло — словно боялся уронить драгоценность. Рассмотрев лицо незнакомца, домоправитель едва сдержал удивление. Черты тонкие и красивые, но лицо истощённое, болезненное. Его светлость привык к нежным красавицам — а теперь остановил выбор на каком-то оборванце? Однако у его высочества редко кто вызывал интерес. Вмешиваться в его прихоти — себе дороже. Он лишь почтительно улыбнулся: — Прикажете прибрать Фэнцзинъюань и устроить господина там? Он уже собирался удалиться, как услышал спокойный голос Ли Сяо: — Не нужно. Домоправитель поднял взгляд, полагая, что князь не намерен оставлять его надолго и собирается определить в боковое крыло. Но Ли Сяо, словно не замечая чужого присутствия, погладил лицо Сон Суна и с явным удовольствием произнёс: — Сун-эр будет жить вместе с князем. У управляющего дёрнулся глаз. Показалось? С момента основания династии ещё ни одна наложница не жила под одной крышей с князьями. Установленные правила и различие статусов не позволяли подобного. Даже у государя — истинного дракона — жёны и наложницы жили отдельно. А здесь... Он решил, что это каприз на одну ночь, и осторожно уточнил: — Тогда, может, слуге приготовить боковое крыло? — Ты не понял? — недовольно взглянул Ли Сяо. — Я сказал: он будет жить в главном доме. Домоправитель открыл рот, но тут же закрыл. Не то что непостижимо... просто невероятно! Но он служил при нём с юности и понимал: переубеждать его бессмысленно, да ещё можно вызвать гнев. Поэтому склонил голову: — Понял. Сейчас же велю приготовить тёплую одежду для господина. А сперва — ужин. Сон Сун, наблюдая, как он раздаёт приказы, наконец нашёл возможность вмешаться: — Государь, всё это... — Баловать тебя, — перебил его Ли Сяо, щипнув за щёку. — Мой трон выше тебя. У тебя нет права отказываться. «......» Сон Сун проглотил все возражения. Он смотрел на этого человека и чувствовал, что его разум не справляется. В прошлой жизни Ли Сяо действительно взошёл на престол — и это было удивительно. Но сейчас-то он лишь князь с дурной славой. С чего вдруг ради него ломать устои и рушить планы династии? Что он замышляет? В его голове всплыли картины: его худое, измождённое тело, болезненное лицо... Неужели всё это ради него? Но отказываться он не имел права. Даже слово поперёк Ли Сяо не позволял. Скоро стол накрыли. Сон Сун не помнил, чтобы ему доводилось видеть такую роскошь. Взяв в руки палочки, он испытал странное чувство — словно в один миг может стать виновником падения династии. Что же происходит? Почему Ли Сяо будто изменился? — Попробуй всё по очереди, — сказал тот, пододвигая ему блюда. — Скажи, какое тебе нравится. Он наклонился к самому уху Сон Суна и шёпотом добавил, словно раскрывая тайну: — Если будет особое любимое блюдо, когда князь взойдёт на престол, я прикажу никому больше его не готовить. Он улыбнулся: — Только для Сун-эра. Рука Сон Суна задрожала, палочки выскользнули и упали на стол. Безумие! Государственную измену произносить так легко?! Любое ухо, услыхавшее подобное, потребовало бы одно слово: «Казнить». А он ещё смеет так играться!