(Не)человеческий фактор

Ева замерла, глядя в фиолетовые глаза мужчины. Вопросы путались в голове, и почему-то ни один не решался сорваться с губ. Ситуацию разрешил звонок на голограф — начальник раздражённо поинтересовался, почему девушка отсутствует на рабочем месте. Несмотря на выговор, Эвелин почувствовала облегчение — сейчас ей не хотелось серьёзных разговоров и возможных откровений. Мысль о природе Лекса всё ещё отказывалась укладываться в сознании. Где-то в глубине души теплилась надежда, что всё это лишь недоразумение. Как к нему тогда относиться? Доверять, открываться, делиться сокровенным? Такие отношения явно выходили за рамки привычного «человек-человек». Но в ближайшие дни этим размышлениям суждено было отступить на второй план — враги активизировались. Сообщения о нападениях на опорные пункты сыпались одно за другим, а участившиеся атаки мутантов лишь усугубляли ситуацию. На горизонте маячила новая командировка, и перед отъездом Ева решила признаться Ренри в своих чувствах. Всё изменилось в тот миг, когда Лорис столкнулась с ним в коридоре неподалёку от ангаров. Азиат мило беседовал с её подругой, а когда она засмеялась после очередной шутки, поцеловал её. Внутри что-то оборвалось. Эвелин не хотела быть невольной свидетельницей этой сцены, но ноги словно приросли к полу. Мгновение растянулось в вечность. Уже в следующую минуту Нора попрощалась с мужчиной и направилась к лифту на противоположном конце коридора, а Ренри двинулся в её сторону. Он заметил Еву около поворота за декоративным деревом в горшке. — Ты… Видела? — голос азиата дрогнул с непривычной ноткой паники. И Лорис вдруг осознала, какой дурой была. Его реакция говорила сама за себя — он догадывался о её чувствах. Значит, они с Норой сознательно скрывали свои отношения. — Нет, — отозвалась Ева, но прозвучало очень топорно. Претензии? Объяснения? Слёзные признания? Всё потеряло смысл. Когда Ренри попытался что-то сказать, девушка резко развернулась и бросилась прочь по коридору, не разбирая поворотов. — Подожди! — донесся до нее оклик азиата, который кинулся следом. Через пару минут Лорис оказалась перед воротами. Она выбежала на улицу через небольшую дверь сбоку — ту, которой пользовались весьма нечасто. Навстречу хлестнул порывистый ветер, а на горизонте уже клубились грозовые тучи, превращая день в подобие сумерек. Бежать. Дышать. Не думать. Ветер рвал с губ тепло дыхания, выхватывая слёзы из глаз, но не мог унести главного — жгучего стыда, будто девушка сама совершила что-то непростительное. Ноги несли вниз по склону, вдоль пустой грунтовой дороги. Эвелин отчаянно пыталась стереть из памяти увиденное, но перед глазами стоял только тот поцелуй. Жаль, человеческий мозг — не цифровой носитель, где можно удалить ненужные файлы. Как же она теперь жалела, что не осталась в блаженном неведении. Оглянувшись — то ли в надежде, то ли в страхе увидеть преследующего её Ренри — Ева обнаружила лишь пустую дорогу. Где-то под рёбрами сжимался болезненный ком, превращавший каждый вдох в испытание. Даже насыщенный пылью штормовой воздух казался слаще горькой правды. Девушка свернула на тропинку, ведущую в заросли. Она остановилась только когда на пути возник родник, будто перед невидимой стеной. Склонившись над водой, Ева взглянула на неё с неподдельным удивлением, слово успела начисто позабыть о наличии этого водоёма, хотя здесь было её любимое место в окрестностях. Присев на старом бревенчатом мостике, она уставилась на своё побитое отражение. Так всегда. Стоит ей чего-то по-настоящему захотеть — оно ускользает. Слёзы текли сами собой, но дать волю рыданиям она не позволяла. Какая разница? Это ничего не изменит. Сильный ливень накрыл окрестности одноминутно. Холодный, он бил по спине так, словно хотел наказать за что-то. Ева устала. Устала бороться за место под солнцем в этом недружелюбном мире, устала проигрывать. Устала от того, что каждый шаг вперед оборачивается двумя назад. Устала притворяться, будто ей не больно. Устала от плеера, открывающего все двери, кроме тех, что ведут к счастью. Но больше всего Ева устала от себя. От этой вечной надежды, что однажды всё изменится. От глупого сердца, которое ноет даже тогда, когда разум приказывает забыть. Ветер рвал её волосы, выл в ушах, но внутри стояла оглушительная тишина. Хватит. Девушка вскочила и занесла ногу над водой, намереваясь шагнуть в холодную почерневшую от туч мглу, но замерла. Где-то в глубине, сквозь оцепенение, прорвался яростный шепот: «А они-то стоят того?» Голограф в нагрудном кармане жестко завибрировал, словно говоря: в её истории ещё не поставлена точка. Да и смерть в этой тёмной луже? Слишком обидно после всего уже пережитого. Эвелин потянулась к устройству, продолжающему настойчиво вибрировать, но оглушительный удар молнии неподалёку заставил вздрогнуть. Нога соскользнула с мокрых досок — и вдруг не стало ни неба, ни боли, только ледяная тьма, впивающаяся в кожу. Руки схватили пустоту. «Нет. Нет, так не честно!» Она же передумала! Она уже решила бороться! Но вода не слушала — тяжелая одежда тянула ко дну, легкие горели, а перед глазами плясали осколки воспоминаний: Ренри, целующий Нору, её смех, его взгляд. «Я не хочу так умирать.» Но жизнь редко спрашивает нашего согласия. Всё могло быть иначе, умей Лорис плавать, но даже такому простому умению она так и не научилась. Последним усилием Ева рванулась к поверхности — и увидела над собой черный силуэт, рушащий воду мощным прыжком. Он оказался рядом почти мгновенно. Схватив девушку за подбородок, резко притянул её к себе и вдохнул последний воздух из своих лёгких. Этот глоток на несколько секунд удержал начинающее потухать сознание, ресницы дрогнули. Из-за черных туч, в толще мутной воды Ева так и не разглядела, кто перед ней, но была уверена — это Ренри. На нее нахлынули двоякие чувства — ведь совсем недавно он этими губами целовал её подругу. Разросшаяся злость заставила совершить глупость — Лорис попыталась оттолкнуться от мужчины, но тело немело от ледяного холода и недостатка кислорода. А потом случилось нечто, пробудившее первобытный ужас. Вместо спасения он резко потянул её вниз — ко дну. * * * Ренри бежал по узкому коридору авианосца, его шаги гулко отражались от металлических стен. — Ева, стой! Давай поговорим! — кричал он, но она уже исчезла за поворотом. Остановившись, азиат согнулся, упираясь руками в колени, и попытался отдышаться. Грудь горела, в висках стучало. «Черт, черт, черт…» Он знал, что это выглядело ужасно. Знал, что их тайные отношения ранят Эвелин, но так и не нашел силы рассказать. Потеряв её из виду, Ренри понятия не имел, где искать теперь, и принялся звонить на голограф. В этот момент где-то впереди раздался скрежет механизмов — открывались главные входные ворота. Азиат поднял голову и увидел, как внутрь въезжает знакомый вездеход «Ментора». Дверь распахнулась, первым вышел Лекс, а следом еще несколько военных. Его взгляд сразу же наткнулся на растерянного друга. — Что случилось? — спросил он, подходя. Ренри вытер пот со лба. — Ева… увидела нас с Норой. И… — Он махнул рукой, не в силах подобрать слова. — Убежала. Лекс не стал ждать объяснений. Он уже повернулся, анализируя возможные пути. Куда она могла пойти? Петляет по коридорам авианосца или выбежала наружу? Но входные ворота незадолго до их приезда были закрыты. Мысли прервал резкий щелчок в сознании. Камеры. Он даже не осознал момент подключения — система видеонаблюдения авианосца откликнулась на запрос мгновенно, как будто… как будто уже знала его. Воспоминание всплыло неожиданно. Тот день, когда они впервые вместе прибыли на авианосец. Арест, разделение, допрос. Если бы кто-то увидел записи с входной камеры — то, как при приближении Эвелин ворота распахнулись сами собой, всё могло обернуться иначе. Бездумный импульс стёр их появление в ключевых минутах. Лекс не понял тогда, что сделал — всё случилось неосознанно. Сейчас перед мысленным взором мелькали записи. Ева появилась у бокового выхода и прошмыгнула через дверь. Наружняя камера зафиксировала, как она побежала вдоль грунтовой дороги, а затем в объективе мелькнула вспышка молнии. Лекс уже повернулся к выходу, когда Ренри схватил его за плечо. — Куда ты? Мы должны… — Ты сделал достаточно, — голос друга прозвучал странно — в нем мелькнули неприсущие нотки обертона. Рука азиата опустилась. Лекс выяснил что-то — но почему он так зол? Велидан рванул к выходу. Он бежал по грунтовой дороге, огибая поваленные сильными порывами ветра ветви. Девушка не могла уйти далеко. Она расстроена. Она пойдет туда, где чувствует себя в безопасности. Вспомнился тот вечер на выездной миссии. Ева, сидящая на склоне холма, рассказывала о месте у родника, куда любила приходить подумать. Поворот. Узкая тропинка, ведущая вниз, к оврагу. И вот он видит ее. Эвелин стояла на краю старого мостика, ее силуэт резко выделялся на фоне темных зарослей. Поднятая над водой нога дрожала — то ли от холода, то ли от внутренней борьбы. В последний момент она опустила ступню на скользкие доски — и тут оглушительный гром сотряс воздух. Девушка поскользнулась. Лекс выкрикнул её имя, но оно затерялось в шуме ливня. Проскользив по мокрой грязи, он сбежал вниз, к мостику, и не раздумывая прыгнул следом. Вода обрушилась на него, ледяная и темная. Велидан запоздало вспомнил, что не может плавать — его тело тут же пошло ко дну, навстречу единственной фигуре. Ева металась в толще воды, словно подраненная птица. Ее движения становились всё медленнее, волосы развевались, как щупальца медузы. Лекс не мог думать о чем-то другом, кроме как о ее спасении. Он видел, как пузыри воздуха вырываются из губ девушки — их было так мало. Велидан знал, что у него есть лишь секунды. Глубокий вдох. Слабая, но отчаянная попытка оттолкнуть его. Вопреки здравому смыслу, Лекс потянул Эвелин за собой — вниз. Она испуганно забарахталась, но не могла более сопротивляться, чувствуя, как нарастает давление в ушах. «За что?» — мелькнул отчаянный вопрос в потухающем сознании. Гравитация работала на них. Тело мужчины, тяжелое от полимерных волокон и костей, легко достигло илистого дна, увлекая Еву за собой. Её глаза расширились от ужаса, но Лекс уже видел спасение. Всего в паре метрах темнели массивные деревянные сваи, покрытые скользкими водорослями — опоры мостика. Велидан сделал несколько шагов по мягкому грунту и вцепился в одну из них. На секунду он отпустил Еву, подтолкнув наверх, чтобы переместиться по скользкой опоре. Удерживаясь за сваю одной рукой, другой он поймал девушку за пояс и притянул к себе. Легкие уже горели, но Лексар поднял её над собой, прежде чем сам смог выбраться и сделать глоток воздуха. Они вырвались на поверхность. Эвелин порывисто дышала с широко открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. Ладонями она держалась за скользкий край бревенчатого мостика, не в силах подтянуться самостоятельно. — С ума сошла? — послышался до боли знакомый отчитывающий голос, который точно принадлежал не Ренри. Девушка развернулась, насколько могла, и увидела перед собой Лекса. — Ты… — она не находила слов, но холодные губы и без того плохо слушались. Он продолжал удерживаться за опору — мокрый, хмурый и очень сердитый. Ева никогда его таким не видела. — Утопиться вздумала?! — почти выкрикнул мужчина, но звук частично заглушался шумным стуком капель по воде. — Ты… ты же не можешь плавать… — наконец выдавила Эвелин, с трудом разжимая одеревеневшие губы. Глаза её были округлены — не только от шока, но и от осознания. Лекс стиснул зубы. Вода стекала по его лицу, смешиваясь с дождём, но выражение глаз выдавало не просто гнев — что-то глубже. — И что? — его голос стал тише, но от этого только острее.— Должен был стоять и смотреть? Ева замолчала. Её пальцы проскальзывали на темном дереве, норовя то и дело сорваться. — Я… не хотела… — вымолвила она, и губы вдруг задрожали. Одну ладонь девушка отпустила, чтобы скрыть своё лицо, но это оказалось бессмысленно. Слёзы прорвались внезапно и яростно, смешиваясь с водой, стекающей по щекам. Велидан замер. Его гнев растворился в один миг. Он рванулся к ней, позабыв про собственную неповоротливость в воде, но успел перехватить край мостика. Это была не истерика. Это был слом. Потемневшие волосы прилипли к щекам, смешиваясь со слезами. Лекс хотел ухватить Лорис, но побоялся сделать больно. Подтянувшись на мостик, он вытащил девушку следом, которая теперь ещё больше задрожала — от пронзающего ветра и нахлынувших эмоций. Мужчина легко взял ее на руки, словно Ева весила не больше пучка травы, и двинулся прочь. Быстро, почти бегом, но с осторожностью, он вскарабкался по размытой тропинке, чувствуя прерывистое теплое дыхание на своей шее. Всхлипы не унимались, лишь на небольшое время прекращаясь, но затем накатывали новой волной. — Прости, — хрипло процедила Эвелин, вздрогнув, когда холодный ветер ударил по мокрой спине. — Не говори… — голос Велидана прозвучал значительно мягче. — Всё хорошо. Гнев не исчез — он лишь сменил направление. На глупого Ренри, который допустил эту ситуацию, и на себя. Собственное бессилие. Лекс спас её жизнь, но не мог склеить разбитое сердце. Даже хуже — не имел возможности представить, какого это. Ведь его эмоции — всего лишь имитация того, что чувствуют люди. Велидан ощущал подобие вины, но даже оно было лишь следствием работы алгоритмов, пускай и запускающих те или иные химико-технологические процессы в голове. Пройдя через входные ворота, мужчина последовал к стоянке электрокаров. Капли пресной воды стекали с волос Евы ему на руку — он чувствовал их мокрые дорожки. Лекс ловил на себе взгляды встречающихся членов «Ментора», но те тут же отводили глаза. Никто не решался спросить. Не успел Велидан сделать и пары шагов внутрь своей каюты, Эвелин попыталась встать на ноги. Она всё еще крупно дрожала от холода, но отчаяние отступило. — М-могу я сходить в душ? — стучащими зубами спросила девушка, мельком оглянувшись. С её переезда здесь стало гораздо более пусто — как в отеле. Никаких личных вещей на виду, кроме пары забытых на столе контейнеров из-под еды. Лексар поспешил дать ей полотенце и сухую одежду. Едва Лорис скрылась за дверью, его голограф ожил — поступил звонок от Ренри. — Что-нибудь выяснил? Я не смог дозвониться, — голос друга звучал неестественно высоко. — Всё в порядке, — не посвящая в подробности, ответил мужчина. Он посмотрел на закрытую дверь душа, за которой уже шумела вода. Азиат выдохнул с явным облегчением. — Мне нужно объясниться с ней. Я… — Не сейчас, — резко оборвал Лекс. Он отключил связь мысленным усилием, неожиданно для себя самого — ведь собирался ещё что-то добавить, но перезванивать не стал. Вскоре Эвелин вышла из душа. Поверх одежды она завернулась в полотенце — отогреться полностью не получалось. Велидан прошёл к шкафу, чтобы найти вещи потеплее, но на полках лежало сплошь военное обмундирование. Девушка остановилась около стола и открыла ящик, чтобы взять новый кусок мыла — постирать грязные вещи. Пальцы наткнулись на пустую упаковку. — Опять… — прошептала она и вдруг заметила рядом забытую бутылку с апельсиновым изотоником. Взяв её, Ева несколько секунд рассматривала этикетку. Она вспомнила миссию в порту. Ее вылазку в огороженный сад, неудачную попытку приготовить апельсиновый кекс. Те моменты, что довелось провести с Ренри — он постоянно что-то чинил и смеялся, вытирая масло со лба. Не сразу заметив поменявшегося настроения, Лекс подошел слишком быстро для обычного человека, когда услышал скулёж. — Он… Я думала, что понимаю. Он смотрел на меня тогда так. Мне казалось, что однажды мы… — неразборчиво пролепетала девушка, но продолжить свой поток мыслей не смогла. Она разревелась, и в этот момент Велидан прижал её к своей груди — звук немного заглушился. Он приободряюще похлопал Еву по спине, но не находил, что сказать в утешение. Её пальцы так сильно сжали его футболку, будто Лорис хотела ее порвать. — Я же видела, как он на меня смотрит. Это… Это не могло быть просто так, — продолжила она. Лекс напрягся. Процессор анализировал варианты ответа, но все она казались недостаточными. — Люди… — начал он осторожно. — Часто смотрят не так, как чувствуют. Эвелин вскинулась. — Что ты можешь об этом знать? — она отстранилась и сделала полшага назад. Этот выпад оказался несправедливо озлобленным, но мужчина не отступил. — Я знаю, что иногда самые умные люди могут быть самыми слепыми, — тихо сказал он. — Злись, но не ненавидь. Это будет разрушать тебя. Лорис уставилась на него, слёзы застыли. В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь мерным шумом вентиляции. — Ты говоришь так, будто сам… Девушка не договорила. Ее взгляд метнулся к его рукам — к тому, как плавно двигаются суставы, как не дрожат пальцы, даже если замерз или напряжён. Лекс заметил этот взгляд. Он понял, что она знает. Раз так, вправе ли он давать советы или пытаться утешить? Велидан не знал боли отвергнутой любви. Даже несмотря на то, что прямо сейчас сердце болезненно сжималось — это фальшивая имитация того, что называется эмоциями. Но. Он видел, как всякий раз у девушки появлялся блеск в глазах при упоминании Ренри. Как губы подрагивали, когда она думала, что никто не замечает. Как пальцы сжимались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. И это он понимал. — Я не могу сказать, что знаю, каково это, — произнёс Лекс наконец, осторожно подбирая слова. — Но я вижу, как это разрушает тебя. И… — мужчина замолчал. — И? — Ева вскинула на него красные от слёз глаза. — И я не могу просто наблюдать. Тишина. Лорис сжала зубы. Слёзы снова потекли, но теперь без злости — только усталость и что-то ещё, чего он не мог назвать. Эвелин жалела о собственной слабости. Даже если Велидан — не человек, не надо было на него срываться. — Всё так несправедливо, — озвучила она эти мысли. Лекс неожиданно протянул руку — не чтобы обнять, а просто коснуться ее плеча. — Ты права, — кивнул он. — Мы не можем этого изменить. Есть возможность только продолжать. И тогда девушку прорвало. Она рухнула на кровать, слова хлестали, как волны: — Он так смешно шутил и смеялся над моими дурацкими шутками! Теперь я буду лишь пустым местом. А самое гадкое… — Эвелин сжала кулаки. — Я так завидую Норе! Так злюсь, но хочу быть на ее месте. Мужчина молча сел рядом, давая ей выговориться. Не обнял, не давал советов — просто слушал. — А ещё… я боюсь, что теперь всё будет неловко. Что он пожалеет, что мы дружили. Что я потеряла не только его, но и Нору тоже… Голос девушки дрожал, слова путались, но Лекс ловил каждое. — Ты не потеряешь тех, кто по-настоящему тебя ценит, — сказал он наконец. Ева вздохнула — глубоко, будто первый раз за день. — Ты говоришь будто цитатами из старых книг, — прошептала она. Очередное подтверждение, напоминание, кто перед ней. Искусственный интеллект. Но ведь так даже проще. Смогла бы Лорис выговориться перед человеком? Она плохо представляла природу такого существа, но знала — Лекс не осудит. Оттого и могла быть самой собой. Мысли продолжали литься сумбурным потоком, превращаясь в еще более сбивчивые слова. Постепенно он становился всё меньше — после столь впечатлительных событий Еву стало клонить в сон. — И плеер мой всё ещё у него, — озвучила она последнее, о чем вспомнила, глядя на белеющий потолок. — Я заберу, — заверил Лекс и, слегка кивнув, Эвелин прикрыла столь тяжелые веки. Мужчина несколько секунд смотрел на неё, пытаясь понять, уснула ли, а затем перевел взгляд на выключатель в паре метрах — и свет потух. Он остался сидеть в темноте, слушая её ровное дыхание. В груди что-то сжималось— не механизм, обычное сердце. Ему было больно. Не по-человечески, не так, как девушке. Но обидно. Обидно, что она страдает из-за Ренри — его лучшего друга. Это всё лишь имитация. Но тогда почему? Рука сама потянулась поправить одеяло, когда Ева вздрогнула во сне. Губы сами сжались, когда она прошептала имя Ренри. Веки закрылись на секунду, будто скрывая то, что не должно быть в его глазах. «Ты говоришь будто цитатами из старых книг» Она права. Лекс не человек. У него нет чувств, нет настоящей боли. Он посмотрел на спокойное лицо девушки — теперь без слёз. Осторожно провел пальцами по её виску, поправляя влажные после воды волосы. Он не мог избавить Еву от боли. Не мог заставить Ренри любить её. Но мог быть здесь. Пускай лишь такой — несовершенный, нечеловеческий, но настоящий. И пока её дыхание оставалось ровным, а пальцы разжались во сне — этого было достаточно.