И шрамы исчезают

Я скажу так — Кавказцева совсем охренела в край. После дачи она как будто с цепи сорвалась. Начнём с того, что она поняла, что все эти её приказы на меня не действуют и я, как бы то ни было, выполняю их, при этом продолжая над ней подтрунивать и издеваться. Но ещё она поняла то, что раз у меня передняя броня достаточно прочная и её просто так не пробьёшь, то нужно попробовать подойти с тыла. Исподтишка ковырнуть в уязвимом месте. И я совру, если скажу, что у неё ничего не получилось. У неё ой как всё получилось! Особенно вывести меня из себя у неё получилось! Ладно она меня дёргала по пустякам из-за моих докапываний к ней, так теперь она ещё и за других взялась, всё приговаривая, что это по моей вине. Игоря вместе с остальными операми она стала нагружать по максимуму. Парни теперь приходили домой только для того, чтобы показаться на пять минут своим жёнам и поехать обратно на работу. Переработки страшные и, как и следовало ожидать, только у тех людей, которые находились в моём подчинении. И ей это удалось сотворить всего лишь за считаные дни. Многие уже злились и ненавидели её самодурство. Надеялись на адекватного человека, а пришла она со своими гонором и московским выпендрёжем. Помимо всего прочего, ребята также злились и на меня, потому что, видите ли, я не могу удержать свой язык за зубами. А я виновата, что ли, что она меня вымораживает? Смените эту на нормального руководителя, тогда посмотрим. Если нет — до свидания, значит. Нет, конечно, я знаю и другой вариант, который многим бы пришёлся по душе. При котором не придётся никого менять и терпеть весь этот бред. Если я прекращу свои нападки на Кавказцеву и признаю её своей начальницей, позволю руководить мной и отделом полноценно. Только этого не будет. Не собираюсь я перед ней преклоняться! Пусть хоть кожу свою жабью двести раз скинет, от меня покорности она не дождётся! И она скинула. Игра началась по-крупному, но не думала я, что она сразу возьмётся за тяжёлую артиллерию. Кавказцева стала штрафовать меня и моих людей по каждой мелочи, благодаря чему от зарплаты оставалось нуль целых шиш десятых. А в пятницу она вообще уволила нашего Витьку — следователя, который вёл дела о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики. Он не был у меня в отделе, но отработал в Комитете более десяти лет, причём очень хорошо, и до пенсии ему оставалось всего два года. А она, благодаря своим московским связям, турнула его из-за того, что он попытался её вразумить и совсем чуть-чуть дотронулся ногой линии моей стороны. Она ещё хотела Славу с Никитой уволить, хотя они вообще тут ни при чём. Когда они рассказали мне об этом, моё терпение лопнуло. В этот раз она совсем уж палку перегнула, и это была последняя капля. Хватит с меня! — Значит так… — я без стука зашла в кабинет, в котором временно обитала эта карга. — Вас стучаться не учили? — Когда я ворвалась к ней в кабинет, она сидела за столом и подписывала бумаги. Сейчас она сложила руки на столе, как первоклассница, и безо всякого интереса смотрела на меня. — А ты не шибко своей шашкой-то размахалась? — проигнорировав её слова, я захлопнула дверь. — Не поняла? — понизила она голос и грозно посмотрела на меня исподлобья. — Неудивительно. Вы все блондинки не с первого раза понимаете, — огрызнулась я. — Решила довести всех до предела? — Во-первых, смените тон и соблюдайте субординацию, — как можно строже проговорила она. Но в её голосе я услышала толику усталости. Видимо, ей надоело уже постоянно напоминать мне, чтобы я придерживалась хоть каких-то рамок приличия на работе. — Во-вторых, нет, не всех, а только вас и ваших подопечных. После нашего знакомства у меня теперь к вам особое отношение. Я треснула кулаком по столу, отчего Кавказцева даже вздрогнула. Я оперлась на стол обеими руками, тем самым нависая над ней, и процедила сквозь зубы: — А теперь слушай сюда. Я не позволю издеваться над моими людьми. Надо мной можешь сколько тебе влезет, но над ними ты не имеешь права. Она выглядела, мягко говоря, ошарашенно и хотела сказать мне что-то в ответ, но я вновь треснула кулаком по столу. — Сейчас я говорю, — рявкнула я. — Запомни: чтобы я соблюдала субординацию в твою сторону, ты должна её заслужить, точно так же, как и обращение к тебе на «вы» и по имени отчеству. Но так как это произойдёт никогда, я перейду к следующему пункту. Меня лучше не злить. Сейчас я ещё божий одуванчик, но если меня довести до предела, то, поверь мне, тебе это может ой как не понравиться. Она поморгала несколько раз, прежде чем говорить. Её взгляд сменился с растерянного на решительный, и от её ошарашенности не осталось и следа. — Раз ты настаиваешь впредь разговоры вести на «ты», так тому и быть, — как ни в чём не бывало Кавказцева развела руками, а затем пристально уставилась на меня. — Только ты не учитываешь один маленький факт. — И какой же? — вздёрнула я подбородок вверх. — У меня есть связи, — довольно проговорила она. — Поэтому, если ты не хочешь, чтобы я уволила весь отдел, включая тебя, и чтобы в дальнейшем от вас отворачивались даже мухи, то прошу впредь выполнять мои просьбы без какого-либо ребячества и показухи своего статуса здесь, — отчеканила Кавказцева. — И так уж и быть, вне этих стен я позволю обращаться ко мне на «ты», но в их пределах я требую соблюдать субординацию. Я понятно изъяснилась? Ей-Богу, мне хотелось врезать ей за её притворство в дуру. — Такое чувство, что я только что поговорила сама с собой, — недоумевала я и начала уже попросту орать. — Да плевать мне на твои связи! Мне проще тебя послать в задницу, потому что я не собираюсь выполнять твои тупые распоряжения! Ты не даёшь нам нормально работать, а просто насилуешь всякой хуйнёй! — я чувствовала, как шея уже напряглась от злости, а лицо покраснело. — Здесь люди знают свою работу и эту систему, а ты делаешь всё, чтобы их здесь не было! Чтобы пришли твои московские друзья и заполонили своими вонючими жопами это место! А по итогу ты сама даже не заметишь, как в итоге всё превратится в помойное ведро, в кучу коррупционного говна. И во всём будешь виновата ты! Наконец я договорила, выплюнув ей всё это в лицо. Я даже дышала так, будто пробежала марафон. Сердце билось как в припадке. Во мне всё кипело и бушевало. Во мне было столько злости, что её было необходимо куда-то слить. Иначе всем мало не покажется. Она подложила руки под подбородок и начала сканировать меня своими зелёными глазами, явно обдумывая мои слова. Хотя там же нечем думать, о чём это я. Пусть хотя бы тогда знает, что быть начальником это не просто раздавать разные приказы налево и направо. Здесь башкой нужно думать. Как процессом руководить, как со своими подчинёнными общаться, как улучшать эту систему, а не рушить её своим кретинизмом. В нашем отделе хорошо выстроена система. Михаил Андреевич постарался на славу, положив своё здоровье и годы на это. И я не дам просто так взять и перечеркнуть его труды какой-то светловолосой тупой дуре. — Решай, иначе будет война, и ты отсюда уйдёшь с позором, — проговорила я и хотела было выйти за дверь, как услышала её голос. — Тогда можешь быть свободна. Мне такие, как ты, здесь не нужны. Я внимательно посмотрела на неё и… рассмеялась. Не знаю, истерический это был смех или меня действительно насмешили её слова, но она что, серьёзно? — Ты серьёзно? — решила я озвучить свои мысли. — Я сказала что-то смешное? — она вопросительно вскинула брови. — Да! — проговорила я, отсмеявшись. — Ты тут без меня не сможешь, тут попросту ничего не будет работать. Здесь я незаменима, и, поверь, как только я уйду, а я это сделаю, без меня здесь рухнет всё, как карточный домик. — Отлично, ты уволена, — с лёгкостью проговорила она. — Можешь даже две недели не отрабатывать. Не хочу тебя ещё и их терпеть. А незаменимых нет. Всегда кто-то да найдётся. — Ошибаешься, — самоуверенно улыбнулась я, задрав подбородок. — Незаменимая стоит перед тобой. — Где? — Кавказцева сделала вид, что не поняла, и начала оглядывать меня с ног до головы. — Я вижу только маленькую обиженную девочку, которая корчит из себя не пойми кого. Знаешь, это прямо похоже, когда неудачница пытается выставить себя крутой. Жалкое зрелище… Всё. С меня хватит. Недолго думая, я взяла её за волосы, оттащила их назад и со всей силы ударила её голову о стол. Она издала болезненный стон, и из её носа тут же хлынула кровь. Ругаясь матами, она накинулась на меня с кулаками. Сначала она врезала мне по лицу в область скулы. Меня отшатнуло назад, и я полетела на стеклянный шкаф, который, к счастью, выдержал столкновение. Когда она подошла ко мне, я замахнулась на неё, чтобы влепить ей в ответку, но, увернувшись от моего удара, она прописала мне коленом в живот, из-за чего меня скрючило, и я стала задыхаться. Я встала на колено, держась за место, где пульсировала боль, и жадно хватая ртом воздух. Она взяла меня за волосы и начала что-то кричать мне прямо в лицо. Воспользовавшись моментом, я схватилась её за талию, оттолкнулась и впечатала её в другой стеклянный шкаф. На этот раз стекло разбилось и осколками полетело вниз. Мы обе сползли по ним на пол. Мне повезло, я поднялась на колени раньше и, пока она отходила от такого внезапного хода, успела ей врезать первая. Я заносила удары по лицу один за другим и била до тех пор, пока она не отключилась. Как и ожидалось, я победила. А чего она хотела? Годы тренировок рукопашного боя и боёв без правил сделали своё дело. Я ликовала и гордилась собой. Теперь будет знать, какого это связываться со мной! — Поверь мне, я найду тебе замену, и в этом можешь даже не сомневаться, — она вернулась к своим бумагам, потеряв ко мне всякий интерес. — Поэтому давай, заканчивай сегодня свою работу и проваливай. Мои глаза начали болеть, и я несколько раз поморгала, вернувшись в реальность. Всё это время, к сожалению, драка была лишь плодом моего воображения, а я просто стояла в той же позе и сверлила взглядом её макушку. — Ты ещё приползёшь и в добавок прощение просить будешь. Только будет уже поздно, — гордо проговорила я и покинула её кабинет.

***

После рабочего дня я ехала по трассе в сторону своего дома, а в голове крутилась Евина фраза: «Ты не знаешь, что ей пришлось пережить». А что мне пришлось пережить? Нам обеим? Она уже забыла? И почему-то нас никто не жалеет, а из-за того, что она там что-то пережила, я обязана молчать в тряпочку и кланяться ей в ноги. Хрен ей! Когда я заезжала во двор своего дома, мне пришла в голову заманчивая мысль. И звучала она так: на данный момент никто не знал, что Кавказцева меня уволила. Эта новость станет всем известна уже завтра. И точно не от самой Кавказцевой, а от Ани, которую я приглашу к себе сегодня в гости и, не вдаваясь в подробности, расскажу о своём увольнении. Далее из-за неполной информации она начнёт расспрашивать других, в чём дело, следовательно, так мои коллеги узнают о моём увольнении. И так как я хороший товарищ и профессионал в своем деле, то возникнут вопросы сверху, мол с какого перепугу турнули лучшего следователя. И вот как раз здесь никакие связи этой Кавказцевой и не помогут. Она просчиталась. Не учла одной маленькой детальки — руководство сверху меня очень сильно любит, и если до них дойдут слухи о том, что меня уволила какая-то только что прибывшая начальница, то беды ей не миновать. Улыбнувшись этому замечательному умозаключению, я набрала телефон Ани.

***

Когда я заполняла в третий раз пустые стаканы коктейлем мохито, я начала рассказывать Ане историю о поездке на дачу, не вдаваясь в подробности. Точнее, не упоминая только Кавказцеву. Сейчас это лишнее, да и коллегам не стоит пока знать, что у меня с Кавказцевой, грубо говоря, общие родственники. Аня ухахатывалась взахлёб, когда я ей в красках рассказала падение дяди Володи и как Татьяна Ивановна чуть не отхерачила двух назюзившихся, когда они начали надкусывать её яблоки прямо с деревьев. Видать, не одной мне это кажется забавной историей. Когда я закончила, Аня тут же подхватила, рассказывая свою историю, которая произошла с ней совсем недавно. Поначалу я внимательно слушала её, но постепенно ушла в свои мысли, размышляя над тем, как невзначай уведомить её о том, что меня уволили. Мы допивали уже третий стакан, а я всё ещё не рассказала о волнующей меня теме. Но Аня будто чувствовала, что мне нужна помощь, и проговорила: — Ой нет, хватит, — Аня прикрыла рукой стакан, когда я в четвёртый раз хотела добавить ей коктейль. — Нам ведь завтра на работу. — Кому как… — загадочно сказала я и отпила свой коктейль. — В смысле? — не поняла она и взяла дольку лайма, которая была воткнула в край бокала. Она надкусила мякоть и слегка сморщилась. — Будет правильней сказать, что тебе завтра на работу, — ответила я, пытаясь разглядеть дно своего стакана. — А-а-а, у тебя завтра выходной, — сказала она так, будто вспомнила, что я ей такое когда-то говорила. — Не совсем… — Подожди, я либо уже пьяная, либо просто не понимаю, что ты говоришь, — нахмурилась Аня. — В смысле «не совсем»? У тебя что тогда, отпуск начался? — предположила она. — Нет, — помотала я головой. Аня тяжело вздохнула. — Так, хватит говорить загадками. Скажи уже прямо. — Меня уволили, — сказала я, как она и хотела, но Аня, кажется, мне не поверила. — Смешно, а теперь правду, — скептично проговорила она. — Это и была правда, — пожала я плечами. — Кавказ… В смысле Казанцева меня уволила. — Что?! Когда?! — вытаращилась на меня Аня. — В пятницу. — И ты так спокойна? — недоумённо проговорила она, закатывая рукава зелёной блузки. — А что мне, плакать, что ли? — усмехнулась я. — Нет, просто… А за что она тебя уволила? — Аня всё ещё не могла поверить в случившееся. — Плохо выполняю свои обязанности, — развела я руками. — Ты? — с иронией спросила Аня, зная, что это полнейший бред. — Ага, прикинь, аж самой смешно. — М-да-а, дела… — постучала она по стакану ногтями. — И что ты теперь будешь делать? — Посижу пока дома недельку, потом буду искать работу, — я допила свой коктейль и встала из-за стола, чтобы сделать себе новую порцию. — Да это ведь полнейший бред, Света! — Аня тоже встала, поправив свою задравшуюся чёрную юбку, и начала размахивать руками. — С этим нужно разбираться! — Нужно, — согласилась я. — Только как объяснять что-то жабе, которая и слышать ничего не хочет? — Значит, необходимо идти выше! — настаивала Аня. — Да, только вот… — я наклонилась и поцеловала её в губы, чувствуя на них кислый привкус лайма. — Давай лучше допьём оставшийся ром, а потом я отведу тебя в спальню и покажу, насколько ты сегодня сексуально выглядишь. Мне нужно было увести её от темы, которую я не собиралась больше обсуждать. Я посеяла зерно, теперь оставалось ждать, когда оно взрастёт. И самое интересное, что его даже не требуется поливать и удобрять. Оно само сделает всё за тебя.

***

Как и следовало ожидать, слухи о моём увольнении расползлись быстро. С самого утра следующего дня каждый норовился позвонить мне и узнать, в чём дело, из первых уст. Но я ответила только Игорю, рассказала ему всё, что и Ане, и деликатно намекнула, что если он хочет узнать информацию по подробнее, то пусть спрашивает всё у своей новой начальницы. Из звонивших также оказалась Диана, которая пыталась выяснить, где что лежит и какие дела ещё не были переданы в прокуратуру. Я так поняла, что Кавказцева её временно запрягла держать два штурвала, пока она не найдёт мне замену. Тяжко Диане, однако, особенно из-за того, что по телефону информация о внутренних делах Следственного комитета не передаётся, поэтому я ничем не могла ей помочь. Я решила вовсе вытащить рабочую симку из телефона, потому что из-за бесконечных звонков батарея садилась неимоверно быстро. Пусть теперь Кавказцева эту кашу расхлёбывает, которую сама и заварила.