Система Мужского Бога [Быстрое Перевоплощение] / Super Male God System [Fast Wear]

Как бы ты ни блевал, прийти должен. Летнее время в Даяне оказалось не таким жарким, как ожидали, но после весны, вступившей в лето, не было дождя уже три месяца подряд. Это было головной болью для жителей Лимина. Дворяне в центре КНР тоже сильно переживали, и дело было не только в столице — во многих местах Даяна стояла засуха. Некоторые уже думали, что в этом году грядет настоящий голод... В такой ситуации Сяо Цинжун выразил свои мысли в часовне и помолился о дожде. «Император мудр, император — истинный дракон-император, и он обязательно найдет дождь, чтобы принести благо миру!» Прошел почти год, и придворные Центральной Народной Республики уже знали: если император так сказал, значит, решение принято. Это был не запрос их мнений. Хотя сейчас император выглядел мягким и радостным, его методы были жестоки до предела. В прошлом году семьи Ван и Се были насильно включены в династию по приказу императора. По словам императора, если семья не приносит пользу народу, она не нужна. Тогда «Цзинь Ивэй» стояли у дверей домов семей Ван и Се. Угроза была ясна: когда все думали, что семьи не уступят, император уже добился их вхождения в КНР. Конечно, управляемые семьями Ван и Се государственные зернохранилища и национальный банк под надзором «Цзинь Ивэй» развивались в прошлом году. Они произвели более 800 килограммов картофеля и кукурузы, что вызвало уважение народа Ли Мина к императору. Люди думали, что император — истинный дракон-император, иначе как бы он смог обеспечить таких мощных поставщиков еды? С тех пор как два этих вида культур начали распространяться вокруг Пекина, народ жил хорошо. Хотя дождя не было уже три месяца, люди больше волновались, чем боялись засухи. Картофель — простая культура, мало требующая земли и дающая большой урожай. Люди запасались зерном, и их жизнь продолжалась. Также национальный банк под именем государства позволял жителям Ли вкладывать деньги в банк, что наполняло государственную казну и усиливало у народа чувство принадлежности к Великой Династии Юн. Все это — всего за полгода. Выпущенные банком серебряные билеты пользовались огромной популярностью. Все это было сделано по приказу императора, и все боялись недооценивать его. Этот человек вовсе не был безобиден. Особенно Сяо Цинжун — особенно в конце прошлого года, когда обнаружил, что некоторые семьи остались в живых, что его слегка раздражало. Он дал им много шансов, а они всё равно должны умереть. Это сильно раздражало Сяо Цинжуна. За год численность «Цзинь Ивэй» превысила 50 000 человек — все отличные мастера. Кроме тех, кто был направлен на другие задания, многие охраняли дворец вокруг столицы. Сяо Цинжун внимательно наблюдал — что же хотят эти так называемые семьи? После подтверждения обряда жертвоприношения на часовне, все уже было устроено. Сяо Цинжун отправился во дворец царицы. В этом году, кроме поездок во двор, он большую часть времени проводил с царицей — в конце концов, иногда было скучно сидеть в зале Янсин и смотреть на мемориалы. Когда Сяо Цинжун проходил мимо, Ли Цинью держала на руках сына. Трехлетний маленький принц еще не имел настоящего имени — в древности считалось, что ребенка, родившегося недавно, не стоит называть, иначе его унесет нечисть. — «Император, вы здесь?» — спросила Ли Цинью, радостно увидев его. Ребенок, которого она держала, с восторгом посмотрел на Сяо Цинжуна. — «Обними! Обними! Папа, папа Император!» — четко произнес ребенок, которого так воспитала мать. Сяо Цинжун шагнул вперед, взял ребенка на руки и взвесил. — «Эй, эй, осторожно, ты снова стал тяжелым!» Потом сел рядом с царицей, держа ребенка на руках. Лун Янь радостно открыл рот, увидев императора. Теперь она могла видеть, что император искренен с ее царицей. Даже министры говорили, что он будет обогащать гарем, но император отказался — только ради царицы! — «Император, если так говорить, он расстроится», — сказала Ли Цинью с улыбкой. Раньше она и подумать не могла, что будет жить так. Когда узнала, что станет царицей этой страны, уже приготовилась отказаться от любви и сосредоточиться на материнстве, но почему-то сердце не слушалось, когда она была рядом с императором. Император смотрел на нее игриво, с шутками и смехом, но Ли Цинью всё равно трепетала. За год и внутри, и снаружи дворца говорили, что император поддерживает царицу, но даже если они спали вместе по ночам, это было просто сожительство, без настоящей любви. Этот человек говорил, что любит ее, но относился, как к животному. После нескольких отказов Ли Цинью поняла, что чувства императора — фальшивка, даже если казалось иначе. Вначале она различала это, но за год нежности и заботы, хоть и ложной, она попала в ловушку и не знала, что делать. Лучше бы она вообще не знала правды. По крайней мере со стороны казалось, что император любит царицу, избранницу мира, даже воду разбавляет на три тысячи раз ради нее. — «Правда? Но Мин Мин говорит, что он просто немного толстый, а когда вырастет и узнает, что красавица — страшная, будет винить тебя, мама, что плохо о нем заботишься». Император подмигнул царице и взял у нее миску, чтобы накормить сына. В этой жизни у него мог быть только такой сын, поэтому Сяо Цинжун очень его баловал. Ли Цинью смеялась и плакала одновременно. Не ожидала, что император станет говорить даже о красоте и уродстве. Но глядя на запястья сына, пухлые, как у сливы, понимала, что малыш становится крепким, а если будет слишком толстым, здоровье подведет. — «Царица-мать, император беспокоится о маленьком принце. Он был пухлым и милым в детстве, но когда вырастет, если останется толстым — не будет таким милым. Маленький принц — точная копия императора, когда подрастет, будет очень похож». Лун Янь поспешила сказать. Сейчас император в хорошем настроении — и это любимое дело для слуг. — «Это Лун Янь его понимает. Ты так растишь ребенка, что он не будет доволен», — сказал император, но не переставал кормить сына. Ли Цинью не знала, что сказать, и сменила тему. — «Слышала, император собирается через семь дней устроить ритуал молитвы о дожде. Что думаете?» Весь мир завидует императору, сидящему на троне, но никто не знает: чем больше у тебя власти, тем больше ответственности, и за все — и за горе народа, и за беды природы — винят именно императора. Если небо падает, или засуха длится, императора считают виноватым. Если бы не грехи прежних императоров, почему бы боги так карали? Поэтому Ли Цинью очень волновалась. — «Цзы Сюй уверен. Конечно уверен. Он истинный дракон-император. Он искренне попросит дождя для народа. Бог обязательно будет на его стороне!» Об этом дне тень даже не знает, сколько времени готовилась — и не допустит ошибок. — «Чэнь Е верит, что император — настоящий дракон-император, не только для народа, но и признанный Богом!» Глядя на человека перед собой, Ли Цинью много раз не могла его узнать. Он был ребенком, который говорил всякую чепуху и смешил ее, но из уст брата и отца он казался таким популярным и жестоким. Кто он на самом деле? Ли Цинью видела и нежность, и жалость, и даже неловкость, но жестокость и холодность, описанные ее братом и отцом — никогда. Как такой человек может быть холодным и жестоким? Не знала царица, что думала. После игры с царицей Сяо Цинжун покинул дворец и направился в зал Янсин. Там, под охраной, он прошел по тайному ходу вниз — в подвал. Этот проход был обнаружен среди теней старых книг и считался тайным маршрутом. Сяо Цинжун им активно пользовался. В конце тайного хода были тюремные камеры для непроизносимых преступников, и теперь там управляла Амбер. У выхода из прохода стояли Амбер в черном с маской Ланъя и Ли Цинфэн из рода Ли. С тех пор как Ли Цинфэн был повышен по приказу Сяо Цинжуна, многие вещи не скрывали от него, и он хорошо ладил с Амбер, тем более что была родственная связь. — «Император, приветствуем!» — поклонились они. — «Вставайте. Кто пойман?» — спросил Сяо Цинжун. Они поднялись, и Ли Цинфэн сообщил: — «Повстанцы пойманы. В камере номер девять. Но умыкнуть из них язык пока не удалось». Сегодня Ли Цинфэн был чрезвычайно полезен. Чем больше он знал, тем больше боялся императора. Его сестра во дворце была любимой, но теперь, если что-то случится, ей придется трудно. Для сестры и маленького принца нужно держаться, несмотря на то, что император совсем другой, нежели добрый правитель, которого он знал. — «О? Упёрлись в упёртого? Покажите, хочу знать, кто этот герой — предатель!» — немного оживился Сяо Цинжун, но лицо оставалось без выражения, чтобы сохранить надежный образ для чиновников. 618 наблюдала за всем этим и чувствовала бессилие — не ожидала, что тень окажется таким извращенцем. Почему всегда выбирает извращенцев? Двое быстро привели Сяо Цинжуна к камере 9. По пути было темно, слышались ужасающие крики заключенных, но Сяо Цинжун не боялся — он даже радовался. Камеру открыли, и Амбер зашла с факелом. Скоро внутри зажгли керосиновую лампу. Там, на стене, цепями был прикован человек — последний пойманный изменник. Сяо Цинжун думал, что после наказания семей Е и Тан, других сумасшедших не будет, но оказалось, что Е Циньи был отправлен в его домашний храм, и еще несколько заговорщиков тайно ждали суда. — «Каковы обвинения?» — спросил император. — «Готовили бунт, ждали старых времен, надеялись на помощь из-за рубежа. Но мы ловим всех, кто не присягает нам». — «Тени — самая злобная секта», — сказал Сяо Цинжун и прошел ближе к заключенному. — «Тень ни разу не прозвучала на благословениях. Это наказание». Заключенный посмотрел в глаза Сяо Цинжуну и не испугался. — «У меня есть свои причины...» — «Пустое. Ты будешь мертв». — Сяо Цинжун кивнул Амбер. — «Выполним», — ответила она и улыбнулась, скрывая зубы. Позже человек, прикованный к стене, был мгновенно разбужен Сяо Цинжуном. Крики другого, полные боли, сразу же разнеслись по камере, потому что подземные камеры здесь не умели строить с хорошей звукоизоляцией — она была минимальна, поэтому только Ли Цинфэн и Амбер, стоявшие у двери, могли слышать душераздирающие крики заключённого. Оба привыкли к таким крикам и смотрели на всё равнодушно. По их мнению, предательство императора — величайшая ошибка. Что бы император ни делал, это правильно. Для такого предателя даже убийство тысячу раз — это мало! Такая пытка длилась совсем недолго. После того, как Сяо Цинжун использовал все свои любопытные инструменты, ему стало немного скучно в камере. Его не интересовало, сможет ли он что-то узнать от этого человека. В конце концов, семья Тан рано или поздно иссякнет. Амбер и Ли Цинфэн лично проводили Сяо Цинжуна до конца прохода и только наблюдали, как император ушёл с дедушкой Си. После того, как они исчезли из виду, двое стояли неподвижно, и наконец первой заговорила Амбер. — «Возвращайся.» Человек не знал, сможет ли он сохранить свою жизнь. Хотя Амбер и была не добрым человеком, он должен был взглянуть на неё. Ли Цинфэн тоже повернулся и ушёл вместе с Амбер. Запах гнили распространялся вокруг них, а затем они растворились во тьме. Для Ли Цинфэна, если бы он мог, он бы никогда не позволил своей младшей сестре всю жизнь выглядеть как император. Император был холоден и безжалостен, и женщины никогда не должны были знать об этом.