Двенадцать девушек сталкера Кости

В противовес Марине, моя следующая девушка оказалась депрессивной. Люди часто называют депрессией любое плохое настроение, но у Леси была подтверждённая клиническая депрессия. Когда мы начали встречаться, она была в ремиссии, и я не подозревал, как всё на самом деле плохо, а потом пришлось разбираться со всем уже на ходу. С Лесей я познакомился на праздновании Нового года у Алекса. У неё были крашеные рыжие волосы, и ребята в шутку называли её Лисец. Леся хорошо играла в настолки и довольно остроумно комментировала ходы. — А теперь Лисец сыграет вам на скрипке! — внезапно объявил Алекс. Я удивился: новогодняя тусовка — странное место для классической музыки. Но Леся принесла из коридора скрипку и действительно начала играть. Она делала это так вдохновенно, но вместе с тем без лишнего пафоса, что я был очарован. Я долго добивался внимания Леси, встречал её после работы (она работала администратором в квесте). Наконец она заинтересовалась мной, и мы начали встречаться. К тому времени я как раз подкопил денег и снял собственную квартиру. Это стало для меня огромным поводом для гордости. Теперь мне было, куда привести девушку и даже где поселить её надолго. Когда Леся переехала ко мне, первое время мы оба были увлечены квартирой. Она тоже жила до этого с родителями, и теперь с интересом наводила уют в нашем доме. Благодаря Лесе на подоконниках появились цветы, на гвозде в комнате — большая картина с птицами. Леся купила новую скатерть на кухонный стол, сшила для дивана лоскутный плед. Рецидив болезни подкрался к ней постепенно. Сначала Леся перестала украшать дом. Потом начала чаще сидеть в телефоне, потом — сидеть, тупо глядя в пространство. — Всё в порядке, Лисёнок? — спрашивал я её, но она говорила «да», и я не вмешивался. Однажды я пришёл домой и увидел, что Леся лежит на кровати лицом к стене. Я окликнул её, но она не пошевелилась. Я подошёл ближе, заглянул ей в лицо. — А, это ты… — прошептала Леся и закрыла глаза. — Я хочу немного отдохнуть. Такие случаи становились всё чаще. Леся начала пропускать работу. Она жаловалась на то, что ей тяжело вставать, как будто на плечах целый дом. Что ничего не хочется и она ни в чем не видит смысла. Как человек, год учившийся на психолога, я сразу заподозрил в этом депрессию, но отвести Лесю к врачу оказалось непросто. Она не хотела никуда идти, говорила, что нет сил, что всё в порядке. Кончилось тем, что я взял её на руки, сел в такси и отвёз к психиатру. Лесе назначили лекарства. Я следил, чтобы Леся вовремя принимала таблетки, старался её поддержать. Советовался с бывшими одногруппниками из универа, которые уже учились на пятом курсе. Постепенно Лесе становилось легче, только вот её чувства ко мне депрессия забрала с собой. Когда я убедился, что Леся уже в порядке, мы тихо разошлись. Я остался один в своей съёмной квартире, Леся вернулась к родителям. Я сообщил им о её состоянии и попросил проследить, чтобы она продолжала лечение. Родители рассказали, что у Леси это уже не первый эпизод, и пообещали позаботиться о дочери. Это было всё, что я смог сделать для лисички Леси — оставалось надеяться, что новая ремиссия скоро настанет и продлится как можно дольше.