Кажется я стал целью захвата призрака

Следующий день прокрался сквозь туманную пелену забвения, как вор, укравший последние отблески ночных кошмаров. — «Ну и зачем ты это куришь?» — Голос Шицзэ Сакураями, словно ледяной ветер с пика Фудзи, пронзил утреннюю тишину. Призрачная фигура привычно материализовалась за спиной Линсю, а бледное, почти прозрачное лицо нависало над его правым плечом, будто мёртвый ангел, ищущий тепла. — Ты опять? — Линсю затянулся, выдыхая облачко горького дыма, которое тут же рассеялось в воздухе, словно тщетные надежды. — Я же просил не являться, вот так внезапно! Дай хоть немного насладиться жизнью без твоих назиданий. Шицзэ, словно не слыша упрёков, протянул свою призрачную руку, сквозь которую просвечивалось солнце. Сигарета в пальцах Линсю вдруг вспыхнула ярким пламенем и мгновенно истлела, превратившись в серый пепел, разлетевшийся по ветру. — Я же забочусь о тебе, братец Линсю, — произнёс призрак, и в его голосе звучала причудливая смесь искренней заботы и едкого сарказма, словно он пытался скрыть глубокую рану под маской иронии. — А то, не дай боги, отправишься ко мне раньше срока! Хотя, признаюсь, компания твоя, меня бы порадовала. Линсю едва сдержал желание закатить глаза — этот жест уже стал его фирменным ответом на неуместные выходки призрака. Он сбросил окурок в урну, словно избавляясь от очередного груза прошлого. Больше всего на свете ему сейчас хотелось просто игнорировать этого назойливого Шицзэ, чьё имя неведомым образом знал Эртай — словно ниточка, связывающая их всех в запутанном узле судьбы. Но, словно заноза, в голове застряла фраза, брошенная Шицзэ накануне, когда Линсю возвращался домой: «Мы с ним не знакомы, просто глаза Эртая… Особенные. Они видят то, что сокрыто от других. А что касается моего имени… Вообще-то, я удивлён, что ты до сих пор притворяешься, что не помнишь меня.» И Линсю не нашёлся с ответом. Он никогда не был мастером красноречия, предпочитая прокручивать тщательно выверенные диалоги в своей голове, нежели произносить их вслух. И сколько бы Шицзэ ни пытался затронуть тему его смерти, или рассказать о загадочной причине, по которой он с такой лёгкостью покинул «место упокоения», Линсю с маниакальным упорством продолжал его игнорировать. Это было его оружие — молчание, словно ледяная стена, воздвигнутая между ним и чужим прошлым. — По крайней мере, сдохнув, не наткнусь на твою рожу! — Сдерживая клокочущий гнев, процедил он, сквозь зубы, — и вообще, клянусь, когда найду способ убить тебя во второй раз, заживу счастливо. Помяни моё слово! Наконец, Линсю распахнул массивные двери академии, словно освобождаясь от удушающих объятий призрака, и юркнул внутрь здания. — Ха? Я та-а-ак тронут твоим энтузиазмом, — прозвучал насмешливый ответ. — Но позволь напомнить тебе одну досадную деталь? Я вообще-то уже мёртв. И, боюсь, второй раз умереть не получится, даже если бы захотелось тебя этим ублажить. — Просто перестань уже напрашиваться ко мне в любовники, — выпалил вдруг Линсю, краем глаза заметив в холле знакомую фигуру. — Я знаешь ли, не из тех извращенцев, кому нравятся мертвецы! — проговорил он, прежде чем решительно направиться в сторону Эртая. Шицзэ нахмурился, словно туча, заволокла солнце, но его лицо тут же смягчилось, будто он покорился неизбежному течению времени. — А я устал от твоего упрямства, — прошелестел он, покорно следуя за Линсю, словно тень, привязанная к телу. — Но кто, если не я, будет следить, чтобы ты не натворил глупостей и не навредил себе? В моём случае, это работа на полную ставку. Линсю не ответил. Лишь в глубине его ярко-лиловых глаз плескалось море ледяного презрения, а в сердце, словно ядовитая плесень, расползались воспоминания, которые он отчаянно пытался похоронить. — Кстати, — голос призрака, обычно пронизанный сарказмом, вдруг прозвучал слишком невинно, словно ребёнок, замышляющий шалость, когда они почти дошли до низкого роста мальчишки. — Ты ведь… помнишь то, что случилось три года назад? Вопрос призрака обрушился, словно кирпичная кладка, заставив Линсю замереть в неестественной позе. Слишком внезапно. Слишком неожиданно. Сердце на миг превратилось в ледяной осколок, а по позвоночнику проползла змея липкого ужаса. Маска непроницаемости, его «неведения», которую Линсю так старательно выстраивал, дала предательскую трещину, обнажив бездну под ней. — Нет, — отрезал он, слова вырвались прежде, чем разум успел их взвесить, — и не хочу вспоминать. Маниакальная улыбка Шицзэ, хищная и неживая, тронула его губы, но глаза оставались холодными, как угли давно потухшего костра. — Не хочешь вспоминать? Значит… что-то ты всё-таки помнишь. И это «что-то» не даёт тебе покоя, любимый. В конце концов, преступники ведь всегда, рано или поздно, но возвращаются на место преступления. Вот и ты вернулся туда, не так ли? Долго же мне пришлось тебя ждать. Но я терпеливо дождался. Видишь, какой я добродушный, даже не злюсь на тебя после того, как ты меня убил~ И лишь сейчас Линсю осознал, что балансирует на самом краю пропасти, где один неверный шаг грозит низвергнуть его в пучину, ни на секунду не затухающего в памяти кошмара. Это уже была не жалкая чихуахуа, назойливо тявкающая под дверью подсознания. Вовсе нет. Это был огромный немецкий дог, готовый прогрызть вместе с черепной коробкой, всю его защитную броню, целиком поглотив, вместе с самим Линсю…

***

— Три года назад, глазами Линсю —

Отец застыл, будто его поразила молния. Мать закричала, словно её живьем резали. А я… я ощутил, как лёд сковал моё сердце. Даньмэй, без вести пропавший несколько месяцев назад, мёртв. Полиция, конечно, спрашивала меня. Сочувствующие взгляды, дежурные уверения о том, что «время лечит». Но какое тут может быть лечение, когда часть тебя вырвали с корнем? Они говорили о самоубийстве, петле в лесу под Шанхаем. А я смотрел сквозь них, видел лишь бледное лицо, его вечную нерешительность… Неужели всё было настолько плохо? Следователи терзали вопросами о нашей связи, словно вытягивая душу. «Чувствовали ли вы что-то?» — их слова резали, как битое стекло. Чувствовал ли я? Адскую агонию, зияющую пустоту, которая расползалась внутри, пожирая всё светлое, что ещё осталось. Знал ли я, почему Даньмэй, мой брат-близнец, оборвал свою жизнь? Нет. Я блуждал в потёмках неведения. Когда формальности отгремели, и мы с родителями вернулись в Пекин, дом встретил нас не тишиной, а могильным холодом. Отец превратился в тень, мать оплакивала ночи напролёт, а я… Я бродил по комнатам, касаясь вещей, пропитанных его призрачным присутствием. Даньмэй. Его любимая чашка, тронутая трещиной, словно отметина судьбы. Блокнот, исчерканный сумбурными строками о любви и одиночестве, словно крик, запертый в клетке. Книги, которые он поглощал, пытаясь сбежать от невыносимой реальности. И я погрузился в эти книги, словно нырнул в омут его сознания. Пытался разгадать тайну, что терзала его душу. И чем глубже я погружался, тем сильнее меня душил клубок зловещих подозрений. Стихи… Они были пропитаны такой обжигающей страстью, таким бездонным отчаянием, что закрадывалась мысль: кто мог пробудить в моём тихом, застенчивом брате эту бурю чувств? Незадолго до встречи с призраком, словно рукой судьбы, я наткнулся на дневник Даньмэя, спрятанный на дне старой коробки. Пожелтевшие страницы, исписанные мелким, дрожащим почерком, словно письмена, выведенные в лихорадке. Сначала — обычные записи о школе, друзьях, детских мечтах… А потом — имя, вспыхнувшее как искра во тьме. Шицзе. Шицзе Сакураями. Ледяной озноб пронзил меня, когда я прочитал это имя. Я знал его, как и миллионы других, кто хоть раз включал телевизор или бороздил просторы интернета. Его фамилия гремела на весь мир. Шицзе Сакураями. Наследник бездонных богатств, влиятельный, ослепительно красивый, словно сошедший с полотен старых мастеров. Ха-а… Он действительно родился с золотой ложкой во рту. Дневник Даньмэя поведал историю любви, похожей на лихорадку. Историю одержимости, затмившей разум. Ему льстило внимание Шицзе, его власть, его богатство, словно опьяняющий нектар. А потом… записи обрывались, словно нить, оборванная безжалостной рукой. Я покинул дом, словно преследуемый тенью. Мне нужно было увидеть это место, омытое водами Хуанхай. И вскоре я стоял там, где, как мне казалось, Даньмэй впервые встретил свою погибель — Шицзе. Я почувствовал его боль, его страх, его отчаяние, словно они стали моими собственными. Я жаждал правды, но наткнулся лишь на лицо призрака, обвиняющего меня в его смерти. Откуда он знал мое имя? И почему я притворился, будто не знаю о личности Шицзэ? Если предположить, что Даньмэй упоминал обо мне в мимолётных разговорах, когда они оба были живы, — знание призраком моего имени, можно было списать на совпадение. Но его обвинения… Они заставили меня замолчать, прикусив язык, словно я проглотил ядовитую пилюлю. В тот миг, словно нефритовый жезл раскололся в моей груди, я узрел истину во всей её уродливой наготе. Даньмэй Ваншан, мой брат-близнец, чья тень неотступно следовала за моей, обагрил свои руки кровью Шицзе Сакураямы. И почему я, зная правду, промолчал? Ответ прост: я не мог допустить, чтобы позор пал на нашу семью, подобно проклятию древнего бога, и уж тем более — на семью Сакураямы, чей род был подобен вековому бамбуку, гнущемуся под ветром, но не ломающемуся. Во-первых, признание Даньмэя убийцей навлекло бы бесчестье на весь наш род. В глазах Поднебесной мы стали бы семьёй, породившей злодея. Отец, чья репутация была чиста, словно горный хрусталь, был бы разбит. Мать, чьё сердце и без того кровоточит от горя, заставили бы искупить грех сына своей невинной жизнью, заклеймив её как «наглую женщину, породившую дьявола». Во-вторых, меня снедали опасения за судьбу клана Сакураями. Клана, пустившего корни по всей земле. Клана, чьи отпрыски гордо носили свою фамилию и являлись потомственными охотниками «макси+» уровня, не меньше. Одно дело — представить безвременную кончину наследника компании как трагическую случайность, покрытую туманом тайны. И совсем другое — выставить его убийство безумным возлюбленным, чья запретная страсть словно клинок расколола его дух. Раскрытие грязной правды о «обрезанном рукаве» Шицзе бросило бы непроглядную тень на безупречный фасад семьи Сакураями, словно гниль на прекрасном цветке, и уничтожило бы их многомиллиардные сделки одним махом. И снова всё свелось бы к злой иронии судьбы: моего брата обвинили бы в том, что он соблазнил Шицзе, превратив его в жертву собственных пороков. И, в-третьих, я утратил веру в справедливость, в этот мираж, преследующий смертных. Я понимал, что даже если Даньмэй и виновен, людская молва растопчет его душу, сломает его кости, подобно хрупкому тростнику. Он был всего лишь пешкой в игре титанов, игрушкой в руках судьбы. Его неминуемо выставили бы чудовищем, лишив всякой надежды на спасение, превратив в козла отпущения, несущего на себе грехи всего мира. Я не мог допустить, чтобы его память была осквернена. Я не мог допустить, чтобы эта безжалостная трагедия обрушилась на головы моих родителей, словно тысячетонный груз. И я до последнего лелеял хрупкую надежду, что всё можно забыть, похоронить эту тайну в глубинах своего сердца, словно старый кошмар, от которого просыпаешься в холодном поту. Глупо, наивно, как вера ребёнка в Шань Дань Лаожена, но я отчаянно цеплялся за эту иллюзию. Почему? Зачем? Зачем же я, подобно лунатику, поплёлся к этому проклятому морю, где волны шепчут о прошлом? Что я искал на этом берегу, где ветер носит обрывки потерянных надежд? Головой-то я понимал, что ничего хорошего меня там не ждёт, что это — ловушка, расставленная самой судьбой. Я отчётливо помнил статьи в новостях о смерти наследника империи, о истерзанном трупе, найденном в водах Хуанхай, и полное отсутствие упоминаний о каком-то жалком самоубийце, чья жизнь не стоила и ломаного гроша. С чувством вины, скорби и тщетной надежды постичь истину, я стоял на том берегу. И тогда, сквозь пелену отчаяния, на лице проступила горькая, как полынь, улыбка. Стоило лишь увидеть Шицзэ, а потом ещё и услышать его фамилию. Всё встало на свои места. Тогда-то я и осознал: «Правда оказалась убийственной.» и оказалась подтверждённой истиной вдвойне, после обвинения меня в смерти Шицзэ.

— Конец воспоминаний. —

***

【Выдержка из сборника терминологий для Охотников Академии имени С. Саншайн: «Классификации, ранжирование и специализации»】 [Напоминание: Классификация охотников зависит от баллов, полученных после сдачи экзаменов.] [Охотники уровня «Макси+»: представляют собой наивысшую лигу среди борцов с паранормальными угрозами. Данная категория присваивается индивидуумам, демонстрирующим экстраординарные способности в нескольких ключевых областях: контроле над энергией ци, владении артефактами, познаниях в древних ритуалах и умением пользоваться экспериментальными технологиями. Обладатели статуса «Макси+» обычно занимают руководящие должности в охотничьих гильдиях или секретных обществах, координируя крупномасштабные операции и обучая новое поколение охотников.] [Примечание: Подтверждение квалификации требует безупречной репутации и успешного завершения сложнейших миссий, связанных с ликвидацией могущественных духов и предотвращением катастрофических событий.] [Ранжирование внутри уровня «Макси+» осуществляется на основе углубленной оценки индивидуальных навыков и опыта, представленной в виде десятиступенчатой шкалы. Ступень на шкале указывает на степень мастерства охотника в конкретных дисциплинах, таких как боевые искусства, экзорцизм и т.п. Повышение ранга требует демонстрации значительного прогресса в выбранной специализации, а также успешного выполнения ряда сложных задач.]

***

— Настоящее время —

Ледяной ливень обрушился на Линсю Ваншана, словно выжигая калёным железом последние искры тепла. Мир расплылся, превратился в мутную, скорбную акварель. Он дёрнулся, словно получив ментальную пощёчину, едва не повалившись на холодный пол. Но сквозь эту вереницу нахлынувших эмоций и воспоминаний, словно ни то спасение, ни то укор, он почувствовал, как призрачные, ледяные пальцы Шицзэ обвились вокруг его талии — хватка странная, почти умоляющая, удерживающая от падения. Призрак впился в него взглядом, в котором плясала дьявольская ухмылка, полная мрачного обещания, но в глазах плескалась такая нежность, такая забота, когда Сакураями произнёс, и слова его эхом отозвались в голове Линсю: «Кстати, я всё хотел спросить… Когда ты успел перекрасить свои волосы? Я помню, как ты восхищался своим братом, но не думал, что настолько…» Линсю лишь сдавленно улыбнулся, не в силах отвести взгляда от этого очаровательного цвета глаз Шицзэ. Такой синий. Такой глубокой. Такой… Безмятежный. Но сердце его, болезненно сжалось. Ведь ни Даньмэй, ни Линсю никогда не трогали свои волосы краской. Единственное, что отличало близнецов, была пропорция цвета в их прядях: в волосах Линсю преоладал алый, тогда как в волосах Даньмэя преобладал холодный, безжизненный белый, лишь робкими искрами разбавленный красным. И Линсю хотел бы и дальше укрываться в коконе самообмана, отчаянно пытаясь изгнать из памяти проклятые осколки правды. «Лучше бы я сгинул в счастливом неведении,» — эта мысль грызла его изнутри. Единственный выход, казавшийся таким простым, — притвориться, что Шицзэ — просто случайный призрак, а правда не была обнаружена, — исчез, словно утренний туман, обнажая жестокую реальность. В конце концов, вчера, когда поганый Эртай выплюнул это имя — «Шицзэ», — Линсю изо всех сил пытался обмануть себя в том, что ему «послышалось»… Но чем дольше он спорил с самим собою в этих грязных закоулках памяти, тем отчётливее понимал: это не случайность, это — гнойная рана, разъедающая его изнутри. Шёпот прошлого, которому он так отчаянно и безуспешно пытался заткнуть глотку. — Я не красил свои волосы. — Лишь сухо обронил Линсю, когда они, наконец, добрались до Эртая. Ваншан надеялся, что на этом мучительный разговор будет окончен. Но понимал, что когда они снова окажутся наедине, призрак снова поднимет эту тему. «Это не побег.» — Убеждал себя в мыслях Линсю, — «Это время для умопомрачительного мозгового штурма.» И Шицзэ, словно повинуясь, в действительности замолчал. Лишь закатил глаза и мысленно вздохнул: «Похоже, он решил и дальше играть в свою забывчивость.»

***

Эртай, словно довольный кот, греющийся на солнце, развалился на подоконнике холла Академии, и ухмылка красовалась на его лице, будто он не чувствовал тот могильный смрад чужих тайн, что поднимался вокруг. Его коротенькие ножки в изумрудных брючках беззаботно болтались в воздухе, исполняя подобие сидячей пляски, отчего белоснежные ботинки, начищенные до зеркального блеска, весело сверкали. И эта нарочитая кукольная невинность, эта приторно-сладкая рожица вызывала у Линсю скрежет зубов! Он с трудом сглотнул ком желчи, и, натянув маску привычного оледенения, попытался совладать со всем своим внутренним дерьмом. — Неужели созрел для моих экзорцистских услуг? — Промурлыкал Эртай, кокетливо взмахнув дурацкими, розовыми хвостиками. — Честное слово, думал, тебе понадобится целая вечность, чтобы вылезти из своей раковины, — Его зелёные глаза изучающе вперились в кислое личико напротив, — Или запамятовал моё имя, чтобы вписать его в бланк будущего старосты, а? хе-хе~ Линсю Ваншан только хрипло выдохнул, бросив на эту пубертатную язву взгляд, способный отравить колодец, а затем, собрав волю в кулак, процедил сквозь стиснутые зубы: — Нет уж! Я этого призрака сам разорву на куски. Иначе буду чувствовать себя конченным идиотом, зря угробившим бабки за учёбу, на шесть лет вперёд! — Пф! — фыркнул Эртай, спрыгивая с подоконника с грацией небесного феникса, у которого слегка заплетаются ноги. — Какой же ты всё-таки скучный, словно недописанный трактат о конфуцианстве… И умудрился ведь приручить призрака! Ну хоть где-то повезло, дерево без корней! Линсю Ваншан скорчил такую гримасу, словно проглотил таракана, вымоченного в уксусе: — Ты мне это теперь всегда будешь талдычить? — спросил он, направляясь в аудиторию, где вот-вот должна была начаться первая пара. Эртай, вальяжно покачиваясь, засунул шаловливые ручонки в карманы своих необъятных штанин. Там затаился монстр-леденец — размером с кулак! Мигом сорвав шуршащую броню, мальчишка запульнул сладость в пасть с безмятежностью удава. А затем, выдал что-то совершенно нечленораздельное: — (Ну а почему бы и нет? Решено! Буду отныне называть тебя деревом без корней.) — Промычал он так, что Линсю уловил лишь обрывки галлюцинаций. Но сквозь кашу во рту, всё же пробилось следующее, — Это теперь будет твоё… прозвище~ Однако бедный Линсю Ваншан расслышал лишь невинное: «Атмосфера очень спокойная.» И горько усмехнулся про себя: «Ага, блять. Спокойнее некуда.» На мгновение Эртай выудил наполовину обсосанный леденец изо рта, словно диковинную ракушку, и недоуменно окинул взглядом призрака, который за всё это время не проронил ни слова. А затем лишь едва прыснул со смеху, отводя взгляд куда-то в сторону. Похоже, этот мелкий засранец понял что-то архиважное, но благоразумно решил притвориться кустом, в то время как Шицзэ настороженно нахмурился, словно предчувствуя что-то недоброе. «Не тревожься, Шицзэ, я не стану похищать твоё загробное существование без веской на то причины. Но если сей человечишка возымеет желание узнать, как тебя изгнать, или же попросит меня об этом, увы, тут я бессилен. Ты ведь, несомненно, осведомлён о моей сущности,» — Мысленно произнёс Эртай, этот полуфабрикат из человека и демона. И его телепатический посыл достиг своей цели. Шицзэ благодарно кивнул в ответ. К счастью для Эртая, он не мог обмениваться мыслями, иначе полукровка услышал бы ядовитое шипение: «Это последнее о чём я беспокоюсь, сын блудной демоницы! Но спасибо за предупреждение.»

***

В аудитории витал дух забвения, сплетённый из запаха затхлости и пыли древних фолиантов, словно склеп, где покоились позабытые истины. Линсю опустился на привычное место у передней парты, ближе к спасительному выходу. Чувствовал на себе взгляд Шицзэ, подобный липкой паутине, опутавшей его сознание. «Отстань, — мысленно взмолился он, — позволь мне самому распутать клубок своих сомнений». Гулкий кашель профессора, словно эхо ушедших эпох, возвестил о начале лекции. Старик, казалось, сошёл со страниц пыльных книг, источая мудрость веков. «Дорогие мои ученики, прежде чем погрузиться в пучину знаний, прошу вас передать ваши бланки голосования. Это была просьба вашего учителя, который, к сожалению, сегодня не сможет присутствовать». Линсю Ваншан машинально нашарил в сумке свой листок, стараясь не пересекаться взглядом с Эртаем, чьи глаза хищно блестели, словно у гиены, предвкушающей чужую погибель. Остальные ученики, воодушевлённые, собрали листки, и один из них, не удержавшись, выпалил: «А можно ли узнать результаты прямо сейчас? Уж больно терзает любопытство, кто же избранник наших сердец!» Древний старик едва заметно улыбнулся, словно умудрённый жизнью Будда, и кивнул: «Почему бы и нет? Любопытство — двигатель познания.» Снова распахнув огромный, потрёпанный жизнью фолиант, профессор извлёк оттуда сложенные стопкой бланки. Тишина в аудитории сделалась почти осязаемой, прерываемая лишь шуршанием бумаги и сдавленным дыханием учеников. Линсю чувствовал, как внутри нарастает раздражение. Ему было плевать, кто станет старостой. Все эти формальности казались ничтожными в сравнении с тем хаосом, что бушевал в его голове. Вскоре профессор прокашлялся и начал зачитывать результаты: «Итак. Цзян Ло — три голоса, Ушибуя Усо — два, Минато Сакураями — один…» Голоса учеников тонули в монотонном перечислении фамилий, пока, наконец, не прозвучало имя Эртая. «Эртай — десять голосов!» Взрыв ликования сотряс аудиторию. Смех, аплодисменты, поздравления… Но Линсю замер, словно пораженный громом, и гримаса ужаса исказила его лицо. Не от предсказуемости результата — Эртай умел очаровывать, несмотря на свою эксцентричность, — а от прозвучавшей фамилии: Сакураями. Вэньчжоу же, словно ожидав этой победы, вскочил на стол и, раскинув руки, заорал: «Да здравствует справедливость! И пусть страх трепещет в сердцах нерадивых учеников!» Затем спрыгнул, и, подмигнув Линсю, направился к профессору за поздравлениями. Ваншан лишь почувствовал, как Шицзэ сильнее прильнул к нему, окутывая ледяными объятиями. И нежно прошептал: «Ты, похоже, не знал о этой горькой иронии, не так ли? Мой младший братец учится здесь… Но я благодарен тебе, любимый. Если бы не ты, то я бы никогда не увидел того, как Минато вырос.» В груди Линсю разверзлась бездна. В то время как его собственное ментальное равновесие рушилось под тяжестью новообретённых откровений. Аудитория постепенно приходила в себя после триумфального заявления Эртая. Лица однокурсников, преисполненные энтузиазма и надежд, казались Ваншану чуждыми и далёкими. А в голове гудело. Минато Сакураями. Младший брат Шицзэ. Учится здесь. «Серьёзно?!» Линсю почувствовал себя героем дурацкого ситкома, где нелепые совпадения сыпались как из рога изобилия. Ему оставалось только ждать, когда за кадром раздастся закадровый смех. Браво, судьба, отличный троллинг!

***

После лекции, Эртай, сияя самодовольной улыбкой новоизбранного диктатора, подскочил к Линсю. «Ну что, Ваншан, — пропел он, — прочувствовал силу народной любви? Похоже, твой мрачный образ не принёс тебе популярности. Хотя… кто знает, может, это просто заговор против твоей несравненной красоты?» И, не дожидаясь ответа, Эртай картинно вздохнул и направился к выходу из аудитории. «Вперёд, к новым свершениям! Меня ждут великие дела и горы леденцов!» Линсю наблюдал за этим цирком с покерфейсом, достойным чемпиона. Он готов был поклясться, что видел, как Шицзэ закатил глаза где-то у него за спиной. «Спокойствие, только спокойствие, — шептал Линсю, — дыши глубже…» Линсю механически двинулся за Эртаем, лишь бы не остаться наедине с этим фантомом чужой любви. Он пока ещё не был готов остаться наедине с призраком, чьё присутствие терзало его душу, словно заноза под кожей. Но стоило ему ступить на улицу, ослеплённую беспощадным солнцем, как Линсю застыл подобно статуе и едва удержавшись на ногах, он чуть не врезался в спину Эртая. Тот, заметив его мимолетную растерянность, обернулся, одарив Линсю хищной усмешкой, в которой плясали искры злорадства: — Ай-йя! Что это вдруг за нежности? Ты что, решил пойти на сближение, «дерево без корней»? — промурлыкал он, смакуя каждое слово, словно ядовитую конфетку. Линсю медленно перевёл взгляд с Эртая на кишащую студентами группу неподалеку. Среди них, словно тёмный феникс, выделялся черноволосый юноша, высокий, с обсидиановыми глазами, увлечённо беседующий с сокурсниками. Даже если Минато Сакураями и не собирался становиться вожаком стаи, сама его фамилия говорила за себя, притягивая алчущие взгляды к ауре власти, богатства и холодной красоты. Сердце Линсю пропустило удар. В этом мальчике японской внешности, ещё совсем юном на вид, сквозило что-то до боли знакомое, неуловимо напоминающее Шицзэ — тот же прямой, упрямый взгляд, та же едва заметная усмешка, но лицо — более мужественное, словно высеченное из камня, и гордое, как подобает сыну влиятельного клана охотников на нечисть ранга «макси+». В конце концов, Линсю лишь устало ответил: — Мне просто нужно задать тебе пару вопросов, — произнёс он, стараясь удержать под контролем дрожь в голосе. — Потерялся в своих философских лабиринтах? — Посмеялся Эртай, начиная грызть останки своего огромного леденца. Линсю проигнорировал подколку, устремив взгляд куда-то сквозь. — Эртай, — начал медленно он, — ты ведь многое знаешь о Шицзэ Сакураями, верно? Улыбка слетела с лица Эртая, словно маска. На мгновение в его глазах промелькнула тень, когда он пересёкся взглядом с призраком, но тут же исчезла, сменившись привычной беспечностью. — Слышал что-то, как и все. Какая-то тёмная история с богатым наследником. Но что тебе мешает спросить самого Шицзэ, о нём напрямую? — Жеманно хихикнул он. Призрак, словно пряча за показным согласием клубок обиды, леденяще рассмеялся прямо в уши: «В самом деле, что же?» Линсю нервно сглотнул, ощущая прожигающий взгляд Шицзэ, но с героическим усилием подавил дрожь в голосе. — Я просто хотел узнать другую точку зрения, — произнёс Линсю, вкладывая в слова всю силу своего самообладания. Его взгляд, укоряющий и полный решимости, был направлен прямо в потустороннюю сущность. — Без предвзятости. И ещё… В одно мгновение лицо Линсю исказилось угрюмой гримасой. Он поднял голову и перевёл взгляд на Вэньчжоу. В его ярко-лиловых глазах, более не было места для сомнений. — Я хочу узнать, как изгнать призрака SS+ ранга. Эти слова прозвучали как удар обухом по голове. И без того мертвенно-бледное лицо призрака вмиг посерело, словно на него накинули саван. В глубине его и без того потухших, синих глаз возникла непроглядная бездна. Взгляд словно потерял фокус, устремившись в никуда. Время замерло, оставив лишь тишину и страх, густым маревом повисшим в воздухе.

________________________________

【Выдержка из Учебника по Спектрологии для Охотников Академии имени С. Саншайн. Классификация: Секретно.】

Ранг SS+: Объект классифицирован как «региональная угроза». Потенциальные Способности: (Предварительные данные. Требуется подтверждение) Теневые Руки: Эманации эктоплазматической энергии, принимающие форму псевдоподий. Проявляются в виде плотных сгустков тьмы, используемых для ограничения подвижности цели. Тактильный контакт вызывает специфические дерматоглифические изменения (временные экхимозы, согласно протоколам осмотра тела, протокол № 221.b). Подтверждённые случаи выживания после воздействия: 2 Дыхание Смерти: Высвобождение конденсированной воздушной массы, насыщенной нестабильными частицами эктоплазмы. Начинается как низкоинтенсивный воздушный поток, прогрессирующий в высокоскоростной вихрь, сопровождаемый визуальным эффектом в виде фиолетовой ауры. Воздействие приводит к значительному ущербу окружающей среде, включая разрушение конструкций. (см. отчёт об инциденте в архиве от 10.08.1945 года, а так же об инциденте от 25.02.2014) Подтверждённые случаи выживания после воздействия: 12 Искажение Реальности (Фактор): Локализованные аномалии пространства-времени, проявляющиеся в девиациях физических величин в непосредственной близости от субъекта. Характеризуются перемещением объектов, изменением параметров освещения и акустическими галлюцинациями. (Не оказывает воздействие на охотников уровня «макси+»). Замечание: эффект проявляется исключительно для внешних наблюдателей. Подтверждённые случаи выживания после воздействия: 1 Нематериальность/Материализация: (Примечание: Данная способность характерна для всех классов призрачных сущностей). Призраки ранга SS+ демонстрируют способность к контролируемой материализации, позволяющей им оказывать влияние на физический мир. Полная материализация НЕ требует значительных энергозатрат. Предупреждение: В материализованном состоянии объект может быть ошибочно идентифицирован как живое существо. Отличительным признаком является отсутствие тени. Предположительная продолжительность пребывания в материальном состоянии: до 3 часов. Выжившие после наблюдения материализации: 0 (Данные основаны на анализе записей камер видеонаблюдения высокого разрешения — Архив №441-β). Руководство для Охотников: [В соответствии с Протоколом «Пацификация», при обнаружении призрака ранга SS+ приоритетной задачей является немедленная изоляция объекта с последующим сдерживанием до прибытия усиленного контингента Академии (Оперативная Группа «Омега»). Прямой контакт с объектом следует избегать во избежание ещё более потенциальных жертв не только среди личного состава, но и населения. [Анализ предыдущих инцидентов с участием призраков данной категории указывает на высокую степень адаптации к изменяющимся условиям, что требует регулярной переоценки существующих тактических протоколов. Отмечена способность к абсорбции энергии окружающей среды (органической и неорганической), потенциально расширяющая спектр доступных способностей.] [Особое внимание следует уделить возможному проявлению феномена «Искажения Реальности». Несмотря на ограниченный радиус действия, зафиксированы случаи манипуляции восприятием, приводящие к дезориентации и психологическому давлению на членов оперативной группы. Следует учитывать, что данное явление может имитировать другие паранормальные активности, затрудняя точную идентификацию источника угрозы.]

***

Вам пришло уведомление: «Обновление данных мировой системы охотников от 28.08.2025». Открыть? Не раздумывая ни секунды, вы коснулись экрана. Сообщение распахнулось, являя взгляду строки, набранные строгим, бездушным шрифтом: «На основании анализа данных, полученных с камер, отслеживающих аномальные всплески энергии, установлено следующее: Предварительные сведения указывают на способность призрачных сущностей класса SS+ покидать территорию, где они были мертвы. Информация требует незамедлительной верификации и всестороннего изучения. Для расследования назначен Минато Сакураями, внедрённый в Академию под видом первокурсника. Всем остальным охотникам предписывается сохранять нейтралитет и не препятствовать сбору данных». Лишь холодок прошёлся по вашему телу. Но на лице застыла очаровательная улыбка, ведь вы прекрасны в своём восхищённом молчании.