Ты не там, где должна быть!

Проснулся в 4:00. Без будильника. Я давно к этому привык — тело знает режим лучше часов. За окном было ещё темно, город только начинал переворачиваться с одного бока на другой, а я уже стоял на коврике, разминая ноги. Через двадцать минут — пробежка. Холодный воздух бил в лицо, пустые улицы шуршали под кроссовками. Это время я люблю. Никого. Только ты и асфальт. Голова чистая. Мысли — будто выстроены в очередь. Ни одной лишней. После бега — тренировка. Старая спортивная площадка во дворе. Турник, брусья, резина для пресса. Работа с весом собственного тела — честнее не бывает. Никаких понтов. Только ты, дыхание, и терпение. Вернулся домой в 6:00. Душ — горячий. Почти обжигающий. Потом — кухня. Варю кофе. Молотый, чёрный, без сахара. Настоящий. Пока капли падали в турку, я одевался. Чёрные брюки. Белая рубашка. Чистая, выглаженная. Она сидела плотно — подчёркивая всё, что я нарабатывал годами. Не для того чтобы кого-то впечатлить — а чтобы каждый день напоминать себе, кем я стал. Сел за стол. Кофе поставил справа. Взял новую книгу — про психологию манипуляций. Автор пишет жёстко. Без воды. Как я люблю. Читал и ловил себя на том, как каждое слово раскладывается в голове по полочкам. Инструменты, схемы, поведенческие ловушки. Всё это я знал, но иногда полезно напомнить себе: миром управляют те, кто умеет слушать и молчать в нужное время. В 8:00 зазвонил телефон. На экране “Отец” — Да? — я поднял трубку, не отрывая взгляда от страницы. —Ты на месте? Заселился? — Да, уже заселился. —Не опоздай на работу, от этого много, что зависит! — Да, я помню про работу. Уже выезжаю… —И пожалуйста, давай без выкрутасов. — Всё будет хорошо.Буду тише воды, ниже травы. Повесил трубку. Выключил плиту. Допил кофе. *** Вышел из дома чуть позже восьми. Холодный воздух слегка бодрил, но я был уже в тонусе — тело распарено, мысли собраны. Сел в свою БМВ ХМ, двигатель загудел мягко, уверенно — как будто знал, что сегодня всё пойдёт по плану. Новая работа. Новая локация. Ничего сложного. Дорога заняла бы минут двадцать пять, если без пробок. Я выехал заранее — не люблю приезжать в последний момент. Временной запас — моя личная страховка. Пока город просыпался, я включил в машине аудиокнигу. Ту самую — про микродвижения, поведенческие паттерны и ложь. Голос диктора был спокойный, ровный. — Если человек чешет ухо, избегает зрительного контакта и трет пальцы... он не обязательно врёт. Но скорее всего — хочет что-то скрыть. Я слушал и одновременно прокручивал в голове: как себя вести на новом месте, какие типажи там встречаются, где слабые точки. Место, куда меня перевели — медицинский центр, но больше напоминающий старую усадьбу. Специализация — лёгкие психологические отклонения. Не психиатрия, не острые случаи — а именно те, кто где-то на грани. Бабушки с забытым прошлым, которые всё ещё зовут умерших кошек. Люди с раздвоением личности, у которых второе "я" куда адекватнее первого. Парни с затяжной депрессией, живущие на автомате. И женщины, которые по ночам всё ещё разговаривают с мнимыми дочерьми. Это не страшно. Это — тонко. И я всегда был хорош в тонком. Я сделал глоток воды, поправил ворот рубашки. Машина неслась по ровной трассе, и где-то внутри меня появлялось знакомое предвкушение. Как перед новой игрой. Всё начинается сначала — но со мной внутри. Главное — помнить, кто ты, и зачем ты здесь. *** Подъехал к воротам в 08:28. Стоянка для персонала находилась сразу справа от главного входа — узкие полоски асфальта между старой изгородью и каким-то полупрозрачным навесом. Я припарковал свою БМВ ХМ и почти сразу почувствовал на себе взгляды. Несколько санитаров в синих куртках стояли у входа — курили, переговаривались. Один даже слегка присвистнул, когда я заглушил двигатель и вышел из машины. Да, эта машина явно выбивается из местного пейзажа. По их виду — здесь зарплаты не те, чтобы сорить ими. Старенькие «Логаны», пара «Фордов», какой-то потрёпанный минивэн. И вдруг — я. Словно кусок стекла в куче песка. Закрыл дверь, поправил манжету рубашки, медленно огляделся. Территория больницы была неожиданно просторной. Высокие деревья — старые, с крепкими стволами. Видно, что не насажали под линеечку, а росли тут десятилетиями. Вдоль главной аллеи — лавочки, на которых уже сидели несколько пациентов. Кто-то просто смотрел в небо. Кто-то перелистывал книгу вверх ногами. В тени — беседки. Добротные, деревянные. Одна с закрытыми стенками — наверное, для тех, кто боится ветра. Другую занимала женщина лет пятидесяти с охапкой бумажек и странной куклой на коленях. Психика — такая же хрупкая, как кость. Ломаешь один раз — и потом всю жизнь ковыляешь душой. Я пошёл по гравийной дорожке к главному корпусу. Корпус, к слову, выглядел как санаторий советской эпохи — двухэтажное здание с облупленной штукатуркой, но вымытыми окнами. Странное сочетание запущенности и заботы. Будто внешнее здание устало, а внутри кто-то всё ещё старается держать порядок. Именно это место — мой новый фронт. Работа здесь не будет тяжёлой, говорили они. «Лёгкие случаи, Егор. Просто держи структуру, следи за распорядком, и всё пойдёт как по маслу.» Но я давно знаю: Чем спокойнее выглядит поверхность — тем глубже омут под ней. Как только я открыл дверь в здание, инстинктивно задержал дыхание — ожидал стандартный запах больницы: антисептик, резина, линолеум, кислота. Но… ничего. Наоборот — пахло деревом, свежим кофе и чем-то тёплым, домашним. Я даже невольно остановился у входа и осмотрелся. Внутри было красиво. И — уютно. Старые деревянные перила на лестнице, отреставрированные, но с сохранёнными тёплыми царапинами времени. Высокие потолки. На стенах — картины в пастельных тонах, не кричащие, а словно шепчущие: “Ты в безопасности.” По углам — аккуратные камеры наблюдения, а в дальнем углу, где раньше, по логике, должен был стоять шкаф с журналами учёта, теперь — интерактивная панель с расписанием и картой здания. Это не выглядело как больница. Скорее — загородный отель, куда приезжают за перезагрузкой. На вахте сидела девушка — на вид лет двадцать семь. Ровные тёмные волосы, аккуратный макияж. Форменная кофточка — но с подчёркнутой талией. Она оторвалась от экрана, как только я подошёл, и посмотрела с такой улыбкой, словно мы уже знакомы. — Доброе утро, — сказал я, спокойно. — Я ищу директора. Прибыл на должность главврача. Меня зовут Егор Андреевич. Она мигом выпрямилась, потянулась к телефону. — Конечно, одну минутку… — голос мягкий, почти мурлыкающий. Пока она набирала, её взгляд неотрывно держался на мне. Не грубый, не вульгарный — скорее… игривый. Словно она заранее знала, что со мной будет интересно. Как будто что-то уже проигрывала в голове. Я стоял спокойно, не двигаясь. Такие взгляды для меня — как фоновая музыка. Слышишь, но не слушаешь. Я давно научился не вестись. Женский интерес — штука приятная, но когда его слишком много и слишком быстро — за ним почти всегда что-то прячется. Или пустота, или расчет. Положив трубку, она продолжила: — Вас уже ждут, Егор Андреевич. Кабинет директора — второй этаж, прямо по коридору и налево. Но… если что-то понадобится… можете обращаться и ко мне. Я тут почти всегда. — Благодарю, — коротко кивнул я. Она улыбнулась шире, словно уловила вызов. Но я уже повернулся и направился к лестнице. В голове всплыло: Театр начинается с вешалки. А больница — с вахты. *** Второй этаж встретил меня тишиной, даже не больничной, а почти музейной. Коридор был длинный, приглушённый свет из старинных светильников, толстый ковёр заглушал шаги. Ни души. Ни разговоров, ни движения. Странно. Я ожидал совсем иное — суету, крики, как в детском саду, где каждый на своей волне. Кто-то поёт, кто-то плачет, кто-то упорно лезет в чужую тарелку. Но здесь… Госпиталь был слишком тихим. Подошёл к нужной двери, постучал дважды. Изнутри раздался ровный голос: — Входите. Я вошёл. Директор сидел за массивным деревянным столом. Высокий мужчина, лет под шестьдесят, седина аккуратная, жесты выверенные. Очки на пол-лица, папка с бумагами перед ним. Всё в нём было педантичным. И спокойным. — Егор Андреевич, здравствуйте. Добро пожаловать. — Здравствуйте, рад знакомству, — кивнул я и сел напротив. Он не тратил время даром. Протянул мне документы — договор, приказы, служебное расписание. — Подпишите здесь, здесь и вот тут. — Конечно. Я подписывал быстро, без лишних вопросов. Всё уже было изучено заранее. — Ваш график работы будет плавающим, — продолжил он. — Мы стараемся не привязывать врачей к жёсткой системе. Главное — эффективность. Вот планы по каждому из пациентов. Здесь описано, с кем как говорить, какие реакции, какие триггеры. Некоторые, как вы понимаете, к прямой речи не восприимчивы. Он передал мне планшет с записями. Я пролистал бегло — было видно, что подход тут персональный. Ни одного стандартного метода. У каждого — своя «сцена», свой подход. — Сегодня у нас тридцать пациентов. Не так много, — сказал директор. — Мы не гонимся за количеством. Лучше меньше, но глубже. — Звучит разумно. Он встал. — Пройдёмся, покажу вам всё лично. Знакомство с местом — лучше любой инструкции. Я последовал за ним. На втором этаже располагались палаты. И каждая… была оформлена под пациента. У женщины с потерей памяти из 70-х — интерьер советской хрущёвки. Газеты на стенах, серванты, люстра с пыльными подвесками. У молодого парня с травматическим раздвоением — комната в стиле минимализма, но с чётко отделёнными зонами: одна яркая, другая тёмная. — «Он заходит в разном состоянии в разное время суток», — тихо сказал директор. Я молча кивал. Такого индивидуального подхода я ещё не видел. — Первый этаж — всё для повседневной жизни, — продолжил он, ведя меня вниз. Мы прошли мимо столовой — просторной, с окнами во весь рост. Там уже сидели трое пациентов, в тишине ели под наблюдением женщины в белом халате. Потом — комната отдыха. Кресла-мешки, пазлы, книги, даже пианино в углу. — Некоторые могут играть. Некоторые — просто слушают. Комната персонала выглядела не хуже — кофе-машина, диван, доска расписаний. И, как в любом месте, где работают с психикой — был маленький закуток с мягкими стенами. На всякий случай. О нём не говорили, но я заметил. — Если будут вопросы — можете обращаться ко мне в любое время. — Обязательно. Спасибо за экскурсию. Он кивнул и посмотрел на меня пристальнее. — Егор Андреевич, вы человек не из пугливых, это видно. Но если вдруг вам что-то покажется… странным — лучше не игнорируйте. Здесь иногда тишина громче, чем крики. Эти слова застряли в голове. Я остался один в коридоре. И только сейчас понял — где-то с самого верха доносится лёгкая музыка. То ли фортепиано, то ли радио. На выходе из территории я решил оглядеть ещё раз госпиталь. Обернувшись, мой взгляд поймал девушки в окне на втором этаже. Она смотрела пристально, как будто прямо во внутрь меня. От такого взгляда даже мурашки побежали. Но и я не смог оторвать взгляд, она была такой нежной и казалась такой беззащитной. Отведя взгляд в сторону и вернув его обратно, но девушки с окне уже не было. Странно, может показаться. Что ж. Погружение началось.